Приятный разговор и вкусная еда грели душу. А когда Ник вытащил из-под стола заранее припрятанный букет цветов, сердце сделало тройной кульбит. Потому что это — Лисенок. То самое золотое чудо, которое нужно и мне, и моему странному сердцу. В нашей с ним вселенной было идеально все, и все шло так логично и так, как все девушки мечтают. Конфетно-букетный период, улыбки и легкий флирт. Такое ощущение, что у нас не было Сан-Франциско и этих поспешных поцелуев. Все заново, все сначала. С разговорами, общением, привыканием друг к другу.
Внимание Ника мне льстило, расправляло крылья и заставляло чувствовать себя уверенней. Я как феникс восставала из пепла, в который на самом деле сама себя загнала. Мне нужны были эти слова, эти взгляды и это тепло, которое исходило от Лисенка и которое притягивало к себе.
И я поняла тогда, что вот оно. То время, то место и тот самый момент. И я, перегнувшись через парту и балансируя на одной ноге, поцеловала его.
А через полчаса я уже сидела на своем месте, закопавшись в бумаги с макетами, расчетами, выписками, сведениями о тканях — и улыбалась сама себе. Мадам Жюстин, вернувшаяся с лекции раздраженная и не очень дружелюбно настроенная, рыкнувшая с порога: "Ох уж эти глупые выскочки!", спустя какое-то время даже вернула былой настрой и изредка косилась на меня с плохо скрываемым любопытством.
Не выдержав, патронесса подперла ладошкой подбородок и поинтересовалась:
— Он хороший?
Я посмотрела на нее поверх вороха бумаг и экрана ноутбука, стараясь все-таки спрятать глупую улыбку.
— Хороший.
— Ну, кофе был тоже неплох, — улыбнувшись, мадам Жюстин вернулась к заполнению какого-то отчета для кафедры. А меня настигло сообщение от Мелиссы:
> "Ты в курсе, что на правах капитана Мика отказал Нику в баскетбольных тренировках?".
"А тренер?" — написала в ответ я. Для разговора у меня не было времени, да и к тому же мадам это очень не любит. Выходить в коридор и звонить Мисси — разве это настолько важно?
> "А что тренер? >.<"
Логично. Черт возьми, логично. Без капитана команде ничего не светит, а Мика здорово умеет добиваться своего, изображая капризного ребенка. Мне даже фантазировать особо не надо, чтобы представить, как Блондин ловко манипулирует тренером и остальной командой. Вот тут мне все как на ладони видится.
"Ник, как понимаю, в курсе?"
>"Ну понятное дело! Он тебе не сказал? О_о"
Не сказал. И не думал говорить. Отлично зная нашу ситуацию, Ник никогда бы не рассказал мне о подобном, а потом нес бы патетичный бред о мужчинах и их делах. И это — в лучшем случае. Ууу, тестостерон. Никаких мозгов.
Мне надо остановить торнадо, пока есть возможность.
Я не сомневалась — Каллахен только разминается.
Глава 21. Obsession
— Что за разгром? Генеральная уборка?
— Я не могу найти свой ежедневник.
— Ты в машине смотрела?
— В первую очередь. И в сумке тоже. Куда я могла его засунуть?
Я едва не плакала. Позабыв о том, что она вроде как на меня еще обижена, Сьюз бросила вещи на пол и принялась деловито копаться в моей необъятной сумке. Куда мог деться мой ежедневник? Куда я могла его засунуть и забыть?
— Может ты его на кафедре оставила? — логично предположила подруга, откладывая сумку в сторону.
— Сегодня я там не была, а вечером еще держала ежедневник в руках, точно помню... — растеряно пробормотала я, окидывая взглядом комнату. Такое ощущение, что по вещам монгольские захватчики прошлись, представляю, как удивилась чистоплотная Сьюзен. — Я труп. Там все мои записи и контакты для кафедры, как это восстановить?
— Уже начало пятого, ты не в смене сегодня? — внезапно уточнила подруга, мельком глянув на часы.
— Смена, точно! — рявкнула я, подскакивая с кровати и хватая сумку. — Забыла!
Черт. Я должна быть в "Саванне" в половину, и уже не успеваю вовремя. Пробормотав что-то про уборку, я рванула к выходу, на ходу застегивая молнию толстовки. Сьюз сочувственно попросила быть осторожней на дороге и пообещала поискать ежедневник, пока меня не будет, и обязательно позвонит, если отыщет его.
Прошла целая неделя с тех пор, как Лисенку запретили участвовать в тренировках команды, и на этом конфронтация и завершилась. То ли Каллахен ждал ответных действий, то ли на самом деле потерял интерес к нам обоим. Это было странно и немножко... непривычно.
За смену мне позвонила только Мелисса — уточнить, приеду ли я домой и заказывать ли пиццу. Учитывая то, что Ник почему-то продолжал топтаться на фазе цветочных платонических отношений, сегодня вечером я опять проведу в привычной компании в общежитии. Быть может, просто позвонить Рыжему и поставить перед фактом? А то такими темпами мы до чего-то более конкретного доберемся как раз к Рождеству, а уже октябрь за окном!
Да и погода что-то не радовала. Дожди еще не пошли, но все равно на улице было очень сыро — осень словно напоминала о том, что в этом штате она есть. Осень... чтоб ее.
Первое, что я увидела, выйдя на парковку — свой ежедневник на крыше "Жука". Потом — Астон Мартин, длинные потрясающие ноги, бейсболку и мерцающий экран АйПада в руках.
Мика.
По спине мурашки побежали. И явно, что не от холода.
— Откуда он у тебя? — в лоб спросила я. Здороваться я не стала из принципа. Обойдется.
— Я тут чуть корни не пустил, пока дождался, — проворчал Каллахен, поднимая глаза от экрана планшета. — Ты такая медлительная. Черепаха и то быстрей.
Я проигнорировала шпильку и только протянула руку к ежедневнику, как он уже оказался в чужих руках. Наивно было предполагать, что он вернется ко мне просто так, за "спасибо". Мне пришлось лишь вздохнуть — и наконец-то посмотреть на Каллахена прямо, привычно снизу-вверх. В эти зеленые глаза, на ироничный изгиб губ, знакомый прищур и постараться не утонуть. Потому что это — Мика Каллахен. Моя персональная головная боль, которую придушить хочется голыми руками.
Последнее я озвучила вслух, скорчив брезгливую мордашку. Блондин оживился, расплылся в улыбке и мгновенно подставил шею для собственно, процесса удушения. И даже пообещал не сильно дергаться и хрипеть.
— Ну тебя, дурак, — отмахнулась я, толкнув его ладошкой в плечо. Мика тихо усмехнулся, положил планшет с моим ежедневником на крышу своей машины и, подперев задом капот, презентовал мне тягучий взгляд из-под козырька бейсболки.
— Где ты его нашел? — повторно уточнила я.
Что-то мне это напоминает. Парковка у "Саванны", поздний вечер и наши две машины рядом... Почти как летом. Только сейчас Мика вряд ли предложит мне полететь на две недели в Сан-Франциско, как ни крути.
— Ты лучше вспомни, где ты его потеряла, — отозвался Блондин.
— Да, я растяпа, знаю. Ты мне уже миллиард раз говорил, ничего нового, — поморщилась я, подпирая задом бок своей машины напротив него. — Потеряла и потеряла. У нас все по старой схеме? Услуга за услугу?
— Ты такая злопамятная.
Каллахен улыбался так, как мог улыбаться только он, когда рядом никого нет. Только почему раньше он мне так не улыбался? Или это Сан-Франциско немного поменяло его отношение... ко мне?
Сердце превысило лимит ударов раза в два. Дурак ты, Блондин. Со своими внезапными улыбками и смеющимися глазами. Интересно, спасает ли меня то, что сейчас темно и свет только от фонарей у заднего выхода?
— Зачем ты отказал Нику в тренировках?
— Кому? — удивленно уточнил Мика, приподнимая брови. Он издевается?
— Рыжему.
— Ах, ему, — закивал он, заулыбавшись. И, постучав себя пальцем по козырьку, хмыкнул: — Я не отказал. Я просто сказал, что лишняя нагрузка на команду в его лице нам не нужна. У нас окружные на носу, надо готовиться. Зачем нам лишний игрок даже на запасных, который все равно до Рождества уже вернется в свой университет?
— Умеешь же красиво врать, — похвалила я, сложив руки на груди. — Убедительно.
— То есть ты гнусно полагаешь, что я специально это сделал?
— Конечно.
— Попробуй доказать, — Мика с ехидной улыбкой развел руки.
— Зачем мне это кому-то доказывать? Мне хватает того, что я знаю, какая ты зараза на самом деле. Эгоистичная, мелочная и чрезмерно самолюбивая.
— Все-все, тссс! Ты тоже это миллиард раз говорила, ничего нового! Со сменой прически мозга не прибавляется, что поделать.
— Ну у меня он хотя бы в голове, а не в штанах, — фыркнула я.
Почему мне сейчас обидны все те же слова, что были тысячу раз сказаны до этого? Когда я к ним уже привыкну? Когда я привыкну к тому, что мы "разные уровни", как говорил сам Мика?
Никогда.
Я такая дурочка. Крашеная.
Почему я никак не могу забыть лето, хотя должна?
— Ты чувствуешь это? — в лоб спросила я, отворачиваясь в сторону. — То, что мы не можем общаться как раньше? Как весной? Когда мы виделись только в обеденный перерыв и исходили ядом друг на друга только чтобы снять стресс? Мы не можем стать друзьями, и не можем вернуться назад.
— Мы сейчас даже в обеденный перерыв не видимся, — отозвался Блондин сухо.
— А оно нам надо? Мы сделали друг другу фундамент для будущего и выполнили все условия сделки... — неужели это я говорю? — ...мы уже ничем друг другу не обязаны?
— Боже, женщина, тебя не надо было отправлять к мадам Жюстин! — наигранно и с паническими нотками пробормотал Мика. — Ты стала выражаться такими странными словами, я тебя боюсь.
— А ты стал носить гейские штаны в облипку, я тоже тебя боюсь и подозреваю недоброе, — отмахнулась я.
— Чем тебе мои штаны не нравятся? — возмутился он и надул щеки. Зрелище не для слабонервных — даже я хихикнула. — Между прочим, сейчас это модно! Кто из нас учится на дизайнера?
— Трусы у тебя тоже от Кельвин Кляйн?
— Показать? — встрепенулся Мика мгновенно.
— Вот уж избавь меня от этого сомнительного удовольствия! — отшатнулась я, закрывая глаза ладошками. — Мне домой пора. Тебе, подозреваю, тоже. Или ты по-прежнему посещаешь занятия как проснешься, не утруждая себя будильником? — я глянула на наглую блондинистую морду сквозь раздвинутые пальцы.
— Когда как, — невозмутимо дернул плечом Каллахен. — Когда я сплю один, я обычно тяжело встаю...
Намек был призрачным и весьма тонким. Учитывая то, что по утрам я почти всегда вижу "Астон Мартин" на парковке. Вот гамадрил.
— Тебя могила исправит, ей богу... — покачала я головой, назидательно потрясая зажатыми в руке ключами, которые я достала из сумки. — У тебя слишком много свободного времени, не находишь?
Мика смотрел на меня с таким умилительным лицом, как смотрят на полугодовалых младенцев, пускающих пузыри.
— Да ну тебя, — огрызнулась я, протягивая руку за ежедневником. — Я очень хочу домой. По-крайней мере, там меня ждет компания приятней.
— Колючка.
— Маменькин сынок.
— Зато я вкусный кофе варить умею, — ежедневник был призывно всего лишь в сантиметре от моего носа, и я отлично знала, что это всего лишь дурацкая игра "успей схватить". Ничего умнее Блондин в принципе и не придумал бы, даже если бы и очень постарался.
— Ты бы лучше дипломной работой так хвастался, — усмехнулась я.
Мика хлопнул меня по лбу моим же ежедневником. Не больно, но приятного было мало — просто из-за такого уж слишком пренебрежительного отношения.
— Прекрати, — рыкнула я сухо, не очень дружелюбно глянув на этого длинноногого переростка из-под челки. — Ты, питекантроп, когда оставишь меня в покое? Я твоя личная болонка?
Светлая бровь вопросительно приподнялась в ответ — и на макушку легла привычная ладонь.
— Что на этот раз? — уточнил Мика невозмутимо.
— Прости?
— Магнитные бури? Взрывы на солнце? Луна в Стрельце? — с таким же невозмутимым лицом поинтересовался он, деловито разглядывая ночное небо над головой. — Акклиматизация?
Я послала его в одно знаменитое место. Зычно и со вкусом, стряхнув ладонь с головы и с силой отпихнув самого Блондина в сторону.
— ПМС?
— Какой, к черту, ПМС?! Ты! Ты одним своим присутствием на этой планете превращаешь меня в такой кусок нервов и всепоглощающей ненависти, что страшно становится. Каждым своим движением и каждым своим словом, Каллахен.
Мика выглядел растерянным. Впервые он действительно обратил внимания на мои слова так, как мне бы хотелось. Быть может, он и правда еще не так потерян для общества? Не так потерян... для меня?
Сердитая на весь мир и на это блондинистое недоразумение в частности, я вырвала из его рук ежедневник и убрала его в сумку. Особо Мика не сопротивлялся, только прищурился немного под моим пристальным взглядом.
— Мне нравился тот Каллахен, с которым я общалась летом. И я ненавижу, когда ты ведешь себя как пафосная свинья. Бесишь меня. Безумно. Если не считаешь меня девчонкой, то все равно сбавь обороты, ладно? Неужели нельзя просто сказать "Привет!" утром на парковке, а не создавать аварийную ситуацию? Неужели нельзя рассказать смешную историю на перерыве, вместо того, чтобы тратить это время на насмешки? Неужели нельзя просто...
— ...поцеловать?
Мягкий, почти мурлыкающий баритон на ухо, и миндальным аромат от его кожи в самый нос, что захотелось зажмуриться и не дышать. И ведь ничего такого и не сделал, зараза, — только наклонился. Всего лишь наклонился, а у меня уже пульс зашкаливает.
Это мне очень не нравится.
Потому что от одного движения Блондин не перестал быть пафосной свиньей, как я раньше его назвала — и мы оба отлично это знали. Но я не могла не перестать играть с огнем, потому что пути назад в любом случае уже не было. И уменьшить сердцебиение я смогу только тогда, когда между нами будет как минимум один континент.
— Это уже слишком экстренные меры, не находишь?
— А у нас по другому никак.
— Направь свои гормоны в другое русло, — скривилась я, отстранив его в сторону легким толчком в плечо. Впрочем, Блондин не особо упирался и отодвинулся в общем-то сам. — Ты пытаешься играть со мной в свои игры, которые абсолютно глупые и никому пользы не принесут. Когда тебе это надоест? Быть может тебе стоит найти свежее мясо? Я уже начинаю стареть и не реагировать на все это...
В сумке завибрировал телефон, прерывая мой очередной язвительный монолог. Чертыхнувшись, я полезла доставать его из сумки.
— Извини, — пробормотала я, извлекая мобильник и обнаружив на дисплее номер Лисенка. Обычно он так поздно не звонит, может что случилось?
Имя звонящего увидел и Каллахен, беззастенчиво посмотрев мне через плечо.
— О, Рыжий! — протянул он насмешливо и, стоило мне поднести телефон к уху, одним движением вытянул мобильник и ответил на звонок: — Да? А, Ник, привет, это Мика!
Мне хотелось сначала умереть, потом сначала убить этого самого кретина рядом, прикопать его на ближайшем пустыре, а потом уже умереть самой, — но вместо этого мне пришлось всего лишь попытаться вернуть телефон назад. Попытаться — это еще легко сказано! Стоило мне сделать одно единственное-движение в сторону Блондина, как того мгновенно унесло в сторону собственной машины и нас разделил внушительный барьер в виде "Астон Мартин".