Опять мне жизня загадки загадывает. Опять в рекбусы-кроксворды играть заставляет. Ферма. Обычная. Обычней не бывает. Крокодилов разводят. Может, и разводят. А может, и не только крокодилов. Такое у меня впечатление, что в настоящий момент разводят именно меня. Три джипа. Три "Мерседеса G-300". Судя по звуку — с бензиновыми движками. Черные. Полированные. Блестящие. Навороченные. Хром-никель-тонировка. По самое немогу. Дуги с кучей дополнительных фар. И прочими излишествами. В сердце пампасов. Полтора десятка молодых мужиков при них. Примерно одного возраста. Примерно одинаково одеты в камуфлю местной расцветки. И примерно однотипно вооружены натовским стандартом. Банда? Не похоже... Развязности в движениях не чувствуется. Скорее — отряд...
Идем дальше и несуразности учитываем. Агрессивности пока бойцы не проявляют. Стоят свободно, не напряжены. Стрелять в нас, похоже, не собираются. Думай, голова. Блин, опять шапку тебе покупать придется. Понимают русский язык. Однозначно понимают. Вроде как. Но не все. Хотя вида не подают. Назвались кубинцами из Флориды. Хотя, стоп. Это синьорита так назвалась. Имея в виду и папашу своего. А эти... А хто их знает? Хотя рожи характерные. Испано-латино-американского типа. Может, и кубинцы. Гусаносы? Или детки папы Фиделя? Герильясы? Ага, из Флориды! А собственно... А собственно, какое мне, собственно, дело? Главное — нас прессовать будут? Или так отпустят?
— Катя, убери автомат! Нам никто не угрожает! — Крикнул я по-русски, заметив блеснувший в кокпите ствол. Напрягшиеся было парни расслабились. Чуть раньше, чем мой приказ был исполнен. Точно. Понимают они по-русски. Вряд ли во Флориде кубинские эмигранты изучают русский. А вот на Кубе... это обычное дело. Было. До недавних пор. И какие сделаем выводы?
Девчонка во всю тарахтела, рассказывая что-то подъехавшим, размахивая при том руками. Парни смеялись. И тоже что-то ей тарахтели наперебой. Вроде, не собираются нас примучивать. Это хорошо. Я между делом забрался на плоскость и воткнул шланг в горловину левого бака.
— Кать, включай насосик! Берем по двести пятьдесят.
— Почему не полные?
— А чего впустую лишний груз возить? До Рино за глаза хватит. Там и дозаправимся. И подешевле выйдет.
— Вы летите в Рино? — Спросил меня подошедший мужик, годами слегка постарше остальных, лет примерно слегка за сорок и вида авторитетного. На английскм, что характерно, спросил.
— Си, сеньор! Мы летим в Рино. — ответил я ему на том же языке, дабы не осложнять ситуацию. Не хотят со мной говорить по-русски, так и не обязаны. Их дело. Никак не мое.
— Энрике Льянос, — представился он, — папашу вот навестить приехал, однако дела требуют, чтобы срочно вернулся к работе. Подвезете троих до Рино?
— Отчего не подвезти, если билеты купите!
— Сколько за билеты платить и где их покупать? — Мужик усмехнулся и подмигнул.
— А вон у меня ко-пилот в кабине восседает и ваших мальчиков разглядывает с интересом. Вот ей и платить. Только собачку не раздразните. Кусучий он больно. Деликатное обращение уважает. Билеты у нас как бы виртуальные. Если заплачено, считаем, что они у пассажира имеются. А не заплачено — то билетов нет, и необилеченный пассажир покидает аэроплан, не дожидаясь ближайшей остановки. Три сотни за троих. Будьте любезны!
— Дешево! — Удивился предводитель команчей.
— На том стоим! — Загордился я. — Сейчас дозаправимся, рассчитаемся с этой конопатой занозой, — я кивнул на пацаночку, пританцовывавшую возле парней, — за керосин и полетим в Рино.
Синьор кивнул и засмеялся:
— Это моя племяшка! Действительно — заноза в неудобном месте! — Потом, обернувшись к своим людям, крикнул: " Паблито, Рафаэль!.. "
И дальше мне разобрать испанскую речь не удалось. Энрике снова повернулся ко мне и пояснил:
— Сейчас на ферму заскочим, в городское переоденемся. Мы — мигом.
— Разумеется, сеньор! Как сеньору будет угодно! Не торопитесь, сеньор. У вас не менее чем полчаса. Больше, чем полчаса. Пока баки залью, пока топливо маленько отстоится, пока пробу сниму... — И на Катю переключился
— Бесподобная, сколько уже набежало?
— Еще полсотни кило! Потом на другой бак переходи!
— Яволь, моя волшебная!
Потихоньку народ рассосался. Кто-то спрятался под навесом. Кто-то уехал на ферму. А кое-кто, пользуясь тем, что я жарился под солнышком на крыле, спрятался от солнышка под крылом и принялся моей кирии куры строить. Кирия слушала, заливисто и весело смеялась непонятным мне комплиментам. То, что это были именно они, не вызывало у меня ни малейшего сомнения. Уж больно рожа у комплиментоговорителя была выразительная. Как у кота перед миской сметаны. Пришлось ему старинную летчитскую песню спеть: "...Мне сверху видно все, ты так и знай...".
И сызнова меня прекрасно поняли. Хотя и пытались сделать вид, что не. Но тон-то изменился! А Катя... Катя смеялась. Укорил я ее грустным голосом. За то, что пора выключать насос, а она не выключает. А напротив, слушает сомнительные комплименты всяких посторонних сеньоров. И на землю спустился. Только предались мы мыслям о том, что неплохо бы и скушать кого-нибудь мясистого, под достойный гарнир, как мечта незамедлительно сбылась. Мелкая из-под навеса выскочила наружу, затрепыхала ручонками и на перекусон нас зазывать принялась. Долго ей напрягаться не пришлось. Мы согласились сразу. Даже для приличия не ломались.
Прошли мы под навес, уселись с Катей на длинную лавку за длинный стол, собранный из оструганных неокрашенных досок. Ждем, когда кормить станут. Вроде пищу принять позвали, а на столе пусто и сиротно. Однако вскоре все образовалось. Подъехал длинный полноприводной пикап, из которого выскочили три смуглые креолки "цвета шоколада". Однако не стали помахивать руками. А быстро выгрузили зеленые армейские термоса, раскидали по едокам столовые приборы и с шуточками да прижимками, с подтанцовкой двинулись вокруг стола и приборы те наполнили чем-то вкусным, но незнакомым. Двигались они увлекательно так. Гибко и шустро. Я бы даже сказал — задорно.
В общем, я чуть лицом не покраснел, когда мою голову с двух сторон знойные креолки в своих бюстах спрятали, супчиком и рагу тарелки мне наполняяя. Но пережил и это. И с интересом уставился в тарелки. Чем это тут кормят? Немного подумал и вслух спросил. Креолки даже удивились. Разумеется, крокодилятиной! Чем же еще? Суп из крокодила. Жаркое из крокодила. Компот из... Нет, мои маленькие радиослушатели! Не угадали! Компот оказался из персиков!
Раньше крокодилятинку пробовать мне не доводилось. Не приживаются крокодилы в реках сибирских. Потому и не пробовал. А зря. На вкус вроде молодой нежирной свининки. Аппетит я нагулял неимоверный и трескал деликатесы трудолюбиво и темпераментно.
Но пока я о крокодилятине и ее производстве в промышленных количествах размышлял, народ кругом вел себя нестесненно, непринужденно делился со мной мыслями и впечатлениями. Довелось узнать мне о разведении крокодилов немало нового. Проблем с ними оказалось много. Во первых это не правда, что они не болеют. Они болеют. У них, к примеру, случаются раздражения лапок. Еще они кашляют. Кроме того у них случается зуд в попе. И брачный период по достижении возраста зрелости. От всех этих бед они дерутся и портят ценный мех... в смысле, свои ценные шкурки. Ради этих-то шкурок хозяева фермы дело и затеяли. У них тут и фабричка по выделке крокодильей кожи, и цех швейный. Проблема заключалась в мясе, возникающем при отъеме у крокодила шкурки. С одной стороны, мяско — деликатес, пользующийся повышенным спросом в ресторанчиках и барах Рино. С другой стороны, возить его по местной жаре за двести километров, не имея рефрижератора — дело беспонтовое. Тухнет оно на первой сотне километров.
В результате ферма теряет немалую часть прибыли от продажи мяса. Крокодило-кооператоры сами не справляются с потреблением. Именно так. Кооператив тут у них образовался. Крокодиловодческий. Приходится скармливать деликатесный продукт его поставщикам. А тем и рыбы из реки более чем достаточно. Такое безобразие сильно правление раздражает, но приобретение вездеходного холодильника все время по разным причинам откладывается. По реке же везти еще дольше. Но — дешевле. Однако доходы не позволяют пока приобрести подходящее, снабженное холодильниками судно. Да и не так много мяса ежесуточно дает ферма, чтобы флотом обзаводиться. Организация производства консервов тоже дело дорогостоящее. Вот такие дела, сеньор!
Пока я скушал добавку, чуть было совсем профессиональным крокодиловодом не сделался. По крайней мере в теоретической части крокодиловодства. Откажет летное здоровье — смогу заняться разведение крокодилов. Воспылал я энтузиазмом и внес на обсуждение кооператива предложение: отчего бы не возить мясо по ночам? Когда прохладно. Неужели дороги до Рино настолько нехороши, что не позволяют это делать? Меня дружелюбно похлопали по плечу, сказали мне, что сразу видно "новато", сказали, что никто тут по дорогам ночами не ездит, и застращали дорожными "бандидо", "хиена грандес" и другими жуткими хищниками. В том числе и ночной специализации. Мрак!
Подъехал "Мерседес", из которого бодро выскочили доны: Энрике, Рафаэль, Паблито. Я их сразу узнал. Но как же разительно изменился их внешний облик! Их стиль. Куда делись скромные невыразительные бойцы в камуфляже? Волосы стянуты в конский хвост. На шеях жирно-желто блистают златые братковские цепи. На запястьях сверкают не менее золотые "пульсерас". Немыслимо ярких расцветок рубашки навыпуск, под которыми грозно топорщатся пистолеты. На руках какие-то витиеватые тату... вероятно, способные немало сказать знающему человеку. Моментально пришли на ум недавно упомянутые "бандидо". И эти люди опасаются возить ночью крокодилятину? Да сами-то они кто?!
Следом за ними, соблюдая высокое достоинство, неторопливо покинул салон автомобиля седовласый крепыш, возрастом явно за шестидесятник. Все его бурно поприветствовали, называя "хефе". Начальник приехал. Звали начальника — Хосе. Не торопясь подошел к столу, подождал, пока народ освободит для него место прямо напротив меня. Не торопясь присел. И сказал, добродушно улыбаясь:
— Это ты будешь русский пилот?
— Почему буду? Уже стал. — Слегка нахамил я ему от растерянности. Поскольку сказано мне было на чистом русском языке. Практически без акцента.
— Удивлен, что я говорю по-русски? Я Астраханский рыбвтуз заканчивал. По промрыболовству.
— Нет, сеньор. Не удивлен. Но растерян немного. Сдается мне, сеньор, что вы не один тут такой... русскоговорящий... Сдается мне, что тут и остальные меня неплохо понимают. Но скрывают это.
— Как тебя зовут, пилот?
— Виталий, дон Хозе. Виталий Николаевич Ружейников. Отставной лейтенант ВВС.
— Не один я учился в Союзе, Виталий. Многие кубинцы у вас образование получили. Те, что постарше. И в школах на Кубе язык преподавали. Поэтому многие по-русски понимают. Не стоит Ордену знать, что кубинские переселенцы из Флориды через одного знают ваш язык. Мало ли какие выводы сделать могут из этого?
— Понятно. Светиться не хотите?
— Вроде того! — дедуля улыбнулся еще дружелюбнее. А то решат в Ордене, что мы — агенты мирового коммунизма, и начнут нам проблемы создавать. А кому нужны проблемы? Их и так полно. Эту реку выше по течению заселили выходцы из США. Фермеры, из разорившихся. Мы "кроко" разводим, они пшеницу сеют, скот пасут. Мы католики, они мормоны. Они гринго, мы латиносы. Мы слишком разные. Не получается у нас нормальное соседство. Не прижились мы в этих местах. Хотя обосновались тут десять лет назад. Наверное переезжать придется.
— А крокодильчиков вы с собой привезли?
— Шутишь? Тут и своих в избытке.
— Не проще ли выйдет, охотой шкурки добывать, чем разводить?
— По началу так и делали. Но местные "кроко" нам быстро отбили охоту к охоте. Ты не пробовал поохотится на десятиметрового крокодила? А такие встречаются. Нечасто, но встречаются. Обычно они меньше, метров по пять — шесть. Таких много. Поэтому мы наловили мелких и организовали ферму. Так безопаснее. От флоридских местные крокодилы не сильно отличаются. Строением зубов, в основном. И у мяса вкус немного другой. Не возьмешся мясо в Рино возить?
— Нет, сеньор! — Мы с женой в Россию летим. Там дом построим. Там и жить будем.
— Это правильно. — Он снова мне подмигнул и добавил — 'Хороший дом, хорошая жена — что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?'. И засмеялся.
— Да, сеньор. Если надо, могу сейчас взять груз до Рино. Тонну.
— Нормально, — кивнул он одобрительно. — Я и хотел тебя попросить об этом. По пол экю за килограмм — хватит тебе денег?
— Си, дон Хосе. Вполне.
— Тогда удачи тебе. В Новой Земле.
Отошел он в сторонку, о чем-то переговорил с доном Энрике и уехал восвояси.
Автономная Территория Невада и Аризона, Ферма Льянос. Нью-Рино. 21:12, 22 год, 21 число 6 месяца, пятница.
Я решил, что пора за топливо рассчитаться. Сеньорита Анита Льянос отыскалась снаружи. Занята она была кормлением нашего проглота. Морс бесстыже жрал жареную крокодилятину из чужих рук, вел себя по отношению к посторонней девице недопустимо дружелюбно, вилял хвостом и благосклонно принимал ласки. Нажравшись, завалился на спину и подставил брюхо для почесываний.
— Так-то, молодой военный, караульную службу несем? Устав, значит, не для тебя писан? С чужих рук жрем и посторонними руками пузо чешем? Два наряда вне очереди. На кухню!
Морс хоть бы глазом моргнул для приличия. Выгнулся в пароксизме наслаждения, зевнул, с риском вывихнуть челюсть, да язык выкинул на всю длину. На бок его вывесил и задышал часто и блаженно.
— Встать, скотина, когда разговариваешь с п-подп-поручиком!
Ноль эмоций! Приоткрыл глаз, блаженством затуманенный, расфокусированный, скользнул по мне, как по предмету незначительному и интереса не представляющему. И снова закрылся. Наглый собак потянулся ещё разок сладострастно, еще разок зевнул. Затем все-таки встал. Задней лапой поскреб у себя за ухом. Клацнул пару раз зубами в шерсти, имитируя ловлю блох. Потом хитро на меня покосился:
— Ой, да не пузырься ты, тащ командир! Она же своя! В доску! Я ж в людях доподлинно понимаю. Можно сказать, собачку на этом деле съел... Это она с виду такая... неприветливая... а в душе... Верь мне! Золотой человек! Вот от тебя я ни разу таких добрых слов не слыхал. А оно, доброе слово, и собаке приятно.
— Ладно, беги уже к машине, гурман бессовестный. А то улетим сейчас, а ты потеряешься и съедят тут тебя самого вкусные крокодилы.
— Меня?! Да ну, на!
Морс лениво поднялся и неторопливо ускакал к "Гранду". Девица, до того сидевшая на корточках и развращавшая Морсика, тоже поднялась и недовольно состроила мне рожицу, показав кончик языка.
— Сеньорита Анита, хотите, я вам денег дам?
Девчонка дернулась, возмущенно разрумянилась, изобразила мисс "неприступность", и выдала:
— Как вы ТАКОЕ смеете предлагать мне, сеньор?!
Ой, блииин! О чем они только думают? Сопли эти? Это ж с глузду навек двинутся! Уржусь! Придется делать строгое лицо...
