чувство подсказало ему, что это Энюй.
Орел торопливо взмахнул могучими крыльями и направился к реке. Грифы,
давно следившие за пернатым сородичем, приняли орла за конкурента и,
решительно взмахнув крылами, взмыли навстречу незваному гостю.
"Этого мне еще не хватало! — растерянно посмотрел на своих стремительно
приближающихся собратьев магистрант. — Что они, сдурели, что ли?"
Грифы вовсе не сдурели, и выглядели они крайне агрессивно. Размерами
падальщики нисколько не уступали своему сородичу, а, пожалуй, даже
превосходили его. Но вот что касается пилотажа, тут уж Корин, имевший
значительно меньший стаж воздухоплавания, не был им серьезным конкурентом.
Шансов на победу в воздушном бою у него не было никаких.
Впрочем, маг — он и в небе маг. Эта мысль приободрила новоявленного орла,
и он решительно полетел на сближение с вражеской стаей. Грифы начали набирать
высоту, собираясь атаковать сверху. Корину пришлось, тряхнув крылами, принять
вызов. Кодекс орлиной чести не позволял ему метать в своих безоружных
собратьев огненные шары.
Магистрант продолжал воздушные маневры, перенимая опыт у более опытных в
летном деле противников. Однако явное стремление грифов, избежав прямого
столкновения, оказать на него психологический прессинг, вскоре разозлило
Корина. Они добивались, чтобы он мирно убрался восвояси и не мешал наблюдать
за тем, как подходит обед. Он же стремился поскорей помочь Энюю, если,
конечно, тот еще жив.
Хотя он не желал прибегать к сильным средствам, рассчитывая обойтись, как
и в случае с рыжей кошкой магией иллюзий, но расчетливая выжидательная
тактика противников сильно его выматывала. Он еще не был готов к таким летным
нагрузкам. В конце концов, он придумал, как заставить их нападать.
Когда грифы с высоты своего полета узрели, что наглая птица, претендующая
на их добычу, повернулась к ним хвостом и стремительно направилась вниз, они
не выдержали столь беспардонного хамства. Первый из грифов камнем канул на
спину орла. Однако магистрант только этого и ждал, хотя скорость, с которой
мчался на него противник, привела его в некоторое замешательство, но, тем не
менее, он успел приготовиться к встрече.
Гриф ничего не мог понять, птица, к которой он стремительно приближался,
вдруг начала резко разрастаться в размерах. Впрочем, сторонний наблюдатель
скорее бы заметил обратное. В размерах начал уменьшаться гриф. Когда он
подлетал к орлу, то размахом своих крыльев ничуть не превышал обычную
домашнюю курицу. Жалобно щелкнув клювом, он нырнул вниз и помчал прочь от
своего чудовищного противника.
Атака его соратников закончилась столь же бесславно. Тройка грифов—
малюток, яростно махая крылами, старалась уйти поскорее прочь, от непонятного
врага. Вскоре они вновь обрели свои прежние размеры, но желания возобновлять
битву не испытывали и полетели искать более легкую добычу.
Корин спланировал к Энюю. Судя по тому, что вокруг полуэльфа еще слабо
тлело зеленое сияние, тот был еще жив. Но едва-едва. Только сейчас до Корина
наконец дошло, что никаких медикаментов у него с собою нет. Он почти ничем не
мог помочь умирающему полуэльфу. Только магией, но для этого ему был нужен
кэлур. Орел задумчиво посмотрел израненное и избитое тело.
Внезапная идея пришла ему в голову. Однажды он наблюдал, как один эльф
лечил другого эльфа. Корин принял облик эльфа, рассчитывая, что его магия
будет такой же, как и у настоящих эльфов. На его памяти были маги-разбойники,
которые, превращаясь в других людей, меняли и цвет своей магии. Сейчас ему
нужна была именно эльфийская магия: сама по себе она была целебной.
Глядя на израненное тело Энюя, Корин решил, что тот еще жив только
благодаря эльфийской магии. Но она быстро иссякала, надо было спешить. Корин
снял с плеч Энюя мешок и попытался перевернуть полуэльфа на спину, но тут же
остановился. Сейчас было слишком опасно даже шевелить его. У того могло быть
слишком много переломов. Вода основательно побила Энюя о камни, странно было,
что он еще жив.
Корин применил заклинание, соединившее их ауры, и начал перегонять энергию
своей магии полуэльфу. Через некоторое время зеленое свечение вокруг Энюя
стало заметно ярче. Корин увеличил мощь потока и, добившись, наконец, что
сияние стало намного сильнее, чем прежде, когда Энюй был здоров, обратился к
этой магии, преобразуя магическую энергию в живую энергию органов и клеток.
Он могучим потоком гнал ее на восстановление костей и тканей тела.
По тому, как глубоко задышал его пациент, Корин понял, что жизнь полуэльфа
теперь вне опасности. Пришла пора позаботиться о переломанных конечностях.
Объединение аур давало ему представление о внутренних физических травмах
пациента. Перелом плеча на одной руке, предплечья на другой, бедра, ребер...
Несмотря на помощь магии, Корину все же нужно было наложить шины на
поломанные руки и ноги и чем-то закрепить их.
Материала для шин вокруг было предостаточно. В двух шагах от него на
камнях лежало поваленное дерево. Вскоре шины были готовы, теперь ему
требовался бинт. С бинтами было намного сложнее, но для мага, который умел
превратить грифа в цыпленка, а мешок золота весом в шестнадцать сутов в
маленький мешочек, который можно положить в карман, не существовало никаких
проблем. Он вновь воспользовался магией превращений.
Несколько длинных лиан превратились в бинты, Корин твердо не знал, как
долго продлится действие его преобразований, но сейчас это его не столь
волновало, главное было доставить пациента в гостиницу, ничем не повредив
ему. Вскоре полуэльф лежал на берегу, перемотанный бинтами, как куколка
бабочки шелкопряда.
Чтобы больной не мог пошевелиться, Корин прикрепил его бинтами к двум
длинным жердям, импровизированным носилкам. Уменьшив Энюя до вполне пригодных
для воздушной транспортировки размеров, магистрант снова превратился в орла и
взмыл в воздух, неся в когтях маленькое тельце полуэльфа.
После нескольких минут полета орел опустился на опушке леса и вернул
полуэльфа к его нормальным размерам. Магистрант задумался, не зная, какой
облик принять ему теперь. Может, Элара?! Внезапная мысль осенила его: "А
почему бы мне ни принять мой собственный облик?"
Эта мысль показалась ему новой, неожиданной и весьма заманчивой.
Превратиться в самого себя, а почему бы и нет! Хотя при таком превращении
могли бы возникнуть какие-нибудь побочные эффекты, тем не менее, ему
захотелось проверить, что же из этого получится.
Ничего особенного, кроме некоторого удивления, Корин не почувствовал. Это
превращение ничем не отличалось от остальных. Просто он стал похож на самого
себя, но все же он ощущал, что какое-то отличие между собой в этом образе и
собой истинным все же существует.
Теперь можно было возвращаться в гостиницу. Мешок Энюя, он снова уменьшил
в размерах и сунул его в карман. В нем находились какие-то магические
предметы, он это видел внутренним оком, но отложил знакомство с содержимым
мешка до прихода в гостиницу.
Заклинание неприметности вновь не позволило стражникам обратить на него
внимание, в гостиницу он также проник никем незамеченный. Даже лентяй Кебе,
спустившийся наконец с крыши, чтобы пообедать, не обратил на хозяина никакого
внимания. У двери в номер полуэльфа возникла небольшая заминка: не было
ключа. Впрочем, ключ от комнаты Корина открыл дверь в номер Энюя столь же
легко, как и в свой собственный.
Оказавшись в комнате полуэльфа, Корин уложил больного на постель и оглядел
номер. Его внимание привлекла дорожная сумка, которую во время их странствий,
тот всегда держал при себе, и расставался с ней только в редких случаях.
Сейчас на правах спасителя магистрант решил ознакомиться с ее содержимым. Он
с интересом осмотрел небольшой мешочек с золотом, но там не оказалось ни
писот, ни других монет с пурпурным сиянием.
Если судить по золоту, то с пурпурными магами Энюй не общался, но вот
золотых монет для обыкновенного бродяги у него оказалось многовато. Что-то
около сотни солитов. "Не так уж и много, — пожал плечами магистрант. — Я
думал, тайным агентам лучше платят". В других мешочках находились рэйги и
тарики, но их магистрант считать не стал. Рыться в чужой одежде у него тоже
не было желания, его внимание привлек небольшой ларец.
Поиски ключа заняли не слишком много времени. Ключ нашелся на шее Энюя,
тут же болтался и ключ от его номера. Назначение некоторых вещей, которые
полуэльф хранил в своем ларце, было неизвестно Корину, но в основном тут
лежали обычные кольца, броши, серьги, перстни и браслеты, неведомо как
попавшие к полуэльфу. Впрочем, кое-какие подозрения у Корина на этот счет все
же имелись, но выяснять это у больного сейчас не имело смысла.
Ни древних шестнадцатигранников, ни магических предметов, да и украшений
излучающих черную или пурпурную магию здесь не оказалось. Но одна вещь
заставила Корина насторожиться: стеклянный пузырек с золотистой жидкостью.
Никаких сомнений, это был кэлур, об этом говорили как цвет, так и едва
ощутимый запах снадобья.
Корин отставил пузырек в сторонку, закрыл ларец и спрятал в сумку. Находка
кэлура после того, как проводники сообщили ему, что Энюй офицер тайной
полиции, не особенно удивила магистранта. Ему уже пришлось подержать в своих
руках жезл полуэльфа, который доказывал, что проводники сказали ему правду.
Мысль о жезле напомнила ему о мешке Энюя, куда он засунул его. Корин вернул
мешку прежние размеры и положил его на стол.
Пожалуй, все, что он мог сделать для полуэльфа, он сделал. Корин ни в чем
не мог упрекнуть себя. Он не был ничем обязан своему спутнику, скорее тот был
обязан ему спасением жизни. Однако оставался ряд вопросов, ответы на которые
ему хотелось бы знать. Магистрант взглянул на пузырек, стоявший на столе,
пожалуй, теперь он имеет право кое-что уточнить. Хотя переливание своей магии
в тело полуэльфа и так открыло его сознание Корину, но кэлур позволял ему
проникнуть в него гораздо глубже.
Корин наложил заклятье на дверь и окно, чтобы никто не мог воспользоваться
его состоянием, затем смазал губы Энюя кэлуром, склонившись над пузырьком,
сделал несколько глубоких вдохов, закрыл пузырек вощеной пробкой и поставил
его на стол. Он успел наложить на себя защитное заклятье еще до того, как
почувствовал, что мир вокруг него начал изменяться: стал удивительно живым и
красочным.
Магистрант и сам не подозревал, как долго он бродил по снам и причудливым
воспоминаниям полуэльфа, но, очнувшись, он уже знал все, что знает Энюй.
Ночные приключения полуэльфа насторожили его. Неясное предчувствие
подсказывало, что черный зверь-оборотень, который охотился на незадачливого
искателя приключений, несомненно, был големом. Но не просто големом, а
чудовищем, обладающим мощной магией, да еще способным к превращениям.
Корин никогда и не подозревал, что такие големы встречаются. Впрочем,
никакой серьезной литературы по этим жутким творениям человеческого разума он
не встречал. Понимал только, что маг, создающий подобное существо должен быть
чрезвычайно силен, обладать глубокими, таинственными знаниями. Он должен был
пожертвовать значительной частью своей магии, чтобы оживить мертвую материю.
Как сражаться с големом, Корин понятия не имел. Любая магия была пищей для
чудовища, поэтому сражаться с ним, применяя магию, бесполезно. Корин до сих
пор не мог понять, как ему удалось столь легко и быстро расправиться с той
лихой парочкой, напавшей на него в лесу.
Однако сильного желания снова испытывать судьбу в схватке с ними у него не
было. Бросать в голема огненный шар, то есть дарить ему свою энергию, было бы
безумием, сейчас он сам удивлялся, что удержало его от подобного шага в той
стычке. "Пожалуй, Альманзорус был прав, моими поступками руководит какой-то
Рок, — покачал головой магистрант. — Только Вседержитель мог спасти этого
полуэльфа, чтобы предостеречь меня от опрометчивого шага.
Корин вспомнил, что намеревался отправиться к развалинам на охоту, как он
полагал, на магов-разбойников, но теперь-то он точно знал, встреча с каким
чудовищем ждала его. Он зябко передернул плечами, вспомнив облик зверя из сна
Энюя. Да, встреча с ним не сулила ему ничего приятного...
Отбросив в сторону неприятные воспоминания, он вспомнил находках Энюя,
залез в его мешок и вытащил оттуда найденные тем сокровища. "Пожалуй, мне
надо за них расплатиться, чтобы не прогневать Вседержителя, — подумал Корин.
— Надеюсь, сто золотых, из найденных мною, хватит? Нет, нет, — заторопился
он, словно Вседержитель строго посмотрел на него. — Триста! Я все-таки тоже
спас ему жизнь, — развел он руками".
В его душе возникло какое-то странное облегчение, словно сам Вседержитель
подал ему знак, что согласен с его доводом. Корин наклонился нас спокойно
спящим полуэльфом, тот ровно дышал. Его состояние после использования кэлура
заметно улучшилось. Все силы организма были мобилизованы, он скоро должен
поправиться, хотя от продолжения путешествия Энюю все же придется отказаться.
"Придется оставить его в Бафросе, — с сожалением вздохнул Корин, потому
что Энюй был теперь таким же его слугой, как и Кебе, хотя эта связь была так
глубоко скрыта, что догадаться о ней вряд ли бы сумел даже самый знающий маг.
Оставив больного, Корин отправился к себе осматривать предметы, найденные
на развалинах и конфискованные у полуэльфа. Все они оказались магическими
источниками и излучали какие черную, какие пурпурную магию. Магистрант
догадался, что причина излучения монет крылась в том, что, пролежав несколько
сотен лет рядом с источниками магических сил, они впитали в себя эту магию.
Однако назначение источников все равно оставалось неясным. Возможно, тогда
в ходу были именно магические украшения, пожал плечами магистрант, устав
гадать над тем как использовали таившуюся в них магию. Он ссыпал украшения в
ларец и из любопытства пересчитал найденные монеты. Их оказалось ровно тысяча
триста писот. Правда, эти писоты были чуть тяжелее обычных, то есть тех, что
он нашел в кошельке у Кебе.
"Странное число, — покачал головой магистрант, вспоминая, что триста монет
он должен будет отдать Энюю за конфискованные у того предметы. — Похоже, мной
действительно руководит Рок".
Магистрант снова засел за книги, время от времени отрываясь от них и
