— Вас ожидают, тесса, — тихо сказал он Капурри.
— Благодарю, — епископ поклонился в ответ, сбрасывая пальто и папаху. Под верхней одеждой обнаружился-таки формальный черный сюртук, правда, сочетающийся с обычными серыми брюками и не менее обычной голубовато-серой рубашкой. — Прошу вас, дэй Деллавита, раздевайтесь. Ваши... спутники могут подождать здесь, о них позаботятся.
— Он пойдет со мной, — снимая пальто, Хавьер мотнул головой в сторону Марко, даже и не подумавшего расстегнуть плотную кожаную куртку.
— Но, дэй Деллавита...
— Не обсуждается, — резко перебил Хавьер. — Марко — мое доверенное лицо, он знает больше секретов, чем церковь и семья Капурри, вместе взятые. Или он со мной, или меня ждет самолет.
Вот сейчас и проверим заодно, насколько я им нужен.
— Хорошо, — поколебавшись, кивнул Хосе Капурри. — Прошу, пройдемте.
Хавьер швырнул пальто секретарю и зашагал за епископом, спиной чувствуя надежное присутствие телохранителя. Двое других и не подумали соблазняться мягкими креслами. Вместо того они отошли к стене и встали по бокам двери во внутренний зал, замерев, словно еще одна пара статуй. В случае чего они появятся на месте событий за считанные секунды.
В овальном зале, располагавшемся, судя по всему, в центральной ротонде, за установленным в центре столом расположились трое. Благодаря черным сюртукам в сером дневном свете, дополнительно приглушенном легкими серыми занавесками, они казались членами похоронной конторы, оценивающими, сколько можно содрать с очередных скорбящих родственников.
— Добро пожаловать, дэй Хавьер Деллавита, — подняла руку центральная фигура. — Да осияет тебя божественный свет Ваххарона!
Так-так. Бальтазар Меццо собственной персоной. Епископ Челестины и, по слухам, одна из наиболее влиятельных фигур в современной Церкви. Серьезная фигура. Остальных Хавьер в лицо не знал, а представляться те не спешили.
— К стопам Господним припадаю, святые отцы, — сухо ответил он, делая знак Марко. Телохранитель встал сбоку от входа в зал и замер. — Тесса Меццо, великая честь встретиться с тобой вживую.
С этими словами он отодвинул от стола тяжелый дубовый стул и демонстративно сел, не ожидая приглашения. В голове снова тяжело толкнулось, перед глазами пошли темные круги. Определенно, следовало выпить таблетку от давления еще в машине. Сейчас уже поздно — обязательно воспримут как слабость. Сложив перед собой руки на столешнице, Хавьер наклонился вперед.
— Что вам от меня нужно? — напрямик спросил он.
— Мы ожидали подобного начала, дэй Деллавита, — проговорил епископ Капурри, усаживаясь так, чтобы оказаться точно посередине между гостем и хозяевами. Изображает из себя посредника или третейского судью? Интересно, что за отношения между ним и Меццо? — Нам известна ваша манера с самого начала брать дела за горло. Мы готовы сразу положить на стол карты. У вас есть потребность — у нас есть средства ее удовлетворить.
— Для начала определим термины. "Мы" — о ком речь? Явно не синклит. Как мне помнится, для него требуется участие не менее двадцати трех епископов. Какая-то группа внутри Церкви? Ваш цели?
— Мы не стремимся ни к каким целям, кроме указанных Ваххароном в Откровении и прочих частях Писания, сын мой, — хорошо поставленным баритоном, привычным к вещанию с амвона, отозвался епископ Меццо. — Наша жизнь посвящена исключительно проповеди Слова Господня.
— Да-да, — усмехнулся Хавьер, обводя взглядом помещение. — А поскольку одетые и накормленные проповедуют куда успешнее, чем голые и голодные, вы к делу подходите весьма основательно. Я задал вопрос и не услышал ответа, тесса. Спрашиваю еще раз: кто такие "мы"?
— Позвольте ответить, тесса? — вмешался Капурри, вклинившись в тот самый момент, когда Меццо возмущенно открыл рот. — Дэй Деллавита, вы чрезвычайно успешный коммерсант и прекрасно видите, когда партнер пытается скрывать свои истинные мотивы. Поверьте, мы не намерены держать вас в неведении. Просто мои братья не слишком привыкли к деловым переговорам, у них совсем иная... аудитория. Прошу, не принимайте привычку взвешивать каждое слово за попытки что-то утаить.
Хавьер посмотрел на него, насмешливо приподняв бровь.
— Тесса Меццо и его братья представляют группу верующих, обеспокоенных нынешним духовным состоянием общества...
— Очень сильно обеспокоенных! — перебил Меццо. — Дэй Деллавита, нам известно, что вы никогда не относились к Церкви с особой теплотой. Ваше отсутствие интереса к высоким материям вполне объяснимо: у коммерсантов много важных дел, не позволяющих отвлекаться даже на такие важнейшие вопросы, как посмертная судьба души. Однако же вы и не полный безбожник. Вы не чуждаетесь богоугодных дел — жертвуете церкви, на благотворительность, ваша жена известна в Барне как благочестивая прихожанка, принимающая активное участие в жизни общины. Вы весьма достойный человек, дэй Деллавита, а потому вряд ли положительно относитесь к тенденциям...
— Хотите еще одного пожертвования? — оборвал церковника Хавьер. — И ради того, чтобы озвучить просьбу, притащили меня сюда? Право же, тесса, вы могли просто написать письмо.
— Не пожертвования, сын мой, — покачал головой епископ. — Речь об ином. Для вас наверняка не секрет, что Церковь уже давно пришла в упадок. По крайней мере последние полтора столетия ее роль в жизни общества умаляется шаг за шагом. Ее последовательно лишали привилегий, изгоняли из политической жизни, насмехались в прессе... Уже перед Ударом мы находились в тяжелом положении. После Удара пришлось терпеть еще и обвинения во лжи и лицемерии. Простым людям сложно понять, что всемогущество Ваххарона — вовсе не бездонный источник, равно пригодный для наполнения океанов и полива огорода. Господь посылает нам испытания...
— Спасибо, я неплохо знаком с официальной доктриной, — Хавьер поморщился. В голове опять тяжело толкнулось, горло словно стиснула невидимая рука. — И что церковь Рассвета давно в загоне, тоже в курсе. Чего конкретно вы хотите добиться?
— Проблема Церкви в том, — невозмутимо продолжил епископ, — что у нее отсутствует сильный лидер. Вряд ли я открою секрет, если сообщу, что последний синклит, призванный сформировать официальное отношение к паладарам, закончился ничем. Консерваторы назвали их порождениями сонма гхашей, посланных для искушения человечества. Реформаторы, наоборот, потребовали пересмотра базовых основ доктрины, чтобы учесть наличие разумной жизни за пределами Паллы. Половина епископов просто не имела никакого мнения на сей счет — а в результате пять дней пустых разговоров и никаких результатов. Да и сложно ожидать иного, когда больше сорока людей в возрасте от тридцати семи до восьмидесяти трех лет, убежденных зачастую в противоположных вещах, пытаются что-то придумать на общем собрании. Нет одного авторитетного голоса, к которому они могли бы прислушаться.
— Вполне согласен, тесса, — Хавьер пожал плечами. — И я даже догадываюсь, к чему вы клоните. Хотите возродить папский трон?
Епископ Меццо поперхнулся и закашлялся. Сосунок, с презрением подумал Хавьер. Совершенно не умеет держать удар и вообще не готов к неожиданностям. Он и в самом деле не понимал, как просто просчитать его поведение? Да, авторитет в вопросах теологии вовсе не означает наличия политической сноровки. С другой стороны, пробился же он как-то в епископы! А ведь в церковных коридорах грызня еще та.
— Я предупреждал, тесса Меццо, что дэй Деллавита весьма проницателен, — невозмутимо заявил Капурри. — Наша семья неоднократно имела возможность в том убедиться, и не раз за счет заметных финансовых потерь. Однако я — не мой старший брат, — добавил он, поклонившись в сторону Хавьера, — и не склонен держать на вас затаенную обиду. Я и в самом деле гораздо больше принадлежу Церкви, чем родственникам.
— Отрадно слышать. Тем не менее, не вижу, чем могу помочь. Я далек от церковных дел и интриг. Поймите меня правильно, тесса, — Хавьер устремил на Меццо немигающий тяжелый взгляд, вгонявший большинство людей в нервическое состояние. — Мне не жалко денег. Однако я не намерен выбирать ни одну из сторон в ваших играх. Если угадаю, не получу никаких ощутимых выгод. Если не угадаю — заработаю личную неприязнь победителя, способную доставить немало неприятностей. Если откажусь, а новым папой все-таки станете вы — в предположении, что им вообще кто-то станет — тоже заработаю вашу неприязнь, но в меньших размерах. Стратегия минимизации возможных убытков диктует однозначный выбор: вежливо поблагодарить за доверие и откланяться — если, разумеется, вы не сможете предложить что-то еще, стоящее риска. Итак, тесса?
— Вы известны как разумный человек, имеющий хорошо взвешенное мнение по многим вопросам, — задумчиво произнес Меццо, уже явно пришедший в себя от неожиданности. — Брат Капурри предупреждал, что вами сложно, если вообще возможно манипулировать, что разговор всегда строится по вашему сценарию. Признаться, я не отнесся к его словам с должной степенью внимания. Поделом мне за самоуверенность. Дэй Деллавита, я хотел бы начать заново. Слишком много важного осталось недосказанным. Вы не возражаете?
Неплохо. Держать удар не умеет, но хотя бы быстро оправляется от шока и находит новую тактику. Посмотрим, что еще у них кроется в рукаве.
— Я слушаю, тесса, — нейтральным тоном откликнулся Хавьер, отводя взгляд.
— Как я уже сказал, дэй Деллавита, Церковь находится в глубочайшем кризисе — вплоть до того, что ей угрожает полная гибель. Я не стану рассказывать о своей боли за погибающие души прихожан, утративших в жизни понимание цели. Ныне мало кто помнит о посмертном суде Ваххарона, после которого грешная душа может навсегда отправиться в небытие за гордыню или же заслужить великолепную награду за покаяние. Здравые умы Церкви страдают, не в силах выполнять миссию, возложенную на них Богом. Но это не ваша проблема, дэй Деллавита. У вас хватает собственной головной боли, так же мало понятной мне, как вам непонятны доктринальные разногласия внутри Церкви. Мы живем в разных мирах, и смешивать их без необходимости не следует. Но у нас есть общая проблема, и вы прекрасно ее знаете: паладары.
Могучий толчок изнутри головы заставил мир вокруг Хавьера на мгновение погаснуть и закружиться. Он оперся о лежащие на столешнице руки и стиснул зубы, борясь с настойчивым позывом ослабить узел галстука.
— Вам нехорошо, дэй Деллавита? — встревоженно осведомился Капурри.
— Все в порядке, — сквозь зубы процедил Хавьер. — И каким же образом, тесса Меццо, паладары... являются моей проблемой? Или вашей?
— С нами все просто, дэй Деллавита. Паладары очевидным образом не веруют в Ваххарона и не исповедуют доктрину Рассвета. Более того, девица, известная под именем Майи, вращаясь в высших кругах Дриммада, постоянно позволяет себе весьма насмешливые высказывания в наш адрес, и дурной пример оказывается заразительным для молодежи. Являйся пришельцы поклонниками языческого пантеона Миндаллы или даже примитивного анимизма Ооквала, все вышло бы проще: со старыми разногласиями между религиями теологи более-менее научились справляться. Но паладары — попросту атеисты, и с помощью технического могущества и флера романтичности, их окружающего, наносят Церкви непоправимый ущерб. Такой удар может стать для нас последним.
— Предположим. Ну, а что насчет меня?
— А у вас есть дочь, дэйя Фуоко Деллавита, отправившаяся в паладарский вертеп порока и разврата вопреки отцовской воле. И мы прекрасно понимаем, что интересует их не только и не столько ум девочки, сколько способности эйлахо...
Договорить Меццо не успел. Хавьер резко вскочил на ноги — дубовый стул, больно ударив сиденьем под колени, отлетел и перевернулся — одним движением вскочил на разделяющий их стол и прыгнул к епископу, словно разъяренный тигр. Церковник лишь приглушенно хрюкнул, когда Хавьер, ухватив его за горло, спрыгнул на пол, опрокидывая его на ковер вместе со стулом. Два молчаливых соседа епископа перепуганно отшатнулись, а Марко уже навис над епископом Капурри угрожающей глыбой, направив на него пистолет.
— Откуда. Церкви. Рассвета. Известно. Про мою. Дочь? — раздельно выговаривая слова, процедил Хавьер. — Имей в виду, церковная крыса, от ответа зависит твоя жизнь. Если он мне не понравится, я кончу тебя и твоих малахольных дружков прямо сейчас. Ну?
Епископ Меццо слабо захрипел, цепляясь за Хавьера немощными старческими руками. Его глаза отчетливо лезли на лоб, и Хавьер сообразил, что почти задушил хозяина дома. Он ослабил хватку, и церковник с жадностью втянул в себя воздух, тяжело задышав.
— Давно, дэй... Деллавита... — просипел он. — С самого... начала... Один из охранников вашего дома... на исповеди... Мы никогда не намеревались использовать... знание... для шантажа... клянусь своей бессмертной... душой! Мы... не настолько глупы... хотели использовать ее способности... божественный свет в ладонях... но она явно не расположена... к церковной карьере...
Вот так. Строй себе систему безопасности, отбирай и проверяй лучших людей, ограничивай доступ к информации — и все равно тайна утекает на сторону. К видеозаписям, на которых зафиксированы способности Фучи, за все годы имели доступ считанные единицы, по пальцам одной руки пересчитать можно. Выяснить, у кого именно слишком длинный язык, несложно. Но даже если утопить болтуна в заливе с бетонным блоком на ногах, уничтожить опасное знание уже не удастся. Конечно, весьма соблазнительно прикончить старого хрена и всех свидетелей прямо сейчас — но неизвестно, кто еще имеет доступ к тайне. Да и замять скандал такого масштаба не получится хотя бы из-за Капурри, неважно, живого или мертвого.
Остается надеяться, что церковники действительно не настолько глупы, чтобы пытаться шантажировать семью Деллавита. Но малейший намек на угрозу — и даже опасность вендетты с Капурри не удержит его руку. Хавьер выпустил дряблую глотку епископа и не спеша поднялся. В глазах опять потемнело, в ушах тяжело запульсировала кровь.
— Марко, помоги встать тессе Меццо, — произнес он по возможности спокойным тоном. — Продолжим переговоры.
Однако вместо того, чтобы вернуться на прежнее место, он взял еще один стул и оседлал его верхом прямо перед вынужденными развернуться церковниками.
— Я вас внимательно слушаю, тесса, — произнес он, глядя в глаза с трудом усаживающегося на свой стул епископу.
Тот слегка помассировал шею, приходя в себя. В его взгляде Хавьер с удовольствием заметил страх. Осознал, старый козел, с кем связался? Я тебе не изнеженные дриммадские дельцы, забывшие, а то никогда и не знавшие, с какой стороны держатся за пистолет. За двадцать пять лет я превратил семью Деллавита из нищего провинциального клана в одну из самых могучих финансовых групп Кайтара — и вовсе не потому, что следовал общепринятым правилам. Даже Удар я сумел обернуть к своей пользе, удвоив состояние благодаря ужасной катастрофе — и не тебе играть со мной на равных, даже если сумеешь стать новым папой. Знай свое место, поп. Краем глаза Хавьер заметил, что епископ Капурри все так же спокойно и невозмутимо сидит на месте, словно не замечая направленного пистолета. Кажется, в его глазах даже посверкивают веселые искры. Интересно, чему он радуется — унижению Меццо или моему нервному срыву? Все-таки нужно держать себя в руках, а то в последнее время на нервах словно гхаши музыку играют.
