Туалет института — наше все! Доморощенные конспираторы — Ниидзима и я — проводим новую конспиративную встречу. На подоконнике окна-форточки где-то на уровне моего роста лежит пухлый конверт. Хорошо так пухлый... заманчиво.

— Аванс. Гонорар. Чаевые. Половину аванса и гонорара я уже забрал. Чаевые целиком твои.

— И сколько там?

— Хватит, чтобы сводить своих в дорогой ресторан. Всех. Раза три-четыре. — Ниидзима застегнул ширинку и направился к раковинам. — Но все равно меньше, чем стоит та розочка, которую тебе подарили. На два порядка меньше. Чисто на всякий случай предупреждаю, если ты вдруг надумал выкинуть ее в мусорное ведро.

Черта с два! Розочка стоит в специальном растворе и накрыта специальной охлаждающей колбой. Сам не знаю почему, но мне показалось уместным так позаботиться об этом цветке. И — надо же! — угадал!

— А кто...?

— Шакти Рахманн. Далекая и загадочная Индия. Каста Араин.

— Садовники? — Удивился я.

Ниидзима тоже удивился. Сильно. Да что там — он был ошарашен! Я целых десять секунд наблюдал редкую картину — Ниидзима не знал, что сказать!

— Х-о-о... Сирахама-сан, вы меня удивили! Совершенно, верно — садовники. А еще воины-наемники. Шакти Рахманн является наставником бойца Ванадис, выступающего на Арене.

Воины-наемники? Странно, у меня была твердая уверенность в том, что каста Араин занимается охраной. И охраной узкоспециализированной — дворцов и поместий. Вряд ли это может называться наемничеством. Во всяком случае, так было... давным-давно — сейчас-то, да, многое могло измениться в "далекой и загадочной Индии".

Грохнула дверь. В туалет влетел председатель клуба каратэ Цукуба собственной персоной

— Вот ты где! Иди, утихомиривай свою... — Цукуба всерьез задумался, пытаясь подобрать термин. — Короче, иди...

Дрожащая волна страха ударила откуда-то из груди и ушла в ноги, а вторая волна — жгучей ярости — начисто вымела первую.

— Что? Кто?!

Цукуба отшатнулся от моего рыка.

— Она... там... Рююто... убивает!

+++

Цукуба не успел сказать, ГДЕ Миу собирается убить Рююто... или уже убила. Потому что в следующую секунду у меня в ушах свистел ветер, в глазах мелькали окна, а сзади грохнула дверь в туалет. Ноги сами несли меня туда, где находилась Миу — средняя лестница между третьим и вторым этажами главного корпуса. Сейчас я совершенно точно знал, где находится девушка. Вот знал и все!

"Убить! Убить! Убить!" — Рычал Старик.

"Только бы с ней ничего не было... Только бы с ней ничего не было... Только бы..." — Причитал Малыш.

А с ней ничего и не было!

Сейчас лестницу выше и лестницу ниже заняла притихшая толпа студентов. Поскольку я находился на третьем этаже, то перелетел через головы и приземлился на площадке между маршами лестницы — в тот момент такой маневр показался мне легко осуществимым. Ну... я взял... и осуществил его...

Миу спокойно сидела на подоконнике и полировала ногти! И была крайне собой довольна! Только испытала легчайшее удивление, когда перед ней появился я. И не обращала никакого внимания на Рююто, который слабо хрипел, скрючившись у ее ног. Куда-то в живот она ему засандалила. И сильно, если даже он не смог защититься. И — в лицо. Но в живот, наверно, было больнее.

Передать словами не могу, какое облегчение я испытал!

Кто-то из зевак поднял мобильный с вполне понятным желанием... Но рядом стоял Охаяси. Неразличимый взмах рукой — мобильный испарился из рук и крошкой осыпался о ближайшую стену...

— Господин Асамия почему-то посчитал, что со мной можно обращаться так же, как привыкли обращаться со своими невольницами в его клане. — Чуть обиженно объяснила Миу, увидев мой вопросительный взгляд.

От Рююто, приходящего в себя, плеснуло нешуточным изумлением. И даже возмущением! Понятно: спровоцировала и избила. Причем — и по лицу. А по лицу бьют, когда хотят унизить. Мастер, если хочет нейтрализовать противника, бьет в корпус или по конечностям. А Миу — мастер. Правда, корпус и конечности тоже не остались без внимания... вон как пациент жалобно стонет и шипит. А место инцидента говорит о том, что сюда — то ли Рююто ее привел, то ли она — его... И ведь радовался, наверно, ее покладистости...

"Вот так, Малыш, мотай на ус! Не я первый заметил, что по факту в наших мирах царит жесточайший матриархат — женщина априори права! Женщине, если она говорит, что ее обидели — верят охотнее, чем мужчине... дома было так и тут... кажется, тоже"

Я постарался говорить спокойно... удивительно, но мне это легко удалось — после почти мгновенного перемещения "туалет — лестница" я даже не запыхался:

— Возмутительно! Я даже не буду выпытывать у тебя подробностей, Миу! Тебе, наверно, неприятно об этом вспоминать!

— Спасибо, АНАТА! — Спокойно и внятно, так чтобы все расслышали, поблагодарила Миу, спрыгнула с подоконника и протянула руку. — Проводи нас в аудиторию, пожалуйста.

"Нас"? А-а-а... понятно. С другой стороны с отсутствующим выражением лица, будто она не здесь, а где-то очень-очень далеко... и, вообще, это не она... уже пристроилась Мисаки, вынырнувшая из-за спины брата. Тот недовольно поморщился, но промолчал.

Ну, понятно, идет интенсивная работа на публику. И она дает свои результаты — я впервые слышу, как на пол падают челюсти:

"Они что — уже?!", "Да это все знают!", "Ты посмотри на них — это уже даже не парочка-троечка! Скоро детки пойдут!", "Ой, бедненький Рююто-сама! Мне его так жалко!", "Этот Сирахама... бабник! Лоликонщик! Извращенец! Хентай!", "Погодите, а те две, с ушками... он уже с ними не...?", "Ему что, Фуриндзи мало?!", "Эта задавака Фуриндзи...", "Ой, мой телефончик... а что с моим телефончиком? Никто не видел?"

Когда мы уходили, я заметил, как сориентировались некоторые студентки — вокруг пытающегося подняться на ноги Рююто уже хлопотали девушки, причитали и что-то такое ворковали на тему "ах, она нехорошая, ах, она неблагодарная".

— Прекрасный прыжок и проход по стене, Кенчи. — Шепнула Миу, когда мы подходили к аудитории. — Повторить сможешь? Но ты прибыл несколько раньше, чем я рассчитывала. Я еще хотела изобразить что-нибудь трагическое в стиле драмкружка к приходу преподавателей. Хм, знаешь... — Она остановилась. — Мне нужно кого-нибудь потискать...

Но я не успел ни испытать надежду от этого заявления, ни обрадоваться... Миу щелкнула пальцами, и через секунду рядом уже тараторили "наши дракокошки":

— Это же был знаменитый "дюймовый удар" мастера Ли! Мы все-все видели-ня! Но никому-никому не скажем-ня! Невероятно-ня! Волшебно-ня! Сногсшибательно! А вы покажете нам, Фуриндзи-онээээээээээ-сама? Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-ня!

Миу с умильной улыбкой гладила някающих девушек по головам между некоушками:

— Конечно, Маи-чан, Рен-чан. В спортзале-ня после последней лекции... Я покажу-ня. Какие ж вы няшечки-ня!

— Спасибо-спасибо-спасибо-ня!

Девушки запрыгали, захлопав в ладоши. Удивительные создания — возможность узнать новый прием приводит их, наверно, в еще больший восторг, чем покупка какой-нибудь "шмоточки" в магазине одежды.

— Кенчи, ты меня подождешь после лекций?

Тоже, что ли, ушки надеть? Кстати, Асамия вполне мог попытаться включить у Миу "неко-мод" вот таким же образом: Миу при виде кошачьих ушек или кошачьего разреза глаз теряет способность к сопротивлению. Как тот розовый слон — при звуках флейты. Но — куда ему — наследник древнего клана в некоушках — это ж "позор предкам" (раз), под "бэлы-бэлы" костюм не подойдет (два), и не солидно (три).

— Конечно... я бы и сам посмотрел... если можно.

— Ой, здравствуйте, Сирахама-сан-ня! Мисаки-онэ-сан-ня! Не заметили-ня! Простите-простите-простите-ня! До свидания-ня!

— Телепортация таки существует. — Оценил я скорость исчезновения девушек и на пробу добавил. — Ня.

За что заслужил обрадовано-удивленный взгляд с одной стороны и просто удивленный — с другой.

Я не стал говорить Миу, как испугался, как переживал... Зачем! Наши отношения не нуждаются во взаимных доказательствах и попытках "привязать" к себе через чувство вины. Она и так это прекрасно понимает: "За меня тоже не беспокойся. Чтобы про меня ни говорили!"

— Что планируешь дальше, Миу?

— Ты про этого? — Миу говорила равнодушно-небрежно, будто дело касалось чего-то незначительно. — Будем бить. Воспитывать. Возможно, даже ногами. Даже, если у нас не получится — будет дрессированный Асамия... Но у нас получится! — Твердо сказала она, посмотрев на меня. — У тебя получится, Кенчи!

"И только попробуй, если "не получится""... но этого, разумеется, она не сказала.

А вот ее "неко-зависимость"... с этим надо что-то делать...

+++

— Ну? Как? — Шепнула Фуриндзи.

— Не самовнушение? — Засомневалась Мисаки.

— Пф! Еще одна...

— Слушай, Миу... его глаза...

— Хм... значит, не почудилось.

— Вот как... а я уж подумала, что это мне что-то в глаза попало...

+++

— Ужасно!

— Вы чем-то раздражены, Ниидзима-сан? Излагайте, не стесняйтесь!

Опять туалет. Как бы окружающие не решили, что у Сирахамы и Ниидзимы проблемы с пищеварением. А уж то, что мы тут зависаем вдвоем — и вовсе может породить кривотолки... тем более, если в деле участвует "хентай-террорист Сирахама".

— Ваша глупая реакция на опасность... Вместо того, чтобы в полном объеме получить информацию о произошедшем, вы, Сирахама-сан, очертя голову бросаетесь куда-то с налитыми кровью глазами. Отвратительно! Еще и портите имущество института — я изъял из вашего гонорара тысячу иен на ремонт двери в туалет... Но самое возмутительное — это ваше наплевательское отношение к этим замечательным хрустящим бумажкам! — Ниидзима показал свободной рукой на конверт, снова лежащий на подоконнике. — Вы решили заняться анонимной благотворительностью и осчастливить какого-нибудь студента? Оставив деньги вот так, в конвертике, в туалете? Видимо, они слишком легко вам достались, если вы столь небрежны, Сирахама-сан!

— Я понадеялся на своего агента, Ниидзима-сан... Неужели, зря?

— В списке людей, которым вам ни в коем случае нельзя доверять, своего агента надо поставить на первое место!

— Находящиеся на первых местах в моем списке, должны придумать что-то более изощренное и мерзопакостное, чем банальное умыкание конверта с деньгами. Не разочаровывайте меня, Ниидзима-сан, иначе не видать вам первого места в этом рейтинге.

От Ниидзимы плеснуло непонятным чувством, некоторую долю которого составляли изумление, согласие и одобрение... и что-то еще.

— Похвальная надежда на здравомыслие окружающих. — Наконец похвалил он.

— Когда следующее выступление? — Спросил я.

Ниидзима круглыми глазами уставился на меня:

— Ты... Сирахама-сан, вы не читали договор, который подписали?! — Даже воздух зазвенел от возмущения.

— А агент мне на что? Наша апа-па зуба выбивай, нога-рука ломай ... а голова — мы туда ням-ням... гы-гы-гы... На чтение договоров у нас есть агент! Умный и образованный. Он даже очки без диоптрий иногда носит.

— Ну, ты и... — Ниидзима глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Хорошо, Сирахама-сан. Я вас понял. Больше выступлений на первом этаже не будет. — Раньше, чем я успел нехорошо удивиться и возмутиться, "пришелец" добавил. — Ты так очаровал одну из зрительниц... сам можешь догадаться, которую... что она "пробила" разрешение участвовать в боях на Арене... Двадцать первое января, семь вечера — там же. Это суббота, Сирахама. — Со вздохом уточнил он, страдальчески закатывая глаза. — Это суббота.

— Ниидзима, купи мне мотоцикл!

Я снова с удовольствием наблюдал круглые глаза "пришельца". Да, сегодня мой день!

— А ты совершеннолетний, Сирахама?

— Ну, тогда и права мне купи!

— А ты умеешь водить мотоцикл?

— Ну, тогда и уметь ездить мне... А хотя, ладно, это я сам. Даже знаю, у кого. Так купишь?

— На дурака ты сейчас не похож... Так-так-так... Интересный способ отрываться от наблюдения. — Ниидзима сходу определил цель, для которой мне нужен двухколесный скоростной транспорт. — Пара недель на то, чтобы достать и оформить... И месяц... Нет, полтора. Полтора месяца на то, чтобы сделать водительское удостоверение. Но, может, и быстрее. "Черное", разумеется — на другое имя, так как по базам тебя провести не получится, и более-менее тщательную проверку документ не выдержит. Со всеми вытекающими юридическими последствиями, как ты понимаешь. Для тебя.

— Плевать.

— Ну, плевать, так плевать. — Пожал плечами Ниидзима. — Тогда этот конвертик я забираю — новогодние подарки купишь на свои. А "учиться ездить"... купишь у кого-нибудь другого. Я такие вещи не продаю... знаешь ли.

+++

— Сакаки-сан. — Двадцать секунд. — Сакаки-сан. — Двадцать секунд. — Сакаки...

— Лаурочка, еще пять минуточек. — Промямлил Сакаки, натягивая одеяло на голову.

— Сакаки-сан... Сакаки-сан...

— Лаурочка, еще пять минуточек.

Сакаки Сио просыпаться не пожелал — видимо, Сигурэ выработала иммунитет к такому способу пробуждения у всего Редзинпаку. Придется использовать запрещенный прием... Только надо быть очень-очень осторожным.

— Сакаки-сан... кто-то уводит ваш мотоцикл со стоянки. — И тут же метнулся в другой угол комнаты, постаравшись не пересекать линию "кровать — дверь".

Вспышка "жажды крови". Подкинутое одеяло еще висело в воздухе, а смазанная тень уже унеслась в коридор в предусмотрительно открытую мною дверь... Раз... два... три... четыре... пять...

— Ученик! — Послышался "ласковый" рык из-за спины, и тяжелая лапа упала на плечо. Но "жажда крови" от "сотого дана" придавила куда сильнее, чем рука. — Тебе, верно, жить надоело? Ну, ты обратился по адресу!

— Никак нет, Сакаки-тайчо! Жить, наоборот, хочется долго и счастливо. Потому и решил обратиться именно к вам, как к человеку, который разбирается в вопросах выживания!

— Ксо-о-о! Четыре часа утра... — Сакаки принялся натягивать штаны. — У тебя минута, ученик. Время пошло.

— Научите меня ездить на мотоцикле, Сакаки-сэнсэй!

Кто-то хихикнул под потолком... видимо вид ошарашенного Сакаки, застывшего на одной ноге в одной штанине, доставил удовольствие не только мне.

+++

Акисамэ не верил своим глазам... И Сакаки с Кэнсэем разделяли, судя по всему, это чувство.

Огромный Санта Клаус с мешком подарков за плечом сверкал очами. Блеск глаз Старейшего, переодевшегося в новогодний костюм Санты, вполне мог соперничать с сияющей елочкой, установленной ровно в середине обеденного зала главного здания Редзинпаку.

Елочку эту украшали все вместе. Даже девочки — Миу, Ренка и Мисаки — ради такого события позволившие себе чуть-чуть (самую капельку!) оттаять, участвовали в этом волнительном предновогоднем процессе. Разумеется, украсили и стены, развесив гирлянды и мишуру, прилепив бумажные снежинки.

Ровно в полночь мастера воскликнули "Кампай!" и сделали глоток недорогого шампанского... из кружек для чая.