— И каковы же их задачи? — Я усиленно пытался разорвать стальное кольцо, охватывавшее мою шею, но оно не поддавались, а лезвие все глубже врезалось в щеку.
— Охранять вас. Да оставьте их в покое, наконец. Не удастся ничего перерезать
Об этом я уже догадался, но и извлечь нож стало затруднительно — он был намертво зажат между приобретенным ошейником и, собственно говоря, мной. Я прекратил давить на шнуры и они, словно почуяв перемену, мягко опали вниз. Почему-то я был уверен, что стоит мне снова попытаться их перерезать, как произойдет обратное превращение. Потому я просто вытащил нож, окончательно испортив неописуемую красоту своего мужественного профиля, и попытался разглядеть обновку. Длина шнурков заметно сократилась. Теперь просто через голову их не снимешь. Но они снова стали тем, чем казались — мягкой кожей с дурацким камешком и какой-то идиотской хренью. На амулеты это походило не больше, чем полевая ящерка на дракона. Я лишний раз уверился, что в присутствии Айгуль, непростительно глупею. Надо же! Сам на себя напялил ошейник, по которому меня любой магик найти сможет. А уж дроу — так наверняка. И как эту дрянь снять — пока непонятно. Я мрачно взглянул на жрицу.
— И что дальше? Рабский ошейник я уже получил. Клеймо теперь выжигать будете?
— Нет. И напрасно вы считаете, что это рабский ошейник. Надеюсь, что он вам поможет. Хотя еще больше надеюсь, что такой помощи не понадобится.
— Да мое приближение каждый колдун за версту почует.
Плохо фраза прозвучала. Чуть ли не плаксиво. Будто маленького мальчика обидели. Вот дерьмо!
— Нет. Не каждый. Далеко не каждый. Сильный эльфский или гномский маг — сможет. Сильный человеческий колдун... Не знаю. Разве что очень сильный. Даже не каждый дроу почувствовать сможет. Вы, Питер, ни хрена не смыслите в магии, потому и что-то вам объяснять бессмысленно, но подобных вещей создавали очень мало и в них вбухано столько энергии, что ваши колдуны даже представить себе такое количество не могут. Кстати, не удивляйтесь, что никто, кроме вас и сильных магов не сможет эти амулеты увидеть. Это я так, на всякий случай сделала. Не обижайтесь, но большинство представителей вашей расы готовы убить за медяк.
Нельзя сказать, что меня очень уж утешило сказанное, но некоторое облегчение я все же испытал. Судя по вчерашнему разговору, Айгуль не врала мне откровенно. Просто не говорила всей правды.
— Вы сказали, что эти амулеты опознают своего нового хозяина. А что случилось со старым?
— Он умер.
И почему, спрашивается, я даже не сомневался в этом?
Женщина помолчала и, хотя я не спрашивал, добавила:
— Их прошлым хозяином был Теодор.
Я не стал уточнять, каким образом амулеты оказались у Айгуль.
— Я могу их снять как-то?
— С течением времени сможете. Как — разберетесь. Я вам в этом помогать не буду, а то вы их немедленно снимите...
— Естественно.
— ... а снимать их не стоит.
Ладно. Потом попробую разобраться.
— Я хотела попросить вас сделать доброе дело...
— Нет.
— Почему?
— Я не делаю добрых дел по утрам, а, кроме того, я свой лимит доброты уже исчерпал.
— А какой у вас лимит?
— Один месяц — одно доброе дело.
— Маловато. И что ж такого благородного вы в этом месяце совершили?
— Воды вам вчера принес.
Айгуль вздохнула.
— Тяжелый у вас характер, Питер. С вами не то, чтобы жить, общаться, с вами даже находиться рядом тяжело. У меня масса знакомых, с которыми легко и беззаботно...
— Так в чем дело — к ним и ступайте. Чего ж вы ко мне сердцем-то прикипели?
— Похоже, что в компании с вами выживать проще. У вас никаких моральных терзаний нет.
Как по мне, в последнее время этих самых терзаний у меня было чересчур много. Но откуда мне знать — может у других еще больше. Да и сама фраза была с двойным дном. Собственно говоря, меня только что в завуалированной форме назвали умелым, ловким, живучим и беспринципным мудаком. Более того — это правда. И подобные высказывания в гораздо более грубой форме я слышал не раз. И до нынешнего момента они меня не трогали. А сегодня что-то произошло, и фраза меня зацепила гораздо сильнее, чем должна была. То ли присутствие этой женщины так на меня так влияло, то ли со мной что-то не в порядке. Я тяжело вздохнул, потер лоб и спросил:
— Чего вы хотели?
Айгуль подарила мне улыбку добродушной росомахи.
— Знаете, что такое компромисс?
Плохое какое-то начало.
— Это когда вам все, а мне то, что останется?
— Навроде того. Вижу, что знаете. Я хочу предложить вам соглашение.
— Предлагайте.
— Я помогу вам найти Алису.
— Ага. Спасибо, конечно, но вчера вы об этом уже говорили. Или я что-то не так понял?
— Все так. Но вчера я не говорила, чего я от вас хочу в обмен на помощь. Если честно, то тогда я просто не придумала, как вас использовать.
— Ваша откровенность просто обескураживает.
— Бросьте. Вы ведь и сами постоянно прикидываете, как бы меня использовать половчее.
— Ну-у... не постоянно.
— Неважно. Я просто называю вещи своими именами. Вы сами говорили, что это помогает экономить время.
— И что же вы хотите в обмен на свою помощь? Кстати, Алиса ваша дочь, если я правильно помню. И вы в любом случае собирались ее разыскивать. Так?
— Правильно. Разыскивать ее я буду. Но я могу ведь и не сообщать вам о результате своих поисков. А вам соваться в Подземье не стоит. Поверьте на слово.
— Поверю. Назовите цену вопроса.
— Вы деловой человек. От Карелла нахватались? Если хоть одна из рас Народца имеет отношение к пропаже Алисы, то я об этом узнаю и сообщу вам. А потом, скорее всего, вам придется действовать в одиночку, потому что никто из Народца не станет напрямую связываться с полукровками, чтобы не спровоцировать конфликта с людьми. Так что вероятнее всего, там задействованы наемники из числа представителей вашей расы. А их действия попросту непредсказуемы. Простите уж, но, на мой взгляд, вы мало чем отличаетесь от дроу. Разве что живете на поверхности.
— А если все же в деле замешаны дроу?
— В этом я очень сильно сомневаюсь, но если даже и так, то полагаю, что мне удастся вытащить дочь.
— Значит моя задача — вытащить ее из лап наемников, если таковые вообще имеются в наличии?
— Наемники имеются, и даже не сомневайтесь в этом. Я хорошо знаю нравы Народца. Если хоть что-то можно сделать чужими руками, то они этим непременно воспользуются. А человеческая жадность давно уже вошла в поговорки.
Вот ведь сволота мелкая! Это мы значит жадные, а гномы и цверги — бессеребренники и альтруисты! Так что ли!?
— Почему я?
— А вы что еще кого-то знаете, кто добровольно и не ради выгоды ищет Алису? Так я и с ним договорюсь.
Я немного помолчал.
— Согласен. В конце концов, я этим и занимался, пока ваши лиходеи мне руки за спиной не связали. Кстати, а почему бы вам их не использовать?
— Если хотите, то можете их задействовать, но на вашем месте я не стала бы — они наемники. Работают за деньги и всегда есть вероятность, что кто-нибудь предложит им большую сумму.
— Мешок золота могут и мне предложить.
— Могут. А вы согласитесь?
— Нет.
— Я это вижу. Значит и другие увидят. Кроме того, в своей специальности вы — умелый человек. А умение всегда значило очень много. При равных шансах побеждает более умелый.
— При РАВНЫХ шансах, Айгуль, побеждает более удачливый.
— Значит вы — более удачливы. Или боги к вам очень хорошо относятся. Я в вас верю, в общем.
— Ну, верьте хоть в это, если на большее фантазии не хватает, — пробормотал я. Не думаю, что кто-то из небожитнлей особо ко мне благоволит, но поскольку я пока еще жив, то полагаю, что какие-то планы насчет меня у них имеются. Хотя может просто у них в аду сейчас перенаселение.
— Скажите, вы что, вообще ничему не удивляетесь?
— Удивляюсь, но нечасто. Просто мне кой-чего довелось повидать в этой жизни.
Много всякой дряни видел вообще-то. И участвовал самым непосредственным образом в большей части этой дряни. Для гордости причин нет, но и слов из песни не выкинешь.
— Пусть так. Сейчас я отправляюсь в Подземье.
— И это все, что вы можете мне сказать?
— Не поняла. А вы чего-то еще ждали от нашей встречи?
— Хочу напомнить, что я и самой-то встречи не ждал.
— Тем более не на что жаловаться. Будете дожидаться меня здесь?
— Нет. Я и так задержался. Поеду к Альфу на ферму.
Мы немного помолчали. Тишину первой нарушила Айгуль.
— Вы не спросили у меня, можно ли рассказать Альфу, что его мать жива?
— Верно. Не спросил.
— Могли хотя бы притвориться вежливым.
— Верно. Мог. Но что-то не хочется.
— Неприятный вы вообще-то персонаж.
— Какой уж есть. Я, знаете ли, не ясно солнышко, чтоб всем нравиться.
Фраза получилась двусмысленной. Дроу, как я понимаю, солнышко не особо жалуют.
— Когда вы чуток поразмыслите, то поймете, что Альфу пока не стоит знать о моем существовании. По крайней мере, не от вас он должен об этом узнать.
Я уже поразмыслил и пришел к тому же выводу еще вчера, так что просто промолчал. Айгуль немного подождала, потом тяжело вздохнула и сказала:
— Ну, как знаете. До встречи. И... удачи вам. Не подозревала, что такое еще возможно, но вы произвели на меня впечатление. Пока не решила — хорошее или плохое, но впечатление произвели.
— А это я еще не старался, — флегматично заметил я. — Даже свое недюжинное обаяние не использовал. Оно в мешке с вещами хранится, может видели? В коробочке с иголками.
Женшина никак не отреагировала на фразу. Она просто поднялась из-за стола, извлекла откуда-то снизу небольшой, аккуратный вещмешок, поглядела на меня долгим и задумчивым взглядом в котором мелкнуло что-то похожее на печаль, и неожиданно сказала:
— Если я не появлюсь, то значит со мной что-то случилось. Скорее всего, я уже мертва. В этом случае позаботьтесь об Алисе.
И вышла так быстро, что я просто не успел ничего спросить. Честно говоря, я просто не знал, что надо спрашивать. Слишком уж неожиданным и крутым был поворот.
Некоторое время я сидел за столом, просто разглядывая закопченую стену у печи. Почему я? И каким же это образом надо заботиться об Алисе? Она вроде уже выросла из того возраста, когда надо пеленки менять. В конце концов, просто плюнул и отложил все подобные мысли на полку в дальнем уголке памяти. Потом подумаю. Проблемы я предпочитал решать не загодя, а по мере их поступления. Чтобы начать как-то заботиться об Алисе, надо, как минимум, отыскать ее. А до этого момента надо попытаться уцелеть. Дроу, которые еще вчера утром были абстрактными и призрачными тенями в тумане будущего, внезапно обрели реальные очертания, и оказалось, что они находятся гораздо ближе, чем мне того хотелось бы. Так что я допил кофе и пошел разыскивать Баньши.
* * *
Кожа у него была темной. Черной. Нет, не просто черной, а ЧЕ-О-РНОЙ. Темнее темного и чернее черного. Я даже не представлял, что такой цвет может вообще может существовать. Этот цвет... не смейтесь только... затягивал... не знаю, как сказать... притягивал к себе. Ты смотрел на эту черноту и вроде как становился ее частью. Кроме этого черного омута было еще много чего необычного, но по сравнению с цветом, все остальное выглядело мелковатым и несерьезным. Длинные волосы цвета нетронутого высокогорного снега. Таких волос мне видеть не доводилось, но можно было допустить существование какой-нибудь шайки эльфов-альбиносов, которых изгнали из клана именно из-за необычного вида... Или банды очень старых эльфов. Никто ведь не знает, куда девается старшее поколение остроухих. Может быть у них темнеет кожа, седеют волосы и они выходят на большую дорогу, чтобы убивать одиноких путников.
Я ни на иоту не верил глупостям, которые сам же и придумал. Эльфья кровь в ночном посетителе явно присутствовала, но на эльфа он не походил. На полукровку — да, походил. Черные, заостренные уши были гораздо меньше эльфьих, хотя возможно такое впечатление складывалось из-за того, что уши не были покрыты ворсинками шерсти и не было этих треклятых рысьих кисточек. Черты лица... разрез глаз эльфьий... нос... скулы... лоб высокий... какая-то общая удлиненность лица и кажущаяся хрупкость тела. Но при всем этом он необьяснимым образом не походил на эльфа. Скорее на человека. На подростка. Высокого подростка. Он был примерно одного роста со мной, а может даже выше. Точнее я сказать никак не мог — парень лежал передо мной на земле и был мертв. А убил его я.
* * *
Баньши поджидал меня за оградой, так что даже искать его не пришлось. Парочка охранников пропала. То ли их Айгуль с собой прихватила, то ли ребята проснулись и пошли пописать. Седло, сбрую и некоторые свои шмотки я припрятал перед тем, как отпустить Баньши. Куда надо идти, чтобы отыскать этот схорон, я не знал. Так что мы поехали в первую попавшуюся сторону. Вот куда морда Баньши смотрела, туда и поехали. В первой деревушке, попавшейся на пути, я купил новую сбрую, еду и кое-какие
необходимые мелочи. А также оперделил свое местонахождение. Как и следовало ожидать, находился я непосредственно в заднице этого мира. Хорошо, что хоть, неглубоко — в Федерации и по ту сторону гор, по которою мне надо было находиться.
Дальше ехали не останавливаясь, но без спешки. Населенных пунктов и широких трактов я избегал. Путешествие было настолько спокойным, что я даже стал считать, что неприятности нашли себе нового фаворита, а о моем существовании покамест забыли. Все произошло ночью. По моим прикидкам до Альбы оставалось три-четыре перехода. Поселки стали попадаться гораздо чаще, но я упорно их избегал. Костров старался не жечь. Ложился спать, едва скрывалось солнце, чтобы встать с первыми лучами. Вот и вчерашний день ничем не отличался от предшествующих ему.
Но ночью я внезапно проснулся.
Первое, что я ощутил, даже не успев открыть глаза, — что-то было не так. Очень не так. Баньши рядом не было. И уже одно это было неприятным сюрпризом. Коняка чуял неприятности раньше меня. Я ему даже завидовал. Вторым неприятным сюрпризом было легкое жжение в груди. Я приоткрыл глаза. Из-под куртки пробивался слабый красноватый свет. Вроде как затухающий красный уголек. И уголек этот находился на том месте, где должен был находиться амулет. Полагаю то, что я не стал хвататься руками за источник света, то, что не стал вскакивать и метаться по поляне, спасло мне жизнь. Не могу быть уверен в этом, но мне так кажется. Я вообще не стал показывать, что проснулся. Просто скосил глаза и постарался осмотреть все доступное пространство. Не скажу, что особо удивился — наверное как-то успел подготовиться. Ночь была вовсе не такой темной, как должна была быть. Светлой ее тоже сложно было назвать, но присутствовало то предрассветное ощущение, когда на востоке еще нет светлой полоски, но уже чувствуешь, знаешь, что она вот-вот появится. То есть вокруг еще очень темно, но там, внутри рассвет уже начался и потому кажется, что не настолько темно. Метрах в десяти-двенадцати от меня находился красный шар, который двигался.
