Да и она сама хороша — вдруг до дрожи захотелось, чтоб их вылазка походила на свидание. Виноват, конечно, был ореховый десерт с горячим шоколадом, наградивший романтическим настроением, а еще самую малость взгляд Павла и завистливое выражение лица блондинки в розовом платье за столиком напротив.
— Ты специально сделал нас господами?
За окном неторопливо, кидая цепкие взгляды по сторонам, прошла парочка в черных мундирах.
— На таких меньше обращают внимание. Я бы не отказался совершить подвиг в честь прекрасной дамы, но не уверен, что дама оценит трупы, которыми будет устлан её путь.
— Дама... не оценит, — подтвердила Аня и поинтересовалась: — А приходилось? Уходить с боем, оставляя трупы?
Она вдруг поняла, как мало знает о жизни Павла. Кем работал, что делал, встречался ли с женщиной? Любопытство заерзало внутри, побуждая спрашивать и спрашивать.
— Приходилось.
— Когда познакомился с Тагиром? — спросила наугад и поняла, что права, видя, как тень набежала на лицо Павла.
— Дался тебе этот Тагир, — неодобрительно покачал головой маг, — если хочешь знать, с ним мы встретились на переговорах. Он же не рассказывал, что мы принесли извинения, выплатили компенсацию и договорились о перемирии? Нет? Я так и думал. Эти господа любят выдавать часть правды, оставляя самое ценное в тени. И эмиссар от них в твоем мире — часть мирного соглашения. А ближе мы познакомились, когда этот эмиссар решил, что Сан Саныч должен обязательно обзавестись новым другом. Как ты догадываешься, знакомство проходило за бутылкой коньяка, а старику уже тогда пить было противопоказано.
— И кто победил? — спросила Аня, примерно представляя, как именно проходило близкое знакомство двух магов.
— Ничья, — кратко ответил Павел и тут же попытался перевести разговор на другую тему: — Лучше расскажи, как тебе удалось обмануть охрану и проникнуть в мир драконов.
— Не дождешься, — со злорадством пресекла его попытки поймать на откровенность, — это не моя тайна. А давно ты в охране работаешь?
— Три года, с первых дней Проекта, а до того спасателем. С начала катастрофы у нас многие ушли в службу спасения. Отец вот тоже, — и он замолчал, а Аня принялась мысленно ругать себя — опять на неприятную тему скатились. Да у него о чем ни спроси — то секрет, то личная трагедия.
— Думал, что будешь делать после Проекта?
Павел оторвал взгляд от поверхности стола и посмотрел на девушку.
— Женюсь, — неожиданно выдал он. Усмехнулся, глядя, как вытягивается от удивления лицо девушки и пояснил: — У меня большая семья, с десяток кузенов и кузин, тети, дяди. Представь, большой дом на побережье полный народу, где всегда что-то случается и царит кавардак. Кузен Хриф регулярно притаскивал живность со всей округи, и она неизменно расползалась по дому. Кузена Листана постоянно попадала во всевозможные неприятности и вечно чем-то болела. Моей сестре с огромным трудом удавалось подчинить свой дар стихийного мага, и у нас то горело, то затапливалось, то летали предметы по комнатам.
— Весело, — прокомментировала девушка, представляя себе семейку магов. Чужая жизнь болью отозвалась в сердце. Действительно, о чем думала, о чем мечтала? У него своя жизнь, и в ней нет места для девушки из другого мира.
— И кто невеста? Уже выбрал?
— Выбрал, — кивнул Павел, — вот закончим с переселением — сразу женюсь.
Аня с досадой отодвинула от себя недопитую чашку с шоколадом. Непостижимо, как ей мог нравиться настолько сладкий напиток? Отвратительно! Да и весь город с его узкими улочками вдруг сделался противным.
Дура, полная дура... Кто она для него? Девушка из другого мира, часть его работы, можно сказать, курортный роман. Закончилась работа — прощай увлечение. Настроение портилось вместе с погодой. Длинные капли, оставляя полосы, потекли по стеклу. Начался дождь.
— Аня, я чем-то тебя обидел? — напрягся Павел, заметив её помрачневшее лицо.
— Нет, что ты, — испуганно — а вдруг догадается — принялась отрицать девушка, ухитрившись даже улыбнуться, — устала просто. Думаю, нам пора.
— Милый город, приятные люди, — бормотала Аня, идя к порталу, косясь на патрулирующих улицы черномундирников. Милый... ведь его безопасность обеспечивается суровыми порядками. Украл, поймали — к палачу. Страшно представить, что у них за более тяжелое преступление положено. Казнили, оживили и снова казнили?
— А вы с Сан Санычем легко отделались, — поделилась она своими мыслями с Павлом.
— Мы не отделались, — смутился маг, — мы честно оставили золото, но кто-то послал за стражей...
— Понятно... развлечения здесь ценятся дороже золота. На вашу казнь весь город бы собрался. И ты не прав. В девятнадцатом на казнь не ходили как в театр, вешали по-тихому или на каторгу ссылали. Впрочем, кормят тут вкусно, -она попыталась быть объективной.
Когда подошли к порталу, Павел остановился, взял девушку за руку. Аня хотела было освободиться, но тело сделалось чужим, отказываясь повиноваться.
— Ань, не знаю, что изменилось между нами, но ты мне по-прежнему дорога.
— Ты не виноват. Просто... жизнь изменилась.
— Я догадываюсь, что это за "жизнь", которая имела наглость встречаться с тобой, — помрачнел маг, — просто запомни — я лучше умру, но не допущу, чтобы с тобой случилось плохое. А что касается Проекта... Мы не идеальны и совершили много ошибок в прошлом.
— И много глупостей, — вздохнула девушка, напоминая себе, что она ему не пара. Щекам и губам стало жарко, словно их натерли перцем. И захотелось большего. Прильнуть к широкой груди, обнять, прижаться, уткнувшись носом, и довериться, как может женщина довериться своему мужчине.
Глупости... одни сплошные глупости в голове. Она стояла так близко, что видела в его черных глазах отражение себя. Потянуться бы, коснуться его щеки, ощутить под пальцами колючую небритость.
И где гордость, когда она так нужна?
Рядом предупреждающе рыкнул Вальди, и Аня с облегчением отвернулась.
— Нагулялись? — Арвель стоял у портала, миролюбиво улыбаясь. В глазах мага читалось явное нетерпение отправиться в восьмой мир.
Последние приготовления завершались, маги обменивались короткими репликами, ждали какого-то растеряху, забывшего важный артефакт.
На душе было муторно, но боль притупилась, заслонившись предвкушением. Сказка готовилась распахнуть последнюю дверь и явить миру замок красавицы или пещеру чудовища. А ей так нужен замок... Чтобы оставили в покое Фиолета, чтобы оставили в покое её саму и занялись переселением. И чтобы некоторые поскорее исчезли из её жизни.
Она сжала ладони с такой силой, что ногти впились в кожу. И хотя умом понимала — изменить ничего уже нельзя — проход в мир открыт, но мысленно молила об удаче.
Волнение пузырьками поднималось изнутри, щекотало горло. Страшно не было. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
— Готова? — голос Павла за спиной, и в голову полезли ненужные мысли.
Аня кивнула, первой шагнула в новый мир.
Сильно припекало солнце — по голове точно обухом ударили от жары, оглушительно трещали цикады, над головой слышались переливчатые трели невидимой птицы. Над степью волнами колыхалась выжженная трава, под ногами сухой пылью оседала растрескавшаяся от засухи земля, слева, вдалеке, виднелся лес. Больше ничего Аня заметить не успела — обзор заслонили спины магов.
На взгляд девушки — это было излишне. Куда бы ни дотягивался взгляд, не было видно ни души. Они были одни среди сухих трав местной равнины. Цикады, птица и пришельцы в этот мир.
Через час устроили совещание по первым результатам.
— Отличный мир, — пригубив кофе, докладывал Павел, — прекрасный баланс, можно сказать, не испорченный сильными возмущениями, только в стороне леса мы засекли непонятную аномалию. Разберемся в ближайшее время.
Аня слушала, ловя себя на мысли, что не разделяет оптимизм собравшихся. Интуиция подсказывала, если все идет гладко — готовься к неприятностям, а своей интуиции Аня привыкла доверять.
Девушка вернулась к себе. Хотелось сделать пару набросков. Чужой город разбудил вдохновение, и теперь оно просилось на лист бумаги.
Бутыль самогона немым укором примостилась под окном. Плотно заткнутая, она больше не воняла, но исчезать не собиралась.
"С таким талантом надо научиться дематериализации", — подумала Аня, доставая альбом, а то к бутыли добавится что-нибудь еще, и комната превратится в склад.
— Слышь, Николаевна, — материализовался Сан Саныч. Дракончик все так же сидел у него на плече, не собираясь расставаться с призраком, — с самогоном у тебя хоть и не вовремя, но круто вышло. Может, на поток поставим?
Рука дрогнула, и край крыши вышел кривым.
— Продавать будем? — предложила, исправляя линию.
Сан Саныч задумался, мотнул головой, и встрепанные волосы взметнулись, чтобы опасть венчиком над лысиной.
— Пить!
— Даже так, — выгнула бровь Аня, перейдя к прорисовке башенки, — уж не себя ли, уважаемый, вы записали в главные потребители сего продукта?
— Зря смеешься, — надулся призрак, — я, в молодые годы, на свадьбе брата и не столько выпил.
— Не сомневаюсь, — кивнула девушка, — но сейчас вы, простите за прямоту, только нюхать способны.
Сан Саныч засопел, однако возразить ему было нечем. Дракончик слетел с его плеча, совершил круг по комнате и уселся на пробку бутыли. Вызывающе выгнулся, зашипел.
"Спелись", — вздохнула девушка, ощущая себя заведующей детского сада или психбольницы, смотря с какой стороны поглядеть. Очень хотелось высказаться в духе: "Я тебя породил, я тебя и убью", но Аня сдержалась — что взять с убогих, но линия на рисунке вышла в два раза толще, чем надо.
— Сан Саныч, — она посмотрела на призрак, взвешивая, как бы деликатнее задать мучивший её вопрос, — а вы помните, как стали таким, ну... вы поняли.
— Хм.
Призрак уселся рядом в кресло, бесцеремонно заглянул через плечо, бросив: "Недурно". Тяжко повздыхал. Пожевал прозрачную губу.
— Знаешь, девонька, все как в тумане. Что-то я помню, конечно, о той жизни, но мало... Помню, жена была и работа. Помню, дом этот купил, мечтал здесь на пенсии жить. Но как жил... не помню, а уж как таким стал — и подавно.
Сан Саныча стало жаль, и захотелось сделать что-нибудь приятное для призрака. Старик же не виноват, что переселенцы с ним сотворили такое.
— Хотите кое с кем познакомлю? — предложила, откладывая рисунок. — Только дракончика лучше оставить дома, боюсь, потеряется он там.
— Давно не заглядывала, — фиолетовая Аня пребывала не в духе, об этом свидетельствовали и скрещенные руки на груди, и взлохмаченные волосы. Аня невольно потянулась проверить свою прическу — нет, вроде такого безобразия у нее на голове нет.
— Один день, — пожала плечами Аня, с раскаянием понимая, что после знаменательного визита к драконам она не зашла сказать спасибо, а надо было.
Но долго дуться Фиолет был не способен, через мгновение его лицо смягчилось, он коротко кивнул Вальди и бросил выразительный взгляд на гостя.
Аня уловила намек и торопливо произнесла:
— Знакомься, Сан Саныч, прежний хозяин порталов, а ныне бессменный хранитель порядка в доме.
"Хранитель" приосанился, расправил плечи, тщетно пытаясь придать остаткам волос на голове хоть какую-то презентабельность.
— Со всем почтением, мадемуазель, — и потянулся поцеловать фиолетовую ручку.
Руку ему со смешком протянули, правда в процессе поцелуя та утратила фиолетовость, посветлела, сделавшись полупрозрачной. И когда Сан Саныч выпрямился, его взгляд уткнулся в столь знакомую рубашку с оторванной пуговицей на воротнике, недоуменно скользнул выше по тощей шее, ввалившимся щекам, добрался до отливающих фиолетовым глазам, один из которых ему нагло подмигнул.
Призрак покачнулся, схватился за грудь, забыв, что никакие потрясения не способны причинить вред его призрачному здоровью.
— Фиолет! — попыталась устыдить шутника Аня, но тот лишь отмахнулся, одними губами прошептав:
— Не мешай.
— Уважаемый, — уже громче и к призраку, — не хотите разнообразить свое нетленное существование?
— Я так выгляжу? — со стоном спросил Сан Саныч, явно не поняв ни вопроса, ни почему мадемуазель вдруг оказалась мужского пола, похожей на него самого, как отражение в зеркале.
— А хочешь выглядеть иначе? — с коварством искусителя вопросил Сан Саныч номер два, лихо перейдя на "ты". — Например, вот так.
И пышногрудая голубоглазая блондинка в открытом вечернем платье "Смерть мужчинам" сменила собой Сан Саныча номер два. Секунда — и она стремительно порыжела, грудь уменьшилась, а в зеленых глазах загадочно замерцали фиолетовые искры.
Хозяин порталов только беззвучно открывал и закрывал рот, онемев от впечатлений.
Аня философски решила не вмешивать. Чем бы ни тешились, лишь бы не пили. И если подумать, Фиолет прав. Ну какая жизнь у Сан Саныча? Коллекцию бутылок собирать? Ерунда, а не занятие. Вот и мается старик от безделья. И надо будет обязательно уточнить, как продвигаются его наблюдения за пятеркой магов и переселенцами, а то дала задание, а спроса нет. Ей слабо верилось, что из этих наблюдений выйдет толк, и старик, скорее всего, вывалит на нее ворох сплетен, догадок, но сама дала, самой и разгребать, выискивая крупицы нужных сведений.
Между тем шок прошел, и в глазах призрака разгорался азарт.
— А Сталина можешь?
Фиолет кивнул и перед ними возник Кощей Бессмертный в классическом исполнении: черные одеяния, обтянутая кожей фигура, по которой можно изучать строение тела, лысый череп и немигающий взгляд.
— Чур меня, — отшатнулся Сан Саныч, сделав поползновение перекреститься. Вальди гавканьем поддержал его мнение о неприятности объекта.
— Я ошибся? — не выходя из образа, ледяным тоном осведомился Кощей.
Аня могла поклясться, что у нее по спине прошелся холодок и с чего-то вспомнились казематы со средневековой комнатой пыток. Вот же... сила искусства. Знает же, что это Фиолет, а интуиция вопит — деру, Хозяйка, деру.
Сан Саныч отрицательно затряс головой, решив, что указывать такому на ошибку — сущая глупость, причем последняя в его призрачной жизни. К тому же, если подумать, тиран, он и есть тиран. Сказочный там, настоящий...
— Хорошо, — растянул губы в оскале Кощей. Зубы у него оказались вампирского вида — острые клыки кровожадно блеснули на солнце. Сан Саныч продемонстрировал, что бледный призрак — это призрак почти прозрачный, а Вальди вздыбил шерсть на спине, оскалившись в ответ.
— Тебя бы любой театр с руками оторвал, — неодобрительно покачала головой Аня, добавив, без всякой почтительности к тирану: — И кстати, Сталин выглядел совсем по-другому, а то, что ты изобразил зовется Кощей Бессмертный. Должен же помнить, мы про него сказку читали.
Кощей пристыженно опустил голову, и через секунду фиолетовая Аня взирала на всех своими нечеловеческими глазами.
— Я решил, что по вызванным эмоциям этот образ подойдет.
— Почти угадал, но все же Сталин — человек, а не выдуманный герой. И у него вполне конкретная внешность.
