Интервенция любви(завершен)

— Я рядом, — очевидно, напоминая, проговорил он.

И отступил, внимательно осматривая окрестности. А Инга отчего-то вдруг занервничала. Дернулась за ним:

— Нестор, подожди! Ты что, в машине сидеть собираешься? — ее расстроило подобное предположение.

Это же ужас, просто. Да этого момента она даже не задумывалась, где именно планировал находиться Нестор. Почему-то казалось, что он расположится максимально близко. Правда, если взглянуть здраво, то и его постоянное пребывание в шаге от Инги может стать проблемой. И теперь она просто не представляла, как это лучше решить.

Нестора же, похоже, это все волновало куда меньше. На его лице мелькнула такая редкая, но столь любимая Ингой усмешка, и он вновь завладел рукой Инги:

— Я буду рядом, — медленно повторил он, крепко сжав ее пальцы. — Иди.

После чего, еще раз внимательно осмотревшись, причем, зачем-то глянув даже на верхние этажи здания, кивнул Инге, поправил свою кепку, словно натягивая ее сильнее, и пошел в направлении стоянки. А Инга, без поддержки его руки вновь ощутившая себя почти потерянной, усилием воли встряхнулась. Она сама пыталась отстоять собственное право на индивидуальность в их отношениях, так что теперь точно не стоило поддаваться минутной слабости. Тем более что Нестор ясно сказал — он рядом и никуда ей от него не деться. И ему от нее, если уж на то пошло.

Улыбнувшись этой мысли, которая приободрила ее, Инга вошла в здание.

Суматоха работы захватила Ингу с головой. И радовало то, что сегодня она почти наслаждалась этим, а не пыталась убежать от боли и вины. Один момент только напрягал Ингу — Карина Соболева. Они встретились еще утром, и ее непосредственная начальница, а так же, как ни крути, благодетельница, оказалась очень довольна и настроением подчиненной, и ее внешним видом. В ответ на ее похвалы Инга решила не упоминать, что еще четыре дня назад намеревалась свести счеты с жизнью. Однако некоторое чувство вины появилось: Инга подозревала, что все эти изменения не радовали бы так Карину, узнай она, что в корне их — Нестор, который не просто жив, но и вернулся. У Соболевой сформировалось стойкое предубеждение против него, и невнятное состояние самой Инги, когда она толком не могла сформулировать и описать случившееся с нею, похоже, только укрепило подобное отношение.

Инга была искренне и глубоко благодарна за всю ту помощь, которую Карина ей оказывала все эти месяцы, тем более что сама она даже не просила, да и не ждала подобного. Так что сейчас, разговаривая с Кариной о делах отеля, она вроде бы понимала, что ей стоит обсудить с Соболевой и возвращение Нестора, а еще объяснить, насколько ей дорог этот мужчина, и что он в свою очередь дорожит ею. Этого было не избежать, ведь теперь Инга не сомневалась, что Нестор будет постоянно рядом (он ведь сам так утром сказал), и ей вовсе не хотелось возникновения неловкой для всех, да и просто неудобной ситуации, которая может возникнуть из-за полной уверенности Карины в негодяйстве Нестора. Но как именно завести этот разговор, она в тот момент не смогла придумать, да и Карина куда-то торопилась, упомянув, что хочет лично отвезти детей на какое-то занятие, после чего они с мужем улетают по делам на три дня и весь отель останется на Инге. Им было что обсудить сейчас не затрагивая личную жизнь самой Инги, дел и так оказалось "с головой".

В общем, она решила обговорить данную, довольно деликатную тему в более подходящий момент, и вернулась к своим непосредственным обязанностям. От которых была совершенно неожиданно для себя оторвана звонком Нестора:

— Спускайся. Немедленно.

Она даже рассмеялась. Романтиком Нестору точно не стать. Ну и ладно. Ее давно перестала злить такая немногословность любимого мужчины. Но Инга все же попыталась выяснить, что случилось:

— Нестор, подожди, что-то произошло? У меня еще минут двадцать такая суматоха будет...

— Спускайся. Или я тебя заберу.

И он оборвал звонок.

Теперь Инге стало не до смеха. Она вдруг вспомнила, что Нестор не простой человек и работает не на заводе или офис-менеджером. И ее тут же накрыло волной панического страха. Так что она, позабыв обо всех своих срочных вопросах, кинулась к лифту.

На первом этаже здания, в отличие от утра, сейчас находилось достаточно много людей: уже давно открылись и магазины, и кафе, и офисы. Так что, едва выскочив из лифта, Инга немного растерялась, совершенно не представляя, где именно должна искать Нестора. Вокруг ходили десятки людей и их одежда, гомон разговоров, смешивались, отвлекая слух и заставляя лихорадочно метаться взгляд.

Но разнервничаться еще больше Инга не успела. Одним четким и плавным движением Нестор оказался в ее поле зрения. Так, что сразу становилось ясно — он ее ждал и заметил моментально. А вот сам открылся только тогда, когда он считал это необходимым.

Однако, вместо того, чтобы кинуться ему навстречу, Инга отчего-то замерла на месте, рассматривая любимого.

Нет, в нем не появилось ничего нового с утра. Не изменились и ее чувства к нему, Нестор оставался частью ее сущности. Просто глядя на него сейчас, посреди множества других людей, где он вроде бы чувствовал себя как рыба в воде и владел ситуацией, понимая, что именно Нестор определяет — кто и когда его замечает, Инга испытала в то же время какое-то смутное и муторное ощущение. Неясная ассоциация. Совсем как с тем сном утром.

Что-то было не так.

Инга не смогла бы сформулировать, что именно. Лишь смотрела на Нестора и понимала — есть какое-то несоответствие.

Странные мысли. И еще более непонятные ощущения, чем-то напомнившие ей полную одиночества неделю в его хате. Внутренним "привкусом" тихого шороха, которому неоткуда было взять в многолюдном и суматошном холле.

Но додумать Инга не сумела. Нестор нахмурился, видимо, недоумевая из-за ее ступора, и быстро приблизился к Инге. Это заставило ее встряхнуться и вспомнить все волнение, с которым она сюда торопилась.

— Что случилось, Нестор? — Инга кинулась к нему, испытав острое удовольствие от возможности обнять его, прижаться к любимому. — У нас какие-то проблемы? У тебя что-то произошло?

Нестор нахмурился сильнее и наклонился, внимательно вглядываясь в глаза Инги. Его руки крепко обнимали ее, плотно прижимая к самому Нестору. И в синих глаза ей почудилось недоумение.

— Обед. Тебе пора есть, — снизошел он для объяснений, уже ведя ее в сторону одного из кафе.

Обед?! Инга даже фыркнула. В какой-то мере от облегчения, что ошиблась со всеми своими предположениями. А с другой — от какого-то веселого бессилия добиться от Нестора хоть каких-то вразумительных пояснений своих поступков, что помогло бы избежать многих сомнений и тревог самой Инге.

— Господи! А ты не мог мне об этом сказать по телефону? — она даже не сопротивлялась, идя за ним следом, такое облегчение испытала, что все ее догадки ошибочны. — У меня столько там еще дел, я бы все решила и спустилась. А так — все бросила, испугалась...

— Тебе пора есть. Все остальное — потом.

Похоже, Нестора ее проблемы и заботы не впечатлили.

А когда Инга увидела, что в кафе, куда он ее привел, уже не просто столик заказан, но и сами блюда готовы, поняла, что что-то доказывать Нестору бесполезно. Видимо теперь ей придется очень жестко придерживаться графика дня, чтобы согласовывать свою работу и представления Нестора об этом самом графике.

Он не собирался сидеть в машине, как это решила Инга. И не сидел в ней. Факт, что он вообще сидеть не собирался. Находясь на одном месте никогда и ничего не узнать об окружающей обстановке. А Нестор предпочитал держать события под контролем. Так что он планировал находиться рядом с Ингой, о чем и сказал ей.

Однако в связи с этим возникла проблема иного порядка. Весь последний месяц он бывал здесь, изучая обстановку и наблюдая за Ингой. Но тогда его задачей, помимо ее безопасности, как основополагающего факта, было остаться незамеченным самой Ингой. Да и системой охраны. Что, в общем-то, для Нестора трудности не представляло. Хотя, и он не мог не отдать этому должного, охрана Соболева, которому и принадлежало здание, знала свою работу. И будь задачей Нестора пробраться куда-то, чтобы осложнить работу центра или поставить под угрозу безопасность самого владельца или его супруги — все было бы не так уж просто.

Но у него таких задач не стояло. И надо было всего лишь оставаться незамеченным всеми, наблюдая. Теперь же он не прятался от Инги. Более того, прекрасно уловил испуг и панику в ее глазах, когда по выходу из лифта она не сумела сразу его обнаружить. В будущем он не может больше допустить такого просчета.

И все же, это порождало иную проблему: он не хотел "светиться" службе безопасности Соболева. Это противоречило самому принципу его деятельности и образу жизни. Факт. К тому же, начальник этой самой службы, Никольский, имел с ним дело, пусть и путем посредничества Борова, и мог узнать. Попытаться выяснить, по какой причине Лютый здесь находится. А у Нестора не было ни потребности, ни желания привлекать к себе подобное внимание. Но как полностью исключить такую вероятность и всегда быть максимально "на виду" для Инги, он пока не рассчитал, что и заставляло быть настороже. А это, в свою очередь, вызывало беспокойство Инги, потому как она словно бы неосознанно улавливала его напряженность. Он заметил это пару дней назад, да и отмечал еще тогда, когда они с ней жили вдвоем в старом доме — то ли из-за его нелюбви к пространным объяснениям, то ли потому, что просто они были действительно чем-то целым, но Инга каким-то образом полностью эмоционально подстраивалась под него, и словно бы "считывала" эмоции и настроение Нестора, не настаивая на вербальном их объяснении.

Так что ему предстояло решить каким-то образом эту проблему.

Спустя четыре дня

Борис Никольский с огромным удовольствием провел бы утро этого четверга дома, с женой и внуком, которого их дочка привезла сегодня в гости, сама уехав по делам. Однако именно сегодня его непосредственный начальник и друг Константин Соболев, вернулся из поездки в Чехию, где подписывал какие-то контракты. Какие именно, Борис не знал, не особо разбираясь в экономических вопросах, настолько любимых Костей. А вот что он прекрасно понимал и в чем разбирался побольше многих — так это в безопасности. Почему и оставил дома трехлетнего внука, а сам приехал сюда, в здание, где располагался офис Соболева и отель, которым руководила Карина.

Кто-то мог бы сказать, что он уж очень придирчив и педантичен, в конце концов, ребята из охраны, большую часть которых он принимал на работу лично, прекрасно справлялись с возложенными на них обязанностями. И лишний раз устраивать проверку кто-то бы посчитал глупым. Но у Никольского имелась привычка лично навещать все объекты, на которых часто бывал Соболев хотя бы раз в неделю. А то и ежедневно, если того требовала обстановка.

Так что сегодня, после трехдневного отсутствия Соболевых, он посчитал нелишним посмотреть, как работает охрана здания. Проверил посты, поговорил с парнями, оставшись всем довольным. А сейчас вернулся в офис охраны и, остановившись на пороге комнаты где отслеживались данные с камер наблюдения, перекинулся с ребятами парой слов о вчерашнем футболе. Вот никак не ждал он, что их команда, у которой и состав такой, что половина Европы завидует, и тренер маститый, возьмет да проиграет вчистую новичкам Лиги. Разочаровали они Бориса. Оставалось, конечно, еще две игры, и шансы еще были, но Никольский все равно расстроился. И ребята полностью разделяли его чувства.

В общем, обсудив ляпы защиты и полную несуразность рывков нападающего их команды, Борис уже собирался уходить, подумав, что еще успеет наиграться с Колькой, когда краем глаза на одном из мониторов уловил что-то, заставившее все внутри насторожиться.

Прервав шутливый диалог с охранниками, он стремительно подошел к экрану и всмотрелся в черно-белую картинку.

Вроде бы, ничего такого: ну стоит высокий мужчина в темной кепке около одной из колон холла. Посматривает иногда по сторонам, никого не трогает. Позвонил кому-то, что не заняло много времени. Видно, что ждет кого-то. Таких людей на первом этаже сейчас — пруд-пруди. Только вот все настораживало в нем Никольского, более двадцати лет проработавшего в органах и, слава Богу, еще не утратившего свое внутренне чутье. Видно оно и заставило его обращать внимание на детали: что человек этот не поднимает голову, так что его лицо ни разу не попало в объектив камеры, да и стоит на самом краю охватываемого поля обзора. И в объектив других, соседних камер, нигде не попадал, парни это сейчас проверяли на всех позициях по его приказу. И на записях ближайших нескольких часов нигде не попадался, что тоже уже отследили. Словно мужчина внезапно появился на этом месте десять минут назад, из ниоткуда. Но Никольский в магию не верил. А вот то, что в перекрытии обзора камер наблюдения могли быть какие-то лазейки, вполне допускал. Вопрос: знал ли об этом этот человек и использовал ли это, или "случайно" прошел так, что нигде не попал в объектив?

В случай, кстати, Борис тоже верил не особо.

Так что вариант оставался один. И скорее Никольский предположил бы, что и сейчас этот мужчина стоял на самой периферии поля обзора камеры только потому, что никак не мог этого избежать. А еще, Никольский обладал хорошей памятью, и мог бы поспорить, что знает — кого видит на мониторе. Пусть и сталкивался с этим человеком лишь раз и то, мимоходом при посредничестве Боруцкого. А вот что в холле здания, где сейчас находится и Константин Соболев, и его жена, делает наемный убийца высшего класса — он понятия не имел. Но ничего хорошего от этого ждать не собирался. А приказал всем перейти на экстренный режим и вместе с еще четырьмя охранниками, лично пошел к лифту, удостоверившись, что его пистолет заряжен и свободно извлекается из кобуры.

Глава 25

Сегодня она чувствовала себя не настолько уж и бодрой. Так что даже требование Нестора спуститься, чтобы пообедать, скорее порадовало Ингу. Она не выспалась, и суматоха дел отеля только усилила внутреннюю напряженность, которую Инга ощущала с самого утра. Ей вновь снился тот же сон, что и в воскресенье, и вчера, и позавчера, собственно. Или очень-очень похожий. Инга не стала бы спорить, что все детали совпадали стопроцентно, однако в целом, сны эти ежедневно повторялись. И вроде бы хорошие сны, полные какого-то неторопливого и размеренного спокойствия, абсолютной гармонии внутри Инги — ощущения, от которого она так давно отвыкла.

Причем, эта гармония и покой касались не ее одной. Нестор, так же присутствующий в этих снах, тоже буквально излучал ощущение равновесия и спокойствия, правильности своего места в мире. В этом конкретном месте, в лесу из высоких деревьев, на узких каменистых тропинках, поднимающихся вверх среди мощных стволов, у каких-то мелких, совершенно неизвестных Инге ручейков.

И вот это вот различие, даже в чем-то несоответствие с реальностью, и заставляло Ингу просыпаться среди ночи, пытаясь все понять и осмыслить. Чем, само собой, она вызывала недовольство любимого, ибо он считал, что ее отдых, да и весь график жизни, должен быть соблюден именно так, как Нестору это видится. И Инге даже казалось, пусть она все еще не до конца приняла и поверила в то, что он как-то сказал про мольфара, но, ладно, за время их знакомства много чего странного происходило, так что Инга уже вполне могла допустить, что Нестор каким-то образом влияет на ее сон. Потому что ей ни разу не удалось нормально все обдумать или обсудить с ним. Просыпаясь среди ночи, она едва ли не сразу словно проваливалась в летаргию, уже без снов и воспоминаний.