И в словах капитана первого ранга Киноситы звучала такая вера в то, о чем он говорит, что перед ней склонились и генерал, и чиновники из тайной военной полиции.
— И все-таки мы можем что-нибудь сделать для того, чтобы эти фотографии не дошли до получателя? — поинтересовались у представителя флота прочие военные.
— Можно попробовать поднять самолеты с авианосца и поискать подводную лодку, на которой удрали шпионы, — с сомнением в голосе произнес капитан "Фусо": — Но лично я не верю в то, что из этого что-нибудь получится. Все-таки подводная лодка получила большую фору, и найти ее в океане будет практически невозможно. Стоит ей погрузиться глубже тридцати метров, и она станет невидимой для нас.
— А кто может отдать приказ на вылет самолетов? — спросили у капитана чиновники тайной полиции: — Мы считаем, что если этот метод может дать пользу, то его следует использовать.
— Точно не я, — ответил Мицуо Киносита: — Авианосец "Акаги", как и его авиагруппа, подчиняется командующему первым воздушным флотом адмиралу Нагумо. Еще прямой приказ палубной авиации может отдать командующий Объединенным флотом адмирал Ямамото.
Услышав такие громкие фамилии, чиновники тайной военной полиции ощутимо поморщились. Беспокоить таких высокопоставленных особ им совсем не хотелось. Да и шанс на удачный перехват подводной лодки со шпионами на борту был, практически не отличим от нуля.
— А еще какой-нибудь способ перехватить эту несчастную подводную лодку есть? — продолжали они наседать на капитана линкора-носителя.
— Конечно, перехватить подводную лодку может точно такая же подводная лодка или эсминец, но у шпионов был большой запас времени для того, чтобы убраться подальше, — произнес капитан первого ранга: — Да и как нам искать небольшую лодку в огромном океане. Я считаю, что наши противники выиграли этот раунд игры. Шпионов нам не достать. И только непредсказуемый случай может помешать добытой ими информации попасть на стол к начальнику разведки.
После этих слов капитана представители тайной военной полиции окончательно сникли и перестали требовать от него невозможного. Им теперь предстояло хорошенько подумать, как объяснить своему начальству, сидящему в Токио, причины такого провала в обеспечении секретности проекта, который мог спасти Империю от военной катастрофы.
А время шло неумолимо, и подводная лодка номер 123 вместе со своим ценным грузом на полном ходу приближалась к своей базе приписки. Разведчики, сидящие в ее чреве, радовались удачно проделанной работе и поминали сослуживцев, погибших на захваченной коварным врагом территории. Но самое главное ими было сделано. Они достали необходимые доказательства существования у противника принципиально нового оружия и могли положить их на стол своего начальника. А вот, что он с ними будет делать, это будет его печаль.
Прошло еще несколько дней неспешного плавания, и подводная лодка номер 123 ранним утром прибыла на военно-морскую базу США в Сан-Диего. По ее прибытии в порт разведчики покинули ее борт и отправились на аэродром, где их уже ждал военно-транспортный самолет, который должен был доставить их прямо в Вашингтон. Этот транспортник ждал вернувшихся разведчиков уже два дня и был готов вылететь к месту назначения в любой момент.
Разведчики залезли в крылатую машину, и она понесла их туда, где собранную ими информацию ожидали люди, носящие крупные звезды на погонах и занимающие высокие посты в различных министерствах и ведомствах. И очень скоро рапорта уцелевших разведчиков и проявленные фотографии легли на стол начальнику военной разведки.
А пока подводная лодка американцев везла шпионов и добытую ими информацию на базу, капитан линкора "Фусо" нарушил запрет адмирала Ямамото и вышел на связь с флагманским кораблем. Он сообщил о произошедшем событии и запросил дополнительных инструкций по этому поводу. И указания были срочно посланы. Уже вечером этого дня на один из аэродромов острова Оаху приземлился самолет, который привез адъютанта адмирала с приказом к капитанам линкоров и авианосца. Этот приказ гласил, что сразу после его получения корабли с Евангелионами на борту и авианосец должны покинуть Перл-Харбор и на максимально возможном ходу двигаться в направлении Иводзимы, где их будут ждать крейсера и эсминцы для организации конвоя в направлении метрополии.
На недоумение капитанов кораблей адъютант Ямамото ответил, что свободное плавание поблизости от метрополии с некоторых пор стало, затруднено из-за подводных лодок американцев, которые топят все корабли, идущие под флагом страны Восходящего Солнца.
— Адмирал строго настрого велел мне проследить за исполнением этого приказа, — сказал капитан Кабуки, окружившим его капитанам кораблей: — И я не могу подвести министра, не выполнив его приказ. Поэтому, я сам выйду в море на авианосце, сопровождая линкоры с боевыми комплексами на борту.
— Как вам будет угодно, — произнес капитан авианосца "Акаги" Киити Хасэгава: — Я буду рад видеть такого достойного офицера, как вы, на борту управляемого мной авианосца.
— Я не сомневался в вашей гостеприимности, — произнес в ответ предписанные традицией слова адъютант военно-морского министра.
Выполняя распоряжение министра военно-морского флота, пилоты Евангелионов погрузили свои боевые комплексы на корабли-носители, которые сразу после этого покинули бухту Перл-Харбора и направились к Иводзиме. Капитаны этого соединения рассчитывали не встретить противников на своем пути, и эти надежды полностью оправдались.
Глава 4. В кабинетах правительства по обе стороны Атлантики.
Бригадный генерал Майлс еще раз пересмотрел рапорты членов разведывательной группы, которая совсем недавно вернулась с острова Оаху, захваченного японцами. Если бы эти официальные бумаги не подкреплялись бы фотографиями, то он счел бы разведчиков сошедшими с ума. В конце концов, с людьми этой тяжелой профессии случалось и не такое. Но рядом с докладами подчиненных подполковника Нортона лежали напечатанные фотографии, которые подтверждали тот факт, что небывалое бывает. И с этими рапортами и фотографиями Майлс направился к генералу Маршаллу, который был советником президента Рузвельта. Именно он мог решить следует ли доводить такую нестандартную информацию до ушей верховного главнокомандующего США или следует убрать ее в самый дальний сейф и никогда не вспоминать о ней.
Генерал Маршалл встретил бригадного генерала Майлса не особенно радостно. Подтверждение захвата островов Гуам и Уэйк, а также начало атаки на Филиппинские острова, принесенные совсем недавно Майлсом, создало начальнику военной разведки в глазах Маршалла репутацию дурного вестника.
— Ну, какую еще неприятную новость для меня ты принес? — спросил советник президента своего гостя, ожидая от него какого-нибудь подвоха.
— В этот раз неприятных новостей в привычном виде нет, — произнес успокаивающим голосом начальник военно-разведывательного отдела: — Наша лучшая разведывательная группа вернулась с Оаху и привезла ценную информацию о новом оружии японцев. Конечно, ее состав понес некоторые потери, но полученная информация полностью окупила все затраты на разведку.
— Генерал Майлс, вам удалось заинтересовать меня, — произнес генерал Маршалл: — Я вижу у вас в руках рапорты и фотографии, сделанные этой группой. Передайте их мне для ознакомления с ними.
Начальник разведки передал все имеющиеся у него материалы советнику президента, и тот впился в них пристальным взглядом.
— Это очень интересно, — произнес он спустя некоторое время: — Я не ожидал такого прорыва в военном деле от этих азиатов. Как они сумели в тайне от нас соорудить эти махины и какое вооружение на них установили? Эти фотографии и рапорты ставят перед нами слишком много вопросов, на которые у нас нет никаких ответов. Как вы оцениваете возможность получения какой-либо документации на эту японскую выдумку? Сможем ли мы осуществить такую операцию или нет?
— Вероятность получения информации с той стороны очень невелика, — с сожалением в голосе признал бригадный генерал: — С момента начала войны секретность у нашего противника зашкаливает. Тайная военная полиция японцев свирепствует и задерживает всех подозрительных личностей. С людьми, подозреваемыми в шпионаже, они не церемонятся. Все прежние агентурные каналы получения информации о намерениях врага полностью утрачены. Мы теперь можем ориентироваться в основном на данные полученные службой радиоперехвата, а этого слишком мало.
— Но раньше этой информации вполне хватало для анализа намерений наших врагов, — с недоумением произнес советник Рузвельта: — Что же изменилось сейчас? Почему вы не можете дать ответ на поставленные перед вашей службой вопросы, как это было раньше?
— Очень многое, — произнес начальник разведывательного отдела: — Сейчас японская армия и флот практически не пользуются радиосвязью. Видимо, они выполняют заранее разостланные планы или доставляют приказы авиацией. Кроме того, они опять сменили все коды, и у отдела Дрисколл слишком мало материалов для раскрытия нового кода.
— Пусть ее подчиненные стараются лучше, — произнес генерал Маршалл недовольным голосом: — Мы увеличили им финансирование и вправе рассчитывать на отдачу от этого влияния денежных средств. А разве мы не имеем еще каких-нибудь средств разведки? Что делает наша разведывательная авиация?
При последних словах доверенного лица президента США бригадный генерал Майлс заметно поморщился. Он хорошо знал, что он разведывательной авиации практически ничего не осталось. Большая часть самолетов была уничтожена на аэродромах Перл-Харбора, Гуама, Уэйка и прочих мест, которые подверглись нападениям японцев. С уцелевшей же авиацией тоже была серьезная проблема. Вся она находилась на объектах, которые были слишком далеко от Перл-Харбора, и не могла провести разведку в нужном месте и вернуться назад с данными. Авианосцев, которые могли доставить самолеты-разведчики ближе к цели, на Тихом океане в данный момент не было. Единственный авианосец, уцелевший в боях, находился на ремонте и не мог быть задействован в нуждах разведки.
— Наша разведывательная авиация на данный момент полностью бессильна, — признал бригадный генерал, скрепя зубы: — Так что радиоразведка — это наш единственный шанс разобраться с этим чудом и его творцами.
— Разобраться с ними действительно следует, — поддержал его советник хозяина Белого дома: — А то японцы позволяют себе слишком многое. И пора ограничить их стремления к доминированию на Тихом океане их собственными островами.
— Так точно генерал, — произнес Майлс, полностью поддерживая мнение своего начальника: — А что мне следует делать с этими отчетами и фотографиями? Поместить их на длительное хранение в сейф или принять в разработку?
— Все эти отчеты я пока заберу с собой, — произнес с важным видом генерал Маршалл: — Я предъявлю их президенту Рузвельту, как доказательство того, что наша разведка, в отличие от флотской, может получить эксклюзивную ценную информацию.
— Хорошо, — ответил ему его подчиненный и покинул кабинет высокопоставленного лица.
Прошло еще два дня и в Овальном кабинете Белого дома собрались высокопоставленные военные, которых пригласил к себе верховный главнокомандующий. Франклину Рузвельту надоели известия о поражениях армии и флота страны, которой он правил. В связи с этим он хотел получить от своих генералов и адмиралов объяснения причин всех этих неудач и перечень мер по их исправлению. Представители армии США в этом кабинете были представлены военным министром Стимсоном, генералом Маршаллом и бригадным генералом Майлсом. Со стороны флота в этом совещании участвовали военно-морской министр Нокс, адмирал Старк, принявший на себя командование остатками флота на Тихом океане и контр-адмиралы Нойес и Тернер, отвечающие за военное планирование и отдел средств связи.
Вся эта компания терпеливо ожидала прихода президента, обсуждая известия, полученные с Филиппинских островов. Налет японской авиации на остров Лусон нанес значительный ущерб силам армии и флота, базирующимся в этом регионе. Высокопоставленные военные не сомневались, что именно эту тему поднимет президент на этом совещании.
После продолжительного ожидания двери кабинета открылись, и рослый слуга вкатил в него кресло-коляску с верховным главнокомандующим США. Тот пребывал в не лучшем настроении и явно дал это понять присутствующим сразу же после того, как за слугой закрылась дверь.
— Господа генералы и адмиралы, — произнес Рузвельт жестким голосом: — С самого начала этой злосчастной войны мне без конца приходят известия о поражениях нашей армии и нашего флота. Да, да, именно о поражениях. Несмотря на то, что коварные японцы напали на нас по своему обыкновению без объявления войны, командующие нашими армиями и соединениями флота на местах, допустили неоправданно высокие потери. Америка — великая страна и она не может себе позволить, чтобы кто-то из ее противников или сателлитов начал сомневаться в ее возможностях.
Произнеся эту пафосную мини-речь, президент откинулся на спинку своего кресла-коляски и уже деловым тоном произнес: — Итак, господа министры, обрисуйте мне положение наших дел на Тихом океане. Кто из вас начнет первым?
Первым слово взял военный министр, который бодро отчитался о положении дел на этом фронте. Из его слов президенту стало ясно, что армия намерена засесть в глухую оборону до лучших времен, и не планирует никаких наступательных операций.
— Оборона Коррехидора проходит в соответствии с нашим планом, благодаря чему японцам не удается использовать в своих интересах бухту острова Лусон, — завершил свое выступление министр.
После его слов у президента возникло сильное желание отправить его в отставку. И от совершения этого поступка его остановило только то, что министра надо было кем-то заменять. Не взваливать же эту ношу на свои плечи. Поэтому Рузвельт после окончания речи не удостоил его даже кивком головы.
Следующим начал отчитываться военно-морской министр, которому пришлось оправдываться и за потери баз, и за потопленные корабли. Но, несмотря на все неудачи, тот решительно заявлял, что флот будет вести упорную борьбу с противником до его полного уничтожения.
Эти заверения министра и его боевой настрой очень понравились Рузвельту, который решил, что этого министра отправлять в отставку никак нельзя.
— А что мне может сообщить разведка про силы японцев на захваченной ими базе на Оаху? — произнес хозяин Белого дома и, немного помолчав, дополнил свой вопрос словами: — И как вы оцениваете возможность отбития этой базы у противника?
— К моему глубокому сожалению наш флот понес сильный урон, — грустным голосом произнес контр-адмирал Тернер: — И организовать десантную операцию на Оаху нам не по силам. Источников информации непосредственно на острове у нас нет. Сразу после захвата все военнослужащие были загнаны в лагеря. Гражданское же население находится под плотным присмотром оккупантов и не рискнет передавать информацию, даже если мы доставим туда радиопередатчики.
