Неудачная реинкарнация-2

Что это было? — спросил Санниэре.

У него вдруг слегка закружилась голова. Позабыл дышать от волнения? Мда. А погибать-то страшно, оказывается! Вот Асиа мерзавка! Все же нашла, чем можно запугать вечного воина!

По сути — набор излучений, — ответил принц. — Нечто вроде невидимого луча.

Он внимательно оглядел ущелье, то, что было открыто с этой точки. Где-то здесь упокоились его побратимы. Все до одного. Верблюд жив, но он тогда бесчинствовал в столице, знать резал... да и не убивает ловушка Старшие расы.

Здесь не найдешь костей, — неловко пробормотал Верблюд. — Они не сразу умирали. Даже замечали не сразу.

Санниэре кивнул и решительно зашагал вперед. Этот путь он должен был пройти вместе с отрядом. Что ж, он пройдет его сейчас. И, предупрежденный, постарается выжить!

Осмелевшие эльфы шли за спиной и шумно обсуждали, сколько уровней защиты придется ломать.

Какое у вас заветное число? — спросил Санниэре, не оглядываясь. — То, что закреплено в речи?

Три, — первым ответил понятливый Осел. — Уровней будет три, что ли?

Четыре! — усмехнулся он. — Это же программисты! У них без выпендрежа не получается!

Что-то ждало их у сужения тоже. Уж очень удобное место! Но вот что? Что-то, что убивает и звуком, и светом, и еще чем-то? Что-то невидимое уже было — это луч жесткого излучения. Звук тоже? Нет. Звук отпугивал. Но он ведь и убивать может. Значит, звук и свет. Звуковая пушка или волна? А если Бессмертные и люди идут вперемешку? Тогда однозначно пушка! Звуковая пушка и лазер. Так вполне может быть. И для данного мира вполне достаточно... Хорошо, а очередность какая? Или спросим иначе: что надежнее убивает?

Зависит от мощности, от прицельности, от модели оружия... да много от чего зависит!

Он поколебался и все же поставил на лазер. Лазер — в последнюю очередь. Лазер с хорошей наводящей системой пройти невозможно. Значит, лазер в качестве подстраховки. А основное оружие — звуковая пушка. Дурацкое решение, конечно. Есть же более изящные способы...

На этот раз ему просто повезло. Им всем повезло! Это была не пушка, а волна. И система, видимо, не предполагала смешанного гуляния целей — иначе почему бы замешкалась? А потом дико заорал Осел — в полном соответствии с именем. Как они бежали! И как потом нервно смеялись! Разве от волны убежишь? А вот выйти из зоны контроля им удалось, вернее, вылететь пробкой...

Все повторилось сначала. Развернули рабочую проекцию, определили точки воздействия, как всегда, неверно, начали спорить и орать... а у него снова закружилась голова, и он прилег на редкую травку. Что здесь было раньше? Понятно, что сады, в Южном ущелье везде были сады...

Пришел Верблюд, снова обеспокоенно заглянул в глаза. Что он там надеется увидеть, смешной какой...

Когда-то здесь росли сады! — отметил гном задумчиво. — А потом на этом поле отрабатывали приемы боя в строю гномьи легионы. И всё. Разве после гномов что-то будет расти, а, маля?

Вы люди, Верблюд, — отозвался он. — И мы тоже. И эльфы. Бессмертных не бывает. Законы мироздания вместе с мирозданием можно изменить, и никак иначе.

Вот так же когда-то говорил Черный Топор! — пробормотал гном. — Прямо мне в лицо и говорил. Гному. Он, правда, тогда не знал... а еще он говорил, что обязательно вернется. Ну, я тоже тогда кое-чего не знал...

И старый диверсант в сомнении глянул на подростка.

Готово! — заявил неподалеку принц. — Вот так бы все щелкались, как орешки!

Орехи здесь не растут! — машинально буркнул Санниэре и поднялся. — Двести лет назад не росли точно. А может, тыщу...

А голова побаливала. И тошнота появилась. Это означало, что зацепило его излучением. Может быть, немного. Но зацепило. Так что стоило поторопиться. Потому что следующим пойдет Дребен Хист — и кто тогда защитит Яху?

Под боком как-то незаметно появился эльф. Кажется, тот, кто считался за родного отца. Надо же, какой смелый! И лазера не боится!

Эре, я хочу, чтоб ты знал! — тихо сказал эльф. — Ты был рожден в любви. И если б не мой долг, носил бы я Ялиньку на руках до конца ее дней!

Хорошо, понял, — покорно согласился он. — А теперь отойди, пожалуйста. Лазером может зацепить.

Знаю, — непонятно отозвался эльф-отец. — Для чего еще я рядом?

А дорога-то стала покачиваться. Прибежал Верблюд, что-то спросил. Да пошел бы он отсюда, мешается только! Вот, вот здесь могут быть лазеры! Если это лазеры, конечно...

Это было непонятно что. Сначала их сбило с ног, протащило по камням, сфера вокруг них какая-то засияла, типа спасательного космического кокона — а потом загорелся эльф. Правда, он недолго горел. Оно и понятно, от таких воплей и ругани любое пламя погаснет!

Прибежал принц, тоже жутко ругался. Верблюд зачем-то начал клясться недожаренному эльфу-отцу в вечной дружбе за спасение побратима... Потом Осел с шипением схватился за голову и упал, и все бросились к молодому гному.

Надо полагать, за себя испугались. Ловушки-то, судя по воплям, гном по большей части и снимал, эльфы больше спорили. Ну, эльфов можно было понять:

а вдруг не все ловушки пройдены? И снесет их где-нибудь заодно с людьми... Так что забытый всеми Санниэре тихо побрел вперед. А когда уже не мог идти, сел у камня и стал смотреть, как идет на яйлу нескончаемая колонна, и впереди всех — сильно уменьшившееся в количестве, но только прибавившее в злобе коровье стадо Ит-Тырков.

Он еще успел посмотреть, как идут по дороге усталые бойцы самозваного императора. Их было неожиданно много.

Молодец все же Хист, сохранил людей!

Забавное у него получается государство! Почти все мужчины — профессиональные воины, шпионы да диверсанты! Ага, а молодежь — эльфийской крови. И эльфыгенетики рядом крутятся... Третья раса, как проговорился эльфийский принц. Не третья, дурачок, а первая. Люди называется. Потому что эльфов — не бывает!

Потом ему стало совсем плохо.

А когда сознание в очередной раз прояснилось, он услышал странные звуки. Рядом с ним стоял на коленях длинный нескладный полицейский и размазывал по лицу слезы.

Император! — тихо всхлипывал он. — Император! Мы снова убили тебя!

Император...

Он вгляделся в грубое лицо полицейского — и слабо улыбнулся.

Гребло. Очень непростой полицейский.

Что ж, эту загадку ему уже не разгадать.

Уходи, император! — вдруг страстно сказал Гребло. — Уходи! Мы же тебя всегда убиваем! Творец — скотина несправедливая! За что?! Или мало ты совершил для других?! А тебе вместо благодарности — стрелу в сердце! И сейчас все уже забыли! Уходи, император! Может, есть края, где и тебя ждет счастье?

Он только улыбнулся и покачал головой. Эмиграция? Можно, конечно. Только от себя как уйти? В любой стране он останется собой. А говорят, Творец дал своим чадам свободу выбора! Врут, конечно. Творец, он... Ему снова стало плохо.

Гребло! — позвал он в пространство. — Подведи коня. Ну я прошу тебя.

Странно, но в седле к нему вернулись силы. Ну, по крайней мере, зрение. Вот, четко видно, что приближается новый император Жери Светлолиственной со своим гаремом, например.

Он поглядел на всех сверху, впервые с доброй улыбкой. Их судьбы были больше не в его воле! Удачи тебе, Дребен Хист, повелитель государства Бессмертных! Счастья тебе с ним, Яха, будущая королева мира! Не плачь, Надия, и крепись духом! Всю жизнь тебе придется прикрывать свою сестру, принимать удары, направленные в королеву, как принимала до сих пор! Успехов, осеменаторы! Создавайте свою третью расу! Только выздоровей, Знобинька, а счастье себе ты и сама добудешь запросто! Асиа! Ох и ехидный у тебя язычок! Да не сбудется твое пророчество!

Он, конечно, не сказал ничего из этого вслух. Кое-что в этом мире нельзя говорить никогда. И нигде. Особенно здесь.

Гребло вдруг встал на дороге, суровый и непреклонный.

Первый император Жери

Светлолиственной Люмер Царственный уходит, — прозвучал у него за спиной строгий голос полицейского. — Провожать не надо — не любит...

Кто-то охнул, дернулся, наверняка начал лихорадочно менять планы... он только легко усмехнулся. Читать книги надо было правильно, вот как Гребло! Тогда и букваря хватило б, чтоб догадаться. А теперь поздно. И эти судьбы более не в его воле!

Копыта степняка дробно ударили в древнюю дорогу. Он скакал долго, пока оставались силы. Потом упал на шею коню и обнял ее руками. Чуткий степняк шел и шел, старался не уронить всадника, сначала бодро, а потом еле-еле. А может, ему так казалось.

А потом подступила тьма. Но перед тем он почувствовал нечто. Ветер. Пряный ветер горных степей. Он все же привел свой отряд на яйлу. Володя. Момент истины.

— Представим, что жизнь — это дом! — тоскливо прошептал он. — Так вот: мой дом — он цветной!

В цветах страстей и несчастий...

Лишь в эти цвета окрашен...

Вот он встает — из плача, в котором скрывался часто...

Стол в нем — пустой! И дом, как пустая чаша...

Володя! — обеспокоенно заглянула ему в глаза Олеся. Совсем как Верблюд. — Тебе плохо?

Но, может, в мягких подушках вспыхнут цветы поцелуев? — спросил он неловко. — Ночными цветами станет сбитое покрывало?

И ураган утихнет подле оконной рамы?

И лапа с когтями на сердце — расслабится и исчезнет?

Надеюсь, так будет когда-то... оставьте же мне надежду!

Он замолчал и закрыл глаза. Еще не хватало, чтоб кто-то заметил влажный блеск в глазах!

Это твое, да? — помолчав, спросила Олеся. — О жизни и смерти?

Фернандес, — отозвался он. — Кажется. И я не знаю, о чем это. Может, он просто кредиторам задолжал. Я с ним не был знаком вообще-то. В смысле, близко...

Что с тобой случилось? — настойчиво спросила девушка.

Умер, наверно, — неохотно сказал он. — Да это ерунда, пройдет. Первый раз, что ли? Все равно же вернусь. Вот когда рождаюсь, тогда действительно плохо. Та-а-кие ощущения! А в этот раз наверняка будет и изюминка... чтоб этой Асиа на Астур заново попасть!

Девушка поморгала глазами в растерянности, потом что-то поняла непонятно как и пристроилась рядом. Вот, мол, я, твоя верная подруга, живи и радуйся, что о ком-то надо заботиться!

Опять голыми ногами сверкаешь? — отметил он.

Да помню я, что неприлично! Но это же тебе сверкаю, не кому-то! На улицу выйдем, я юбку застегну, честно!

Он наконец пришел в себя. Естественно, они были в театральном складе. В бывшем складе. Ныне — в офисе ансамбля.

Я тебя зачем вызвал-то! — вспомнил он. — Олеська... тебе надо учиться убегать!

Она не поняла. Блин, интересно, она хоть замечает, на каком свете находится? И каким образом у них появился и реквизит, и аппаратура, и само помещение, наконец?! Нинель Сергеевна и то понимает!

Мы бросили вызов кое-кому, скажем так, своим появлением, — попытался объяснить он. — И скоро у нас начнется очень напряженная жизнь! А у меня так она и не кончалась... и умение драпать в данных условиях будет первейшим из жизненно необходимых! Уж поверь профессионалу! Веришь? Умничка. Тогда смотри. Если какие-нибудь дяди начнут ломиться в дверь...

Какие дяди? — испуганно спросила она.

Полицейский спецназ Астура! Или имперская полиция! Да я не знаю! Много кто может ломиться. Так вот: бронированные дяди ломятся в дверь. Объяснений они слушать не будут, у них профессия не для того предназначена. Они сначала изувечат, в тюрьму закинут, а потом... но тебе уже этого хватит. С лихвой. Так что лучше драпать, а объясняться потом и издали. Но как?

И как? — заинтересовалась она.

Смотри. Вот шкаф. Но раньше тут дверь была. Она и сейчас есть, но за шкафом. Прыгаешь в шкаф, через дверь — и на крышу. Я на чердачном люке замок без ключа защелкнул, он рукой снимается. А на чердаке — веревка. Тут, конечно, сложности. Здание обособленное, ты по веревке спускаешься, а тебя видно. Но не отовсюду, и это шанс. Если, конечно, быстро спускаться. А в помещении шансов нет, почки отобьют! Другая сложность — по веревке ты никогда не спускалась. И не поднималась. Придется учиться! Да тебе много чему придется учиться. Из захвата вырываться. Стрелять...

Я поняла, это для выступлений! — обрадовалась девушка.

Он только вздохнул. Как она до двадцати лет дожила, непонятно.

Он показал ей, как надо быстро заскакивать в шкаф. Потом они поднялись на крышу, посмотрели на спрятанную веревку. Олеся боязливо выглянула за парапет и зажмурилась. Мда.

Обратно возвращались через тот же шкаф. А там тесно для двоих. Особенно когда девушка бедрами сверкает. Раньше такие обстоятельства подталкивали подругу к рискованным — и раскованным! — действиям. В этот же раз Олеся смущенно отодвинулась, насколько позволило пространство. Понятно.

Вовчик, — неловко сказала она потом. — Я тебе очень благодарна за всё, но... ты такой маленький, а Серый, он...

Девушка в затруднении замолчала, вспоминая достоинства своего избранника. Достоинства почему-то не вспоминались.

Большой, да? — подсказал он, сжалившись.

Да... Нет! Большой, да, но это неважно! Он простой, вот! Как раз по мне!

И девушка растерянно уставилась на него.

Выбрала, не откажешься? — строго спросил он.

Ответа, естественно, не дождался. Погладил призадумавшуюся девицу по голове и оставил ее в ее непростом положении. И как она дожила до столь взрослых лет, непонятно. Одно радовало: ее выбор — все же не предательство. Не то что у Нинель Сергеевны.

Наверно, потому он и попался, что думал о женщинах, а вовсе не об окружающих. А вот окружающие — они про него думать не забывали! Дождались, когда он отправится на горную тренировку, думая о женщинах и не оглядываясь по сторонам, и зажали на отвесной скале.

Он стоял на крохотном уступе, вверху бездонное небо, далеко внизу шумная мелководная Черемшанка, а по бокам подбирались с камнями наготове малолетние бандиты.

Вольнисты действовали целеустремленно и решительно. А чего им бояться? Они же дети! Скажут, баловались, и один случайно упал со скалы. И им ничего не будет. Так же, как и раньше ничего не бывало.

Шуршали камни, опасность приближалась, и надо бы действовать — а его вдруг осенило. Почему малолетки столь решительны? Понятно, что бандиты, но... И мысли начали сами складываться в утверждения и выводы. То ли время пришло для понимания, то ли высободилась часть сознания, забитая проблемами Жери, и мозг заработал на полную мощность — но он стоял над бездной, вдохновленный очередным озарением, и не было ему дела ни до каких опасностей. Мозаика наблюдений, прочитанных книг и пропущенных мимо ушей уроков стала складываться в непротиворечивую картину — и это было сродни сотворению мира. Это было восхитительно.

Бандиты решительны, потому что не считают свое поведение безнравственным, не осознают, что идут против законов мира!

Значит, нет и не было никаких законов!

То есть законы, конечно, есть, иначе бы мир не смог существовать. Но — физические законы!

Из чего следует, что не было в этом мире никакого Творца! То есть Он, конечно был, как без него. Был, но ушел. Нет, не так. Был, создал, порадовался совершенному — но заниматься воспитанием чад своих поленился, скотина! И не было никакой божественной манифестации, ничей божественный кулак не бил по грешным головам, и не неслись по просторам этого мира суровые побратимы Черного Аркана, не обрушивали империи в прах ради торжества нравственных законов пылающие гневом повстанцы