Я приказал — "горка". Что означало, ракетную атаку на кабрировании, мы отрабатывали эту тактику еще в Союзе, выход на группу бомбардировщиков на малой высоте (незаметно для прикрытия) и с форсажем вверх, атака из нижней полусферы. Ракеты лишь позволили увеличить дистанцию первого удара. "Корунды" все же не были полноценным оружием для воздушного боя, вес восемьдесят восемь кило, не считая ухудшения аэродинамики с подвесками под крыльями, сильно просаживали скорость и маневр истребителя — это было хорошее средство первого (особенно внезапного) удара, ну как в древности (кино к нам привозили регулярно) сначала с дистанции дротик метнуть, минус один враг, затем вступать в рубило на мечах. Пять километров дальнобойности — и пассивная система радионаведения, требующая до попадания постоянно удерживать цель в узком конусе излучения "изумруда". Кажется, задергались — если нас не увидели, так засекли наши локаторы! Но времени у них уже не было, мы километр за четыре с половиной секунды проскакиваем, даже с подвесками и на малой высоте. Вот уже рабочая дистанция — залп, и двадцать четыре "корунда" уходят на цели!
-Орел-3, истребители сверху!
Бомбардировщики имели прикрытие — сверху на нас падала четверка истребителей, силуэтом на Ф-88 "демоны" похожи. Опасные противники — мы знали, что после боев над Янцзы американцы их звали "истребители Мигов". Хотя превосходство они имели над "пятнадцатыми", ну а "семнадцатые" с ними были как минимум, на равных. Все ж лишние три тонны веса у американца, при том что общая тяга двух движков лишь чуть больше, чем одного нашего — это очень ощутимо и в динамике разгона и в вертикальном маневре. Но черт возьми, ну пять секунд бы еще! Нет — тогда они наших перебьют. Ведь самолет, выдерживающий постоянный курс и скорость — это как мишень.
-Орел-3, я Орел, прикройте!
Левофланговое звено (майора Егорова) развернулось навстречу американцам. И восемь ракет долой — теперь они как НУРСы к цели пойдут, по последним координатам, которые успели принять. Но наши дошли — я отчетливо видел на бомбардировщике, который атаковал, два разрыва — один под крылом, второй на фюзеляже. Это были не В-50 и не В-47 — а незнакомые нам самолеты, гораздо больших размеров, угловатых очертаний, восемь моторов в спаренных гондолах под стреловидным крылом висят. Взгляд влево — там уже идет бой, кажется, одного американца свалили (вижу лишь троих) но и одного нашего не хватает! Мы все еще ниже бомбардировщиков, а "демоны" пытаются вверх уйти... рассчитываю маневр, успеем сейчас их достать, и с разворотом снова на бомберы, уже сверху и с хвоста!
-Орел, я Орел-3, у меня Орел-3-3 сбит!
-Орел-2, я Орел, атакуем истребители!
Свалили еще одного. Пожалуй, тут Егоров справится, тремя против двоих — а мы восьмеркой по дуге выходим на бомберы. Они виражат вправо, на север — и освобождаются от бомб, чтобы скорее удрать. Хорошо — значит, до целей не донесли! Хотя, если под нами деревня, то не дай бог — под такой ковер попасть, тут в каждой туше не меньше десятка тонн бомб. Но мы им врезали — за двумя ясно вижу дымные хвосты, пожар, причем один быстро теряет высоту. И еще один не горит, но идет как-то неуверенно, явно отставая от тройки неповрежденных. Мы атакуем, уже с превышением, в их ракурсе "на восемь часов", начиная с подранков. Тот которому больше досталось, сразу рушится в лес, свалившись на крыло. Второй же — выдерживает наш огонь, хотя я ясно вижу разрывы снарядов на его крыльях и фюзеляже. Но дым за ним стал заметно гуще — гори, сволочь! А мы проскакиваем на юг — все же у реактивного истребителя радиус виража куда больше, чек у "яка", на котором я воевал когда-то.
Очередь третьего бомбардировщика. Догоняем его ввосьмером, вижу трассы из-под его хвоста — пытается отстреливаться. Бьем, и вижу, что попадаем. И этот все летит, не падает. Да что вы, заговоренные что ли?
Теперь, завершив "змейку", атакуем тройку уходящих на восток. Классическая атака сверху-сзади, как на учениях. Мы стреляем, они тоже отстреливаются. Ну до чего же живучие — у нас ладно, 23-миллиметровые, но и Н-37, двух-трех снарядов которой хватало для В-29 — а эти наших крупнокалиберных "гостинцев" получили явно больше!
-Орел, я Орел-два-два! Меня подбили, горю, прыгаю!
Черт, они Игашева из второго звена достали! А бой надо уже заканчивать — и снаряды на исходе, и о топливе надо думать, на форсаже керосин расходуется быстрее в разы, чем в крейсерском полете. И с американских аэродромов, наверное, уже взлетели истребители на выручку — свежие, с полным боекомплектом. Мы проскочили вперед бомбардировщиков, разворачиваемся, ну вот, противник на встречном курсе! Атака в лоб — как в Отечественную ходили. Вот только тогда сумма скоростей "яка" и "месса" была, ну 1200 км/ч., меньше четырехсот в секунду. А тут гарантированно, раза в полтора больше! Правда, и наши пушки прицельно бьют на полторы тысячи, и прицел с радиодальномером, вещь очень полезная, которой не было у нас даже в сорок пятом. Но все равно — по нашему уставу, лобовая атака на реактивных рекомендовалась лишь "для летчиков высшей квалификации, и в крайних случаях". Зато если удачно попасть — тут и бомберу мало не покажется. Так как оборонительное вооружение бомбардировщиков направлено в основном в заднюю полусферу — а если целью выбрать ведущего, и метко врезать, то остальные самолеты должны были шарахаться в стороны, чтобы избегнуть столкновения с падающим, при этом ломали оборонительный строй.
На развороте второе звено оказалось впереди нашего — и атаковало первым. И подполковник Лепешкин не отвернул — не успел, или был подбит. "Миг" с номером 31 врезался в американца лоб в лоб — и этого врагу хватило в избытке, семь тонн на суммарном сверхзвуке. Эх, Сашка, ну что ж ты решил в камикадзе сыграть! Моя очередь — захожу на того, кто слева от упавшего, враг в прицеле, дистанция, вот сейчас...
-Орел, слева!
К черту! За Сашку. Две секунды всего! Огонь! Бомбардировщик стремительно растет в прицеле, а я уже интуицией чувствую, что попал, и хорошо, прямо по кабине. Ну падай же, сволочь!
И "миг" вздрагивает от ударов. Вспыхивает лампочка "пожар". До земли тысячи две — а посадить поврежденный реактивный истребитель на горные джунгли, это из области фантастики (в Союзе было, что кто-то сумел на Миг-15 без движка на пашню спланировать, так ему за это медаль дали). Хорошо, что курс на запад, к своим, и самолет пока держится — но когда чувствую, что сейчас он клюнет носом, рву за рычаг катапульты.
Приземлился удачно. Тут бывает, что деревья метров под тридцать в высоту — но на плоскогорье они пониже. Так что когда повис, до земли было недалеко, да и сумел на стропах раскачаться, до ствола, на дальше уже просто. Главное, что контейнер с НАЗом не потерял. Теперь, курс на запад, пока людей не встречу — как нам сказали, тут в лаосском пограничье в деревнях фактически, советская власть (комендатуры Вьетконга), и главное, чтобы за американца не приняли (после бомбежек тут население на них очень злое, и могут даже Куда Надо не довести), но слова "руссо, советико" подавляющему большинству вьетнамцев хорошо знакомы. А вот в лесу может быть куда опаснее — вспоминаю, чему нас товарищи из Осназа учили (и даже, вывозили в лес там, на севере) — какие растения можно есть, какие ядовиты, как избежать змей и ядовитых насекомых, да ведь и звери тут водятся, вроде тигров и крокодилов. Ну вот, как сглазил! Слышу звериный рев, и совсем недалеко. Затем выстрел — и снова рев, промазал охотник?
Чему нас учили товарищи, лазающие по этим джунглям? Тигр местный — заметно меньше бенгальского и нашего амурского. Одиночка, стаями не ходит. И так ревет при охоте — но не когда уже кушает. Значит, кого-то он там прижал? Не дай бог, кого-то из наших — впрочем, если и американца, лишним на этом пиру я не буду. Уж очень хочется за Саню Лепешкина поквитаться. Да и учили нас, что тигриная шкура, для выживания в лесу вещь полезная, ну а мясо хоть и мерзкий привкус имеет, но вполне съедобно. Пистолет-пулемет калибра девять, хотя и не охотничий штуцер, но этого зверя вполне возьмет, если очередью влепить. Вот интересно, отчего это оружие "евреем" называют — осназовец сам того не знал, сказал, от самого Смоленцева услышал. Магазин в рукоятке, приклад откидной как у "шмайсера", когда сложен, в кобуре носить можно, как маузер революционных матросов. И стрелять из него нас тоже учили, патронов не жалея — чем еще заниматься на севере, между полетами, в ожидании "завтра война"?
Картина маслом, на стропах висит парашютист, до земли метра три. Пытается подтянуться на стропах, ноги поджимает и что-то орет по-английски, вероятно, пытаясь напугать зверя, с плотоядным видом бродящего прямо под ним. Что ж не стреляет, придурок — нам говорили, что тигр может, с коровой в зубах, через забор перескочить. Вот сейчас он тобой пообедает! Ну а мне что делать — подождать, пока американца скушают, или вмешаться? Наверное, для дела полезнее второе — если у них какие-то новые самолеты появились (вот не видел я в альбоме, что нам показывали, таких силуэтов — а там было все, что нашей разведке о вероятном противнике известно), то пленный пилот может что-то полезное рассказать?
Прицеливаюсь, стреляю. Тигр взметывается ко мне, навстречу новой угрозе — но еще одна очередь валит зверя на землю. Американец перестает орать, а я подхожу, держа в поле зрения обоих, и под стволом своего "еврея". Накоротке даю еще одну короткую очередь в голову тигру, для гарантии. Теперь можно и американцем заняться.
-Эй ты, хенде хох, тьфу, хендз ап! Оружие вынул и выбросил — да так, чтобы я видел!
-Мой пистолет внизу — отвечает — выронил, когда стрелял.
Да он по-русски говорит! Шпион что ли — или из белогвардейцев? А в траве вижу, блестит — присматриваюсь, точно, кольт. Что ж, будет и у меня трофей, как в осназе — если им верить, то коль у тебя трофейного пистолета (причем лично взятого в бою) нет, то тебе и уважение вполовину. Подхожу, стараясь держаться у американца за спиной, подбираю кольт, сую в карман. Теперь ты — а ну давай вниз! Да не бойся, тут не асфальт, а мягкая земля. Ноги вниз вытянул — уже высота меньше. А если парашют расстегнуть, и успеть повиснуть на руках — то вообще смешно! Иначе, уж прости, пристрелю я тебя к такой-то матери, вражина! Ну, пошел!
Он неуклюже падает на бок. Подскакиваю и тычу стволом... в черную негритосскую морду. Вот это номер — а откуда ты по-русски знаешь? Разведчик что ли?
И тут он выдает. По-русски!
-Я не есть шпион. Я военнослужащий Айр Форс США. Требую относиться ко мне как к военнопленному.
А затем добавляет, взглянув на меня:
-Мы кажется уже встречались, товарищ подполковник. Пятидесятый год, море возле Кореи.
Это же время, те же места.
Они считали себя спасателями, а не убийцами. Хотя всякое бывало — как месяц назад, пришлось сбитых парней от толпы в той деревне отбивать. Так те желтомордые сами виноваты — вместо того, чтобы отнестись к пилотам ВВС США соответственно статусу военнопленных, набросились на них с мотыгами. Слава богу, что мы успели, как в кино, кавалерия из-за холмов. И покрошили вьетконговцев пулеметами, а после штурмовики еще напалмом добавили, была деревня — не стало деревни. Зато экипаж сбитого "инвейдера" вернется в Штаты, к домам и семьям!
Тактика была отработана — они сидели у самой границы, на "точке" подскока, вертолетам не нужен полноценный аэродром. И когда пришел сигнал о помощи, уже через полторы минуты два "сикорских-55" поднялись в воздух — в одном медики, три человека со всем необходимым, в другом поддержка, десять парней из 101й десантной. И конечно, экипажи — по уставу, двое на каждый вертолет, во Вьетнаме добавляли третьего, стрелка с пулеметом у боковой двери. Взаимодействие с ВВС было отработано — едва пересекли границу, как к вертолетам пристроилась пара "скайрейдеров", поднятая с ближайшей базы (или даже, уже находящаяся в воздухе вблизи и оперативно перенацеленная диспетчером). Поддержка была рассчитана на бой с наземным противником — все знали, что у Вьетконга авиации нет. Однако интересно, чем они могли достать "стратегов"? О том после будем думать — а сейчас главное, выдернуть наших парней, перебить красных, которые попробуют помешать, и домой. Только бы успеть — каждая минута на счету! Ведь пока мы летим, там наши сбитые пилоты возможно, прячутся от рыщущих толп кровожадных коммуняк. Но мы успеем, мы спасем — ждите!
К своему несчастью, они успели — вылетев сразу по сигналу от первого сбитого В-52. Когда советские истребители еще не покинули район — и Орел-3, майор Руцкой, ведущий третьего звена, оставшийся за командира, сначала заметил "скайрейдеры", идущие выше вертолетов. Эскадрилья понесла недопустимые потери, четыре сбитых (в бой с истребителями был подбит еще Кержак, Орел-3-4, хорошо, выпрыгнуть успел, видели парашют), треть состава в первом же бою, причем в их числе командир и его заместитель — так что Руцкой очень хотел отомстить. И пока еще оставались керосин и снаряды — немного, но на такие цели должно было хватить. Пара поршневых и пара вертолетов, против восьми реактивных, это даже не смешно.
Сбили всех — в одном заходе, летчики-гвардейцы не напрасно считались элитой советских ВВС. И поспешили домой, поскольку керосина осталось уже в обрез. А предстоял еще непростой заход на посадку.
Девятнадцать человек спасательной экспедиции составили ровно половину безвозвратных потерь вооруженных сил США в том бою. Если не причислять к ним пленных (прошедших через ужас коммунистических лагерей, как писали американские газеты) и раненых (в каждом из экипажей вернувшихся бомбардировщиков). Американская сторона официально признала боевую потерю двух В-52 (погибших в результате непосредственного боевого воздействия врага). Самолет с бортовым номером "009" (атакованный вторым) уже над территорией Южного Вьетнама был покинут экипажем, поскольку пожар на борту усиливался, и четыре двигателя из восьми не работали, бомбардировщик с номером "013" (атакованный третьим) долетел до базы, но разбился при посадке (восстановлению не подлежит, из пяти человек экипажа выжили трое) — но эти самолеты числятся в американской статистике в графе "небоевые потери". Наконец, вся Америка прочла о подвиге экипажа бомбардировщика "010" (это его последним атаковал Гриб) — командир, подполковник Пейдж, был буквально разорван на куски русским снарядом, а второй пилот капитан Филдс, тяжело раненый в живот, с полуоторванной ногой, истекая кровью, сумел, с помощью штурмана первого лейтенанта Норриса довести поврежденный В-52 до ближайшей авиабазы и совершить посадку (что и этот самолет был через несколько дней уничтожен минометным обстрелом Вьетконга, публике знать было необязательно; как был списан — ну конечно, в "небоевые потери", ведь не в воздухе же это произошло?). В итоге, первый боевой вылет эскадрильи В-52 обошелся Соединенным Штатам в пять потерянных бомбардировщиков из шести. Что вызвало шум в газетах и расследование в Конгрессе — но это уже будет другая история.
-Ну что ж ты, черная морда, такой косорукий? Никогда что ли шкуру со зверя не снимал?
