— Вот теперь разговаривать будет намного комфортнее, — девушка смахнула с лица горячие капли и хотела приподняться чуть выше, но поняла, что не может — Астахов держал её за щиколотки. — Не получилось скормить меня комарам, решил утопить?
— Я ещё ничего не решил, — легкое движение на себя и Соня опустилась в воду по подбородок, а её ступни оказались прижаты к его груди. — А теперь вернемся к нашей проблеме.
— Ты хотел сказать — моей? — блин, лучше бы оставалась на месте, потому что поза у неё теперь была намного более уязвимой. Один рывок и окажется под водой, а потом отфыркивайся и отплевывайся, теряя с трудом отвоеванное если не преимущество, то условное равенство.
— Нет, радость моя, нашей, — видя, что она вот-вот снова скроется из виду, только теперь по его вине, Астахов немного пододвинулся, все ещё не отпуская её ножки. — И чем ты хочешь "порадовать" достойного человека?
— Тем, что умею делать в совершенстве. Игра называется "Разведи лоха на бабки".
— Если учесть, что меня ты тоже развела, хоть и с моей же подачи, то звучит почти оскорбительно, — чтобы показать всю степень своей обиды, Дан несильно укусил Соню за правую пятку.
— Ты остался при своих, так что претензии не принимаются, — Соня дрыгнула ногой, почувствовав скольжение его языка по подъему стопы. — Перестань, я боюсь щекотки!
— Расскажешь, что именно задумала, перестану, — пока она не начала говорить, Астахов ещё раз провел губами по вздрогнувшей от этого движения лапке.
— Все очень просто — я дам ему то, что он хочет, — в ответ на приподнятые в удивлении брови, девушка пояснила. — Я буду на него работать. А потом, уже в конце, выясниться, что все, чего он так жаждал, достанется, например, детскому дому. Или пойдет на ремонт в местном хосписе. Он уже не юноша, пора и о душе подумать...
— Тогда ты ничего не получишь.
— Совершенно верно. И меня нельзя будет обвинить в извлечении выгоды, да и вообще каких-то корыстных мотивах. Бывают случаи, когда моральное удовлетворение стоит того, чтобы ради него напрячься, — Соня удовлетворенно кивнула, поймав его понимающую улыбку.
— Точно не нужна моя помощь?
Вообще-то точно. Но она сегодня мужское самолюбие и так несколько раз против шерсти погладила. Одно дело установить четкие границы и рамки, а совсем другое — делать так, чтобы у него копилась обида.
— Если хочешь, можешь меня страховать. Не думаю, что это понадобиться, но если тебе так будет спокойнее...
— Спасибо.
— На здоровье. Подай, пожалуйста, шампунь.
— Лучше иди сюда, помогу вымыть волосы.
— Ну, у меня и самой обычно неплохо получается, — тем не менее, Маркевич переползла обратно к нему, повернувшись спиной и немного откинув голову назад. — Ты не в курсе, за мной подопечные Мельникова не присматривают?
— Нет.
— Не в курсе? — девушка фыркнула и попыталась сдуть упавший на нос клочок пены.
— Нет, не присматривают. Ты заметила что-то, что насторожило? — вроде, ребята, которые за ней присматривают, из надежных, но Золотце может заметить что-то такое, на что другой и внимания не обратит.
— Все нормально, — погруженная в свои мысли, она послушно поставлялась под губку, которая прошлась по её плечам и спустилась на лопатки. — Просто думаю, как бы его не спугнуть...
— С чего он вообще к тебе прицепился? — кожа у неё оказалась очень тонкой и нежной, поэтому пришлось намыливать аккуратно, чтобы не оставить красные следы.
— Да так... — Соня на мгновение задумалась. Тайны в том случае не было, да и, если захочет, Дан сам все узнает. Лучше уж рассказать сейчас, пока никто не преподнес её в совсем уж мифическом антураже. — Пару лет назад я занималась делом, касающимся сноса здания на Луцкого. Те, которые мешали строительству моста, убрали сразу, а этот был под вопросом, вот там наши пути и пересеклись. У него был свой интерес, у меня — свой.
— Я так понимаю, что он остался ни с чем, но затаил на тебя обиду?
— Провидец. Доказательств, что в моих действиях была незаконная составляющая, он так и не нашел. Зато после этого начал очень активно предлагать поработать для взаимного обогащения и удовольствия. Ай, ты чего за волосы дергаешь?! — девушка возмущенно вскрикнула и оглянулась на него через плечо.
— Извини, случайно. И почему отказалась?
— Потому что, если поработаю с ним один раз, у него появятся те самые доказательства. А быть в пожизненном рабстве меня как-то не прельщает, — она откинулась назад, погружаясь в воду, чтобы смыть пену с прядей.
Умничка, все правильно понимает. Хоть лично они знакомы и не были, у Дана связи были немного повыше, но о Мельникове он слышал. Поэтому все больше склонялся к мысли сделать так, чтобы Золотцу оказалось просто некому мстить. Не в смысле физического уничтожения, от этого будет больше проблем, чем пользы. Пообщаться с нехорошим человеком, объяснить, насколько тот был неправ, что полез к девушке. Да ещё и не выяснив предварительно, чьей именно. Вот поэтому в свое время Даниил и ушел из армии — инициативных там не любят, а выполнять идиотские приказы не особо хотелось. Хоть это и не совсем то ведомство, но, похоже, на способность думать погоны влияют одинаково.
— Ладно, я узнаю, насколько плотно за тобой присматривают его подчиненные, и все скорректирую.
— Спасибо, — Соня повернулась и, сев на него верхом, прижалась губами к подбородку, пройдясь быстрыми движениями языка, чуть прикусывая и тут же зализывая. — Если ты согрелся, предлагаю отсюда выползать, мне скоро нужно уезжать домой.
— Зачем? — рисковать, поднимая её из воды он не стал, не хватает только поскользнуться и — здравствуй, премия Дарвина.
— Затем, что утром рано вставать, мне нужно быть в офисе в девять, — чтобы ускорить процесс принятия решения, она немного поерзала, устраиваясь удобнее.
— Я могу отвезти тебя утром домой, встанем пораньше, и успеешь собраться, — ладони уже удобно устроились на её бедрах, намекая, что и ванне вполне даже удобно, можно и не ждать до кровати.
— Я плохо засыпаю в незнакомом месте, — Соня, поняв его маневр, укоризненно покачала головой и встала во весь рост, совершенно не стесняясь собственной наготы.
— Не переживай, я помогу тебе уснуть, можешь даже не сомневаться, — раз уж она решила не рисковать, опасаясь захлебнуться в самый ответственный момент, Дан подвинувшись чуть ближе, потерся щекой о мокрую кожу её бедра, обратив внимание на тонкий белый шрам, пересекающий правую коленку. Даже пальцами его потер, словно пытаясь убрать след.
— Страсть к нарушению закона у меня в крови, — девушка провела по его мокрым волосам, слишком коротким, чтобы можно была ухватиться, но приятно щекочущим ладошку. — Упала с забора, когда лезла в соседский сад за абрикосами.
О том, что это след от стекла или стали, причем, очень острых, Даниил говорить не стал. Сама знает. Но от такого увиливания стало не то, чтобы обидно — как ни крути, а Золотце права, сказав, что не верит ему и не видит нужды это скрывать, но неприятно. Хотя, есть вероятность, что связан такой шрам именно с тем временем, о котором ему до сих пор ничего не известно.
— Идем, нарушительница, — на то, чтобы даже не вытереть, а скорее смахнуть капли с порозовевшей от горячей воды кожи Сони ушло несколько секунд. Столько же на собственное приведение в менее мокрое состояние, во время которого девушка с каким-то странным выражением смотрела на его плечо. Дан и сам туда покосился. Ну, татуировка, память о бурной юности, так их сейчас чуть ли не на каждом втором увидишь. Хотя, на Золотце не было ничего подобного. Даже пирсинга, кроме проколотых ушей, нигде не наблюдалось. — Что такое?
— Ничего, — она сама подошла ближе, прижавшись всем телом, и снова покосилась на чернильную змею. — Откуда она у тебя?
— Мне было восемнадцать, увольнительная, компания друзей, выпивка. Утром проснулся, а на плече такой зверь.
— Врешь, чтобы сделать настолько хорошую картинку, нужно много времени, — девушка все-таки повела кончиками пальцев по телу вытатуированного гада.
— Потом дорабатывал. Тебе нравится?
— Очень. Она тебе подходит по духу.
— Только себе ничего такого не делай, свести будет очень непросто, — идея, что, насмотревшись на его нательную роспись, Соня тоже что-нибудь изобразит, изуродовав свою гладкую кожу, Астахову совсем не понравилась.
— Ещё чего, — хотя мысль на секунду и мелькнула, девушка сразу от неё отказалась. Мало того, что совершенно не её стиль, так и дополнительная опознавательная метка. — И вообще, ты меня соблазнять собираешься или нет? Время-то не резиновое...
— Ну, все, ты доболталась.
В этом Соня как раз и не сомневалась, зря что ли торопила и подкалывала?! Но все равно попыталась увернуться от резко протянутой в её сторону руки, отчего едва не полетела в недавно покинутую ванну, все ещё полную воды.
— Осторожно! — поймали её уже на излете, когда девушка почти смирилась с таким позором и, завернув в полотенце, подняли на руки. — Ни на секунду отвлечься нельзя, обязательно куда-нибудь влезешь...
— Я не только влезаю, я ещё и попадаю. Стоп! В квартире камеры есть?
— А ты как думаешь? — Дан показал глазами вниз, намекая, что это она в стратегических местах задрапирована махровой тканью, а вот он в полностью натуральном виде.
— Ну, мало ли... — продолжать мысль она не стала, тихо фыркнув в его шею, за которую ухватилась обеими руками.
— Извращенка! Я как-то не особо люблю прохаживаться перед камерами, в чем мать родила, — легко перебросив её через плечо, так, что мокрые пряди закрыли девушке лицо, он повернул ручку двери спальни.
— Ой, мне так не очень комфортно, — вот плечо у него было и не костлявое, но когда тебя почти с размаху устраивают на нем животом, радости все равно мало.
— Не надо было язвить, — несмотря на явное предвкушение расправы над языкастой врединой, опустил он её очень осторожно, хотя и сразу отобрал полотенце. — Ну что, готова раскаяться в нехорошем поведении?
— А надо? — поддерживая игру, Соня, отталкиваясь локтями и пятками, уползла по покрывалу к изголовью кровати.
— Не спеши, ещё успеешь...
Но раскаялась не только Соня, но и сам Даниил. Когда ближе к часу ночи, разморенная и довольная девушка, благополучно засыпающая, пристроив голову ему на живот, вдруг встрепенулась и заворочалась. Причем, неудачно так встрепенулась, угодив локтем ему в пах. Хорошо, хоть скомканное плотное одеяло немного смягчило подлый удар.
— Блин!
— Ой, прости, — Золотце машинально провела пару раз ладошкой по пострадавшему месту, заглаживая вину. — Ты почему меня сразу не разбудил?
— Потому что не хотел, чтобы ты уезжала, — немного морщась от не самых приятных ощущений, Даниил, не обращая внимания на возмущенное бормотание и требования прекратить безобразие, подтянул Соню выше, спеленав руками. — А теперь ты точно останешься.
— Почему? — так, надо срочно собираться, а то уютное тепло и уже привычный запах лежащего рядом мужчины настраивал на решение малодушно свернуться клубком и уснуть.
— Потому что ты не можешь бросить раненого, — недовольное сопение стало немного громче, поэтому Дан решил поискать более весомый аргумент. — Уже поздно, пока мы сейчас оденемся, доедем к тебе, пройдет ещё полчаса, если не больше. Давай разбужу тебя в шесть утра, мы нормально соберемся, и я буду спокоен, что ты не решила прямо посреди ночи начать свой джихад?
С вечера им было не до задергивания штор, поэтому теперь в окно, мельком показываясь в разрывах все ещё клубящихся туч, заглядывал тощий, как дворовый кот, убывающий месяц. От этого по белому постельному белью пробегали какие-то тени, собирающиеся по углам комнаты в непроглядное темное марево.
— Тебе и не обязательно ехать, — Соня, выпутавшись из одеяла, пальцами пригладила всклокоченные волосы и оглянулась в поисках одежды. Наткнувшись взглядом на валяющееся на полу полотенце, она недовольно сморщила нос, вспомнив, где раздевалась. Ладно, значит, придется чесать в ванную. Все равно её сумочка осталась в коридоре, нужно найти телефон и вызвать такси.
— Значит так, или тебя отвожу я и остаюсь до утра, или мы никуда не едем и ложимся спать здесь, — в сон клонило зверски, но отпускать посреди ночи Золотце даже с кем-то из своей охраны он не собирался.
— А зачем тебе оставаться у меня? — девушка так поразилась его словам, что застыла с открытым ртом на середине зевка.
— За надом, — видя, что укладываться она не собирается, Астахов, недовольно вздохнув, включил бра и поднялся с кровати.
— Слушай, это же неразумно — если Мельников за мной присматривает, то на твою ночевку у меня дома точно внимание обратит.
— Сонь, вот скажи, чем, по его мнению, мы с тобой занимались весь вечер? Если ты не веришь мне на слово и убеждена, что он за тобой следит. Схему ухода от налогов, не вылезая из постели, разрабатывали?
— Вообще-то это не моя специальность, я больше по недвижимости, — девушка с любопытством смотрела, как Даниил, потерев сонные глаза, начал собираться. И ведь заметно, что устал — и тени под глазами, и более обозначившиеся "заломы" в углах губ.
— Ну, ты у нас личность многосторонняя... — заметив, что подниматься она не собирается, мужчина отложил вынутые из шкафа джинсы. — Так мы едем или нет?
Соня глубоко, почти страдальчески вздохнула и, рухнув спиной на подушку, с головой накрылась одеялом.
— Ложись спать, вставать меньше, чем через пять часов.
Пробивавшийся в щелку между краем покрывала и простыней тусклый свет погас, а саму девушку бесцеремонно подтащили к себе, прижимаясь горячим обнаженным телом.
— Вот не спалось тебе сразу...
Почему-то это ворчание и даже что-то, подозрительно похожее на "Мозгоделка", шепотом произнесенное ей в макушку, больше рассмешило, чем разозлило. Поэтому, повертевшись, чтобы комфортно устроиться, Соня все-таки почти незаметно провела губами по его левому плечу. Потому что невыполненные порывы и сдерживаемые желания портят карму. Во всяком случае, о чем-то таком Соня когда-то читала в журнале, пока ждала в приемной у стоматолога. Ерунда, конечно, но кармой лучше не рисковать. Да и просто снова захотелось, чего уж там...
Странно, спала совсем мало, но проснулась ещё до срабатывания будильника. Или тут более актуален другой вопрос — его вчера кто-нибудь включал?
Соня, противореча собственному имени, зевнула и сладко потянулась, одновременно сбрасывая наглую конечность, уютно устроившуюся на девичьем бедре. Ишь, взял привычку лапать, пока она спит... Хотя, ладно, если учесть, что и сама она разве что верхом на Даниила не залезла, претензии необоснованны.
Похоже, вчерашняя гроза испортила погоду на несколько дней. Во всяком случае, никаких радостных и бодрящих лучей солнца сквозь окошко видно не было, а от мутноватой сизой хмари, затянувшей небо, не хотелось не то что вставать и куда-то идти, а вообще шевелиться и демонстрировать признаки жизни.
— Ты чего так рано вскочила? — широкая ладонь вернула утраченные позиции, устроившись теперь не на бедре, а на ягодице.
