Я осторожно вылил в нее немного воды, тут же заставляя ее заледенеть по краю и не просачиваться в щели. Проделал то же самое с остальными двумя пустующими нишами, оставив в покое ту, куда потом вставлю настоящий осколок Лок.
Затем, коснувшись стекла у края раскрытыми ладонями, я пустил силу по поверхности, точно по желобкам концентрических окружностей, заставляя воду застывать в нужной мне форме так, чтобы продольные желобки формировали, заледеневая, математически точные продолжения того узора из концентрических кругов, что сложился на настоящей поверхности стекла.
Финальная стадия заняла чуть меньше минуты.
Если мой расчет верен и все сработает... Что ж, это надо будет как-нибудь отпраздновать. Но пока что рано загадывать.
Пускай я окажусь прав.
— Керри, — позвал я, — ты здесь?
— Я тут, — отозвался он.
— Поднимай зеркало.
— Сейчас.
Керри поднялся сам и направился к механизмам у стены. Заскрежетали цепи. Керри хватило трех минут, чтобы установить зеркало в исходную позицию — под углом в шестьдесят градусов, лицом к полу.
— А теперь, Керри, пожалуйста, подведи мою руку с последним осколком к выемке так, чтобы удалось восстановить всю поверхность за раз. Я не хочу, чтобы нам требовалось несколько попыток. Считай, что у нас есть всего одна.
— Хорошо.
Керри взял меня за запястье и подвел мою руку к холодной от магии поверхности Лок.
— Все правильно? — переспросил я.
— Пожалуй, — ответил Керри, и мягко надавил мне на пальцы.
Я почувствовал, как осколок входит в выемку. Установил его прочно.
Было тихо, и я слышал лишь, как стучит мое собственное сердце.
Ну... как? Сработало ли? Сработает ли? Я потянулся было к шарфу, закрывающему глаза, как тут прямо в лицо мне ударил ветер.
Он показался ураганным. Холодные иглы словно прожгли мне шею и лицо, прошли насквозь, сорвали с глаз шарф и растрепали волосы.
Противясь белому ветру и закрывая лицо руками, щурясь сквозь выступившие слезы, я все-таки посмотрел на зеркало и увидел ее.
В зеркале не отражалось комнаты, в нем не было меня и Керри, оно, словно светлое окно, являло нам бесконечный зеркальный лабиринт, наполненный снегом и холодом, и посреди него стояла женщина в белом, прекрасная настолько, что не хватит никаких слов описать ее, и холодная, как абсолютный ноль. По ее плечам рассыпались длинные белые волосы. В ее глазах горели синие звезды. Ее губы были черной полыньей. Ее голос дышал холодом бездны и пронизывал насквозь, как будто бы я — не человек, а открытое окно.
— Ну наконец, — произнесла она сладким, дивным, живым и леденящим душу голосом, в котором была и печаль, и тоска, и ликование, и торжество, — наконец меня слышит последний из рода Белых Королей.
Несмотря на и так пронизывающий холод, сочащийся из зеркала, как из проруби, у меня на затылке волосы встали дыбом, а затем и на всем остальном, подверженном такому эффекту.
— И тебя приветствую, Кровавый Рассвет, Третье Дитя Нашедшего Путь.
Я скосил глаза в сторону и обнаружил, что Керри, невозмутимый, как скала, стоит рядом. Отвечая на приветствие ледяной женщины, он слегка склонил голову и произнес:
— Долог был путь к тебе, Вьюга, Госпожа Зимы, Владычица Смерти, Искристая Дева Холодных Ветров.
Мне хотелось спросить у него возмущенно что-то вроде "Ты ее знаешь?!" но я, конечно же, промолчал, и даже не смог оторвать глаз от лица белой девы, названной Керри Вьюгой.
Ее бездонный взгляд снова переместился на меня, и мне показалось, что я сейчас тресну, как кусочек льда в стакане с горячим чаем.
— Как тебя зовут, дитя? — спросила она.
Ладно. В восстановленном зеркале обнаружилась некая белая женщина? Вот беда. Как-нибудь... разберемся. В конце концов, кажется, она не настроена меня убивать. Похоже, она даже ждала этой встречи. Что бы это ни значило.
— Рейнхард, — представился я, не веря тому, что у меня вообще получается разговаривать. — Рейнхард Майерс Даблкнот.
— Ты используешь силу, что даровала тебе зима? — спросила женщина.
Несмотря на странную формулировку, я понял, о чем она.
— Да. Я — элементалист льда, прошедший ритуал и выбранный наставником другого элементалиста. Мне подвластны три ступени волшебства.
— Славно, — она кивнула. — Терпимы ли еще твои страдания, или ты вдоволь пользуешь дарованные мною дороги забытья?
Я замешкался. Вьюга смотрела на меня с нескрываемой нежностью. Так смотрят на милого, жирного котика. На любимое кольцо. На спящего ребенка. Но... дороги забытья? Страдания? Неужели она... неужели она говорит о моем непрекращающемся ознобе и о моих способах его унять?.. Она знает? "Дарованные мною"? Стоп, что?
Я постарался не выказать изумления, но, боюсь, она все равно прочла мои мысли если не по моему лицу, то по нутру, которое все еще продували ее ледяные ветра.
— Не было другого пути, — проговорила она, и голос ее был похож на шепот близкого водопада. — Сила, данная Белым Королям, слишком велика для человека. Она пожирает вас, если вы не даете ей достаточно огня. Я сострадаю тебе. Но я могу все изменить.
— Что изменить? — прошептал я.
В моей голове беспорядочно роились мысли, надежды, чаяния и предположения. Нет, нет, нельзя, надо думать здраво. Но... неужели... если она о моем извечном ознобе, который только нарастает последние несколько лет... который не отступает под напором солнечного юга... который, как мне казалось, преследует меня из-за неправильно проведенного ритуала или каким-то образом бракованного зерна... Я же... я же пошел в наставники для того лишь, чтобы иметь возможность выжить... Она может все изменить?..
— В моей власти даровать милость, в моей власти ее забрать. Я способна излечить тебя от твоей лихорадки, и ты не умрешь от невыносимого жара, не сойдешь с ума, как большинство твоих предков, тех, кто был слишком слаб или благодетелен, чтобы использовать дороги забытья.
— То есть... Вы... Вы — источник магии ледяных элементалистов?.. — переспросил я.
Она улыбнулась мне, как законченному дураку.
— Я — Вьюга, — сказала она, и ветер ударил вновь, разметая ее сверкающие тонкие одежды, сотканные, кажется, из полупрозрачного узорчатого инея. — Я — Госпожа Зимы, Владычица Смерти, Искристая Дева Холодных Ветров, — повторила она слова Керри. — Я даровала первому Белому Королю исключительные способности, благословила его на сражения в мою честь. Я даровала первому Белому Королю дороги забытья: огненную воду, чтобы очищать душу и память; горячую кровь — чтобы убийство в мою честь не было напрасным; теплых женщин — чтобы было кому продолжать служение мне; и последний путь, если не достаточно первых трех — испепеляющую любовь человеческую, власть над умами и сердцами толпы, власть над целой страной — но предавший мое доверие сгорал, как свеча, ведь никому не позволено предавать Госпожу Зимы, Владычицу Смерти, Искристую Деву Холодных Ветров — Вьюгу.
— И я — последний? — прошептал я. Я понадеялся, что меня не услышат. Но Вьюга услышала.
— Ты — последний, Рейнхард Майерс Даблкнот.
— Ты хочешь, чтобы я служил тебе, как мои предки? — беспомощно вопросил я.
— Нет, не так, — Вьюга покачала головой. — Ты — последний, и сослужишь мне последнюю службу. Взамен я заберу у тебя и детей твоих мой смертельный дар.
— Что... я... должен сделать?
Слова сами сорвались с губ. Все внутри сжалось. Я верил ей. Я не мог не верить. Ни на секунду я не предполагал, что все это мне снится или что она обманывает меня. Вьюге невозможно было не верить.
— Ты приведешь ко мне девочку, — ответила Вьюга. — Ту девочку, что несет в себе зерно огненного цветка.
— Никс? — сразу же подумал я.
— Имя ее мне неведомо, но в ее силах пробудить меня. Многие века я заточена в черном городе Сол, что покоится за Тлеющим морем, под горой Антарг, в мороке, который вы называете миром снов. Лишь та, в ком живет первозданное пламя, привнеся в Сол зерно огненного цветка, способна пробудить меня.
— Но... Как... если она уже в мороке? — пролепетал я.
— Морок — это лабиринт. Он многомерен, — произнес Керри.
— Верно, — согласилась Вьюга. — Ваш путь лежит через озеро Явер на утес Серого Крыла. Там вы сможете попытать удачу и, возможно, золотой Фантасубвеструм примет вас на борт. Он один способен доставить вас в черный город Сол, что покоится в тени Сердца Мира.
Вьюга опустила глаза долу.
— Есть и другой способ освободить меня. Но он тебе не понравится.
— Какой?
Она вновь направила на меня свой взор, и я тут же почувствовал себя ничтожным и слабым пред этим высшим существом.
— Ты сойдешь с ума раньше, чем умрешь. Повредившись рассудком, ты будешь выискивать тех, чей слуга — огонь, и убивать их. Рано или поздно это разрушит равновесие искусственной системы. Когда я освобожусь, я милостиво лишу тебя и дара, и жизни.
— То есть выбора у меня нет.
— Ни у кого из нас нет выбора, — казалось, Вьюга искренне печальна. — Я должна освободиться, чтобы разыскать того, кто предназначен мне судьбой. И я ждала долго, слишком долго, пока нити судьбы свяжутся узлом и последний из рода Белых Королей найдет дорогу к моей темнице. Запомнил ли ты все, что я сказала тебе? Готов ли ты исполнить долг своих предков? Я спрашиваю тебя, Рейнхард Майерс Даблкнот, возлюбленный зимы.
— Ты не оставила мне никаких вариантов, Искристая Дева Белых Ветров, — ответил я, качая головой. — Но Никс... ее-то за что? Она ведь не наследница Белых Королей. Она... просто... маг огня.
— Не просто. Все так, как и должно быть. Когда увидишь ее, передай, что там, где будет искомая мною судьба, сможет она найти и свою судьбу. Наши пути переплетены, по-хорошему ли, по-плохому — мы обречены и лучше для нас принять предназначение с честью.
— Вьюга...
— Будь сильным, Рейнхард Майерс Даблкнот. Я выбрала вас не зря, ты уже доказал, что достоин.
Взгляд опаловых глаз переместился на Керри. Он склонил голову.
А потом Вьюга глубоко вдохнула и... запела.
Голос, пульсируя, превратился в крик, крик переродился во всепроникающий низкий вой.
Мне показалось, что вот она — смерть. В глазах потемнело. Барабанные перепонки как будто лопнули. Я упал на колени, прикрывая уши ладонями и скорчился, пытаясь спастись от звенящего громоподобного звука.
В этом крике можно было раствориться, как в кислоте. Все мои ощущения говорили, что именно это и происходит. Страха не было — как не было и сознания, были только боль и холод, вонзившиеся через этот крик в само мое существо.
Через долгие, похожие на вечность секунды все прекратилось, будто сверху прозрачной вуалью опустилась мягкая тишина. Я приоткрыл один глаз и обнаружил себя живым. Затем сел и увидел рядом валяющуюся на полу Николу — похоже, в отключке. Она была все еще в своем летнем комбинезоне, с голубым платком на шее... Никс. Девочка-огонек. Я подобрался к ней, почти ползком, приподнял ее голову — жива. Дышит.
— Никс? — позвал я.
— М-м, — промычала она, не приходя в себя.
Я оглянулся на зеркало. Разбито в дребезги. Все, над чем я корпел — разлетелось по комнате. Осколки опасными шипами торчат из белых, покрытых инеем стен. И как только нас не задело?
— Никс...
Я решил, что думать буду потом. Попробовал встать. Получилось. Вставая, нащупал в кармане очки, которые, конечно, испытания не выдержали и вероломно треснули. Все равно надел. Окружающая реальность тут же слегка подсобралась воедино. Я опустился на одно колено рядом с Никс и подхватил ее на руки. Не оглядываясь, направился прочь из комнаты.
Кое-как, боком, протиснулся между нешироко открытыми створками. Пригибая голову, прошел коридор, а когда выбрался в тронный зал, обнаружил сцену, которую никак не мог ожидать.
Кей сидела под одним из постаментов и держала впереди себя руки, скованные наручниками. Тиха и Ирвис сидели возле другого постамента, напротив Кей. Их руки оказались свободными, вот только сами они выглядели бледными и серьезно перепуганными. Ирвис дрожала, у Тихи дергался глаз. Передо мной, стоящим на возвышении у трона и держащим на руках все еще не пришедшую в себя Никс, сколько я мог видеть, до самой дальней стены зала простиралась беловолосая толпа людей. Кое-кто только снимал шапку, оголяя светлую макушку. Их было, наверное, человек сто — сто пятьдесят, разного пола и возраста, и только волосы одинакового льняного оттенка делали их похожими друг на друга. В авангарде толпы стояла тетушка Сесиль. Ее глаза сияли.
Я начал догадываться. Вот почему замок пуст. Вот почему не разграблен. И вот почему ветра не сообщили Ирвис о чужаках. Они знали, куда мы идем, они ждали. Все наши уловки не только не помогли, но и, более того, подтвердили этот мой страшный статус.
Последний из рода Белых Королей.
Вот оно что. Вот почему мне все здесь кажется таким знакомым. Вот о чем писала моя покойная мать в своем переходном дневнике, что я храню в розовой девчачьей обложке, которую она сама надела на него.
Эти люди... я стал догадываться, чего они хотят.
Тетушка Сесиль вышла вперед. Никс пошевелилась и уткнулась носом мне в плечо.
— Рейнхард, — начала Сесиль. Ее голос дал осечку. — Рейнхард, — повторила она. — Мы — выжившие в Войне Причин, Дети Зимы, приветствуем тебя как Белого Короля, и мы склоняем перед тобой свои головы, — она проворно опустилась на оба колена и ее примеру последовала вся толпа.
Мне стало не по себе.
— Сесиль...
Я не знал, что мне делать. На руках была Никола. Ирвис и Тиха смотрели на меня глазами, выражающими крайнюю степень удивления. Кей не отставала, скорчив лицо слабоумного.
И вот тогда я окончательно разозлился.
— Сесиль, поднимитесь, — скомандовал я резко. — С какой стати вы заковали в наручники Катерину?
Сесиль поднялась, оглянулась на толпу — люди последовали ее примеру только после этого. Многие явно не знали, куда себя деть, но повиновались Сесиль искренне.
— Она была вооружена, а по законам нашей страны гражданским запрещено носить огнестрельное оружие, — ответила Сесиль. — К сожалению, Катерина должна быть препровождена в правоохранительные органы до выяснения...
— Я — Белый Король, — рявкнул я, стараясь не допустить в голос сомнений, — и я приказываю немедленно освободить Катерину Берсу от наручников. Кто этим занимается?
Из толпы выбежали двое беловолосых молодчиков в свитерах. Я видел, как они бросили взгляд на Сесиль и она кивнула им мельком.
Ясно. Моя "власть" еще не признана. Во что они играют?
Щелкнул замок, и Кей поднялась, потирая запястья. Ирвис и Тиха тоже поднялись и подошли к нам. Молодчики, впрочем, далеко от Берсы не отходили.
— Ну, не могла ж я стрелять по гражданским, — скосив рот набок, извинилась Кей.
Толпа зашепталась. Сесиль коротко обернулась — и толпа затихла.
— Рейнхард, — голос тетушки Сесиль взлетел под потолок тронного зала. — Ты принимаешь титул?
Я прошелся взглядом по их головам. Титул? Титул? Нет, серьезно? Да они все не в своем уме.
Я уже почти набрал в грудь воздуха, чтобы громогласно отказаться. Если мне предоставлена такая опция, конечно.
