Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

Гвардеец элитных личных войск, фаворит самого императора, последний из рода аватар, оказывается, когда-то ворошил сено на лугу, лазал в чужие сады за крыжовником и втайне надеялся, что хоть когда-нибудь найдёт свою половинку.

Отдельные фрагменты были известны всем присутствующим, однако впервые куски сложились вместе, открыв истинные лица "народных героев". Жизнь обоих круто изменилась, но не они сами, оставшиеся верными себе и своим половинкам.

— Всё равно, как вы будете нас называть. Мы уже стали хранителями друг для друга и для тех, кто нам дорог, — взгляд Алессы потеплел, остановившись на л"лэрде.

— Браво! — крикнула Видана Хрусталь. Единственную провидицу в Ковене уважали. Вслед за ней на ноги поднялся Рубин Аск, потянув за собой Палату огневиков.

Зал аплодировал стоя.

Забытый всеми Стайн спустился к виновнице переполоха и троекратно расцеловал в щёки. Ковен ещё не привык к тому, что у него теперь есть Глава, заслуживающий особого почтения, зато выступление этой пары оказалось ярким салютом, внезапным в череде однообразных заседаний. Как во все времена, народ жаждал если не хлеба, то хотя бы зрелищ, и он их получил.

— Дитя моё! Я познакомился с этой храброй девушкой, когда она шла вызволять своего аватара из застенков Эс О Ка, имея одну лишь дымовую хлопушку в арсенале.

— И л"лэрда Шантэля, а он пошибче хлопушки мозги выносит.

Аудитория снова взорвалась.

— Прошу тишины!!! — рявкнул Глава Ковена, не очень-то довольный таким развитием событий. — Л"лэрд, вам слово.

Алесса упорхнула на место, сделав изящный реверанс. Да, Хранительница, но такая вполне может вырасти в соседском доме.

Заняв место у громкоговорителя, Шантэль кивнул архимагу.

— Благодарю. Я уже выступал здесь осенью, и с той поры ничего нового не добавилось. Поэтому я повторю сказанное для тех, кто тогда не изволил явиться на совет по требованию Глав палат.

Л"лэрда слушали, откровенно зевая. Большинство уже знали историю его спасения из подземелья гулей, прочих усыпляла сухая речь. Зато никто не задавал идиотских вопросов, и Шантэль уложился в короткие сроки.

— Благодарю за внимание, — традиционно закончил он.

— В вашей истории кое-чего не хватает, л"лэрд, — вкрадчиво пробасил дородный магистр из синего сектора. — Женщины.

— Разве? Лично мне за глаза хватило атэ"сури Таннаис.

— Речь не о ней, — переглянувшись с коллегой, инициативу перехватил Глава палаты водников, — а о госпоже Триссе Крутоярской.

— При чём здесь сударыня Крутоярская? На побережье Катарины-Дэй она практиковала свою специализацию, с Арвиэлем и Алессой встретилась случайно. Они вернулись вместе, мы с ней даже не пересекались.

— Я задаю вопросы не из праздного любопытства, л"лэрд. В том и дело, что мы с ней получили одну специализацию, но какую она практикует теперь? После того, как пересеклась с вами?

— Вы сами видели, что она управляет водой.

— У Рассветной горы госпожа Крутоярская использовала неизвестные заклинания.

Шантэль повернулся к Главе Ковена. Он был готов к подобным провокациям.

— Сударыня Крутоярская — очень одарённая особа, чей талант не был замечен вовремя, а потому раскрывается только сейчас. У меня есть старинные книги по теоретической и практической магии, подписанные для меня самими авторами, и Трисса их изучает. Я — не маг и не могу разобраться в её заметках на полях.

— Не можете, несмотря на ваши тесные отношения?

— На какие отношения вы намекаете? Сударыня Крутоярская считает меня своим наставником, а я её — ученицей.

— Тогда, господин эльф, может быть, вы пойдёте в Ковен преподавателем? — чувствуя, что ситуация складывается не в пользу л"лэрда, шутливо перевёл тему магистр Инэй.

— Лестное предложение, но с вас, господа люди, достаточно Хранителя, преподававшего фехтование в Военном Университете. Первокурсники до сих пор ходят как зачарованные.

По залу снова прокатилась волна смешков. Придворный маг расслабленно откинулся на спину, слившись с белыми рядами ветродувов. И всё бы ничего, но у кого-то из огневиков запал дошёл до пороха:

— Берегитесь, господин Стайн, через пару лет девчонка подмоет под вами насест!

Крикуна сразу осадили, посерьёзневшие маги вспомнили, что не в цирке находятся, и успокоились, но л"лэрд успел перехватить взгляд Главы Ковена прежде, чем тот нацепил дежурную улыбку.

— Персону госпожи Крутоярской будем обсуждать на её экзамене. Как и то, насколько она одарена, и чем именно, — отрубил Стайн. — Сейчас нас интересует другое. Может ли Империя рассчитывать на поддержку Силль-Миеллона в войне?

— Этот вопрос следовало решать осенью, когда принц Савиэль выступал со мной на вашем Совете. Вместо этого меня назвали лжецом, порочащим имя атэ"сури Таннаис, а Его Высочество обвинили в причастности к подрыву ЭКЗО.

— Все допускают ошибки, — согласилась телепат Фэй, — важно вовремя их признать и исправить. Вы можете ответить на вопрос господина Главы?

— Ничего конкретного. Принц мог бы говорить от имени Короля, а я сейчас не являюсь его голосом. После экзамена моей ученицы я намерен вернуться в Силль-Миеллон и убедить владыку в том, что война с югом — это неотвратимая реальность, а не очередная страшилка накануне Полнокружья или происки бандитов Сознающих. Если правящая Ветвь согласится со мной, остальные сделают то же самое, и Силль-Миеллон присоединится к Империи.

— То есть, нужно согласие только Саридэла, — уточнил Стайн.

— Да, согласие Короля Кленовой Ветви. И я сделаю всё, чтобы оно было.

Больше вопросов не нашлось.

— А теперь, уважаемые дамы и господа, перейдём к главной интриге последних месяцев. Я обещал доказать вам подлинность Хранителей Равенны, и сделаю это. Видана, прошу!

— Если позволите, я останусь на своём месте, — она говорила негромко, усилителем не пользовалась, и, чтобы услышать, приходилось напрячься и уж ни в коем разе не шуметь. — Прорицание — очень редкий и туманный дар. Каждый может назваться оракулом, и среди нас больше шарлатанов, чем среди алхимиков, — представителей Радужной — по пестроте одежд — палаты даже полноценными магами не считали, мол, какое волшебство может таиться в возне с пробирками? Действительно, на факультет Алхимии шли самые слабые обладатели дара, но, наверное, из-за предвзятого отношения к ним, именно эти чародеи регулярно потрясали мир всё новыми открытиями. — Однако, его имя никогда не подвергалось сомнениям. Иалин Отшельник — ученик Иллиатара и величайший пророк всех времён. Жаль, что он слишком рано ушёл от мирской жизни, оставив потомкам так мало предостережений и подсказок. Это пророчество было найдено после Алой Волны в архиве сгоревшего храма и в настоящий момент, судя по дате, является самым поздним из всех, сделанных Иалином. Прошу вашего внимания.

Секретари отложили перья, чтобы не скрипели. Дышащий на ладан седой глава артефакторов подавился зевком, закашлялся и сам на себя наложил заклятье немоты. Молодые огневики придержали под столом игорные кубики. Проснувшаяся в тепле муха упала на подоконник, попав под сгусток "леденита".

— И первый Повелитель, снявший латы,

Дань соберёт с могущества времён.

Из праха забытья воскреснет зверь крылатый

По воле той, кто с ним навек сплетён.

И шесть народов, возжелавших славы,

Начнут последний беспощадный бой.

Но только тот, кому дано с рожденья право,

Его исход оставит за собой.

Пророчество было написано Иалином Отшельником в первом веке от Слова Божия. Примечательно, что говорится в нём о шести народах, хотя истинные оборотни появились только в одиннадцатом. Пятый — аватары, они заслужили право называться отдельной расой не менее, чем выращенные искусственным путём метаморфы. Да, госпожа Ситник, — обратилась провидица к нервозному бестиологу, — в одной из вероятностей будущего раса аватар возродится, но без вашего участия. Магистр Коф, пророчество подлинное, можете не спрашивать, — бледные, как у рыбы, глаза почти без зрачков, казалось, прожигали насквозь тех, к кому обращалась слепая. — Оно датировано триста тридцать третьим Полным Круговратом от нового летоисчисления, то есть, должно исполниться в наступающем году.

— Но тысяча четыреста тридцать седьмой год станет триста пятьдесят... каким-то от Слова Божия.

— От Слова Божия, магистр Инэй, — подчеркнула белокосая. — Вы забыли, что нынешний календарь был утверждён лишь в начале второго века, и сто девятый год стал первым високосным — это летоисчисление имел в виду пророк. Во времена Иалина ещё не было термина "Полный Круговрат", святой предсказал переход на новый календарь. Три тройки — троекратный символ Иллиатара и общее количество его учеников. Это число часто встречается в церковных писаниях, вдобавок, период кометы Фия составляет сто лет и семь месяцев, и на сей раз её возвращение совпадает с Полнокружьем. Неудивительно, что будущий год называют роковым. Однако, Иалин предсказывал не кару Небесную, а мировую войну, на ход которой можно повлиять.

— Очень странно для жреца Триединого, не находите? — усмехнулся глава водников.

— Иалин был не жрецом, а учеником Иллиатара. Что касается вероисповедания, то сейчас его назвали бы старообрядцем, как и остальных восьмерых учеников, — горячо возразила провидица.

— Вы им восхищаетесь, госпожа Хрусталь, — приязненно заметил Шантэль, в своё время любивший обсудить насущное и эфирное с Иалином за чарочкой его вишнёво-травяной настойки (после которой не только у святого наступало озарение), пока тот с неведомой дури не ушёл жить в глухомань.

— Да, восхищаюсь! Иалин был величайшим провидцем и, не побоюсь этого слова, моим коллегой, хотя я по сравнению с ним слепа во всех смыслах, — девушка улыбнулась. — Немногие это знают, но до призвания Иллиатаром он был уважаемым тамадой одного из равнинных кочевых племён и провёл немало обрядов, сейчас называемых языческими. На месте равнин выросла Поднебесная Цепь, а кочевники стали осёдлыми горцами, но их традиции по-прежнему полны чудесного символизма, особенно, обряд венчания. Вы согласны, л"лэрд?

— Согласен, госпожа Хрусталь. Горцы верят, что союз, заключённый на полпути к Небу, не разрушит сама Привратница.

— Только там, и точка, — шепнула жениху Алесса.

— Всё это замечательно, но речь сейчас о другом, — вмешался заскучавший глава Синей палаты. — Почему вы считаете, что пророчество говорит об этих двух оборотнях?

— С самой первой строки! — Стайн был доволен собственными умозаключениями, хотя л"лэрд тоже пока не видел связи. — Повелитель — это образное описание женщины, которой по природе не должно носить доспех, тем более, кем-то или чем-то повелевать. Однако, именно ей суждено собрать некую силу всех времён. Алесса — первая женщина в истории Неверрийской Империи, завоевавшая народное признание наравне с мужчинами.

— Это за уши притянуто! — фыркнул водник, и был прав. Даже провидице, намеренно не встревающей в обсуждение, не нравилась такая трактовка.

Дряхлый артефактор закряхтел, привлекая внимание.

— Одну минуточку, господа! Иалин был учеником Иллиатара, как и святой князь Елизар Ревнитель, положивший начало династии Эскабиан. Отношения с морскими кочевниками неоднозначные, и вспоминать о том не принято, но в истоках правящего рода течёт берберианская кровь. Супругой Елизара была Фрея Харза, дочь ярла и воительница, не снимавшая доспех, даже став Великой княгиней. Разве Иалин мог сказать так о женщине-правительнице, будучи лично знаком с женой своего друга?

— Солнышко, не смотри так, после стольких веков на мою долю берберианской крови не досталось. И я — Залесская, — не кошкой, а змеёй прошипела принцесса и вскочила, обрывая усиливающийся гул. — Речь может идти о ребёнке?!

— Может, — с благодарностью ответила провидица: помощнице Стайна не хотелось ни лгать, ни, тем более, подводить начальство. — Тогда это объясняет вторую половину четверостишия, и раса аватар возродится благодаря тебе и Арвиэлю, связанным до конца жизни. Или же пророк имел в виду, что Повелитель может решить исход войны миром, то есть, снять латы перед врагом.

— Тогда это о нас, — удовлетворённо кивнула науми. — На Ярицу я получила предсказание, не шуточное, как у прочих, кто гадал. "Уготовили вам Силы три короны, три могилы, право слова, право боя ― поделитесь же, герои". О коронах и могилах я могу только догадываться, но Кружевница напрямую дала нам с Арвиэлем право в ответственный момент выбрать между боем и словом. Нам по душе второй вариант.

И вновь рукоплескания, и снова шумиха. Глава Ковена, которому перепала изрядная доля восторгов, как первооткрывателю такого сокровища, как спасители Мира, не спешил призывать публику к порядку.

— Это ещё не все доказательства! — воодушевлённо продолжал архимаг, когда буря улеглась. — Арвиэль, покажи свои Тай-Кхаэ"лисс.

Юноша неохотно выложил сабли на стол, придерживая на всякий случай, чтобы кто-то из магов не додумался их левитировать для детального осмотра: клинки аватар своенравны, могут и руку отрубить чужаку.

Над трибуной появилась объёмная иллюзия сабель.

— Так Лёд и Пламя выглядят сейчас. А такими были раньше.

Теперь вместо парных клинков в воздухе поворачивался меч, даже для двуручника слишком массивный. Когда-то он принадлежал настоящему богатырю. Затупленное остриё не предназначено для колющих ударов, никакого декора на лезвии, рукоять в оплётке из неокрашенных кожаных ремней — грубая простота, и оттого глазок в крестовине, состоящий из двух камней-половинок, притягивал внимание. Рубин и сапфир.

— В каждом клане аватар был свой кузнец, одновременно и шаман, который ковал оружие для всех соплеменников. Лёд и Пламя — работа Сидора Чернорудного, обычного кузнеца из Северинга, к тому же, гнома. Мы провели расследование, чтобы узнать, как в руках не-аватара могли родиться настоящие Тай-Кхаэ"лисс, и выяснили, что меч, послуживший сырьём для "говорящих" сабель, привёз отец господина Чернорудного после войны с югом. Как видите сами, клинок имперского образца, а не скадарского, значит, трофеем быть не может. Также нам стало известно, что Чернорудный-старший участвовал в обороне Равенны. По словам кузнеца, клинок достался с характером. Отец наказал не продавать его, и, когда Сидор пытался ослушался, меч как будто прятался от покупателя. Удивительное поведение для обычной железяки, правда? Более того, гном утверждает, будто выковать Тай-Кхаэ"лисс велел ему сам бог Гельфер. А эту картину мы нашли в частной коллекции. Двенадцатый век, художник неизвестен.

Возле меча зависло полотно. Картина была не окончена, на заднем плане только угадывались руины и розовые мазки чьих-то лиц, зато первый проработан детально. Изображённая на нём девушка, бледная от напряжения или ран, широко расставила ноги, чтобы не упасть. Одежда была порвана и запятнана кровью, чужой или своей, растрепавшиеся пыльные кудри перехватывал платок. Рядом стоял мужчина, такой же усталый и грязный, но отнюдь не жалкий. На лицах обоих застыло выражение, какое можно описать одним словом: вера. Они вдвоём держали длинный меч, и с крестовины сверкал красно-синий глазок, слишком яркий на дымном холсте.