— Ничего,— пробормотал мальчик, убирая горностая, чтобы не привлекать внимания пологом беззвучия над их компанией, да и заряд энергии у этого артефакта совсем не безграничный.— Ты мне еще все расскажешь, Гархольд...
А Энтони все так же напряженно следил за старостой МакДугалом, опасаясь, что они недооценили осведомленности волшебника. Уж слишком недовольно смотрел он на конспираторов, и слишком явно в его глазах просматривалось опасение и почти что страх.
Луг едва заметно кивнул Голдштейну.
* * *
Запретный Коридор
* * *
— Надо же, и от нее может быть польза,— в полголоса усмехнулся гоблин, смотря на нужный флакон, уверенно указанный гриффиндоркой. В этом испытании гоблин предпочел заняться поиском обманок и сигнальных контуров, оставив девочке несложную логическую загадку. Надо признать, что Грэйнджер справилась довольно быстро.
— Этот для того, чтобы пройти вперед, этот — чтобы вернуться,— девочка уже было потянулась к полочке, чтобы подхватить нужный фиал, когда Гархольд легонько ударил ее по руке.
— Не трогай, Грэйнджер! Там сигналки! Как только ты поднимешь его,— пояснил мальчик.— Тут же задействуется...сигнализация. И нам может очень и очень не повезти.
— А может ее услышит профессор Дамблдор и придет к нам на помощь?— начала размышлять Гермиона, следя за тем как Зеленоглазый, достав из сумки флягу, отвинтил крышку, вылил в угол какую-то пряно пахнущую жидкость и заклинанием аккуратно перелил зелье. Жидкости в фиале на столе меньше не стало — видимо он был связан с куда большей емкостью где-то неподалеку.
— Грэйнджер,— устало проговорил мальчик, доставая вторую емкость и переливая "зелье возвращения".— Вот что ты, как ты думаешь, ты сейчас делаешь?
— Спасаю камень,— фыркнула девчонка.
Гархольд же, приладив фляги к поясу, поднял вверх указательный палец и ехидно произнес:
— А вот и нет! Ты,— палец некультурно, но показательно уперся в гриффиндорку.— Злостно нарушаешь правила, и подвергаешь риску потерять кучу баллов свой факультет! Почему пошла сама, а не предупредила кого-нибудь из преподавателей? Например, МакГонагалл?
Гермиона нахмурилась, обиженно поджала губы, но все-таки ответила:
— Она уехала на семинар,— гоблин скептически выгнул бровь, девушка покраснела.— В школе вообще только профессор Синистра и Филч остались!
— И чем тебя не устроила наш астроном?— спросил Гархольд, размышляя о том, стоит ли брать с собой эту девочку. С одной стороны, он надеялся на мирную встречу с Темным Лордом — мальчик реально оценивал свои возможности и обреченность гениального мага (а даже крыса становится смертельно опасной если загнать ее в угол, что говорить о Волдеморте!), и не желал бы чтобы этому были свидетели, с другой стороны гоблин не знал, вернется ли в эту комнату — и вообще не соврал ли зельевар про зелье возвращения — а оставлять Грэйнджер в одиночестве было глупо. Она же все расскажет Дамблдору. Да и если разговор с Волдемортом не сложится, лишняя палочка пригодиться...
— Она слишком много общается со Снейпом,— смущенно буркнула Гермиона, отворачиваясь от скалящегося Зеленоглазого.— И вообще, я делаю хорошее дело!
— Инициатива наказуема, Грэйнджер,— только и ответил Гархольд.— Так что советую тебе держаться меня и не болтать сверх меры.
— Только в этот раз, Поттер.
Нет, конечно же, Гархольд не собирался верить девочке на слово — он даже аристократам вроде Малфоя и Голдштейна верить не мог, несмотря на то, что их слово нерушимо. Уточнение — точное слово. Это именно они в свое время, после общения с демонами и духами, стали уделять особенное внимание двусмысленностям и игре слов. А уж как относиться к данному слову конкретная магглорожденная Зеленоглазый и вовсе не знал. Как и то, что может заставить ее поставить печать на язык.
Но об этом можно будет подумать потом, когда и он, и эта гриффиндорка выберутся из Коридора. В конце концов, никто не отменял Нерушимую Клятву или Клятву-На-Крови.
— Так что мы собираемся делать дальше?
— Идти вперед,— пожал плечами Гархольд проверяя все снаряжение, а особенно тщательно оружие и обе палочки — он уже стал понимать, что за силу таят в себе эти деревяшки, и не собирался отказываться от них из-за предубежденности насчет людей.— Почти как завещал Годрик. Только вот что, Грэйнджер...
Гоблин обернулся к девочке и серьезно посмотрел ей в глаза. Он ничуть не доверял этой гриффиндорке — ни на кнат!— но сейчас просто обязан был рискнуть. Ему нужны были хотя бы пять минут на то, чтобы попробовать решить вопрос о камне мирным путем, и он планировал их получить.
— Послушай меня внимательно и постарайся поверить,— гоблин старался говорить спокойно и уверенно, так как говорил дед, стараясь убедить очередного клиента в том, что вариант предложенный банком— самый выгодный.— Там впереди опасно, а я вооружен лучше, чем ты. Нет-нет! Не возражай сразу, сначала дослушай. Если похититель подумает, что я один, то это заставит его расслабиться, и даже если он все равно нападет, то минут десять я, скорее всего, продержусь, а твое появление для него станет неожиданностью! В этом наш шанс!
Увидев, что девочка все еще колеблется, хоть и перестала открыто возмущаться, Зеленоглазый, проникновенно заглянув ей в глаза, добавил:
— Мне очень нужна твоя помощь.
— Ну ладно, я подожду,— гордо заявила Грэйнджер, раскрасневшись от удовольствия.
— Отлично,— кивнул мальчик, отхлебывая из правой фляжки. Горькое зелье обожгло горло, но гоблин не позволил себе даже поморщиться.— Тогда я пошел! Держи фляжку. Минут через пять...Как у тебя с часами?
— Простая механика здесь работает,— снисходительно(гоблин только вздохнул) пояснила Гермиона.
— Вот и отлично,— резюмировал он, передавая гриффиндорке флягу.— Тогда жду минут через пять!
— Удачи,— шепнула Грэйнджер вслед мальчику, присаживаясь на пол и готовясь к напряженному ожиданию.
* * *
Министерский Архив
* * *
— Нет, ну ты же можешь хоть что-то сделать?!— ворчал Дамблдор, уже давно запутавшийся в сотнях поправок, поправок к поправкам и отсылкам к приложениям. Он всегда ненавидел бумажную работу и радостно спихивал ее на Минерву.— Ты же Министр, Корнелиус! И ты сам понимаешь, что мы упускаем вместе с Поттером!
"Ты упускаешь",— мрачно подумал маг, недовольно глядя на великого волшебника, привыкшего приходить в его кабинет, как себе домой. Фадж все больше и больше чувствовал раздражение от того, что Дамблдор смеет указывать ему, что делать или пенять на нерасторопность. Пусть пока еще он не может открыто (да и тайно тоже) выступить против директора Хогвартса, но Корнелиус сделает все, что возможно, чтобы приблизить миг своего триумфа над ним.
Но пока ему все еще нужно безоговорочная поддержка этого волшебника:
— Я могу созвать внеочередное собрание Визенгамота и Совета Лордов,— заявляет он, скрывая ехидство за безупречной — отточенной не на одном собрании и митинге — улыбкой, бегая от одного стеллажа до другого.— Где вы выступите с блестящей речью, и все высокопоставленные маги Англии тут же согласятся исправить 12 поправку, провести ритуал Изгнания из Рода для Поттера и отдать его нам на усыновление!
Альбус недоуменно уставился на Министра, воодушевленно размахивающего руками. Если бы это был кто-нибудь другой, то старик бы решил, что это сарказм, но это же Фадж, на его лице все так же сияет улыбка и он все такой же обаятельный идиот.
— А если попробовать протолкнуть Закон о сиротах? Что-то вроде того, что дети-маги, оставшиеся без родителей переходят под опеку Министерства?— задумчиво протянул Дамблдор, уже отчаявшись найти прецедент в истории.
— Закон-то может и пройдет,— недовольно скривился Фадж, падая на стул. Тот протяжно скрипнул под немаленьким весом, явно выражая протест такому обращению с ветераном гражданской службы.— Только вот из-за ритуала Поттер уже не сирота! Да и получить в придачу к Мальчику-Который-Выжил еще и сотню сирот, сбагренных дальними родственниками на шею к правительству — уж увольте! Этого мне не простят! А гоблины еще и добавят — они же не дураки, поймут под кого мы копаем!
— А если уточнить невозможность воспитания гоблинами людей?— Задумался директор, просчитывая все варианты развития событий.— Как Закон об оборотнях?
— И меня обвинят в ксенофобии! Плюс,— Корнелиус тяжело вздохнул, понимая, что еще не так крепко стоит на своем месте, чтобы не думать об интересах множества знатных и, что главное, богатых Родов. — Боюсь к тому времени как наши заседатели договорятся хоть до чего-то определенного, юный Поттер успеет получить статус Совершеннолетнего... И это еще, если гоблины не подсуетятся и не купят всех нейтральных аристократов с потрохами! В такую их глупость сложно поверить, Альбус.
Дамблдор согласно кивнул. Если бы не однозначные пункты Договора о Сотрудничестве и некий страх, хорошо замаскированный под презрение, людей перед этим подземельным народом, то эти ушлые существа уже давно бы откровенно запустили бы свои когтистые лапы в политику и взяли бы всех за горло.
— Но мы не можем сидеть, сложа руки,— мрачно выдохнул директор. Его ясные голубые глаза помрачнели — у мага было слишком много планов на Поттера, чтобы он мог закрыть глаза на его характер и воспитание. Хитрый, нелюдимый и жадный герой его полностью не устраивал. И даже если Фадж испугается проблем и дезертирует, то сам Альбус поднимет все свои связи, не постесняется ни шантажа, ни взяток, но все-таки получит возможность влиять на Гарри. А там уж опытный легилементор, имеющий возможность воспользоваться лучшими составами гениального зельевара, уж как-нибудь да исправит урон нанесенный мальчику его отвратительными опекунами.
— Да, кстати,— начал было Министр, подтягивая к себе кожаную папку, в которой желтели потрепанные листки.— Я тут хотел...
Директор Хогвартса же просто отмахнулся, почувствовав, как нагрелся кулон, к которому Снейп привязал сигнальные чары. А это значило, что кто-то прошел в комнату Еиналеж. Нет, это не Квирелл — несмотря на то, что бывший ученик, скрывающийся в теле преподавателя, весьма ограничен в средствах и испытывает жуткую боль, Альбус не верил, что он попадется в подобную ловушку, так что старик решил поспешить обратно. Он искренне надеялся, что это будет Гарри, ибо, в конце концов, только на него завязано зеркало, и только он сможет достать оттуда камень. Гениальная идея, как понадеялся маг, себя оправдает. Гарри столкнется с Томом и их вражды будет уже не избежать. Дамблдор был уверен, что измученный и истощенный Реддл не станет разговаривать с мелким мальчишкой, а Гархольд не простит подобного обращения. А если повезет, то он еще и камень достанет — ведь эта тварь не отпускает человека, хоть раз заглянувшего в ее глаза, а значит сейчас нету никого к ней ближе, чем Поттер.
— Потом, Корнелиус, все потом,-пробормотал он, вылетая из кабинета.— Мне срочно надо уйти!
Старик искренне надеялся успеть на помощь. Как говорит его опыт, подобное спасение здорово связывает людей.
А Фадж только злобно поджал губы, сжимая раритетные бумаги в кулаке:
— Ты сам виноват, Альбус,— буквально прошипел он.— Теперь я ничего тебе не расскажу о находке! Я еще покажу тебе, что значит плевать на Министра! Ты у меня со всех постов полетишь!
Он долго выдыхает, с силой разжимая ладонь и разглаживая листы пергамента. На потрепанной бумаге аккуратным готическим шрифтом выведено: "Положение о Наследниках Древних, Древнейших и Благороднейших Домов, их Воспитании и Обучении".
* * *
Запретный Коридор
* * *
Гермиона пристально смотрела на циферблат своих простеньких часов, следя за тем, как минутная стрелка ползет к отметке три. В пятнадцать минут первого она отправится вслед за Поттером.
Еще десять...пять...пора!
Девочка резво поднялась с пола, уже даже подошла к стене пламени, подхватив фляжку, оставленную ей Поттером, когда ей в голову пришла такая спокойная, правильная и такая гермионовская мысль!
Девочка замерла на пару секунд, потом решительно кивнула своим мыслям, подошла к полочке с зельями и подхватила с нее нужное. Прислушалась, словно ожидая, что сигнальные чары заявят о себе так же как сигнализация на папиной машине. Но все было тихо.
Грэйнджер пожала плечами и пробормотала:
— Нам явно не помешает помощь Директора!
И ринулась в пламя.
Где-то в Лондоне вздрогнул Альбус Дамблдор, перебиравший документы вместе с Фаджем.
Глава опубликована: 23.05.2013
Первое восстание гоблина. Часть 3.
* * *
В зале зеркала Еиналеж
* * *
Лорд Волдеморт печально смотрел вглубь зеркала. Слава Мерлину, что у умирающего Квирелла все-таки нашлись силы на простейший ментальный щит, а сам темный волшебник не поленился вырисовать полноценный рунный круг, иначе бы он мог и сам попасть под очарование древнего артефакта. Тварь это была очень старая и злобная.
Никогда прежде Волдеморт, даже во время работы в "Горбин и Беркс", не встречался ни с чем подобным. Разумные артефакты вообще редкость, а уж такие древние да ещё и настолько тёмные... Оживление вещей, причем с сохранением у подселенной твари почти полной свободы воли — это забава светлых, Темные предпочитают не рисковать, и, если уж и подселяют тварь грани или плененную душу, то куют крайне крепкие оковы для нее. Поэтому и увидеть легендарное зеркало Еиналеж было для Волдеморта весьма и весьма неожиданно.
— И вот что с этим делать?— прошипел он, заставляя Квирелла близоруко щуриться, силясь рассмотреть детали. Изрядно разозленный маг, буквально ощущающий, как разлагается плоть его слуги, чувствующий — и что самое страшное, уже даже видящий— как его призрачное тело ошметками черного дыма вырывается из Квирелла, бродил из угла в угол, вполголоса ругался и все еще, не желая сдаваться, силился разглядеть в глубине Еиналеж свое спасение.
Мерно гудящее пламя только сильнее раздражало темного мага. Но он не торопился...В конце концов, теперь он не привязан к лесам Албании, теперь он в Англии, среди тысяч магов и миллионов магглов, и, рано или поздно, с помощью философского камня или нет, Квирелла или еще какого-нибудь мага, но Лорд Волдеморт возродится.
Существование в виде призрака в течении долгих десяти лет научило его одной очень важной вещи — терпению. И — надо признать — дало время на переосмысление многих решений и опрометчивых поступков прошлого. Наверное, именно поэтому заклятье, державшее дух в пределах Кромки Черного Леса, пало, и он смог встретиться с амбициозным английским юношей — Квиринусом Квиреллом. Волдеморт, маг, нарушивший изрядное количество законов Магии, изувечивший свою душу, извративший свое сознание и сознания ближайших сторонников, получил шанс на прощение. И возрождение.
И он его ни за что не упустит!
— Если ничего не придумаем, — сказал темный маг Квиреллу.— То я сотру круг и привяжу тварь к тебе...
— Н-но, м-м-мой г-го-госпо-сп-од-дин,— испуганно заблеял страдающий профессор, заикаясь еще сильнее, чем обычно.— Я-я-я же м-могу у-у-умереть!
Последнее слова волшебник даже умудрился выговорить практически не заикаясь. Волдеморт на это только зло зашипел — ему было слишком больно и плохо, чтобы вменяемо объяснять слуге свои задумки, но он сдержал свой порыв ударить по сознанию волшебника ментальным копьем. Это было бы по меньшей мере опасно для духа самого Лорда. Да и, теперь, после долгих лет скитаний, размышлений и анализа прошлых поступков, приведших к тому, что сама Магия ударила по нему сильнейшим откатом, Волдеморт понимал, что сам виноват в том, что голос его когда-то острого и гениального разума стали заглушать вспышки немотивированной агрессии, злобы и жестокости. Нет, Темный лорд всегда был жестким и деспотичным лидером, но вспышки злобы были не слишком характерны для молодого лидера Тьмы. В покое Кромки, маг смог свести их практически на нет, и осознать, как пагубно воздействовало на него создание каждого нового крестража. Только самый первый, как казалось магу, практически никак не повлиял на него, а вот с каждым последующим Лорд Судеб все дальше и дальше отдалялся от того харизматичного лидера, что смог добиться покровительства Магии и увлечь за собой самый цвет магической аристократии. Волдеморт, находясь на Грани, безуспешно пытаясь разбить невидимую стену, не дающую ему проникнуть в Мир, внезапно осознал, что все его действия последних двух лет перед гибелью были направлены только на устрашение жителей Англии и укрепление его личной власти, а никак не тем ценностям и заветам, что он сам вписывал в Кодекс Рыцарей Кельтики, как цели их Ордена, еще до того, как противники прозвали их Пожирателями Смерти.
