Хотя не думаю, что я когда-нибудь смогу их увидеть. Ничего ниже пояса. Это успокаивает.
Сегодня я должна прикоснуться к его лицу. Это я и готовлюсь сделать, когда Дис наклоняется, упираясь руками в стол по обе стороны от меня. Я всё делаю молча и так сосредоточенно, что это наверняка в какой-то мере его веселит, но Десница не показывает вида.
Когда моя ладонь неуверенно скользнула на его шею, мужчина ощутимо напрягся. Я чувствовала учащенную пульсацию его сердца, сопротивляющегося происходящему: шею любой человек предпочтёт держать подальше от чужих рук. Особенно тех, которые уже однажды оставили на его теле свою подпись. Но Дис терпеливо ждал, когда я рассмотрю и прикоснусь к каждому уродливому напоминанию тех времён, когда он был на волосок от смерти.
Да, смести противник своё оружие на какой-то сантиметр, окажись быстрее на долю секунды, приложи он чуть больше силы, и я никогда бы не встретилась со своим меченым собратом. Тот факт, что Дис сотню раз чудом избегал смерти, поражал и пугал меня. Думать о возможности его гибели было для меня соразмерно мыслям о конце света. Катастрофа мирового масштаба. Теперь я полностью и безоговорочно признавала страх потерять Десницу. Не только как незаменимого помощника и лучшего бойца.
— С тех пор, как ты покинул Цитру, прошло уже больше десяти лет, да? — уточнила я, осторожно обхватывая ладонями его лицо. — Ты больше не появлялся там?
Мужчина медленно покачал головой, глядя на меня внимательно и чуть нахмурено.
— Что скажешь, если я... предложу нам слетать туда?
Мой вопрос, кажется, едва не сбил Диса с ног. Это место — его личный Ад, из которого он и не мечтал выбраться. Возвращаться туда теперь, после исцеления, доставать со дна памяти жестокое прошлое, о котором он вспоминает лишь по ночам, было не просто бессмысленно, — от этого несло мазохизмом.
— Ты должен увидеть Цитру глазами господина, а не раба.
Ему не нужно было ничего забывать и ни с чем смиряться. Только убедиться собственнолично в том, что теперь Цитра — не хозяин, а слуга, и пришло её время угождать ему.
Но у каждого человека свои страхи, и не мне, набитой комплексами и слабостями под завязку, говорить Дису о необходимости борьбы с ними лицом к лицу.
Он молчал. Не говорил, что это безумие, но и не поддерживал мою идею. Его светлые брови были слегка нахмурены, а губы — плотно сжаты. В моменты глубокой задумчивости и напряжения Десница казался олицетворением сдержанности, закованной в мрамор. Теплый под прикосновениями.
Обведя пальцами мужские скулы, разгладив морщинку между бровями, скользнув на прямой нос, я опустила взгляд на его рот. Думаю, поцелуи значились в самом конце его списка: памятуя о моей прошлой реакции, Десница не хотел рисковать, пока не приручит меня.
И ведь у него получалось. Боги, он даже не знал, как хорошо у него это получалось...
Мой указательный палец мягко прижался к его губам. Сорвавшийся с них короткий выдох заставил меня внутренне сжаться от новизны ощущений. Нежное, невесомое тепло, коснувшееся кожи, знающей лишь холод, оказало на меня небывалое, пугающее действие. Я инстинктивно сжала колени, и это неосознанное движение не утаилось от взгляда Десницы.
Что-то уяснив себе, Дис, словно подтверждая догадки, прихватил мой палец губами. Срывая стон. Полный удивления, удовольствия, заставшего врасплох. Этот звук, так неуклюже мной обронённый, напугал меня, заливая щеки стыдом. Но в тот момент, когда я собралась отдёрнуть руку, мое запястье обхватила мужская ладонь, удерживая у его рта.
Как горячо...
Я чувствовала обжигающие движения губ и языка, ослабев настолько, что не могла сжать руку в кулак. Втянув голову в плечи, я смотрела на Диса с самым жалким выражением лица. Умоляющим, едва не плачущим. Тогда как в его глазах горел триумф. Особое, чисто мужское чувство победы затронуло его черты. Его взгляд говорил "вот оно".
— Не... не надо, — прохрипела я, слабо потянув руку на себя.
Как ужасно я, должно быть, выглядела со стороны.
— Не нравится? — уточнил Дис изменившимся голосом. Теперь он звучал так уверенно, чуть насмешливо, вызывающе и... чертовски сексуально.
— Не... не делай это так... старательно.
Я отвела взгляд, но знала наверняка, что мужчина позволил себе коварную улыбку. Зажмурившись, я чувствовала, как нарочито медленно он расточает ласки на каждый палец в отдельности, облизывая, посасывая, покусывая. Я не могла смотреть на него, проворачивающего со мной такие вещи, хотя воображение делало предательские яркие предположения.
Дис следил за мной. Внимательно и чуть прищуренно, наслаждаясь своей внезапно обнаружившей себя властью. Его эго торжествует, когда я в очередной раз безуспешно пытаюсь подавить жалобный, постыдный стон.
Как горячо и влажно... Там, между бёдер появилось новое, мешающее ощущение, заставляющее ёрзать и сжимать ноги сильнее. С этим надо что-то делать, подумалось мне, и в следующий момент Дис, оставив мою ладонь, тихо поинтересовался:
— А теперь я могу тебе помочь?
Мой расплавленный разум не сразу догадался о сути предлагаемой помощи.
— Не... не...
— Хочешь сама?
Низко опустив голову, я неразборчиво залепетала:
— Я не... не знаю... не умею... мне так... странно... сделай уже что-нибудь с этим...
Освобожденной из его хватки рукой я вцепилась в край стола. Наклонившись, Дис участливо заявил:
— Больше никаких непосредственных прикосновений к коже, обещаю. Пока ещё слишком рано.
Он думал, что к такому я ещё не готова. И он был прав. Потому что как только его рука настойчиво скользнула между моих бёдер, касаясь пульсирующей сердцевины через грубую ткань штанов, я дёрнулась, впившись пальцами в его руку.
Паника.
— Тебе страшно?
Десница разговаривал со мной как с ребёнком, делая ситуацию ещё более нелепой, почти комичной. Если бы только приближение чего-то совершенно неизведанного, сильного, свирепого, того, что обязательно изменит меня, действительно не пугало меня.
— Я просто... хочу, чтобы это уже закончилось, — сдавленно призналась я, закусывая губу в тот момент, когда его пальцы безошибочно нашли чувствительную точку.
Ему понадобилась всего пара движений, несколько секунд, чтобы в итоге я, подавшись вперед, ощутила то, чего так долго и безуспешно пыталась достичь своими скудными силами. То, что Дис и все прочие называли оргазмом, было пределом тягучей неудовлетворённости, похожей на боль, вспышкой мучительного, острого наслаждения, очень резким чувством, оставляющим после себя опустошённость.
Тяжело дыша и дрожа всем телом, я боялась посмотреть на Десницу. Не помню, когда ещё рассматривала смерть, как выход, но сейчас чертовски подходящий момент, чтобы сдохнуть.
Через минуту Дис осведомился о моём самочувствии, в его голосе при этом звучала отчётливая обеспокоенность. Но это он напрасно. Мне сейчас нужно было не ведро, а...
— Каталка, — прошептала я, не поднимая взгляда.
— Что?
— Инвалидное кресло. Я, кажется, разучилась ходить.
40 глава.
После этого маленького, чувственного происшествия работать за своим массивным столом — жертвенником, на который была принесена моя юность и свобода — стало почти невыносимо. Как и оставаться наедине с Дисом в кабинете, хранящем воспоминания, о которых хотелось бы забыть.
То, что случилось со мной, так отличалось от красивой кинокартины, где всё проходит гладко, по нотам, где любовники синхронно достигают экстаза. На фоне их наслаждения, я наверняка выглядела ещё более ущербной. Нет ничего удивительного в том, что Дис с тех пор не заикался о произошедшем. Мои отклонения должны были когда-нибудь ему осточертеть.
Проклятье! Меня тошнит от поцелуев, а когда дело зашло чуть дальше, я чуть не расплакалась. Честное слово, я едва сдерживала себя от рыданий, когда волны наслаждения отхлынули, и мужчина убрал свою руку. Возиться с такой, как я, довольно мерзостное и неблагодарное занятие, так что Диса можно понять.
Вот только если он действительно решил от меня откреститься... Десница уже упустил момент, когда повернуть назад ещё представлялось возможным. Потому что теперь своеобразие наших отношений, вышедших за рамки "исключительно деловые", стала очевидна не только мне. Чем бы мы себя не выдали, суть происходящего между мной и Десницей разгадала смышленая Мадлен. Да даже недалёкий Лайз начал подозревать своего дорогого босса в недопустимо близких связях с бывшим врагом.
Подтвердила его страшные предположения поездка, которая стала настоящим ударом для моего телохранителя. Ведь я самым возмутительным образом оставила его, даже не сообщив о своих намерениях. Намерениях, о которых сама узнала в последний момент.
— Что? — переспросила я, находя озабоченным работой взглядом Диса, нависшего над (тем самым) столом.
— Я предложил тебе слетать на Цитру.
Выпрямившись в кресле, я нахмурено оглядела Десницу, пытаясь уловить в его образе след сомнений или внутренней борьбы. Он должен был испытывать хоть что-то, намереваясь вернуться в ад, который, казалось, покинул навсегда. Но выражение его лица не соответствовало смыслу слов: Дис как будто предлагал нанести внеплановый визит в ближайший район.
— Да... хорошо, отлично! — преувеличенная оптимистичность тона показывала всю степень моей растерянности. Это решение похвальное, но чертовски неожиданное. — Сделаем это на следующей неделе, идёт? Я попрошу Мадлен подкорректировать мой график. Думаю, пару дней...
— Не через неделю, — позволил себе перебить меня Дис. — Сегодня. Сейчас.
Я задела взглядом часы, словно действительно размышляла над тем, как бы выкроить пару минут для путешествия на другую планету.
— Сейчас? — переспросила я озадаченно. — Ты что, смеёшься надо мной?
Ох, когда же я пойму, что эти риторические вопросы не стоит адресовать Деснице? Чувство юмора у него ампутировано с рождения.
— Эй, это не дорогу перейти, знаешь ли.
— Это значит "нет"? — уточнил с неизменным спокойствием мужчина, кажется, готовый принять отказ так же хладнокровно, как и согласие.
— Это значит "как ты себе это представляешь?".
— Я предупредил о нашем отсутствии Мадлен и Олафера и распорядился насчет транспорта. Наше краткое отсутствие вряд ли сделает погоду в Децеме или Безане. Если ты, конечно, на это согласишься.
Оказывается, он подошёл к этому вопросу со всей серьёзностью, уже сделав необходимые приготовления. От меня требовалось лишь согласие, и он дожидался его с привычной сдержанностью, в которой, тем не менее, было что-то зловещее.
— Мы... будем одни?
— Да.
Дис решился на подобный крайне нелёгкий для него шаг в угоду моей "блестящей" идее, а не по собственному желанию. Был ли смысл теперь давать задний ход?
* * *
Я никогда не думала о возможности посетить Цитру. Тем более так скоро и совершенно спонтанно. А ведь к обрушившимся мне на голову вседозволенности и абсолютному попустительству нового мира, сшитого воедино из всевозможных грехов и табу, которые здесь теряли свой привычный статус, нужно было заранее подготовиться.
Встреча с Цитрой была подобна ошеломляющему удару. Не отрезвляющему, а наоборот — сводящему с ума, лишающему рассудка. Даже местный воздух принимался здешними туристами за наркотик. По сравнению с Тавросом, который ранее казался мне апофеозом блеска и роскоши, Цитра была королевой рядом со своей фрейлиной. Одним богам ведомо, сколько денег притекало сюда, и сколько их понадобилось на то, чтобы на месте пустоты возникло царство Порока, почитаемого как божество, как высшая добродетель.
Здесь исполнялись самые несбыточные мечты, поощрялись любые капризы и извращения, воплощались в жизнь даже совершенно сумасшедшие идеи.
Окруженный этой атмосферой, захлёбываясь ей, рос Дис. Низкий поклон его наставнику, кем бы он ни был: он сотворил из прóклятого сироты бойца, который держался на равных с модифицированными, если речь заходила об угрозе его жизни.
Мы остановились в пятом "блоке" — Ригель, где были собраны развлечения для самой жестокой, любящей пощекотать нервы публики. Главная бойцовая арена всея Цитры располагалась через несколько кварталов от отеля, в котором мы разместились.
С тех пор, как Дис ступил на свою условную родину, он не проронил ни слова. Храня мрачное молчание, оценивая предлагаемые нам блага пугающим взглядом исподлобья, он напоминал мне того пленника, каким я его видела на базе Нойран. В его глазах опять читался этот немой приговор: будь на то его воля, Десница превратил бы в прах и пепел всё, что видит.
Я боялась подать голос первой, зная, что любое неосторожно оброненное слово может навредить в эти хрупкие мгновения, медленно перетекающие в часы.
Изменился ли Ригель за десять лет? Что Дис чувствует сейчас, дыша знакомым опьяняющим воздухом. Страх? Возбуждение? Если всё это для него — слишком, мы можем убраться отсюда в любой момент. Я уж точно не буду против.
Однако мне пришлось оставить эти вопросы и предложения при себе, терпеливо выжидая минуту, когда Десница решится разбить угрюмую тишину самостоятельно. Это произошло многим позже, во время нашей прогулки по широким, шумным ночным улицам пятого блока. Каждый из нас думал о своём. К примеру, я всё время мыслями возвращалась к номеру в отеле, недоумевая по поводу того, почему Дис не позаботился о раздельных комнатах.
— Мне нужно побыть одному, — внезапно объявил он, останавливаясь.
Замерев рядом, я недоумевала несколько секунд, после чего понимающе кивнула.
— Да, конечно. Мне стоило бы догадаться.
— Нет... просто... — его неспособность подобрать нужные слова ужасала.
Нас обтекала толпа. Сплошные богатеи, глазеющие на Десницу, как на уникальный экспонат, оценивающе, с любопытством, восхищенно.
— Делай всё, что необходимо, — убежденно сказала я, осторожно положив руку ему на плечо. — Это в любом случае останется только между нами. За меня не беспокойся. Я... прогуляюсь тут. Может, найду что-нибудь интересное.
— Не увлекайся, босс, — предостерег мужчина, безусловно, иронизируя.
— А ты можешь увлечься. Разрешаю. Заслужил. В любом случае, я буду... буду ждать тебя в отеле. Если что... ну, если ты надумаешь поговорить там или... вроде того. — Чтобы я ни подразумевала под этим размытым "вроде того", меня поняли неправильно. — А если нет, встретимся завтра. Ладно, надеюсь, я не потеряюсь...
Махнув рукой, я ушла вперед, зная наверняка, куда направится Десница.
За время своей весьма продолжительной прогулки я ещё не раз посмотрю в сторону освещенного сотней прожекторов Фомальгаута, высокомерно возвышающегося над остальными зданиями.
Интересностей в Ригеле было обилие, но этот интерес всегда граничил с ужасом, потому о том, что это место в итоге могло бы мне чем-то понравиться, речи не шло. Несомненно, Цитре было что предложить даже таким неискушенным в жестокости клиентам, вроде меня, но не в этом блоке. А времени, чтобы убедиться в этом самолично, у меня не отыскалось.
Я вернулась в отель перед самым рассветом с горьким послевкусием от прогулки. Слоняясь по номеру, я изумлялась тому, что кто-то может жить в Ригеле годами, ведь я едва протянула здесь день. Скверное место. Я уже не могла дождаться того момента, когда я оставлю его за своей спиной.
