Имелась, впрочем, малюсенькая такая надежда. Она заключалась в инциденте, произошедшем в спальне Элианоры. Тогда на меня среагировал появившийся рядом с ней светлячок. Неизвестно правда кто он или что, но, если шанс есть, им необходимо воспользоваться.
То ли новое состояние позволяло перемещаться неожиданно быстро, то ли время скрадывала однообразность тоннеля, но не успел я как следует поволноваться, как оказался в просторном зале подземной станции. В стенах его, к большому моему удивлению, отсутствовало что-либо напоминающее проход или лестницу.
Всё оказалось просто. Выемка в одной из стен оказалась ничем иным, как уходящей вверх лифтовой шахтой с навсегда уехавшим на металл лифтом. В стене второй подобной выемки нашёлся неприметный коридор, почти сразу переходящий в винтовую лестницу.
В процессе беглого изучения лифтовой шахты в моей эфирной голове родилась любопытная мысль: 'Стоп, а может я могу летать?'
В смысле не скользить над поверхностью, а летать ввысь словно птица.
Летать, однако, не вышло. И дело здесь не столько в отсутствии хорошего пинка, сколько, на мой скромный взгляд, в прошитых в сознание стереотипах. Как результат, пришлось посчитать ногами ступени, коих оказалось немало.
Завершив подъем, я попал в начало подземного коридора, проход через который перекрывала добротная деревянная перегородка с имеющейся в ней дверью.
Перегородка и дверь явно не являлись замыслом создателей этого места и были сделаны куда позже.
За дверью, а двери 'призракам' не помеха, обнаружился прислонившийся к стене человек, компанию которому составляла подвешенная под потолком яркая масляная лампа.
В первый момент мне показалось, что человек спит, однако, приглядевшись, я скорее интуитивно понял, что это не так. Пусть глаза сидящего на стуле мужчины и были закрыты, лицо его имело отстранённо-сосредоточенный вид.
Сообразив, что времени у меня не особо то и много, я покинул дозорного и, пролетев поворот, оказался во вполне обитаемом месте. Новый коридор объединял с десяток относительно небольших залов, приспособленных для разных житейских нужд. В первом из них я обнаружил группу скучающих людей. Четыре мужчины и одну женщину. Мужчины в броне и при оружии, женщина в серо-зелёном шерстяном плаще.
Желая найти Грина или Элианору, я направился дальше, заглядывая в залы, для чего иногда приходилось проходить через двери.
Внезапно одна из дверей распахнулась и в коридор вышел никто иной как уже знакомый мне эльф. Тот самый, который пытался снять с Элианоры капюшон и с которым она имела скоротечный магический махач. Мгновения хватило чтобы понять: лицо эльфа имело весьма раздосадованный вид.
Проводив его взглядом, я приметил, что представительные одежды эльф сменил на неброскую зелёную броню. Более того, он укоротил свои длинные серебристые волосы. Сейчас они лишь слегка доставали ему до плеч.
Не став гадать что к чему, я направился к двери, которую эльф аккуратно затворил за собой. Ведь эльфы, следуя банальной, пусть местами и фэнтезийной логике, должны притягиваться друг к другу.
Элианора обнаружилась сидящей за столом у стены. При этом эльфийка производила впечатление подростка только что доказавшего родителю, что он взрослый и сегодня пойдёт на дискотеку.
Подойдя и остановившись в паре метрах от цели, я непонятно отчего осознал, что ничего у меня не получится. Подбодрив себя замечанием, что интуиция полезна, но не всесильна, я осторожно совместил свою ладонь с лежавшей на столе рукой Элианоры. Вздрогнув, эльфийка насторожилась и приняла вид принюхивающегося зверька, в котором пребывала секунд пять.
Раздражённо вздохнув, она откинулась на спинку стула и устало закрыла глаза.
Фейл. Так, ладно, что я имею?
Светлячок не появился. Почему? Может необходимо облапать её более основательно?
С этими мыслями, я провёл рукой по волосам эльфийки, на что девушка слегка поёжилась, но более не отреагировала.
Что дальше? Дать ей эфирного пинка через стул?
Стоп, а может...
Развернувшись, я бросился к выходу. Важный эльф нашёлся в соседней комнате. Сидя на простом деревянном стуле, он что-то втолковывал сидящему на кровати Грину.
Старик, который, судя по виду, только что проснулся, пожал плечами и с нотками уважения произнёс:
— Вы неверно понимаете ситуацию, мидлон Аерланг. Ни я, ни Антон ни в чём не убеждали и ничего не требовали от нашей спутницы. Я не уверен стопроцентно, но вроде бы Антон предложил Элианоре помочь ей встретиться с сыном герцога. Ну, вы понимаете о ком я. На что она ответила, что ей необходимо собраться с мыслями и что она на какое-то время составит нам компанию. Всё так или почти так. Вы можете обсудить ситуацию с Антоном: он обещал быть здесь до ночи. Но, если сама Элианора ответила вам отказом, мы вряд ли сможем на неё повлиять.
Решившись, я осторожно дотронулся до плеча эльфа. Вздрогнув, тот проглотил заготовленное предложение, замер и словно принялся прислушиваться. Внезапно над его плечом возник золотистый сгусток, быстро превратившийся в небольшого золотого человечка. То ли фею, то ли не пойми что. Облетев меня, золотистое создание замерло, словно чего-то ожидая.
Э-э-э? И что мне делать дальше? Шпрехать на местном?
Поняв, по-видимому, мои затруднения, золотая фея обратилась ко мне ментально. Обращение не являлось словами или видением, но я, к своей радости, осознал, что мне предлагают транслировать образы и чувства. Сосредоточившись, я попытался воспроизвести ощущение опасности, прокрутив в голове разговор бандитов. Найдя это недостаточным, представил шагающих по тоннелю головорезов. А после, подключив накатившее вдохновения, начал прокручивать в голове сцену, как поднявшиеся из глубины бандиты сначала выглядят дружелюбными, а после убивают присутствующих, тыкая в них своими мечами.
На всё про всё у меня ушло минуты две — три. Грин, который попытался было что-то сказать, был прерван строгим жестом эльфа.
Фея, покачавшись в воздухе, вернулась к эльфу, зависнув рядом с его головой. Провисев напротив его уха секунд тридцать, она слегка отлетела и в ожидании замерла.
— Вы ждёте кого-то, кто придёт сюда из города по тоннелю? — повернувшись к Грину, прямо поинтересовался эльф.
Старик насторожился. Эльф, безошибочно считав его реакцию и найдя в ней подтверждение своим словам, продолжил:
— Вы ждёте двоих и этих двоих кто-то взял в плен. Этот кто-то сейчас направляется сюда с целью всех нас убить. Они сделают вид, что хотят договориться, но им не нужны свидетели. Не кривляйтесь, дело, похоже, серьёзное. Сейчас в паре метров от нас болтается ментальный фантом вашего иномирца. Именно он и предупреждает нас об опасности.
— Ментальный фантом? — удивлённо заморгал глазами Грин. — Хм, ну, с его атрибутом это возможно, — пробормотал он и тут же напрягся на тему, а не спалил ли кто-то контору.
Эльф, однако, расценил метания старика по-своему.
— Расслабьтесь, если бы я хотел вам навредить, то уже бы это сделал. А сейчас расскажите мне подробности. Стоп, а чем сейчас занимается в городе ваш Антон? Ага, он полез под землю...
В этот момент эльф посмотрел на меня, я же остервенело закивал и принялся транслировать фее свою версию происходящего. Получилось путанно, но в целом понятно.
Как итог, не прошло и пары минут, как собравшиеся здесь люди начали готовиться к битве.
* * *
Выйдя из подпространства, Понтий обессиленно привалился к поддерживающему ограду кирпичному столбу.
Обычно, в подпространство позволяла попасть либо сложная пространственная магия, либо врождённый навык. Обладатели последнего чаще всего становились ассасинами, так как были способны на короткие пространственные прыжки очень похожие на телепортацию. При этом, подпространство стремилось выбросить из себя инородный объект, отчего задержаться в нём более чем на секунды было проблематично.
Способность Понтия работала по-другому. Он словно становился частью этого странного мира, ощущая его как разной густоты кисель, через который он плыл словно медуза. Выталкивание в его случае имелось, но ощущалось как постепенное истощение ментальных сил, а движение сильно истощало физически.
Жаловаться, впрочем, было грех, уже дважды данная способность спасала ему жизнь. Обретя её относительно недавно, он хранил в секрете такой удобный и одновременно опасный навык.
Придя в себя, на что у него ушло не менее пяти минут, Понтий осознал, что находится не в самом удачном месте. А именно, во внутреннем дворе украшенного лепниной богатого особняка. При этом в целом ему повезло: во дворе отсутствовали натасканные собаки и его не увидел обычный для богатых домов дежурный.
Оглядевшись, беглец сообразил, что он находится в престижном столичном районе. Где-то рядом, в одним из находящихся поблизости особняков, располагался вход в тайную резиденцию Императора.
Судя по всему, он удалился от точки своего исчезновения метров на четыреста. Скорее всего охрана будет искать его внутри резиденции, решив, что имеет место быть какое-то особо хитрое сокрытие. И лишь через какое-то время, может даже часа через полтора, начнутся полномасштабные поиски.
Привлекая внимание редких хорошо одетых прохожих, Понтий подпрыгнул, ухватился за верх столба и, легко подтянувшись, ограду перепрыгнул, оказавшись на мостовой.
Одарив окружающих виноватой улыбкой, он, как ни в чём не бывало, направился прочь от этого места.
В голове тем временем рождался весьма бесшабашный план.
Строго говоря, столкись он с подобной ситуацией умозрительно, выбор его состоял ровно из двух пунктов — затаиться или же предпринять ряд шагов, делающих повторную попытку его устранения невыгодной.
Прочувствовав ситуацию собственной шкурой, Понтий, откровенно удивляя сам себя, обнаружил, что полумеры более неприемлемы. Он решил сражаться, если сражением можно назвать попытку болезненно отомстить.
Выйдя на проспект, беглец попытался поймать извозчика, сев в результате в запряжённый гнедым жеребцом тарантас. Возница оказался горяч и явно пребывал не в духе. Расстройство его, как заключил Понтий, было связано с финансовыми потерями, ведь стоило пассажиру заявить: 'Гони к зданию секретной службы, государственное дело, крону дам', как он приободрился и погнал так, как гонять по столичным улицам нельзя категорически. Именно из-за этого на перекрёстке их остановил патруль, избавится от которого удалось предъявив жетон высокопоставленного имперского чиновника.
Как итог, до расположенного в северной части столицы управления Понтий добрался в рекордные двадцать пять минут.
Безусловно, имперская секретная служба и близко не могла уместиться в одном единственном здании. Да она и не пыталась. На деле секретная служба представляла собой целый изолированный от остального города квартал.
Прибыв на место и зайдя на проходную, Понтий предъявил документы и, пройдя короткую магическую проверку, попал на территорию. Ощутимо упростило задачу то, что до последнего своего назначения, он проработал в данном месте около десяти лет, пока два года назад его не направили наводить порядок в армейском снабжении.
Прикинув сколько у него есть времени, мужчина решил, что, прежде чем решат дать приказ о его всеимперском розыске, пройдёт примерно час, может два, чего должно хватить для завершения весьма рискованного дела. А вот дальше будет сложнее.
Добравшись до здания архива и опять же без каких-либо задержек минув пост, Понтий предстал перед местными архивариусами. Везло, начальником смены стоял его бывший сокурсник, который не так давно просил пристроить на хорошее место окончившего университет сына.
— Здравствуй Аверс, ты не сильно занят? — без раздумий 'оседлал' знакомца Понтий.
— Ты же знаешь, на этой чёртовой работе ты либо занят, либо очень занят. А что у тебя? — отрываясь от толстого журнала, в который он что-то аккуратным почерком вносил, поинтересовался работник.
— У меня уголовно наказуемое деяние, — пошутил Понтий. — Необходимо кое-что копнуть в закрытой части архива.
— Какой уровень доступа? — насторожился собеседник.
— Третий.
— Скажешь ещё, 'уголовно', — улыбнувшись, отложил журнал Аверс.
Не прошло и двух минут, как Понтий уже спускался по ведущей под землю лестнице. Вела она, впрочем, не особо глубоко, а в точке назначения оказалось тепло и сухо.
Попав в зал с высокими потолками и чуть ли не с упирающимися в эти потолки стеллажами, Понтий не без сожаления увидел, что в хорошо освещённом зале людно. Вероятно, шла плановая проверка материала, так как около десяти работников лазили по лестницам, доставая с полок папки или ящики, которые первым делом складывали на столы.
Впрочем, работе архива это не мешало.
— Мне нужна информация по капитанам Ленграмского воздушного флота, занявшим свои должности в последние два года, — попав в архив, попросил Понтий.
— Опять отец покоя не даёт? — сочувственно поинтересовался Аверс.
Обречённо кивнув, мол, такова она — сыновья доля, он принялся ждать пока архивариус, оторвав от работы нескольких младших служащих, найдёт и опишет запрошенные материалы.
Наконец Понтию вручили стопку пыльных и не очень документов, после чего сопроводили его в один из имеющихся здесь ознакомительных кабинетов, в котором, как человека проверенного и имеющего соответствующие допуски, оставили в спокойном одиночестве.
Половина дела была сделана.
Отложив документы на край стола, Понтий взял верхний журнал, открыл его и минут пять вникал в неожиданно подробное личное дело. Из прочитанного следовало, что некий Риго Маларис попал на занимаемую должность почти исключительно благодаря связям, имеет склонность к разгулу и не гнушается посещением дешёвых борделей.
Строго говоря, и имперские 'морячки' были не сахар, однако, изучая информацию, Понтий всё больше убеждался, что в Империи этому человеку воздушное судно категорически бы не доверили. Как минимум, взбунтовались бы старпомы и младший офицерский состав.
Чтение отвлекло и успокоило. Разгорячённый разум пришёл в норму. По привычке взяв чистый лист и самопишущее перо, мужчина закрыл глаза и погрузился в восстанавливающую медитацию.
До поставленной цели предстояло преодолеть метров двести. С текущим запасом ментальных сил подобный рывок был равносилен самоубийству, отчего требовалось восстановится и отдохнуть. Чем, получив для отдыха подходящее место и время, Понтий и занялся.
* * *
— Понтий, Понтий, просыпайся. Ты слышишь меня? Тебя ищут! — плечо Понтия трясла чья-то рука, а в ухо шептал взволнованный голос.
Открыв глаза, Понтий встретился взглядом с Аверсом. На лице архивариуса имелся целый букет эмоций в том числе и явный страх за собственную шкуру.
В студенческие годы Аверс носил позорную кличку 'сопля'. Она не только указывала на низкий статус его отца, но и недвусмысленно намекала на трусость и мягкость своего носителя.
'Однако, не сдал...' — глядя на взволнованное лицо сокурсника, коротко и удовлетворённо подумал Понтий, после чего прислушался к своему ментальному состоянию.
