Но я думаю, более десяти узлов вряд ли мы сможем сейчас дать, идём пока на шести котлах, через несколько минут ещё три подключатся.
Линкор медленно покатился вправо, уходя из-под этой огромной сосиски, что неуклонно приближалась к нам. И вот она уже над нами, а мы ещё никак не можем из-под неё выскользнуть. Она, так же как и мы делает поворот, чтобы не выпустить нас из своих объятий. Пушки уже не могли стрелять почти вертикально вверх, была слышна только трескотня винтовок, некоторые матросы легли на палубу и лёжа стреляли вверх. Мы понемногу выползали из-под сосиски, когда оттуда сорвались несколько черных капель и устремились вниз к нам, и одна из них была довольно большой.
III
Петер Штрассер видел, как внизу русские корабли приходят в движение. Он сразу отметил, что пока корабли стояли на месте, их трудно было обнаружить среди россыпи островков. Но вот как только кто-то из них давал ход, они себя обнаруживали. Их выдавал кильватерный след, он как бы увеличивал сам корабль. Сейчас внизу, навстречу его дирижаблю с рейда выходило несколько кораблей русских. Впереди шли три миноносца.
"Для нас слишком маленькая цель. Не для того мы сюда летели, да и невозможно в них попасть — подумал Штрассер"
Следом за миноносцами шёл четырёхтрубный крейсер, а вот далее, выделяясь своими четырьмя трёхорудийными башнями, следовал линейный корабль русских.
-То, что нам надо! — воскликнул капитан-лейтенант Клаус Хирш, командира воздушного судна.
-Да! Он-то и есть наша главная цель — ответил Штрассер
-Там дальше ещё какие-то корабли выходят....
-Сейчас не до них. Будем атаковать этот линейный корабль.
-Не этот ли линкор бомбил кто-то из наших, а теперь он убегает? Мы же видели яркие вспышки во мгле похожие на разрывы бомб.
-Нет, это другой, — не отрываясь от бинокля, опроверг предположение Хирша Штрассер, — я не вижу никаких повреждений на нём.
Продолжая осматривать водное пространство рейда, он обнаружил ещё один русский дредноут. В паре мест на его борту были заметны возгорания.
"Никакого сомнения, именно вот этот линкор подвергся бомбардировке" — пришел к выводу Штрассер.
-Я был прав — проговорил он. Посмотри вон туда — показывая направление рукой капитан-лейтенанту. Видишь возле того островка стоит линейный корабль.
Хирш через минуты оторвавшись от бинокля, озвучил увиденное.
-Тот, кто атаковал этот линкор, отбомбился не особенно удачно. Хорошо видно, что линкор стоит на ровном киле, огня почти не видно, да и дыма мало. Это значит, что в корабль попало только несколько небольших бомб, и они не нанесли ему серьёзных повреждений. Трёхсоткилограммовую, или не успели сбросить, или не попали. Интересно, кто же из наших его атаковал?
Хирш стал рассматривать в бинокль, медленно летящий над рейдом русской базы цепеллин. Вокруг дирижабля вспухали редкие шрапнельные разрывы от русских снарядов. Но видимо они взрывались на безопасном расстоянии, так как каких-либо последствий от обстрела не наблюдалось. Наконец, Хирш разглядел бортовой номер воздушного корабля и понял что это лейтенант Штикер. Это он отбомбился по тому русскому линейному кораблю. Те самые вспышки, что были замечены в ночи, однозначно были разрывами от сброшенных бомб. Цепеллин уже миновал линкор, и теперь, видимо, пытается развернуться на обратный курс, чтоб провести ещё одну атаку на корабль. У Хирша, несмотря на то, что он командует боевым дирижаблем чуть больше полугода, уже имелся немалый боевой опыт, полученный при налётах на территорию Франции и в рейдах к берегам Англии, поэтому глядя на попытку Штикера произвести маневр, он сделал вывод.
"Нет, ничего у них не выйдет, а если и выйдет, то это займёт слишком много времени. Нечего и пытаться, ветер не позволяет совершить быстрый маневр"
-Это дирижабль лейтенанта Штикера.
-Да, я уже разглядел его бортовой номер — согласился Штрассер.
— И как ему удалось настолько всех опередить и долететь до русской базы первым?
-Глядя на данное положение дирижабля я не ошибусь, если предположу, что лейтенант Штикер атаковал линкор со стороны берега. А это значит, что он повёл свой дирижабль не над морем как мы, а над сушей и этим сократил расстояние. И со встречным ветром ему не пришлось бороться как нам. Ему было проще выходить в атаку на русские корабли, так как к базе он спускался уже по ветру.
-Но пролетая над сушей, несмотря на то, что была ночь, была большая вероятность что его заметят с земли. И тут же об этом доложили бы властям. А те оповещают русское командование. И тогда вся внезапность была бы утрачена.
-Я слышал, что финны не слишком-то любят русских. Так что, если пролетающий дирижабль увидел кто-то из местных, то могли и промолчать. Но похоже, что во время полёта, лейтенанта Штикера так никто и не обнаружил.
-Однако это ему не сильно помогло. Да, ему повезло незаметно подобраться к линкору, но ему не удалось попасть в корабль самой большой из имеющихся в наличии бомб или не успел её сбросить. Не поэтому ли теперь он пытается повернуть назад, чтобы её сбросить.
-Я не думаю, что именно поэтому он пытается развернуться. Дорогой Клаус я был всегда высокого мнения о вас как о командире боевого воздушного судна. Вы всегда в точности выполняли поставленное перед вами боевое задание. А сейчас вы высказываетесь так как будто вы не присутствовали при разработке плана, где было подробно оговорено в какой последовательности производить сброс бомб на корабль противника, если он был застигнут на якорной стоянке, то есть без хода.
-При атаке корабля противника, в первую очередь сбрасывается самый большой груз бомб, чтоб в дальнейшем было легче маневрировать — тут же ответил Хирш. После сброса такого груза дирижабль сможет.... Но дальнейший ответ капитан-лейтенанта был прерван разрывом шрапнельного снаряда. Он разорвался впереди метрах в трехстах по курсу дирижабля, но также с превышением метров на четыреста, так что осколки воздушный корабль не задели.
-Ого! — воскликнул Штрассер. Русские нас встречают фейерверками. Не слишком ли мы опустились?
-Никак нет. Мы летим на тысяча двести метрах — доложил капитан-лейтенант Хирш.
В стороне и выше разорвался ещё один снаряд. И опять на безопасном расстоянии. Через небольшой промежуток бабахнуло уже с другой стороны и опять значительно выше.
-И кто это там по нам стреляет? — Штрассер посмотрел на идущие внизу корабли и заметил вспышку на одном из кораблей, а потом, через какое-то время, над головой расцвёл серый цветок шрапнельного разрыва.
-Это на крейсере орудие зенитное стоит. Оттуда и стреляют. На миноносцах таких орудий нет. Верные известия мы получили. У русских очень плохо обстоят дела с артиллерией. Её катастрофически не хватает даже на фронте, в том числе и такой, что может использоваться в качестве противоаэропланных орудий. На том крейсере максимум пара орудий и то малого калибра. Хотя и на наших кораблях подобных орудий не намного больше чем у русских.
-Но похоже, что у них не только проблемы с нехваткой орудий, но и артиллеристов толковых тоже нет — с нескрываемым призрением проговорил Хирш. И стреляют криво, и неправильно выставляют трубки. Вот поэтому снаряды разрываются с большим превышением.
А вот это нам на руку — констатировал Штрассер. Пусть и дальше также стреляют.
По мере сближения выходящих с рейда русских кораблей и летящего им навстречу дирижабля, к обстрелу подключился и линейный корабль. А вот у него орудия были покрупнее, так что и облака шрапнельных разрывов были чуть ли не в два раза больше, как и количество, и радиус разлета осколков. Да и снаряды от этих пушек рвались в опасной близости, да так, что несколько мелких осколков попали в дирижабль, и два баллонета с газом было ими пробиты. Дырки тот час же были заклеены. Но самыми опасными для воздушного судна стали последние несколько сот метров перед началом атаки на русский линейный корабль. По дирижаблю стали стрелять из винтовок. И маленькие пули прошлись по гигантской туше дирижабля как короеды по стволу дерева.
-Итак Клаус, теперь настал наш черед испробовать нашу малютку вот на этом линкоре, раз он так торопится к нам на встречу.
На цепеллине всё было готово к бомбометанию, все находились на своих местах в ожидании приказа. Вот внизу под воздушным судном проскочили русские эсминцы, по ним открыли огонь из пулемётов, так наудачу, вдруг попадут, хотя высота полета более километра, но и пуле лететь вниз, а не вверх. Русские пули ведь залетают сюда, столько понаделали дырок в баллонетах, даже капрала Шульца серьёзно ранило. Только Штрассер об этом подумал, как пуля попала в бинокль, выбивая его из рук. Ещё бы чуть-чуть, на десять сантиметров в сторону, и получил бы пулю в лицо или того хуже, под подбородок и прошла бы она до самого мозга — от таких мыслей у Штрассера на лбу выступил холодный пот и по спине пробежал озноб, хотя тут на высоте и так было прохладно. Он не подал виду, что ему стало страшно, но заметил, как на него смотрел Клаус Хирш. Как ни в чём не бывало, Штрассер попросил у него бинокль взамен разбитого.
-Приготовились — скомандовал Штрассер, наблюдая за русским кораблём — сейчас русский линкор будет в прицеле, и мы нанесём по нему удар. Немного взять влево, а то нас сносит ветер.
Он видел, что на палубе линкора матросы, кто стоя, а кто лёжа стреляли по их воздушному кораблю из винтовок.
— "Кто-то из них чуть не попал в меня" — Штрассер вспомнил про пулю.
-Сейчас вы у меня побежите прятаться как крысы, когда на вас полетят бомбы!
-Ещё взять влево. Приготовится, — командовал Клаус Хирш.
Но в этот момент русский корабль стал ворочать влево, выходя из-под удара.
-Влево, ещё влево! — выкрикивал Штрассер, увидя маневр линкора — Моторы правого борта на полную мощность.
Цепеллин не поддавался на команды, он не хотел так круто поворачивать влево. Нет, он, конечно, поворачивался, но очень медленно, совсем не так, как хотелось тем, кто им командовал. Это всё из-за противного ветра, который не дает повернуть в сторону выходящего из-под удара русского дредноута. Хотя шанс его поразить ещё был, но вот площадь возможного поражения цели сильно сокращалась с каждой минутой. Ещё пару минуту назад можно было пройтись вдоль всего корабля и вывалить на него весь бомбовый груз, а сейчас момент упущен. Разве что поперёк или немного наискосок, только нужно точнее прицелиться и немного ниже опуститься для верности.
-Прекратить огонь из пулемётов, если не хотите превратиться в баварские колбаски. Стравить из носовых баллонетов тысячу кубометров газа. После этого нос нашего корабля немного опустится, при снижении скорость возрастет, а как только бомбы будут сброшены, нас поднимет вверх.
Так и поступили. Как только нос завис над палубой линкора, последовала команда на сброс бомб. Вначале от цепеллина оторвались четыре фугасные пятидесятикилограммовые бомбы, сразу за ними большая, и напоследок из кормового отсека успели сбросить несколько зажигательных и пару удушающих.
IV
Когда от цепеллина оторвались бомбы, я глядел только на большую каплю, другие просто не видел. Мой мозг их не воспринимал. Успеем или нет выйти из-под удара? Попадет или мимо пролетит? Только эти два вопроса были в моей голове. Где-то в районе третьей башни прогремел сдвоенный взрыв, через какое-то мгновение с обоих бортов взметнулись вверх большие водяные фонтаны, и вода, опадая, обрушилась на корму. За кормой море просто вздыбилось как вал цунами, а потом из его центра в небо поднялся огромный, просто огромный фонтан воды. В корму ударило как великанской кувалдой, весь корабль содрогнулся.
-Пронесло — выдохнул я с облечением.
Да, та большая бомба упала за кормой линкора, но вот две поменьше, так кило по пятьдесят, нам в кормовую часть всё ж прилетели. Одна бомба упала между третьей башней главного калибра и рострами. Пробив палубу, она взорвалась в коридоре между каютами, повыбивав почти все двери, и взрывной волной наводя там полный погром. Но это было всё, чего она добилась, главное никто из экипажа не пострадал. Другая бомба попала между кормовой боевой рубкой и башней. Если точно, то она, не долетев до палубы, угодила в площадку кормового мостика и разрушила её. Однако эта бомба убила двоих зенитчиков, находившихся на башне, троих ранила, двоих травмировала, их отбросило взрывной волной на палубу. Кроме того, в корабль попали ещё две зажигательные, но с возгоранием быстро справились, а вот с паникой — что произвела бомба с какой-то заразой, не сразу. Когда в районе третьей башни главного калибра разорвалась эта бомба, кто-то истошно заорал "газы", и все кто был на верхней палубе (не только стрелки, но и аварийная команда) ломанулись на нос линкора. А ведь с ними проводили беседу как раз на тему, не поддаваться панике и рассказывали как себя вести в случае попадания в линкор подобной бомбы. Но всё же у кого-то оказалась "кишка тонкой", а "глотка луженой" и вопли заразительны для масс. Хотя матросы неосознанно всё сделали правильно, переместившись за первую башню подальше от источника заразы. Потом их с трудом уговорили разойтись, объясняя, что ядовитую гадость давно унесло ветром, и в данный момент никакой опасности для них не существует. Трое при взрыве пострадали от газа, не смертельно, так немного хватанули.
Но налёт на базу ещё не закончился. Это мы успели выйти в море, за нами шли ещё "Олег" с "Богатырём". Но вот почему другие не выходят? Понятно же, что в движущийся корабль труднее попасть. И почему "Гангут" и "Севастополь" до сих пор не снялись с якорей? На что они надеются? И о чём думают командиры?!
V
Промазали! — в сердцах выкрикнул Штрассер, видя, как в каких-то пятнадцати метрах позади линкора поднялся большой фонтан воды.
Но мы же в него попали двумя бомбами — возразил Клаус.
-Этого для него слишком мало он даже не почувствовал. Нам всего-то не хватило секунды.
Тут он вспомнил, что на такую же секунду поспешил тот русский матрос, что выбил пулей из его рук бинокль.
-Курс на тот линкор. Лейтенанту Штикеру до него уже не достать, пусть ищет другую цель. Но вот где остальные дирижабли? Отчего их не видно.
Штрассер начал осматривать горизонт в поисках ещё двух цепеллинов из его дивизиона, они должны быть на подходе.
На западе никого, горизонт чист. Он перешел к правому борту, осматривая горизонт на востоке, и вдали увидел цепеллин, который медленно приближался, преодолевая почти встречный ветер.
-И кто же так промахнулся, придётся поговорить с их штурманом, из-за этой бестолочи им теперь не меньше часа против ветра выгребать. А вот что с четвёртым дирижаблем? Где же он и куда его занесло? Неужели он ещё дальше проскочил? Или произошла поломка, и он повернул обратно? — Много было в голове командира группы боевых дирижаблей разных версий о судьбе четвёртого дирижабля. Но одну версию он почему-то даже не рассматривал — а зря...
В эту ночь над водами Финского залива случился просто уникальный случай. Цепеллин "L-13" под командованием капитан-лейтенанта Генриха Мати шел самым последним в отряде. Когда по расчетам штурмана они проходили линию русского дозора, сломался вал на кормовом правом двигателе. Но командир, после некоторого раздумья, принял решение полёт продолжить. Ветер-то был попутным и поломку одного двигателя он посчитал не критичной. Значит есть все шансы долететь до русской базы, сбросить бомбы и вернуться обратно. Но матушка природа преподнесла неприятный сюрприз, ветер поменял направление и цепеллин начало сносить к югу. Продолжать нормальный полёт к Гельсингфорсу под тремя моторами стало проблематично. Всё же на дирижабль погрузили большое количество всевозможных припасов для столь далёкого рейда и поэтому желательно его немного разгрузить. Решили обсудить два варианта дальнейших действий: освободится от половины полезной нагрузки и пробиться к русской базе или поворачивать к югу в сторону Курляндского побережья, но отбомбиться по русским военным объектам на острове Эзель. После недолгого обсуждения приняли решение продолжать полет к русской базе, но половину бомбовой нагрузки сбросить в море. На дирижабле решено было оставить только самую большую бомбу и четыре пятидесятикилограммовые фугаски, остальное за борт. Бомбы посыпались в море. И вдруг с поверхности моря кто-то выстрелил. С летящего дирижабля не заметили на поверхности моря русский крейсер, а это был "Громобой", недалеко от которого начались рваться бомбы. Там решили, что германец обнаружил их в темноте и бомбит, и открыли огонь. Того, что случилось после первого же выстрела, никто на крейсере не ожидал. В небе вспыхнул огромный огненный шар и стал падать в море. Снаряд попал в баллонет и там разорвался, водород воспламенился. Никто не выжил. Между тем, на крейсере было всего две 47-мм зенитки, на них никто и не надеялся. Что можно сбить этой мухобойкой, кроме разве мухи, если в момент выстрела она решила заглянуть в ствол пушки.
