Варианты будущего

     Ну что, идём? — Блинов повернулся к Зимину.

     Подождём немного. Пусть подальше уйдёт.

     Ему было страшно, но не настолько, чтобы прийти в бездействие, в ступор — не настолько, чтобы сдаться. Смерть двоих друзей казалась Сержу чем-то нереальным и вместе с тем — глупость и абсурд, он это осознавал — обратимым. Зимин понимал, что это не так, что всё, что произошло — реальность, но, видимо, сработала какая-то защитная система психики, что-то вроде предохранителя, не давшего ему оцепенеть от ужаса и сломаться. Крепыш Блинов рядом с ним тоже боялся и по-своему переживал случившееся. Серж чувствовал его страх. Но, при всем притом, парень имел холодную голову и неплохо соображал. Не зря, всё-таки, Саня его привел в команду.

     А ведь он мог никуда не уходить... — подумав, предположил Блинов. — Ждёт сейчас нас за углом...

     А мы не пойдём старым путём. Он свернул налево, а мы обойдем квартал справа.

     А если этот вояка не один? — крепыш вопросительно уставился на Зимина.

     Тогда бы нас сейчас увидели сверху и подстрелили.

     Верно. — Блинов зачем-то поднес шокер к глазам и проверил настройки.

     Нервничает, отметил про себя Зимин и сам ещё раз проверил предохранитель на пистолете.

     Всё, пошли! — он осторожно толкнул Блинова коленом в бедро. — Не стоит здесь долго разлёживаться.

     Идём! — кивнул крепыш.

     Согнувшись пополам, перебегая от машины к машине, от куста к дереву и от кучи непонятного металлолома снова к машине, они пробрались через двор к соседнему дому и оттуда дальше.

     Метров через триста ребята осторожно выглянули на улицу из-за угла выгоревшего когда-то в пожаре здания. Улица была пуста.

     — Где же ты, гнилой ублюдок? — тихо произнёс вслух Зимин.

     — Думаю, не стоит так переходить улицу... — сказал Блинов.

     — Подземных переходов здесь нет.

     — И не надо. Смотри. — Блинов указал рукой на затор из нескольких легковых машин в квартале от них. — Чем не переход?

     Глава XI

     Вечерело. Запустелые дворы некогда жилых многоэтажек наполнялись тенями. Задул слабый ветерок, разбавив безмолвие мёртвого города монотонными скрипами и шелестом опавшей листвы. Чтобы лучше видеть, Зимин запустил в интерфейсе приложение-фильтр и то же посоветовал сделать Блинову. Картинка стала немного светлее. Но, как не настраивай интерфейс, а простой человеческий глаз без специальных линз, как у полицейских, или каких-либо других дополнительных средств, вроде ПНВ, остаётся простым человеческим глазом, — видеть в темноте по-кошачьи его никакими настройками восприятия не заставишь.

     Пройдя через ещё три двора, они вышли к затору и уже в сумерках, встав на карачки, перебрались на другую сторону улицы. Серж вспомнил, как утром обещал матери засветло вернуться и ему вдруг стало стыдно за то, что не сдержал обещания. А ещё они с Иваном вернутся вдвоем. Ник и Алекс останутся лежать здесь, в мёртвом городе, мёртвые. Что он скажет отцу и матери? Что скажет родителям Медведа? Сани? Как объяснит случившееся?.. Случившееся? Нет, произошедшее. Смерть ребят не была случайностью. Она не раз уже могла наступить. И вот наступила. Он и сам мог быть давно мёртвым... по крайней мере, с прошлого раза, когда его чуть не пристрелил тот кадавр — отец семейства, или кем он там приходился двум мертвячкам из логова, маме и доче.

     — Эй, командир, чего завис? — потеребил его по плечу Блинов. — Мы идём?

     — Что? — Зимин опомнился. Он всё ещё стоял, прислонившись к стене, в тени дома на другой стороне улицы. — Да... Идём... И, это, ты не зови меня так... Друзья меня просто, Зимой зовут... Или по имени...

     — Ладно, — коротко кивнул крепыш. — А меня Саня Вэном звал... И ты зови...

     — Окей. Буду Вэном.

     — Так идём? Стемнело уже.

     — Идём.

     Они двинулись сначала на север, прошли четыре квартала и только после повернули на запад, к «базе». Один раз им попался «дикарь», — щуплый мертвец в драном пальто увлеченно ковырялся в куче какого-то хлама и не заметил подошедших живых. Парни со злостью до изнеможения долго пинали «дикаря» ногами, а в конце Зимин проломил ему череп бывшим при нем молотком.

     Вымещение чувств на непричастном кадавре не помогло. Сколько не убивай мертвецов, друзей уже не вернуть, понимал Серж. И подступавшую с каждой минутой странную неуловимую боль — боль утраты, если выражаться пафосно — таким способом не уймешь. Разве что, если забить молотком проклятого «солдата удачи», который сейчас где-то бродил, возможно, неподалёку, ища их с Вэном. Вспомнив мёртвого стрелка, Серж почувствовал, как вспотели подмышки: нет, этого он не сможет забить.

     Давя в себе мерзкое чувство стыда и страха, Зимин, молча шагал по темной улице. Блинов шагал рядом и тоже молчал. Наверно, испытывал то же самое. До «базы» оставалось около километра по прямой.

     Глава XII

     Мертвец появился из ниоткуда. Никто так и не понял, где тот прятался.

     Шедший рядом с Зиминым Блинов незаметно отстал, а когда сзади послышалась какая-то возня и Серж оглянулся, то увидел лишь несущегося на него кадавра.

     Кадавр оказался весьма крепким, — при жизни такой вполне мог быть каким-нибудь спортсменом. Серж не успел поднять пистолет, который всё время пути держал в руке. Мертвец навалился на него всем своим немалым весом и сбил с ног. Падая, Зимин ударился локтем об асфальт, и оружие выпало из онемевшей руки, отлетев неизвестно куда. Мерзкая харя упыря уставилась в лицо парня гнойниками глаз; раззявив зловонную пасть, кадавр захрипел, нечленораздельно зарычал, и, ухватившись обеими руками за шею, стал душить его, налегая изо всех своих нечеловеческих сил.

     В глазах у Зимина быстро темнело, сердце колотилось в груди как засбоивший компрессор, больно отдавая в виски тупыми ударами, руки ослабли, тело обессилело. Он не мог вдохнуть, казалось, целую вечность. Глаза были открыты, но мерзкую харю уже поглотила чернота — тьма, которая становилась всё чернее и чернее. Серж уже не чувствовал ничего; навалившийся сверху мертвец казался лёгким как покрывало, а мосластые руки-клешни кадавра были как холодящие осенние листья, что прилипли к шее от порыва ветра. Всё. Конец. Последняя мысль в ледяной голове сворачивалась, уменьшалась в объёме, превращалась в точку, которая...

     ...внезапно взорвалась сверхновой, и тогда наступило небытие.

     — ...Серж... Ты как? — послышалось откуда-то издалека — ...Зима... Эй... Зима... — кто-то врезал ему по щеке. — Эй! Да очнись ты уже!

     — Ч-щ-что? — с трудом выдавил он. — Ч-что с-случ-чилось?

     — Отрой глаза! Ну! Посмотри на меня!

     Серж с усилием разлепил слезящиеся веки. Над ним были звёзды. Ночное небо без облаков в обрамлении черных как уголь верхушек зданий.

     — Ну? Что видишь? — звёзды загородила отдалённо знакомая фигура. Кто это? — Т-ты к-кто?

     — Это я, Вэн... Иван. Ну? Видишь меня?

     — Ви-жу... А что с-случилось? — повторил он вопрос.

     — Шаровая молния случилась, зомбаку в голову... — Блинов показал уже знакомый Сержу пистолет-шокер. — Вон он лежит...

     Серж повернулся на бок, обнаружив, что лежит на асфальте. Левую руку что-то сжимало и покалывало; он поднес запястье к лицу и обнаружил на нем аптечку первой помощи из рюкзака Власова. Широкий матерчатый хомут тихо монотонно гудел и вибрировал, выполняя предписанные программой алгоритмы экстренной общей диагностики, забирая пробы крови, измеряя давление и считая пульс, впрыскивая в кровь препараты через тонкие иглы. В голове медленно прояснялось, но она по-прежнему раскалывалась на несколько очагов боли, расположенных точно в тех местах, где стояли импланты.

     Зимин попытался сесть самостоятельно, но не вышло, и тогда Блинов ему помог. В глазах снова потемнело, и аптечка завибрировала чуть сильнее. Через несколько секунд зрение вернулось, Зимин осмотрелся: кадавр-спортсмен лежал в паре метрах и не подавал признаков жизни. Он попробовал вызвать меню интерфейса, чтобы осветлить картинку, и не смог.

     — Слушай, — сказал он Блинову, — у меня что-то не так с интерфейсом... Его будто нет... Ай... — он обхватил голову двумя руками. — Сука... Трещит.

     — Похоже, это у тебя импланты от разряда полетели. Извини. Я не мог стоять в стороне и смотреть, как этот вурдалак тебя душит...

     — Да я не в претензии. Спасибо тебе, дружище! — кое-как справившись с болью, поблагодарил Зимин. — Сам-то как?

     — Жить буду... — только теперь Серж заметил, что скейтерский шлем на голове парня, в который облачил того Власов, треснут почти надвое.

     Блинов вкратце пересказал события последних десяти минут: мертвец напал на него откуда-то сбоку — то ли из-за стоявшей у обочины машины, то ли из-за одного из деревьев — и сходу приложил головой о стену дома, вдоль которой они шли, так, что тот сразу же отключился. Судя по виду рассчитанного на сильные удары об асфальт и бордюры шлема, окажись Вэн без оного, был бы сейчас мёртв.

     — ...А когда я очухался, — продолжал Блинов, — смотрю: этот, — он кивнул на мертвеца, — сидит на тебе верхом и душит... Ну, я быстро достал шокер и бегом сюда... засадил ему в башку, практически с прямого контакта... Он коленями стоял на земле, так что заряд прошёл по пути: голова — спина — жопа — колени и дальше в землю... Ну, и тебе тоже досталось немного....

     Серж слушал Ивана и постепенно приходил к осознанию того, какая лавина проблем свалится на их головы в самое ближайшее время.

     — Слушай, нам надо убираться отсюда, — сказал он, собравшись с силами и вставая. — Кстати, ты не видел мой пистолет?

     Глава XIII

     До «базы» ребята добрались без приключений. Быстро переоделись, забрали зачехленные скейтборды, бахилы и плащи для похода через канализацию и вышли на перекресток. Луна к тому времени уже взошла на востоке, облив бледно-жёлтым светом крыши домов и отдельные куски ведущей прямо к периметру улицы. На месте, где стояли троллейбусы, меж которыми был спуск в сухой коллектор, лежала широкая полоса лунного света. Свет падал между двух высоток на фасад пятиэтажного здания, захватывая оба гармошкообразных троллейбуса и часть автомобильного затора, справа от них. Обходя мёртвые машины и разный валяющийся на дороге хлам, они пошли по улице к троллейбусам.

     Голова Зимина болела уже меньше — наверно действовали анальгетики из аптечки, — но ясности в мыслях не прибавилось, всё вокруг казалось немного нереальным, постоянно чего-то не хватало — какой-нибудь мелочи, вносившей бóльшую ясность во всё видимое и слышимое.

     Первые импланты Сержу и его сверстникам установили, когда ему было семь лет. Потом был апгрейд в десять и в четырнадцать. Он настолько привык к постоянно дополняемой реальности, к удобным приложениям, чатам, к прямой передаче звуков и образов и возможности записывать всё, что видит и слышит, даже сны, что теперь, без всего этого мир вокруг казался ему ущербным, неполным. Теперь он не мог ничего записать, отметить как важное или второстепенное, а чтобы что-то сказать идущему немного впереди другу, он должен был произнести это вслух. Когда они вернутся в Нью-Москоу... когда он пройдет через все неприятности с родителями, полицией, ГСБ, с родителями убитых друзей.., его импланты, конечно же, восстановят, но пока это не произойдет, Серж Зимин будет чувствовать себя неполноценным, будет инвалидом.

     Осталось немного. Вот уже и троллейбус, за которым ждёт спуск в сухой коллектор. Там, под землей, будет полегче. Там нет кадавров, только крысы. Мёртвый город останется здесь, и начнётся другой мир, безопасный для знающего что к чему диггера. Жаль только, что пистолет так и не удалось найти, но у Вэна есть шокер, а у него самого — надежная монтировка, которую он прихватил с «базы» на всякий случай.

     Подойдя к троллейбусу, ребята свернули на тротуар, чтобы обойти затор. Множество легковушек образовали в этом месте стихийную стоянку без всяких следов аварии (должно быть у кого-то, ещё в самом начале зомби-пандемии, попросту заглох мотор). Здесь, в лунном свете Зимин мог видеть отчетливо без всякого интерфейса. Вывески над разбитыми витринами, нанесенные позже на стены граффити — всё легко читалось, просматривалась каждая мелочь. Ему вдруг захотелось сохранить окружающую картинку, настолько необычным, сочным было это естественное освещение, но его нейросеть не работала. Может, попросить Вэна? Зимин сразу отмел эту мысль: такая просьба показалась ему неуместной, слишком интимной. Лучше просто запомнить, решил он.