* * *
— Ваше высочество, добро пожаловать в Кингз-Харбор, — сказал верховный адмирал Брайан Лок-Айленд, девятый граф Лок-Айленд, когда Кэйлеб вошел в большой зал высоко в цитадели. Уэйв-Тандер, Мерлин и Фэлхан следовали сразу за ним, и после ослепительной яркости и дневной жары снаружи спартански обставленное помещение было похоже на прохладную, гостеприимную пещеру. Единственное окно в толстой стене выходило на гавань, и Мерлин увидел далеко внизу "Катэмоунт", поблескивающий на солнце, как детская игрушка, когда он стоял на якоре.
Между графом и наследным принцем было нечто большее, чем просто фамильное сходство, и Мерлин внимательно, но ненавязчиво наблюдал за Кэйлебом, когда принц подошел к адмиралу и протянул правую руку. Лок-Айленд пожал ему руку, и выражение лица старшего человека, казалось, каким-то образом смягчилось.
Значит, он тоже беспокоился о том, какие шрамы мог оставить Тириэн, — подумал Мерлин.
— Всегда приятно быть здесь, так же как и видеть тебя, Брайан, — тепло сказал Кэйлеб. — Не то, чтобы Хелен не просто немного неудобно расположен для быстрых визитов.
— Это, безусловно, достаточно верно, — согласился Лок-Айленд и юмористически скривился. — С другой стороны, некоторым из нас приходится совершать поездки сюда чуть чаще, чем другим.
— И другие из нас так же рады, что мы больше не являемся частью "некоторых из нас", — со смешком согласился Кэйлеб, глядя мимо своего родственника на других мужчин, которые поднялись со стульев вокруг большого стола зала при его входе.
— Если ты позволишь мне, сейджин Мерлин, — продолжил принц, — я покончу с представлениями, а затем мы сможем сесть и начать.
Большинство ожидающих лиц выразили удивление очевидной вежливостью Кэйлеба по отношению к своему "телохранителю", и Мерлин был рад это видеть. Если эти люди купились на легенду Хааралда, она может сработать против остального мира гораздо лучше, чем он надеялся.
— Конечно, ваше высочество, — пробормотал он.
— В таком случае, давайте начнем с доктора Маклина.
Мерлин кивнул и последовал за принцем к пятерым мужчинам за столом. Он слушал вполуха, кланяясь, улыбаясь, бормоча соответствующие ответы, пока Кэйлеб представлял его, но на самом деле он в этом не нуждался. Он уже "познакомился" с каждым из них через интерфейс своих снарков.
Доктор Ражир Маклин был деканом королевского колледжа Чариса. Он был немного выше среднего роста, седовласый, с проницательными карими глазами, которые были более чем немного близорукими. У него были слегка сутулые плечи, и он ходил с тем, что неосторожный мог бы принять за вечный вид легкого замешательства.
Эдуирд Хаусмин был физической противоположностью Маклина. Невысокий, плотный, с мерцающими глазами и жизнерадостной улыбкой, ему едва исполнилось сорок лет — меньше тридцати семи стандартных. Он также был одним из самых богатых людей во всем королевстве Чарис, владельцем двух из трех крупнейших литейных заводов королевства и одной из крупнейших верфей Теллесберга, а также небольшой флотилии торговых судов под флагом его собственного дома. Хотя он был простолюдином по рождению и еще не потрудился приобрести какие-либо дворянские патенты, все знали, что это произойдет, как только он найдет время для этого. Если уж на то пошло, четыре года назад он женился на старшей дочери графа, и его благородный тесть был в восторге от этого брака.
Рейян Мичейл, лысый, как яйцо, и по меньшей мере шестидесяти пяти или семидесяти стандартных лет, был остроглазым мужчиной, который был партнером Хаусмина в дюжине или около того самых успешных предприятий молодого человека. Мичейл был тихим человеком, за внешне непритязательным поведением которого скрывался один из самых острых деловых умов в Теллесберге. Он почти наверняка был крупнейшим производителем текстиля в королевстве и определенно был главным поставщиком парусов королевского флота. Не говоря уже о том, что он владел самой большой канатной фабрикой в Теллесберге.
Сэр Дастин Оливир был примерно посередине по возрасту между Хаусмином и Мичейлом. Хотя он был богатым человеком по любым другим стандартам, его личное состояние даже не приближалось к состояниям двух других. Физически во многих отношениях он был ничем не примечателен, но у него были мощные плечи, а его руки, хотя и с хорошим маникюром в наши дни, носили шрамы от его юношеского ученичества корабельного плотника. Это ученичество осталось далеко позади, и хотя он никогда не владел (и никогда не хотел владеть) собственной верфью, он всегда был занят. Он был одним из двух или трех ведущих корабельных конструкторов Теллесберга, а также главным конструктором военно-морского королевского чарисийского флота.
Пятый мужчина за столом был одет в ту же небесно-голубую форменную тунику и свободные черные брюки, что и верховный адмирал Лок-Айленд. Но сэр Алфрид Хиндрик, барон Симаунт, был всего лишь капитаном, и в то время как Лок-Айленд был длинным, худощавым и сильно загорелым, с гусиными лапками вокруг глаз и обветренным лицом бывалого моряка, Симаунт был пухлым невысоким человеком. Он выглядел почти нелепо, стоя рядом с высоким широкоплечим адмиралом, по крайней мере, пока другие не видели его глаза. Очень острые, эти глаза, отражающие мозг за ними. У него также не хватало первых двух пальцев на левой руке, а на левой щеке виднелся своеобразный узор из темных отметин. Мерлин знал, что это пороховой ожог, полученный в результате того же случайного взрыва, который стоил ему этих пальцев. Каким бы невзрачным ни выглядел Симаунт, он был самым близким к настоящему специалисту по артиллерии, которым обладал королевский чарисийский флот (или любой другой флот).
Кэйлеб закончил представление и занял свое место во главе стола. Остальные подождали, пока он сядет, затем откинулись на свои стулья. Мерлин с удовлетворением заметил, что они не тратили время на то, чтобы беспокоиться о том, кто над кем имеет преимущество, хотя Симаунт действительно подождал, пока Лок-Айленд сядет сам. Очевидно, однако, что это было сделано из уважения к высшему военно-морскому званию верховного адмирала, а не к старшинству этого звания. Все они, очевидно, хорошо знали друг друга, что могло бы помочь объяснить их уровень комфорта, но было невозможно представить, чтобы гранды, скажем, из Харчонга или Деснейра принимали социальное равенство любого простолюдина.
Кэйлеб подождал, пока все рассядутся, затем оглядел стол. Несмотря на его относительную молодость, не было никаких сомнений в том, кто командовал этой встречей, и Мерлин скорее подозревал, что их не было бы, даже если бы Кэйлеб не был наследником трона.
— Есть причина, по которой мой отец приказал всем нам собраться сегодня здесь, — начал принц. — На самом деле, есть несколько причин. Тот факт, что нам крайне важно не дать нашим врагам узнать, что мы задумали, — особенно с вами и сэром Алфридом, Брайан, — помогает объяснить, почему мы здесь, в Хелен.
— Это также причина, по которой отец поручил мне эту встречу. Я все еще достаточно молод, чтобы люди не могли ожидать, будто я буду делать что-то важное без "присмотра взрослых". — Его улыбка была забавной, и большинство его слушателей усмехнулись. Затем его лицо немного посерьезнело. — Что еще более важно, мне гораздо проще, чем ему, исчезнуть, чтобы встретиться со всеми вами здесь, и никто этого не заметит. Но я хочу, чтобы все четко поняли, что в данный момент говорю от его имени.
Он сделал паузу на один-два удара сердца, давая этому осмыслиться, затем махнул рукой Мерлину.
— Уверен, что все вы слышали всевозможные фантастические истории о сейджине Мерлине. Наша проблема в том, что большинство этих историй, несмотря на их фантастическую природу, на самом деле соответствуют действительности.
Один или двое из его слушателей зашевелились, как будто им было трудно принять это, и Кэйлеб тонко улыбнулся.
— Поверьте мне, это правда. На самом деле, причина, по которой отец приложил немало усилий, чтобы удержать любого здравомыслящего человека от веры в такие нелепые истории, заключается в том, что они оказались правдой. Только два члена королевского совета, епископ Мейкел и горстка наших самых доверенных людей — таких, как Арналд здесь — знают правду о сейджине и его способностях. Для всех остальных он просто мой новый личный стражник и телохранитель — и тот, на чье навязчивое поведение я несколько раз публично жаловался, — назначенный для того, чтобы я больше не совал свой глупый нос в засады. Надежный и ценный слуга, но и только.
— На это есть несколько причин, и одна из причин секретности этой встречи заключается в том, чтобы не дать некоторым другим людям, скажем так, понять, насколько он важен для нас. Как мы все знаем, согласно старым сказаниям, сейджины иногда бывают учителями, а также воинами, и это именно то, чем является сейджин Мерлин. У него есть чему научить нас, что вполне может дать нам преимущества, необходимые королевству для победы над нашими врагами. Но отец считает жизненно важным, чтобы такие люди, как Нарман из Эмерэлда и Гектор из Корисанды, среди прочих, не понимали, что это он нас учит. Хотя бы по той причине, что они не пожалели бы ни сил, ни средств, чтобы убить его, если бы поняли.
Все взгляды обратились к Мерлину, когда заговорил Кэйлеб. Мерлин оглянулся, его лицо было тщательно бесстрастным, и Кэйлеб снова улыбнулся.
— Цель этой встречи — решить несколько задач, — продолжил он. — Во-первых, сейджин Мерлин собирается начать с того, что набросает, как то, что он знает, и то, что все вы уже знаете, может сочетаться для достижения наших целей. Но во-вторых, и это не менее важно, мы собираемся обсудить способы, с помощью которых вы шестеро можете приписать себе то, чему нас учит Мерлин.
Лок-Айленд выпрямился в кресле, оглядел стол, затем посмотрел на Кэйлеба.
— Простите, ваше высочество, но вы сказали, что мы должны приписать себе знания сейджина Мерлина?
— Если позволите, ваше высочество? — неуверенно спросил Мерлин, прежде чем Кэйлеб успел ответить, и принц кивнул ему, чтобы он ответил на вопрос графа.
— Верховный адмирал, — сказал Мерлин, поворачиваясь лицом к Лок-Айленду, — многое из того, что я знаю — "чему я могу вас научить", как выразился принц Кэйлеб, — имело бы ограниченную ценность без практического опыта, которым обладаете вы и эти другие люди. Во многих случаях, даже в большинстве их, потребуется то, что вы уже знаете, чтобы сделать эффективным то, что я могу вам показать.
— Каждый из вас также является признанным мастером своего дела, своей собственной специализированной области знаний, если хотите. Это означает, что когда вы говорите, люди будут слушать, и это будет важно, потому что многое из того, что нам придется делать, будет противоречить традициям. Перемены заставляют большинство людей чувствовать себя неуютно, даже здесь, в Чарисе, и ваши люди с большей добротой отнесутся к переменам, исходящим от людей, которых они знают и которым доверяют, чем к переменам, исходящим от таинственного чужеземца, какими бы ни были его заслуги.
— И вдобавок к этим факторам, существует необходимость распространить изменения, которые мы собираемся внести, на максимально широкой основе. По многим причинам они не могут исходить от одного человека. Одна из моих личных причин заключается в том, что то, что я могу вам рассказать, исходит из учений многих других людей, часть которых я знал лично, а с другими никогда не встречался сам. Это не моя работа, и я бы предпочел, чтобы меня не называли каким-то таинственным, возможно, зловещим и определенно иностранным "гением" только потому, что я человек, способный передать это вам.
— На более прагматичной основе, если внезапно появится один незнакомец и станет источником всех знаний, это вызовет как большее сопротивление со стороны тех, кто цепляется за традиции, так и неизбежную напряженность. Для незнакомца всегда опасно становиться слишком великим, слишком могущественным. Это дестабилизирует ситуацию, порождает зависть и негодование. Это может даже привести к дроблению власти, а Чарис просто не может позволить себе ничего подобного, когда вокруг вас уже собирается так много внешних врагов.
— Кроме того, я совершенно уверен, что даже если то, чему я вас учу, может быть тем, что толкает вас в определенном направлении, то, к чему вы в конце концов придете, действительно будет результатом вашей собственной энергии и работы.
— И, — сказал Мичейл со своей собственной тонкой улыбкой, — если ты простишь меня за то, что я указываю на это, это также поможет сохранить тебе жизнь, сейджин Мерлин.
— Ну, есть и такое незначительное соображение, мастер Мичейл, — признал Мерлин со смешком.
— Я надеюсь, — сказал Хаусмин, его тон был тщательно нейтральным, — что ни одно из твоих "учений" не нарушит Запретов, сейджин Мерлин.
— Даю вам торжественную клятву, что этого не произойдет, мастер Хаусмин, — серьезно ответил Мерлин. — На самом деле, король намерен с самого начала привлечь епископа Мейкела и отца Пейтира, чтобы убедиться в этом.
Несколько напряженных пар плеч, казалось, слегка расслабились, и Мерлин скрыл внутренний смешок. Он пришел к выводу, что оценка Кэйлебом епископа Мейкела была правильной. Не было никаких сомнений в личном благочестии епископа, но он также был патриотом Чариса. И тем, как Мерлин начинал верить, особенно после той проповеди в соборе, у которого было мало иллюзий относительно характера совета викариев и остальной старшей иерархии Церкви.
Отец Пейтир Уилсин, с другой стороны, не был чарисийцем. На самом деле, он родился на землях Храма и был главным интендантом архиепископа Эрейка в Чарисе. Как и многие интенданты, он также был священником ордена Шулера, что делало его также местным представителем инквизиции. Перспективы привлечь внимание инквизиции было достаточно, чтобы заставить любого жителя Сэйфхолда занервничать, и никто из мужчин, сидевших за этим столом, не сомневался о том, как автоматическая настороженность шулеритов сосредоточилась на их собственном королевстве.
Несмотря на это, отец Пейтир пользовался глубоким уважением в Чарисе в целом и в Теллесберге в частности. Никто не мог усомниться в силе его личной веры или в том рвении, с которым он выполнял обязанности своего священнического сана. В то же время никто никогда не обвинял его в злоупотреблении служебным положением, — чего, к сожалению, нельзя было сказать о многих других инквизиторах и интендантах, — и он скрупулезно следил за тем, чтобы предписания Джво-дженг применялись справедливо. Шулериты в целом имели репутацию предпочитающих оставаться на стороне консерватизма, но отец Пейтир, казалось, был менее склонен в этом направлении, чем многие из его коллег.
— Сейджин Мерлин прав, — сказал Кэйлеб. — С епископом Мейкелом уже проконсультировались, и он дал свое благословение на наши усилия. Отец Пейтир еще не сделал этого, и епископ Мейкел посоветовал отцу, что было бы разумнее всего не посвящать отца Пейтира во все детали того, что мы делаем.
Он не стал вдаваться во все причины этого; в этом не было необходимости.
