Он видел то, что от остальных скрывал "хамви". А именно — с северо-востока между холмов в степь вырвалась еще одна стая. Впрочем, четвероногих мутантов здесь было меньше, чем двуногих. В основном же это были зомбированные и явно мертвые — если судить по их внешнему виду. Под ногами у них путались слепые собаки, ПСИны и вездесущие крысы.
— В первую очередь гасите Рада, иначе нам всем хана!
— Кого?— не понял Глушаков.
— Вон того головастика. Быстрее, пока он не приблизился!
Среди рвавшихся к броневику мутантов на самом деле присутствовал невероятно тощий гоминид с крупной головой, целеустремленно шагавший по траве, размахивая при этом длинными руками. Именно что гоминид, потому как человека он напоминал лишь отдаленно — скорее инопланетянина, каким его принято изображать в фантастической литературе и кинематографе. С каждым его шагом писк дозиметров становился все настойчивее. И это неспроста — там, где он проходил, трава желтела на глазах, а потом и вовсе чернела и осыпалась на землю пеплом.
В отличие от Кукольника, предпочитавшего одиночество, этот персонаж двигался в окружении свиты, состоявшей из нескольких десятков зомбированных. Причем некоторые из них были вооружены. Они как будто прикрывали собой Рада, поэтому попасть в него было довольно затруднительно. Первые пули Юрца и Сани поразили именно толпу зомбированных, после чего те, до этого шедшие прогулочным шагом и на полном расслабоне, начали стрелять в ответ, заставив оборонявшихся спрятаться за прочной коробкой броневика.
Макс мешкал, не зная, кому отдать предпочтение. С запада продолжали приближаться мутанты первой волны, а с северо-востока подходили новые силы. И непонятно, кто из них был опаснее. Тот же Жиртрест уже преодолел большую часть пути и был на подступах к месту стоянки. Ночной Дьявол, подлечившийся за счет ускоренной регенерации, снова кружил рядом, хотя и не отваживался пока приближаться. Да и Кукольник был совсем близко: Макс попытался поймать его в прицел, но тут же ствол заходил ходуном от начавшегося головокружения. А тут еще зомбированные открыли хаотичный огонь, и Клинцову пришлось скатиться с холма под защиту "Хаммера".
Из лючка броневика снова появился Стас, державший в руках гранатомет револьверного типа MGL модификации М32. Лично у него сомнений не возникло, и, прежде чем по нему начали стрелять, он запустил первый снаряд в кучно бредущую толпу зомбированных. Фугасный заряд разметал свиту Рада, но те, что двигались в стороне, тут же открыли огонь по Стасу, заставив его спрятаться внутри "Хаммера". Рад на короткое мгновение остался один, и этим воспользовался Санек. Он выпустил в мутанта короткую очередь и, кажется, попал, так как Рад упал на землю и исчез из виду в густой еще траве. А мгновением позже пуля ударила Саньку в грудь, и он тоже рухнул на спину, отброшенный назад ударной силой. В пылу боя этого никто не заметил, тем более что, как только скрылся из виду Рад, заткнулись и дозиметры.
Макс, видя, что его товарищи сосредоточили свое внимание на Раде, решил заняться все же мутантами первой Волны, которые находились ближе. Как ни хороша была винтовка Храмовников, он решил поберечь патроны и взялся за "англичанку". Первыми выстрелами он отогнал осмелевшего Дьявола, очередью прошелся по кружившим совсем рядом с броневиком собакам, попытался поймать в оптику Кукольника, но с тем же успехом, а последние пули выпустил в Жиртреста. Попал и не раз, но, увы, обычные пули не причинили огромному мутанту никакого вреда. Все-таки пришлось Максу вернуться к чудо-оружию. Первым делом он сбросил кратность, потом передернул затвор, досылая патрон в патронник, и лишь после этого глянул в прицел. Жиртрест был как на ладони, не промахнешься, даже если захочешь. Недолго думая, Макс надавил на спусковой крючок и, после традиционной для этого оружия серии звуков, пуля отправилась в полет. Сравнительно небольшое расстояние она преодолела почти мгновенно. Пуля пробила тушу и, кажется, прошла на вылет. Но и только. Мутант даже не заметил попадания, а рана тут же затянулась, исчезнув без следа в складках жира. Скорость полета снаряда, бывшая преимуществом данной винтовки, в случае с Жиртрестом стала ее недостатком.
Клинцов перезарядил оружие и собрался выстрелить монстру в голову, но тут его самого накрыло так, будто из него мощным рывком выдернули скелет, а к оставшемуся мясу поднесли оголенные провода. Его трясло, изо рта текла пена, он корчился на земле, глядя перед собой закатившимися глазами. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы из "хамви" не выскочил Стас. Увидев Макса, он сразу понял, что случилось, поэтому действовал быстро и, что очень важно, не задумываясь. Резко развернувшись и не целясь, он выпустил одну за другой три гранаты по приближавшимся с запада монстрам. Первая, осколочная, поранила с полдюжины разной живности. Вторая, снова фугасная, пролетела дальше и угодила под ноги ударившему Клинцову по мозгам Кукольнику. Третья накрыла его и других мутантов градом осколков. По тому, как расслабился Макс, Стас понял, что попал, но заметив, как поднимается ходячий Мозголом, схватил винтовку Храмовников и выстрелил Кукольнику в голову.
Готов.
Потом он опустился над Максом на колено, встряхнул его, спросил:
— Ты как?
— Мутит,— признался Клинцов. Но это были мелочи по сравнению с тем, как он себя чувствовал пару секунд назад.
— Ничего, переживешь! Вставай, вдвоем мы с Юрцом остались, не справимся.
— А... Саня?— растерянно пробормотал Макс.
— Мне очень жаль,— произнес Стас и скосил глаза на лежавшее в нескольких шагах от "Хаммера" тело Глушакова.
— Санек...
В том, что Глушаков был мертв, не возникало сомнений. Он лежал на спине, глядя в небо застывшим немного удивленным взглядом. Пуля угодила прямо в сердце, о чем красноречиво говорила обожженная дырка на куртке. Пуля дура... Зомбированные стреляли не прицельно, от пояса, но от случайности никто не застрахован.
Макс хотел подползти к Сане, но тут подбежал Юрец.
— Уходим, иначе они нас порвут!
Он не успел договорить, когда "хамви" вздрогнул, кувыркнулся, будто весил не больше картонного ящика, и накрыл собой тело Глушакова. А там, где он только что стоял, появился Жиртрест. Увидев людей, он заревел.
Стас схватил гранатомет и выпустил две оставшиеся гранаты под передние лапы ревущего монстра. Они закатились под тушу и взорвались приглушенными хлопками. Жиртрест заревел еще громче, замотал башкой, росшей из оплывшего жиром туловища.
— Бежим!
Стас бросил бесполезный теперь гранатомет, одной рукой схватил "англичанку" Макса, а второй — его самого под локоть. Клинцов упрямо потянулся за винтовкой Храмовников.
— Оставь ее!
Но Макс не хотел расставаться с чудо-оружием, борясь с сопротивлением Стаса, добрался до винтовки и только после этого дал себя утащить.
Далеко они не убежали: неугомонный Жиртрест ударил передней лапой по земле, и она вздрогнула так, будто рядом упал метеорит. Ноги Макса подкосились, он споткнулся и упал бы, если бы не поддержка Стаса. Правда, потом тот и сам споткнулся, и на этот раз ему помог подняться Макс.
Они бежали к развалинам стоявшей под холмом мастерской, стараясь держаться "в тени" перевернутого на крышу "Хаммера", который закрывал их от уныло бредущих по степи зомбированных. Мимо пролетали шальные пули, следом мчались самые проворные мутанты, которых, оборачиваясь на бегу, отстреливал Юрец. Стас помогал ему, и лишь погрузившийся в апатию Макс не принимал в этом участия: перед глазами стояло лицо мертвого Глушакова.
Глава 15
Сергей очнулся от страшной головной боли. Он, будучи спортсменом, пил редко... но метко. Год назад, например, был случай на свадьбе друга. Он пришел после тренировки, а ему сунули под нос "штрафную". Серега подумал, что от ста грамм не убудет, замахнул стопку и... Что было потом, он не помнил. Позже рассказали, как он слетел с катушек: выпил бутылку водки на спор, закадрил подружку невесты, которая пришла на торжество со своим парнем. Тот попытался отбить "свое", но получил по сопатке — хорошо еще, без отягощающих. В общем, погулял от души. На следующий день у него болела черепушка так, что голову не мог оторвать от подушки. Вот и сейчас то же самое — глаз не открыть. Но надо, потому что Уфимцев сразу вспомнил, и где он, и что с ним было до этого. К тому же совсем рядом раздавались какие-то подозрительные звуки — смачное чавканье и довольное урчание.
Силясь, он открыл глаза и увидел лежащего неподалеку "татарина". Сапог тоже был в отрубе, лежал на траве и загадочно улыбался. А рядом пристроился огромный котяра... Нет, на самом деле огромный, размером с овчарку. И эта падла грызла голень Сапожкова. Кот, похожий на мейн-куна, распорол штанину, вскрыл икру и сладострастно щурился, слизывая с морды кровь.
— Ах ты, сука!— простонал Сергей, шаря рукой в пределах досягаемости. Нащупал палку покрупнее — их под деревьями было в достатке,— начал подниматься. Голова была настолько тяжелая, что тянула обратно к земле, но разозленный Уфимцев проявил бойцовский характер. Бороться с самим собой ему было не впервой.
Кот заметил его потуги и... запел. Нет, в самом деле! Не Шаляпин, конечно, но получалось у него здорово. Мелодично. Не мейн-кун, а баюн какой-то! И эта его музыка острым буравчиком пронзала мозг Уфимцева, а перед глазами поплыли красочные видения. И если бы не головная боль, не известно, чем бы все это закончилось. Но Серегу не проняло. Морщась, он поднялся, замахнулся палкой:
— А ну, пошел отсюда!
Кот заткнулся. Длинная шерсть на нем встала дыбом, он выгнулся дугой и громко зашипел. Сергей пошел в атаку, пытаясь достать котяру палкой. Тот пятился боком, пытался отбить незамысловатое оружие лапой, но, в конце концов, уступил силе, развернулся и убежал в чащу.
Уфимцев проводил его взглядом, опустился на колени рядом с Сапожковым, склонился, пытаясь понять, жив тот или нет?
— Кузя... Кузя!— Уфимцев перевернул его на спину и похлопал по щеке.
Идиотская улыбка исчезла с лица "татарина", он поморщился, открыл глаза... и закричал.
Ох, как же он орал!
Рваная рана даже на вид выглядела жутко. Схватившись за ногу и увидав кровь на руках, Сапожков взвыл еще сильнее.
Серега морщился от его крика и озирался по сторонам в ожидании беды. Потом, не придумав ничего лучшего, тихо зашипел, поглаживая Кузю по плечу и приговаривая:
— Ну, все, все...
И это сработало: крик перешел на всхлипывания и постанывания.
Они бежали с пустыми руками, и даже нож, который им дал Егор, куда-то подевался. Ни оружия, ни провианта, ни даже завалящей аптечки. Поэтому пришлось использовать то, что было под рукой. Сергей оторвал рукав рубахи и с его помощью кое-как перевязал ногу Сапожкова.
— Идти сможешь?
Кузя попробовал подняться и наступить на раненую ногу, но едва не упал. Уфимцеву пришлось подставить плечо, и таким макаром они зашагали по лесу...
Лес, казавшийся вначале бескрайним, закончился неожиданно. Метров через сто, продравшись через дебри, Уфимцев и Сапожков вышли на открытое пространство.
Куда теперь?
Трудно сказать, если не знаешь, где находишься. Егор говорил, что они выйдут в Темное Ущелье, но это определенно было не оно — слишком просторно здесь было. Холмистая равнина тянулась до горизонта, и не было никакого намека на то, что за ним будет что-то другое.
— Туда пойдем,— решил Сергей, кивнув вперед.
Возвращаться в лес ему не хотелось, идти вдоль него — не было смысла. Значит, только вперед, на юг — рано или поздно они выберутся из Зоны.
Несмотря на пасмурную погоду, Уфимцев обливался потом: с каждым шагом "татарин" становился тяжелее, все чаще приходилось останавливаться, переводить дух. Он часто оборачивался, чтобы оценить пройденное расстояние, и всякий раз хмурился — полоска леса становилась все дальше, но не спешила исчезать за кромкой.
— Ты слышишь?— всполошился Кузя и завертел головой, впервые за все время перестав стонать и кряхтеть.
Уфимцев остановился и прислушался. Да, и до его слуха доносился какой-то подозрительный звук, но он так и не смог понять ни что это, ни откуда. И лишь когда из-за холма выскочил пикап с пулеметной установкой, все встало на свои места.
Автомобиль собирался проехать мимо, но бдительный пулеметчик в кузове заметил парочку, торчавшую посреди степи, а парни слишком поздно отреагировали на его появление. Стрелок застучал по крыше, что-то крикнул, пикап резко изменил направление и, не разбирая дороги, так быстро, насколько это было возможно, покатил следом за беглецами.
Поняв, что их заметили, парни попытались удрать. Кузя даже перестал стонать и куда более активно, нежели прежде, начал перебирать ногами, а потом и вовсе оставил в покое Уфимцева и попытался бежать сам. Получалось плохо, но он старался.
Сергей про себя материл Сапожкова, но даже когда тот перешел в автономный режим, не смог уйти в отрыв. Во-первых, не хотел бросать товарища. Во-вторых, он понимал, что убежать от автомобиля на открытой местности все равно не удастся. А уж когда по-над головой прочертила строчку короткая пулеметная очередь, и вовсе остановился и обреченно приподнял руки. Через пару секунд к нему присоединился Кузя.
Машина летела на застывших парней, и какое-то время казалось, что водитель не собирается тормозить. И только в самый последний момент пикап вильнул, обогнул Сергея и Кузьму и резко затормозил, встав поперек пути. Распахнулась левая дверца и на траву легко спрыгнул боевик без каких-либо опознавательных знаков, но, судя по пустым глазам, это был Храмовник. В руках он держал автомат.
— Что вы к нам пристали?— истерично закричал Сергей.— Что вам от нас нужно?
Храмовник отвесил ему пощечину.
Сергей на автомате хотел было дать ответку, но Храмовник резко отступил назад и вскинул оружие. Да и его приятель, стоявший за пулеметом, направил ствол на Уфимцева.
Серега снова поднял руки, признавая поражение.
Водитель тем временем говорил с кем-то по рации. О чем — не понять. Выражение лица у него было каменное, никаких эмоций. Когда разговор был окончен, к нему подошел автоматчик. Вроде они ни о чем не говорили, но спешившийся тип согласно кивнул и, махнув в направлении кузова, коротко сказал парням:
— В машину!
Голос, как и взгляд, пустой, холодный.
Серегу не пришлось уговаривать. Смысла ерепениться не было — все равно ведь придется подчиниться. А начнешь выделываться, пристрелят. В этом Уфимцев ничуть не сомневался. Зато Кузя никак не мог решиться, и автоматчику пришлось его поторопить: он дал Сапожкову короткую очередь под ноги. После этого "татарин", хромая и морщась, поспешил в кузов. Автоматчик залез следом, уселся на пол так, чтобы контролировать обоих пленников, скосил глаза на перебинтованную ногу "татарина". Когда машина тронулась и покатила в неизвестном направлении, он достал из кармашка шприц-тюбик, обнажил иглу и попытался вогнать ее в ногу Кузьмы. Тот замычал, пытаясь отказаться, но Храмовник рявкнул "Не дергайся!" и все-таки сделал ему укол. Через пару минут мышцы лица Сапожкова расслабились, на губах появилась блаженная улыбка, а потом он и вовсе вырубился...
