Если судьба выбирает нас...

— Подозреваю, что 'отдаленный монастырь' — это мягкая формулировка. И куда же его законопатили?

— Туруханский Свято-Троицкий монастырь. Это в устье Нижней Тунгуски в тридцати верстах от самого Туруханска.

— Ого!

— Ни в коем случае не подумайте, что принятие схимы и ссылка смогли остановить столь деятельного человека, как Рылеев-Бородин. Будучи пострижен в монахи и, приняв имя Симеон, он, среди молитв и трудов праведных, находил достаточно времени для сочинительства. Нынче 'Откровения святого праведного Симеона Туруханского' можно найти в любой книжной лавке. Да и кроме 'Откровений' из-под его пера вышло немало значимых произведений. Основатель и главный идеолог 'Подвижничества', суть которого заключается в 'преподавании, через отречение от сословных привилегий, блага для народа, путем его просвещения'. Именно благодаря ему мы имеем широкое распространение начального трехклассного образования. Кроме того, эта идея в значительной степени потеснила 'народничество', особенно его революционные и анархические течения. А уж как он повлиял на русскую литературу! У того же Льва Николаевича Толстого библиография почти на треть изменилась из-за того, что он ударился в 'Подвижничество'. В итоге Кондратий Федорович Рылеев прожил 95 лет и умер как раз в тот год, когда меня забросило сюда, а в 1900 году — канонизирован.

— Что тут сказать? Как глаголет древняя мудрость: 'Величие человека определяется по делам его и наследию оных дел...'

12

— Врач скорой помощи Алла Петровна Старикова, оказалась в сентябре 1852 года в теле семнадцатилетней воспитанницы Сиротского Женского Института Анны Николаевны Кранц. Отец реципиентки — поручик Кранц, пал в Ичкерийском сражении в 1842 году, мать умерла годом позже. Анна как раз оканчивала Высшие курсы института и готовилась стать учителем. Старикова-Кранц, оправившись от шока, не стала вести никакой активной деятельности, а старательно вживалась в новую среду. Летом 1853 года вышла замуж за штаб-ротмистра конной артиллерии Георга Лемке и вместе с ним уехала к новому месту службы мужа в Казань. Но счастье их было недолгим — грянула Крымская война, и 20 сентября 1854 года Георг был убит в сражении на Альме.

— Нелегко ей пришлось... Остаться вдовой в девятнадцать лет!

— Да — нелегко, но она справилась! Вернулась в Петербург и стала преподавать теперь уже в Николаевском Сиротском Институте. Чтобы не сойти с ума, Анна начинает записывать все, что помнила о медицине ХХ века. В 57-ом году вновь вышла замуж, на этот раз за капитан-лейтенанта Иванова, родила ему троих детей и почти двадцать лет вела тихую жизнь домохозяйки. Ведь тогда для женщины быть врачом было неуместно и непозволительно. В 1872 году одной из первых, несмотря на возраст, поступила на Женские Медицинские Курсы, которые успешно закончила четыре года спустя. С началом Турецкой войны уехала вслед за старшим сыном в Болгарию и работала там, в армейском госпитале при штабе армии в Горно-Студенах. Там она познакомилась с Николаем Ивановичем Пироговым и с этого момента начала активную учебно-медицинскую деятельность. Практически, Анна Николаевна создала современную школу неотложной помощи. Основатель и бессменный директор Женского Медицинского Института в Петербурге, автор нескольких фундаментальных работ по медицине. Умерла в 1899 году. Замечательная была женщина, нас познакомил Великий князь Сергей Александрович в 95-ом году.

— А он-то, как ее разыскал?

— Ну, князюшка у нас меценат и благотворитель! Анна Николаевна была представлена ему, как лучший специалист Мариинской больницы. А дальше — дело техники, он ее вычислил и вышел на контакт.

— Почему же она не сразу стала вести свои записи, ведь это бесценный материал?

— Я однажды спросил ее об этом. А она грустно так улыбнулась и сказала, что пыталась убежать от судьбы...

* * *

— Что касается водителя того злосчастного грузовика, из-за которого вы все здесь оказались, то его следы обнаружились совершенно случайно. — Белоусов встал, подошел к инкрустированному золотом комоду и извлек оттуда удивительный экспонат: модель тягача с прицепом из светлого дерева на темной подставке. — Вот! Из березы вырезано и на деревянных шпильках и рыбьем клею собрано.

Я наклонился, чтобы рассмотреть получше. Сделано было весьма искусно с большим вниманием к деталям, вплоть до зеркал заднего вида. На решетке радиатора вырезана надпись 'Scania', а на бампере табличка с номерным знаком...

— Откуда это у вас, Василий Илларионович?

— Из Холмогор! Это работа поморского корабела Касьяна Шергина. Старик умер двенадцать лет назад, а модель я у его сыновей выкупил — сам ездил в Холмогоры, разузнать подробности. У них такого добра много — машины, самолеты, корабли, здания. Насколько я понял, перенос случился в 1839-м или 40-ом году. Коч, на котором поморы шли на промысел, попал в шторм и его выбросило на камни. Молодому Касьяну перебило обе ноги — по тем временам тяжелейшая травма. Однако он очень быстро оправился, хотя так и остался хромым на всю жизнь. Старики вспоминали, что парень странно переменился, замкнутый стал, говорил непонятно, но это списали на последствия 'болезни'. В море Касьян ходить уже не мог и его взяли подмастерьем к плотникам-корабелам. Так он всю жизнь и прожил в Холмогорах, женился, родил шестерых детей, внуками обзавелся. Уважаемым человеком был, но с одной только странностью — любил из дерева мастерить поделки непонятные и удивительные.

— Действительно удивительные! Просто чудо какое-то!

— Талант у него был! И немалый! В 1908 году, когда я со следственной бригадой появился и стал про него расспрашивать, мне вручили старую тубу из вощеной кожи — старик завещал отдать, ежели будет таковой случай! А в тубе было письмо от Руслана Сергеевича Захарченко, 1968 года рождения — крик души человека, заброшенного в иное время...

— А как вы на него вообще вышли? В Холмогорах-то?

— Мне из Архангельска один из сотрудников привез сувенир: Спасскую башню московского Кремля, вырезанную из дерева и со звездой вместо орла на шпиле... То ли старик, когда мастерил этот шедевр, напутал что-то, то ли — намеренно сделал не так как есть, а как могло бы быть. Не знаю...

— Понятно, а сувенир где?

— Дома у меня стоит, в библиотеке...

13

— Теперь наступила очередь тех, кто вместе со мной находился в момент переноса в аппаратной. Больше всего я опасался за одного из моих коллег — того самого куратора от ФСБ. Мутный человек, хоть мы и были знакомы около месяца, но очень уж он мне не по нраву пришелся. Чутье знаете ли... Этот был не из оперов, а из породы сотрудников новой формации, как он сам хвастался: 'Я — не убогий держиморда! Я — эффективный менеджер'. На самом деле, только и знал, что бюджет пилить и победные реляции наверх отсылать... Тьфу... Да еще и интересовался время от времени об 'экономических выгодах' проекта!

— Неприятный тип...

— Не то слово! Ну да, история нас рассудила, не дала ему шанса 'развернуться'.

— В каком смысле?

— В самом прямом! Помер он быстро... Уж как я землю рыл, чтобы хоть какую-то информацию о нем найти — словами не передать! Аж, с бессонницей начал маяться! Но мои поиски увенчались успехом: следы нашего 'менеджера' отыскались в записках лекарского помощника Мелантия Лопухова. 26 августа 1812 года в лазарет с Багаратионовых флешей был доставлен раненый солдат Одесского пехотного полка Власий Козлов. Автор записок уверен, что ранения его были смертельны, но человек без правой руки и вырванным боком, каким-то чудом был еще жив! То и дело бедняга впадал в беспамятство, а приходя в сознание, каждый раз спрашивал: где он находится, какое сегодня число и какой год? В бреду, он назывался 'Полковником Малышевым из Выизбы', твердил, что 'они не знают, с кем связались' и 'песец яйцеголовым'! Раненый умер спустя несколько дней от заражения крови и был похоронен на Бородинском поле.

— Сурово... А 'Выизбы' — это что?

— Видимо, Лопухов так интерпретировал незнакомую ему аббревиатуру 'Фэ-Эс-Бэ'!

— Ну да, конечно... Мог бы и сам догадаться!

* * *

— Последним в нашем списке, но не последним по значению, я считаю нашего системного администратора Павла Померанцева. То, что с ним произошло, заслуживает отдельного разговора. Итак, в момент аварии установки трое из четверых присутствующих в аппаратной, в том числе ваш покорный слуга, были переброшены мгновенно, а вот дальше стало происходить нечто странное. Центральная часть помещения оказалась заключена в полупрозрачную сферу, которая просуществовала еще трое суток, после чего схлопнулась в себя, вместе со всем содержимым. Таким образом, перенос Павла был сопряжен с удивительным эффектом, который, в конечном итоге перебросил в 12 марта 1801 года в Михайловский Замок, в спальню, где на измятой кровати лежало мертвое тело Императора Павла I. Точнее в момент начала переноса Его Величество был еще жив, но поскольку процесс оказался растянут во времени, то к его завершению реципиент уже скончался.

— Ого!

— То ли еще будет! Перенос в его 'классическом' виде, не состоялся, зато благодаря уникальному стечению обстоятельств, лейтенант-стажер Померанцев не получил материального воплощения.

— Это как?

— А черт его знает! Но факт! Как он сам говорит: 'Я энергетическая форма жизни'!

— Простите, кажется, я чего-то не понимаю...

— Я, батенька, понимаю еще меньше вашего, но это не мешает мне с ним общаться. Отличный парень, юморист... Людям непосвященным он известен, как 'Призрак Инженерного Замка'.

— Призрак?

— Такова его планида. Видимым он может быть только в пределах здания, а учитывая что, материальные объекты не являются для него препятствием, никак иначе называться он не может. Тем более, что этот умник взял моду показываться в мундире покойного Императора.

— Действительно — юморист!

— Люди пугаются до обмороков и заикания, а Пашу это забавляет. Все время изобретает что-то новенькое.

— Охренеть! Ну, а как он себя чувствует в новом качестве?

— Замечательно! Говорит, что за все сто семнадцать лет своего существования ни разу об этом не пожалел. Мол, есть и другие способы развлечения, кроме 'радостей телесных'! Конечно, прошло довольно много времени, прежде чем он научился хоть как-то взаимодействовать с окружающим миром. Сначала получилось стать видимым, потом Паша почти десять лет учился издавать звуки, а уж взаимодействовать с материальными объектами вышло только через полвека... Он парень упрямый и терпеливый.

— А каким же образом ваш Павел вышел на контакт?

— Элементарно! Явился к Великому князю Сергею, поболтать! Короче, если он вас так заинтересовал, поезжайте в Петербург, сами с ним пообщаетесь на метафизические темы. А мне недосуг!

14

— Так сложились судьбы всех известных нам на данный момент попаданцев. Пока что, мы не имеем никакой информации только о студентке, которая вместе с вами была переброшена с антенного поля. Если рассматривать возможные гипотезы, то их всего три. Первый вариант — она сгинула не оставив каких-либо материальных следов своего пребывания. Второй — попаданка еще жива, но полностью адаптировалась и от того до сих пор не выявлена, либо находится в труднодоступном месте. Хотя и тут возможны частные случаи развития ситуации. И, наконец, третий вариант — ее перенос еще не осуществился. Именно его я и мои коллеги считаем самым вероятным. Павел, на основе созданной им математической модели, прогнозирует, что переселение произойдет в период с 1928 по 1942 год, в особь женского пола, проживающую на территории Великого Княжества Финляндского где-то между Николайштадтом и Улеаборгом. Более того, область ее попадания достоверна на 99%, даже если мы ошибаемся, и перенос уже состоялся.

— Откуда такая точность?

— Не вникал, но его выводы кажутся мне логичными, хотя и небесспорными. Этот вопрос, несомненно, подлежит обсуждению, но как-нибудь в другой раз. Тем не менее, как только он обосновал свою теорию, я немедленно отправил в указанный район следственную группу. Места там малонаселенные, так что результаты будут через пару недель.

* * *

Мы стояли у огромного окна, выходившего на Берсеневскую набережную.

Темнело. Контуры кремлевских башен смутно различались в слабом свете немногочисленных фонарей. Мерцали огни домов на том берегу Москвы-реки, таяла в сумерках громада Храма Христа-Спасителя

— Ну что же, о прошлом мы с вами поговорили, пришла пора говорить о будущем! — граф медленно заложил руки за спину. — Прежде всего, о вашем будущем.

— И каким вы его видите, Василий Илларионович?

— А это, батенька от вас зависит! То, что военная карьера вас не привлекает, я уже понял. Посему, хотел бы услышать, какую стезю вы намерены для себя выбрать?

— Знаете, а ведь я не так давно над этим размышлял! Все думал, куда же себя применить? И пришел к неутешительному выводу, что ничего полезного я делать не умею, а просиживать штаны ради жалования, мне совесть не позволяет. Для начала, решил поступать на юридический, а там видно будет!

— Тогда давайте вернемся к вопросу о причинах моей откровенности! — Белоусов вопросительно вскинул бровь, поощряя меня к ответу.

— Бесплатный сыр?

— Ну, если считать предложение поступить на службу в Министерство Государственной Безопасности приглашением в мышеловку, то — да!

— А всю предыдущую беседу можно считать вербовкой... — задумчиво проговорил я.

— Я уже и так знал о вас немало, а наш разговор лишь подтвердил мою убежденность в том, что вы нам подходите. В вашем исходном состоянии, как юрист Александр Валерьянов, вы были бы мне совершенно не интересны. А вот нынешняя ваша личность меня вполне устраивает — Саша фон Аш передал вам свою целеустремленность, находчивость и тягу к приключениям. Аналитические способности у вас весьма примечательные, мыслите вы остро и авантюризм вам не чужд! Боевая подготовка очень даже на уровне, поднатаскаем в оперативном мастерстве, и вперед! Так что, как будущий подчиненный вы мне вполне подходите.

— Так будет легче меня контролировать?

— Несомненно. Кроме того, мне нужны ваши знания и жизненный опыт, а главное свойственная людям компьютерной эпохи, способность обрабатывать большие объемы информации.

— А образование?

— Ну, одно высшее юридическое у вас уже есть, а второе получите экстерном. Не думаю, что это будет для вас большой проблемой. В крайнем случае, позанимаетесь с репетитором.

— Возможно, вы правы, но...

— Никаких 'но'! Это — то самое предложение, от которого невозможно отказаться. После получения диплома, звание поручика Корпуса Жандармов вам обеспечено.

— Меня смущает возможная реакция моих родителей на столь неожиданный выбор профессии! Престиж вашей службы невелик, и МГБ скорее боятся, чем уважают!

— Это я возьму на себя!

— Гм... Все как-то неожиданно!

— Знаете, Саша, — Белоусов впервые обратился ко мне по имени, — сомневаться надо было раньше! Еще до того, как вы затеяли всю эту авантюру с выходом на контакт. Так что, выбор вами уже сделан, а я просто предлагаю вам наиболее продуктивный способ сотрудничества.