Она немного ошиблась. Джису не насильник, он дознаватель. Просто пытать именно женщин ему нравится больше. И в постели он просто любит ролевые игры. А конкретно эту наглую сучку он хотел бы убить из-за ее сходства со Змеиным Сеннином. Но это уже детали.
— Я враг Орочимару. И если ты служишь ему...
— Враг? — перебила она меня. — Настолько ненавидят, чтобы пытаться убить при встрече, его только в Конохе. Остальным он успел просто насолить, так что врагов у него предостаточно. Но, если честно, сама была бы рада увидеть, как он сдохнет. Еще бы и сплясала на его могиле.
Вот так, значит. Ладно, сделаем вид, что я поверил.
— Я подумаю, как вам помочь, после того, как узнаю, какого биджу здесь происходит.
Глава 1/6.
Наблюдая за тем, как куноити разговаривает с членами клана Хайро, я все больше утверждался во мнении, что здесь не все так просто. Создавалось впечатление, что она — полноценный член клана, как бы странно это не звучало. Причем уважаемый член клана. И в разговоре я услышал имя. Сигурэ.
Мы шли по коридорам храма, кажущимся мне пустым серым тоннелем. Там на стенах была какая-то роспись, но, во-первых, для того, чтобы ее прочитать, мне приходилось излишне напрягаться. Во-вторых, прочитав пару десятков метров я понял, что ничего интересного в росписях нет. Мы сдали пленницу, которая больше не представляла для нас интереса, и остановились рядом с комнатой, напоминающей казарму.
— Твои друзья смогут отдохнуть здесь, — кивнула на комнату Сигурэ, и добавила. — Нэ-сан очень тяжело говорить, когда вокруг много новых людей.
При этих словах Сигурэ выказала волнение за Мироку. Я кивнул своим:
— Отдыхайте, — и, повернувшись к куноити. — Завтрак?
Сигурэ кивнула:
— Устроим.
А затем был спуск на нижние уровни, где было заметно меньше членов клана Хайро.
— У меня просьба, — улыбнулась куноити. — Постарайся помягче с нэ-сан. Ее дар — то еще бремя, из-за которого ей сложно общаться с людьми.
— Дар?
Сигурэ хмыкнула:
— А ты не из болтливых, да? — и, не получив ответа, продолжила. — Дар. Я не смогу это объяснить, или смогу, но это займет кучу времени. Сам поймешь, когда увидишь. И... Она немного читает мысли, не удивляйся.
Читающего мысли бессмертного я уже видел. Чтобы меня удивить, нужно нечто совсем иного уровня.
— Эй! Хоть как-нибудь среагируй! Она тебе в голову залезть может, ясно? Не как всякие там Яманака и Ширугоку. Она глубже сможет заглянуть. М!?
Ширугоку? Клан, со способностями, чем-то напоминающими способности клана Яманака. Специализация, во всяком случае, та же. Живут в Стране Земли, если не ошибаюсь. Продолжаю молчать, не все же ей действовать мне на нервы.
— Хм, скучно с тобой.
Мы подходим к покоям жрицы. Охраняет дверь всего один синоби, и тот без вопросов пропускает нас внутрь. Нехватка людей, или за ее безопасность вообще не опасаются?
Внутри, в небольшой уютной комнате, на удобном кресле отдыхает женщина. Внешне она молода, морщин на аристократичном лице нет, светлые длинные волосы пахнут какими-то цветами, подсолнух и немного ромашка. Она худощава, невысокого роста, но все это внешность. Ей уже под сорок, а ее тело болеет и ослаблено. Женщина поворачивает на нас лицо, и впервые я вижу цвет, отличающийся от серого. Ее глаза цвета лаванды буквально светятся. Светятся в моем восприятии.
Она встает, кланяясь мне.
— Мое почтение и Бессмертному Отшельнику, и Палачу, Кошмару Городов.
Вежливо кланяюсь в ответ:
— Мое почтение Говорящей с Мертвыми.
Привкус этой силы, его я узнаю где угодно. А рядом едва успевает поймать свою челюсть Сигурэ:
— Кьюджин!?
Мироку снисходительно улыбается:
— Я лишь слышу их шепот. И не достойна я твоего почтения. Я лишь унаследовала силу от матери. Ты же сам, своей волей, переступил черту смерти. Ты — нечто большее. Само олицетворение этой грани. Не живой. Но и не мертвый.
— Я лишь уболтал привратника.
— После таких жертвоприношений не удивительно, — кивнула жрица.
Она слегка сумасшедшая. Но, видимо, это проклятие всех пророков и прочих околомистических личностей. Нет, будущее она не предсказывает, это невозможно технически. Потому что будущего еще нет, нельзя увидеть того, чего нет. Зато она может... не знаю, будет ли уместно слово "видит"... прошлое.
— Стоп, стоп, стоп! Ты действительно Кьюджин?
Промолчал, вместо меня ответила Мироку:
— Не он дал себе это имя. Но оно самое верное из всех прочих.
— Круть! — улыбнулась Сигурэ. — Ты — живая легенда, парень.
— Спорное утверждение, — высказалась Мироку. — Девочка...
Куноити аж скрутило от такого обращения.
— Мы можем ему доверять.
— Уверена? — Сигурэ выказала сомнения.
Жрица кивает:
— Как в дне своей смерти. Бессмертному Отшельнику не интересны наши дрязги. Бессмертного невозможно напугать. И невозможно купить. А вот действия моих сестер, напротив, его обеспокоят. Прошу, расскажи ему всю историю.
На счет — нельзя купить, не верно. Видимо, понять, что именно меня сюда привело, она так и не смогла. Мои мысли для нее непонятны, как непонятны и цели. Куноити несколько секунд смотрела на меня, будто оценивала, и, наконец, кивнула.
— Хорошо...
Она набрала в рот воздуха, но жрица ее опередила:
— Начни, пожалуйста, с момента нашего знакомства. Так он не будет видеть в тебе врага.
Сигурэ споткнулась. Но, приняв вид мученицы, кивнула.
— Ладно... Если ты так просишь... Как и почему я оказалась здесь, тебя не касается. Но... Я, в общем, искала место подальше от... Оро-чана.
— Ты искала себя, девочка, — вставила слово Мироку.
Куноити хмыкнула:
— Да, и это тоже. И нэ-сан помогла мне. Показала, что я сама могу выбирать, что мне делать, и...
— Ближе к делу, — поторопил я куноити.
Девчонка возмущенно зашипела на меня.
— Палач, — снова взяла слово жрица. — Я хотела бы, чтобы ты дослушал ее. Она не служит Проклятому Отшельнику...
— Это не важно, — обрываю жрицу. — Служит или нет, она мне не угроза и не помеха.
— Эй! Я здесь нахожусь! Не говорите обо мне, как будто меня здесь нет!
Мироку кивает:
— Ты прав. Но у меня к тебе есть... сделка? Так ты работаешь? Обмен.
Ее глаза меняются, появляется рисунок, но не статичный. Он меняется, как калейдоскоп, плывет.
— У тебя нет чести. Но зачем честь тому, кто не дает обещаний, которые не собирается выполнять. Ты чужак, не желающий мириться с законами нашего мира.
Странное ощущение. Но проникнуть действительно глубоко в мой разум она не может. Наша сила несоизмерима.
— Что за сделка?
Жрица с некоторым облегчением улыбается, закрывая глаза.
— Мой дар одновременно мое проклятие.
— Всегда так, — отвечаю ей.
В этом весь смысл. Что-то получая очень легко чего-то лишиться. Если результат получен без долгого трудоемкого пути к цели, он обесценивается.
— Да, ты прав, Палач. Я могу прикоснуться к нити судьбы человека, почувствовать ее. И рассказать, какой нужно сделать выбор, чтобы обрести счастье.
Если бы мог, наверное, улыбнулся бы. Нет. Не стал бы.
— Нет судьбы, кроме той, которую мы сами себе выбираем.
Мироку кивает:
— Да, ты прав. Но ты достаточно силен, чтобы выбирать свой путь. Даже смерть не смогла тебя остановить. Но таковы не все. Многим нужна подсказка, указание, просто доброе слово.Верно, Сигурэ?
Жрица вопросительно посмотрела на куноити, и та кивнула.
— Да, нэ-сан, — улыбчивость ушла, девушка была очень серьезной.
Женщина снова перевела взгляд на меня:
— Скажи, ты совершал ошибки?
— Да. Много ошибок.
— Но это не остановило тебя. Ты не сомневался в решениях. Ты не сомневался в поставленной цели. На это способны очень немногие. Многим нужна подсказка, которую я могу дать.
Интересный выверт. Это все же додзютсу? Шаринган, по сути своей, тоже игрушка весьма многогранная и, как доказал Саске, вполне подстраивается под хозяина, развивается и все такое. Не знаю, что делали предшественницы Мироку, чтобы довести свое додзютсу до такого состояния, но выверт интересный. Остался еще один вопрос:
— В чем проклятие?
— В смерти. Вместе с выбором, который человек должен сделать, он получает и знание о своей смерти.
— Нэ-сан предсказала мне, — тихим голосом заговорила Сигурэ, — что я встречу тебя. Там все было завуалировано, крутой синоби, могучий воин, внушающий ужас, все такое. Но речь шла о тебе. Кьюджин, твою налево. Куда уж круче-то. Она сказала, что я пойду за тобой. И умру за тебя.
Хм, забавно.
— Если действительно пойдешь за мной, то твоя смерть станет закономерной. Рядом со мной смертельно опасно. Но ты не пойдешь, потому что ты мне не нужна.
Сигурэ поморщилась:
— Как грубо. Но я тебя и спрашивать не буду.
О, Синигами, у этого мира есть чувство юмора.
— Ты согласишься, это будет частью сделки, — улыбнулась жрица. — Каждый получит то, что он хочет. В этом ведь и заключается суть сделки, верно?
Допустим.
— Что получу я? Кроме балласта.
Куноити недовольно фыркнула.
— А зачем ты искал меня? — спросила Мироку.
— Мне нужен один артефакт.
Которого при ней нет. Думаю, мне все же придется еще тащиться до Храма Акаме, попутно раскатав тонким слоем бывших соклановцев Мироку.
— М-м-м? Дело в твоей духовной энергии, верно? — все же сумела понять жрица. — Сигурэ, покинь нас, пожалуйста.
Куноити удивленно посмотрела на нее.
— Но... Я еще не объяснила про...
— Ничего. Я сама все расскажу.
Девушка несколько секунд сверлила взглядом жрицу, после чего обиженно хмыкнула и покинула комнату, естественно, тут же приложив к двери ухо. С десяток секунд жрица молча смотрела на меня, после чего сказала:
— Она еще подслушивает?
— Да.
— Очень надо было! — отозвалась из-за двери куноити, и все же ушла.
Снова пауза, после которой Мироку медленно поднялась и подошла ко мне, протянув руку к моему лицу.
— Ты носишь эту маску вместо лица. Но и до этого собственное лицо было для тебя скорее хорошей маской, да? — ее пальцы погладили жесткий металл. — Осторожнее, Палач. У тебя больше нет лица, которым ты мог бы улыбнуться. Но ты потерял нечто большее, теперь ты сам не помнишь, как радоваться. Все, что тебе осталось, это злость и тоска.
Она отошла, снова сев на свое место.
— Мне жаль, что я не могу сказать тебя что-нибудь доброе и ободряющее.
— Я не тот человек, которому нужны ободрения или утешения.
Кивает:
— Да, возможно. Но ты все еще человек. Не отпускай свою человечность. Я не знаю, что помогает тебе, но надеюсь, что ты не потеряешь человечность окончательно. Мне доводилось видеть тех, кто ее терял.Тебе, я полагаю, тоже.
Как-то не слишком задумывался над этим. И что именно она имеет в виду под "человечностью"? Оглядываясь на жизнь Като, и на все то, что он делал.
— Думаю, я потерял человечность еще до того, как потерял лицо.
Мироку наклонила голову в сторону:
— Тогда что вызывает у тебя такую тоску? Не о потере своих сил ты тоскуешь. Не о смерти, которую смог преодолеть.
Видимо, она сумела понять больше, чем я думал.
— Все это — пустые разговоры, жрица.
Женщина покачала головой:
— Нет. Мы говорим о том, что я могу дать тебе взамен на твое согласие взять Сигурэ с собой.
— Не вижу связи.
Она снова поднялась и снова подошла ко мне. На этот раз ее рука легла мне на грудь, туда, где должно быть сердце.
— Единственное, наверное, чем я могу тебе отплатить...
Неожиданно через ее ладонь ко мне потекла духовная энергия. Я вздрогнул от неожиданного ощущения, чувствуя... Ощущая, новые, чужие, чувства. Любовь к дочери, забота о наглой, но одинокой куноити, теплое отношение ко всему клану, даже после предательства последнего. Ее эмоции растворялись во мне, но казались каплей в море.
Я схватил ее за запястье и оторвал от себя руку, прервав контакт.
— Хватит.
Жрица устало улыбнулась и вернулась в свое кресло.
— Я не была уверена, но теперь знаю, что тебе нужно. Дело в твоей духовной энергии, верно?
Киваю.
— Да. Я не могу ее восполнить.
Проклятый замкнутый круг. Все мои способности замкнуты на использовании сенчакры. А для контроля сенчакры нужна, пусть и в малом, ничтожно малом, количестве духовная энергия. А восполнить ее я не могу. Не могу даже сохранять, просто поддержание телесной формы постоянно тратит мои силы. Каждая атака ударной техникой — минус несколько часов жизни.
— Артефакт, который ты ищешь, поможет свести трату духовной энергии к минимуму, так? Теперь я понимаю. И у меня есть то, что тебе нужно, но это не то, что ты думаешь.
Она роется в своих карманах, но, видимо не находит того, что искала.
— Нет, не здесь.
Поднимается и подходит к небольшому сундуку. На пол летят какие-то вещи, но и там она не находит того, что ищет.
— Прости меня за мою рассеянность. Сложно помнить что-либо, когда постоянно касаешься чужого прошлого.
— Что именно вы ищите?
Мне неизвестно ничего, что может заменить тот старый артефакт для наведения массовых гендзютсу. Я, естественно, гендзютсу наводить не собирался, но он создан именно для того, чтобы в правильных пропорциях смешивать духовную и физическую энергию при создании чакры для этих техник. Обреченная на провал попытка сравниться с Учихами и Шаринганом.
— Я ищу свое... А! Конечно! Я же специально его отложила, чтобы не забыть!
Женщина улыбнулась, подошла к столу и открыла небольшой мешочек. Передо мной раскрылся крупный платок, полностью исписанный печатями.
— Мы использовали его для сна, — объяснила жрица, — помогает подавить спонтанные проявления наших способностей. Я хотела передать его дочери. У Шионы раньше, чем у меня проявился дар. Но, думаю, тебе он все же нужнее. Позволь?
Киваю. Стягиваю капюшон и маску. Капюшон — просто плотная ткань. Маска — кусок металла, плотно прилегающий к лицу. Тому, что осталось от лица. Тому, кто не видит, не ест и не дышит ничего другого и не надо. Мироку улыбается, глядя в мое лицо.
— Присядь, ты слишком высокий.
Встаю на колени, позволяя ей завязать платок на голове. Несколько секунд ничего не происходит, но затем...
Признаюсь, я испытал некоторое облегчение. Это не решит проблему, но теперь у меня больше времени.
— Жаль твое лицо больше не показывает эмоций. Ты был красив, я думаю. Я видела твой приход, наш разговор. Это моя смерть, мой последний день.
Поднимаюсь, проверяя, не мешает ли артефакт. Смешно, простой платок, созданный для спокойного сна, продлит мою жизнь почти вдвое.
— Почему ты думаешь, что умрешь сейчас?
— Это моя плата, — без тени сомнений ответила Мироку, — за свою дочь. Платок — плата за Сигурэ. А моя духовная энергия, которая даст тебе время и силы, плата за мою дочь. Я давно знала о расколе в клане. Но это не было проблемой. Проблема появилась, когда пришли чужаки. С ними был старик, чужак, как и ты, не подчиняющийся никаким законам. Он сам строил свою судьбу, и мой клан был обречен. Я хочу, чтобы ты уничтожил всех, кроме моей дочери.
