Конечно, нет!
У него были «негры» — заместители то бишь, которые и пахали за него. Сам же Вячеслав Михайлович, хорошо что ещё успевал особо не вникая расписываться в наиболее важных документах…
Да и то — далеко не факт.
На посту Председателя СНК, заместителем Молотова формально считался практически любой нарком. Фактически же, его обязанности выполнял Яков Ермолаевич Чадаев — имевший огромный послужной список и, надо полагать — не менее огромный опыт работы на высших (не партийных!) государственных должностях.
Знаете такого?
Конечно ж, нет — на хрен знать какого-то негра…
То ли дело, сцуко, товарищ Молотов!
И тем не менее, в годы Великой Отечественной войны — когда Сталин являлся Председателем Совнаркома СССР, правительственные постановления публиковались в печати за двумя подписями: его и Чадаева.
Так неужели Яков Ермолаевич не справится с Совнаркомом без Молотова?
На этот счёт у меня нет сомнений.
Заместителем Молотова на должности Наркома иностранных дел, был Андрей Януарьевич Вышинский…
Ну, этого то, кто не знает!
Конечно, на него грязи вылито немало — сравнимо со Сталиным и Берией… Но одного не отнимешь: это был очень жёсткий человек и при этом — умный, по-европейски образованный, блестяще владеющий несколькими языками и обладающий незаурядным ораторским искусством.
Все будущие крупнейшие международные конференции, такие как Ялта и Потсдам, не проходили без участия Вышинского. Он же активно разрабатывал и послевоенное устройство мира.
Иностранные коллеги отзывались о Андрее Януарьевиче — как о вежливом, учтивом дипломате — вмиг превращающийся в какой-то разъярённый вулкан ненависти, если дело касается международных интересов страны.
Так кто же на должности Наркома иностранных дел СССР, может быть лучше его?
По крайней мере, я таких не знаю.
Ну а чуть позже, я к нему молодого Андрея Громыко подтяну — «на вырост», так сказать.
Точно такая же, или почти такая же бодяга и, с остальными членами и кандидатами в члены, ныне покойными, у каждого из которых были пахавшие за них заместители. Правда, вместе с Калинином — Председателем Президиума Верховного Совета СССР, утонули и оба его заместителя: Председатель Совета Союза Верховных Советов СССР Андреев и Председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР Шверник.
Хрен как говорится с ними, но я не про это.…
Этот случай был единичный и при этом пострадал больше всего — вовсе не этот орган высшей законодательной власти страны, а советский балет — лишившейся мощной поддержки этого козлобородого лезбиянца.
Так по нему мы и так — «впереди планеты всей».
Ну, отстанем чуток и что?
Ничего страшного!
С остальными наркоматами — всё пучком.
Например, Председателем «Государственной плановой комиссия при СНК» (Госплан СССР) был Вознесенский… После его гибели ВРИО этой должности стал его заместитель Максим Захарович Сабуров.
Что-то изменится с государственным планированием в худшую сторону?
Уверен, что нет.
А вот в лучшую — вполне может быть.
Были заместители и у Кагановича — наркома путей сообщения, Микояна — наркома внешней торговли, Маленкова — начальника Управления кадров ЦК ВКП(б)…
Про Берию Лаврентия Павловича я уже говорил, ну а Ворошилов — так тот вообще: на момент своей смерти, был практически пустым местом. А у пустого места, как правило, заместителей не бывает.
Так что конца света не случилось!
В народе в таких случаях обычно говорят:
«Померли Охримы, да и хрен с ними».
Был поднят вопрос и о том, что делать с утонувшим Мавзолеем и главное — с телом Ленина.
Было даже предложение привезти с Донбасса шахтёров-стахановцев, мобилизовать московских комсомольцев и, в ударном темпе — к следующей годовщине великого Октября откопать Мавзолей и поставить его на место, чтоб руководству было откуда на парады в честь очередной годовщины смотреть. Если получится — то даже бункер отрыть, чтоб извлечь из него тела погибших делегатов — для их захоронения в виде серого порошка в кремлёвской стене… Другие предлагали объявить об международном конкурсе мемориала у той же стены в память погибших.
Я был в принципе не против, но в свою очередь предложил проконсультироваться со специалистами и вызвать сюда кого-нибудь из «Метростроя».
И часа не прошло, как никому не известный капитан с петличками танкиста привез самого «отца советского метро» — Павла Павлович Роттерта и, тот попеременно краснея и бледнея, безбожно заикаясь — панически-истерически-категорически отверг саму такую возможность:
— Товарищи! Ради Маркса не делайте этого! При попытке откопать Мавзолей — провалится под землю весь московский Кремль!
Мне осталось лишь беспомощно развести руками:
— Ну, вот видите? Так что нам не остаётся ничего другого, как засыпать ту яму и восстановить брусчатку Красной площади — чтоб на ней можно было парады в честь Великой октябрьской революции проводить. А руководство страны, любоваться ими может с кремлёвской стены — там даже виднее, ибо обзорность выше.
— Насчёт увековечивания памяти погибших товарищей, же…
Походив и, типа подумав:
— …Лучшим мемориалом нашим погибшим товарищам, будут наши успехи в деле построения социализма в нашей стране, укрепления её обороноспособности и успехи СССР на международной арене.
На этом я закончил совещание, запланировав вновь встретиться с наркомами и исполняющими их обязанности, после завершения Внеочередного всесоюзного съезда народных депутатов — на котором я официально вступлю в должность Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и объявлю о некоторых конституционных реформах.
Все эти важные события, без всякого преувеличения — переломных и судьбоносных в истории страны, произойдут после окончания трёхдневного траура — 23 января…
Время, как быстро летит время!
Уже практически полторы недели я в теле Реципиента, а фактически ничего ещё не сделано.
* * *
Наконец-то все вышли, оставив в кабинете троих уцелевших посвященных: Поскребышева, Косынкина и Виноградова.
Я сразу предупредил:
— Не спрашивайте что произошло, друзья, чтоб мне не пришлось вам врать.
Скажи им, всю правду: что всё началось из-за того что я не подумав как следует — приказал Власику установить блок-пост перед въездом на Ближнюю дачу, чтоб мне не докучали сталинские детишки… После чего последовала вся эта цепь невероятных событий — приведшая к столь трагическим событиям…
Что сын Сталина был формальным главой(!) антисталинского заговора… Что из чувства самосохранения, я залюбил мозги Хрущёву якобы у меня имеющейся порнушкой(!) с его коровой… И, он как последний лох поведшись на такой тупой развод, в целях неразглашения этого фейка расстрелял Политбюро… Что в результате моего договорняка с ним в сортире(!), тот по моему совету взорвал подземный бункер с партсъездом — от чего ушёл под землю Мавзолей с Лениным…
Нет!
Только не это — пусть думают, что хотят. Всё равно до такого не додумаются — ибо это…
За гранью добра и зла!
Впрочем, у Косынкина уже был готов ответ:
— В том что произошло, чувствуется воля ЕГО(!!!). ОН(!!!) Вас послал к нам, он и Вас и уберёг.
Внимательно посмотрел на него:
Кажется вместо просто умного, исполнительного и преданного Власика, я получил вдобавок и ещё религиозно-фанатичного Начальника личной охраны. Правда, нам с ним ещё работать и работать: в службе охраны Кремля и меня лично — обнаружены серьёзные изъяны.
Виноградов, тоже был такого же мнения, хотя менее эмоционально и крайне осторожно согласившись:
— Иначе это ничем не объяснишь.
И только Поскрёбышев сохранив хладнокровие, задал конструктивный вопрос:
— Иосиф Виссарионович! Не считаете ли Вы, что после смерти Лаврентия Павловича и Николая Сидоровича, число «посвящённых» должно быть увеличено?
Я задумался:
Действительно, что мы имеем в «сухом остатке»?
Секретарь — ходящий «отдел кадров», скрещённый с арифмометром.
Вчерашний пограничник — хотя и боевой, но ещё не освоившийся на новой должности и скорее всего человек ограниченный службой.
И профессор медицины, который в соответствии с уровнем современной медицины — разве что клизму могущий профессионально поставить, да посоветовать чаще ходить пешком.
Всё это конечно здорово, но…
Маловато будет!
Спрашиваю:
— У Вас есть кто-то на примете, Александр Николаевич?
Тот, прячет глаза:
— После вашего рассказа про будущее, Иосиф Виссарионович, я просто не решусь кого-либо рекомендовать… Вам виднее.
На другое я и не рассчитывал: секретарь — он и в Африке секретарь. Исполнит всё что угодно, но вот подсказать что…
На то существует шеф!
А «шеф» напоминаю — это я.
Посмотрев в окно, где заметно вечерело:
— Так, так, так… Завтра с утра у меня будет рабочая встреча с одним капитаном — который в данный момент тусит в секретарской…
Пора наконец познакомиться с моим «поддельником» и сделать ему предложение, от которого тот не сможет отказаться.
— …Но это пожалуй к делу не относится.
С закрытыми глазами, в несколько секунд перебрав все известные мне варианты:
«Так, так, так… Кого ещё?».
Озарение пришло как всегда неожиданно:
— Завтра днём судя по всему, я буду шибко занят на траурных мероприятиях — посвящённых сегодняшнему происшествию… А вот вечером соберите мне в этом же кабинете следующих лиц: Льва Захаровича Мехлиса, Глеба Максимилиановича Кржижановского, обоих братьев Бонч-Бруевичей — Михаила и Владимира Дмитриевичей, Розалию Залкинд по прозвищу «Землячка» и… Эх, жалко, что Антон Семёнович Макаренко уже умер…
Чуть не хлопнув себя по лбу:
— …И Виктора Николаевича Сороку-Росинского. Если кто-то из них находится не в Москве — как последний, то вышлите за ним мой личный самолёт.
Подумав ещё:
— Но их «посвящение» должно происходить не так как вас — то была чистейшей воды импровизация с целью легализации, а…
Вкратце рассказал первый пришедший в голову «сценарий» — а стало быть и самый верный и, на этом мы на сегодня расстались. Поскрёбышев остался в секретарской — ибо там всегда есть чем заняться, Виноградов направился в Кремлёвскую поликлинику — там кому-то стало плохо, а мы с Косынкиным поехали на Ближнюю дачу.
На сегодня всё!
* * *
Всё, да не совсем всё…
Когда мы с новым Начальником охраны приехали на блок-пост, чтоб снять с него стажёров, тех оказалось всего четверо… Отсутствовал и старший — сержант Ерофеев.
На недоумённый вопрос Косынкина — а где личный состав, те отвечают, стеснительно поглядывая на меня:
— Ужинают на даче у товарища Сталина.
Спохватываюсь:
— Ах, да… Я же сам им предложил харчеваться у себя — ибо, про них похоже забыли за этой кутерьмой. А вы то как, товарищи бойцы? Не голодны?
Гаркают хором:
— А мы уже недаром поужинали, спасибо!
Первым делом представившись новым Начальником охраны, Косынкин их озадачил:
— Скоро за вами приедет машина: дождётесь возвращения своих товарищей, сворачивайтесь и отправляйтесь в своё подразделение. Считайте, что испытательный срок уже прошли: три дня отдыха и приступить к исполнению обязанностей по охране товарища Сталина.
— Служим трудовому народу!
Люди дисциплинированные и про Власика ничего спрашивать не стали. Не стали говорить ничего и мы: в своё время сами узнают…
Зачем раньше времени настроение портить людям?
Кстати…
Когда подъехали к даче, я:
— Петр Евдокимович! Только ничего не говори моей сегодня про сегодняшнее… Задолбает ведь до утра вопросами да своими бабьими «ахами» да «охами», а я сегодня выспаться хочу. С утра «обрадую» и сбегу на работу.
Улыбается краешками губ:
— Хорошо, Иосиф Виссарионович.
Валентина Васильевна встретила нас уперев в бока руки и с подозрением принюхиваясь:
— Что так поздно?
— Дел сегодня было много — едва разгрёб.
«Сама попробуй целый партсъезд за день закопать и Мавзолей с Лениным вдобавок!».
Недоверчиво оглядывает с ног до головы:
— А чё опять напялил какое-то старьё?
Поглядывая на вытертые чуть ли не насквозь рукава старенькой сталинской шинели:
— Это рабочая форма одежды: по запарке забыл переодеться.
Иронично хмыкает:
— Хм… Ты бы ещё в строительной каске домой припёрся.
«Мда… Каска и шахтёрский фонарик во лбу, пожалуй, сегодня были бы не лишними».
Затем, настроение у моей изменилось и она чисто по-женски жалеючи:
— Не замёрз хоть? Опять поди «гавкать» всю ночь будешь и неделю носом шмыгать…
Удивительно, но за весь день, не помню чтоб чувствовал холод. Стресс должно быть и выделяющийся в избытке адреналин.
Пожав плечами:
— Сегодня на работе было жарковато: пахал как сам Стаханов в забое — только успевали оттаскивать и, замерзать было некогда.
Из малой столовой раздавались молодые голоса и звонкий девичий смех.
На мой немой вопрос, моя супружница озабоченно отвечает:
— Светка сержанта твоего охмуряет.
Ерофеева однозначно, больше среди стажёров никаких сержантов не заметил.
Интересуюсь:
— Ну и как успехи?
Вздыхает:
— Замуж пора выдавать девку, пока не испортилась…
Клюя носом:
— Раз «пора» — значит выдадим. Ты бы это, мать… Накрыла бы нам с Петром Евдокимовичем на кухне.
Спохватывается:
— Ах ведь и правду: чего это я стою — с вами лясы точу?! Мужиков же кормить надо…
И уже на бегу:
— …Водку то пить будете?
— Водку? Водку пить будем.
Косынкин, непреклонно-категорически:
— Я не буду, товарищ Сталин: исполняю обязанности.
Бурчу по-стариковски:
— Ну и на хер мне всё это «диктаторское всесилие», если уж и выпить не с кем? Не… Всё-таки надо было валить на пенсию, чтоб спиваться не в одиночку — аки бирюк какой, а в дружной компании…
Но настаивать не стал.
Не успели мы с Начальником охраны опустошить по тарелке борща, а я вдобавок закинуть за воротник пару стопок «Особой московской», как на кухню слетает перевозбуждённая Светка и «шепчет» на полдома:
— Папка, можно тебя на минутку?
— Меня не только «можно» — но и нужно. Но сперва поздоровайся с Петром Евдокимовичем.
Та, даже нечто вроде «книксена» сделала…:
— Здравствуйте, Петр Евдокимович!
До чего воспитанный ребёнок, ё!
…После чего бесцеремонно вытащила меня за рукав в прихожую:
— Помнишь, что ты говорил по мужчину-охотника? «Чем больше за какой-нибудь «птичкой» по лесу бегаешь, чем больше при этом мозолей на ногах натрёшь и больше шишек на лбу набьёшь — тем «вкуснее» она потом тебе кажется»…
