Доктор военно-исторических наук, профессор МГИМО, бывший начальник Главного военно-политического управления Минобороны РФ, этот человек в последние годы службы руководил Институтом военной истории; и попутно в частном порядке переснимал содержимое папок с гривами "Секретно" и "совершенно секретно" в тех закрытых хранилищах, куда был вхож. Так что генерал был посвящён во многие тайны политического закулисья.
Но существовала казалось непреодолимая проблема — как выйти на контакт с нужным лицом, дом которого превращён властями в комфортабельную тюрьму? Дело в том, что незадолго до отставки генерал попал в опалу. Диктатор держал его под домашним арестом уже лет десять, вероятно не уничтожая из уважения к прежним заслугам. А что ещё более вероятно, — лелеял надежду, что доктор военных наук, обладающий очень бойким пером, когда-нибудь покается и напишет о нём хвалебный исторический труд.
Чекист-перебежчик предложил выкрасть генерала из-под ареста с наиболее ценной частью архива. Профессор Чеботарёв поначалу принял его предложение с большим скепсисом. Но майор не сомневался в себе.
— Мы его выкрадем так аккуратно, что никто и не заметит ничего, — спокойно убеждал Профессора Костоломов. — Случай-то удобный: мне предоставлены самим директором ФСБ максимальные полномочия на время операции против вашей группы. Если начать действовать немедленно, и действовать нагло, то можно успеть проскочить.
Не смотря на большие сомнения в успехе авантюры, Владлен Николаевич всё же решил рискнуть и полностью довериться офицеру, от которого веяло решимостью.
Через 45 минут майор Костоломов с двумя своими боевиками уже входил в подъезд шестиэтажного элитного дома из светлого кирпича, где в своей шестикомнатной квартире под надзором его коллег из Пятого управления ФСБ жил диссидент в генерал-полковничьем чине.
Преградившему путь дежурному начальнику караула в звании подполковника майор жёстко объявил, что ему поручено срочно доставить генерала с документами на Лубянку — к самому Директору ФСБ Савелию Кузьмичу Подласу. Для важного разговора.
Раздражённый голос и прожигающий взгляд грозного спецпорученца ошеломил и встряхнул дежурного, пребывающего в лёгкой сонливости после сытного ужина. Но всё же справившись с собой, подполковник объяснил важной шишке, что выдавать охраняемое лицо кому-либо, даже под предоставленное требование за подписью самого директора ФСБ, не имеет право, ведь по инструкции он обязан прежде связаться со своим руководством и получить от него соответствующий приказ.
— Ты что плохо соображаешь, подполковник! — изобразил на лице лёгкое недоумение Костоломов. Но тут же придал собственной физиономии максимальную схожесть с волкодавом и угрожающе понизил голос, отчего у охранника задрожали коленки и побелел взгляд. — Тебе же сказано: боль-шоому Па-пе твой генерал тре-бу-ется срочно!.. Речь идёт о выполнении неотложного приказа самого Президента страны. А ты тут собираешься бюрократическую волокиту разводить?!.. Ну-ну, валяй, — на лице пожаловавшего спецуполномоченного появилась презрительная ухмылка. Майор отступил на пару шагов и оглядел дежурного по караулу. — Только я не поручусь, что завтра ты всё ещё будешь занимать эту должность. И за погоны твои не поручусь... — он произнёс это с тусклым светом в глазах...
Как и следовало ожидать переговоры прошли успешно и не заняли много времени. Под конец их короткого диалога будто загипнотизированный подполковник уже держал перед неизвестным майором рапорт, то есть стоял перед ним на вытяжку с осоловелым взглядом, так как Рэму Костоломову удалось полностью подчинить себе его волю... В общем, пока всё шло по плану. А прямо с этой секунды предстояла гонка со временем — пока охрана очухается и свяжется со своим непосредственным руководством, пока их начальство будет выяснять, что происходит у вышестоящих инстанций, пока до всех них наконец дойдёт как нагло их развели — на всё это должно уйти не меньше получаса. За это время ценный арестант и его бесценные для суда папочки должны покинуть дом и удалиться на максимально возможное расстояние...
— Мы за вами, Ярополк Наумович! Даю вам десять минут на сборы. Вот список документов, которые вам необходимо взять с собой, — с ходу объявил майор, едва войдя в прихожую генеральской квартиры.
Подтянутый мужчина с проседью на висках вышел к пожаловавшим чекистам в спортивном костюме, он внимательно оглядел визитёров и по их виду сделал неутешительный для себя вывод, что диктатору надоело ждать, пока особо важный пленник изменит свои оппозиционные убеждения и согласится сесть писать хвалебный исторический труд о нём.
— Вы за моей головой? — понимающе произнёс арестант и голос его чуть дрогнул.
Генерал-полковник в отставке Ярополк Наумович Закулисный был типичным генералом-учёным. Это был худощавый старик с лицом римлянина, изрезанным резкими морщинами, и ясными молодыми глазами, поблёскивающими за лекторскими очками в золотой оправе. Широкий высокий лоб с залысинами и волевой складкой между бровями — непреклонная сосредоточенность мысли. Даже перед лицом возможной смерти он держался с большим достоинством.
— Отвечайте прямо, офицер! Я солдат и готов принять любое решение Родины. Но я должен знать, следует ли мне проститься с близкими?
В коридоре появились пожилая женщина с благородным морщинистым лицом. А также молодая пара — торопливо спешащая в прихожую вместе с почтенной супругой главы дома. Генеральская дочь или невестка держала на руках явно разбуженную визитом неизвестных маленькую девочку лет трёх, которая тёрла крохотными кулачками заспанные глазёнки. У взрослых на лицах читалось смятение от страха за главу семейства, за которым всё-таки пришли. Старуха в сильном волнении непроизвольно ломала себе руки. В глазах молодой женщины стояли слёзы, а по щекам пошли пунцовые пятна. Генеральская невестка или дочь кусала себе губы, чтобы не завыть, не зарыдать за любимого отца, которого уводили, вероятно, навсегда.
— Вам ничего не грозит, товарищ генерал, — успокоил майор. — Мне поставлена задача с этой минуты отвечать за вашу безопасность. Для этого вам придётся на некоторое время сменить место пребывания.
— Хорошо, я понял, — по-военному быстро взял себя в руки пожилой отставник и, не задавая лишних вопросов, повернулся к своим домочадцам. — Елена Павловна, Марина, Игорь, давайте пока прощаться. Не волнуйтесь, через какое-то время я вероятно вернусь. Надеюсь, что будет так... В любом случае времени у нас мало, так что обойдёмся без долгих проводов и незапланированных эмоций...
Глава 79
Успешное возвращение майора с ценным свидетелем и частью его архива приятно удивило, обрадовало и заинтриговало профессора Чеботарёва. И не его одного. Похоже до всех в "убежище" наконец дошло, какого ценного союзника команда обрела в лице перешедшего на их сторону майора-чекиста.
Рэм вошёл в дом вместе с генералом, шестеро его боевиков остались на улице, рассредоточившись вокруг дома с внешней части ограды. По словам майора, нельзя было исключать возможность погони.
Ласточкина в качестве прокурора присутствовала при собранном Владлена Николаевичем совещании штаба своей команды.
— Оставаться здесь вам становится всё опасней, — предупредил Рэм Костоломов.
— Но вы уверяли, что у нас есть ещё как минимум двое суток, — напомнил Чеботарёв.
Майор покачал лысой, как бильярдный шар, головой, давая понять, что ситуация изменилась:
— Похищением генерала мы разворошили осиный улей. Самое разумное уже завтра вам сменить локацию. Я бы вообще порекомендовал, — учитывая дело, которое вы затеяли, — постоянный манёвр. Нужно максимально затруднить властям поиск.
Профессор пожал плечами и озадаченно задвигал бровями: предложенная майором суетная альтернатива надёжному особняку судьи показалась ему труднореализуемой на практике:
— Кроме этого дома у нас в запасе есть ещё только один относительно надёжный адрес...ну может два — этим возможность манёвра для нас в сущности и ограничивается.
Почти двухметровый головорез скептически хмыкнул, он сделал короткий резкий жест, будто отметая в сторону такие слова, как несерьёзные. Будучи человеком дела, майор предложил свой вариант:
— Лучше работать с колёс, — озадачил он всех.
Владлен Чеботарёв и его ближайшие соратники переглянулись.
— Мне известно точное место, где сейчас стоит старый стэлз-поезд, на котором папа нашего нынешнего "божка" любил при жизни путешествовать, — не стал играть в загадки хорошо информированный перебежчик.
Озадаченное выражение на лице профессора начало меняться в сторону радостного озарения, словно у шахматиста-второразрядника, начавшего постигать замысел великодушного гроссмейстера.
Идея в самом деле подкупала своей нестандартностью и одновременно изящной простотой, а также отсылкой в эпоху, которая успела перекочевать на киноэкраны, страницы учебников и в бронзовые монументы "вечно-живому-мёртвому фараону"... С другой стороны, после смерти предыдущего президента страны Августа Путлера II все уже начали потихоньку забывать про то, что десять лет назад пышно захороненный на Красной площади глубокий старец (формально считающийся отцом нынешнего) всю свою долгую жизнь терпеть не мог летать и очень боялся покушений, поэтому специально для него был построен по особому проекту уникальный поезд-"невидимка" (способный трансформироваться, маскируясь под обычные железнодорожные составы).
О таинственном поезде рядовые россияне знали немного. Майор коротко поведал, что фактически это бронепоезд в люксовом исполнении. С очень вместительным президентским салон-вагоном, этаким дворцом на колёсах, где свободно можно провести задуманный процесс. Другие вагоны — чуть поменьше — и предназначены для охраны и обслуги. Есть также вагоны для перевозки личных лимузинов и багажа главного пассажира, а заодно и прочего дворцового барахла. Имеется своя большая кухня и много чего ещё интересного, удивительного и крайне полезного в пути.
Обо всём об этот майором было сказано с такой спокойной уверенностью, будто захватить "царский поезд" (пусть и давно не используемый по назначению) — не такая уж сумасбродная идея. Удивительный мужик явно намеревался подтвердить репутацию человека, для которого невозможного не существует.
Ласточкина была не меньше остальных впечатлена лихостью и размахом супермена. Такие мужчины ей до сих пор встречались лишь в кино и в книгах. А тут реальный человек. Он распалял её любопытство и немного страшил. "Неужели всё это не игра на публику, не маска?" — задавалась вопросом молодая женщина. То, что перешедший на сторону сопротивления чекист — настоящий профессионал, — это он уже доказал, похитив из-под охраны ценного свидетели. Но угнать личный президентский поезд?! — пообещать такое в стране, где всё, что касалось вождя — священно и неприкосновенно, мог либо сумасшедший, либо лихач, сильно преувеличивающий свои возможности. Ну, либо действительно уникум.
Глава 80
В половине десятого вечера профессор на пять минут прервал обсуждение очередного вопроса и буквально заставил Ласточкину идти к сыну.
— Как я уйду?! Ведь я прокурор, — основное действующее лицо процесса! — возразила Ласточкина, которая так увлеклась своей новой ролью, что не замечала, как летят часы.
— Ничего, вот он, — Чеботарёв указал на одного из помощников Ласточкиной — Ивана Сафронова, — прекрасно временно заменит вас на совещании, пока вы будете укладывать сына спать.
— И всё же я хотела бы остаться, хотя бы ещё на часок, — почти взмолилась Ласточкина.
— Послушайте меня! Ваш чудесный мальчуган не виноват, что его мама взвалила на себя адский воз исторической миссии и сутками его не видит, — притворился сердитым и строгим Чеботарёв. — По нашей и вашей милости, сударыня, этот отличный маленький человек весь день вынужден проводить в четырёх стенах с приставленными к нему чужими тётями и дядями, которые к тому же постоянно меняются, ибо у всех у них тоже есть свои профессиональные обязанности. А в его возрасте детям вообще-то нужны родители, чтобы гуляли с ними, читали им книжки и играли. Вы, дорогая моя, сказки на ночь ему хотя бы рассказываете?
— Стараюсь.
— Старается она! — притворно хмурясь, передразнил седой бородач. — Не стараться надо, милочка, а учиться всё успевать! Вы, когда ребёнка заводили, о чём думали? Что будете в прежнем режиме карьеру строить?
— Я так и знал, что когда-нибудь у нас с этой особой возникнут связанные с её полом проблемы, — недобро сверкнул острыми глазками из-под низкого лба федеральный судья Вячеслав Продан. Надменно выпятив толстые губы, он с облегчением выплеснул своё скептическое отношение к Ласточкиной. Дескать, барышня слишком молода. Неопытна. И вообще брать на такую ключевую роль женщину, да ещё с ребёнком, было грубейшей ошибкой.
— Разве у вас, Ваша Честь, появились за эти дни претензии к моей профессиональной квалификации? — окрысилась Ласточкина.
Судья скорчил неприязненную мину, неопределённо пожал плечами и буркнул, что дело не в профессионализме, а в том, что ребёнок всегда помеха в серьёзном деле, особенно, если речь идёт о молодой незамужней женщине.
— Вячеслав Михайлович, ребёнок не может быть помехой, — дипломатично заметил судье Чеботарёв. После этого тон, с которым профессор обращался к Лизе, стал почти отеческим:
— Так вот, голубушка, ступайте пока к своему парню и уделите ему хотя бы минимум времени! Мы сегодня как-нибудь без вас тут закончим. А завтра ждём вас, как обычно... Думаю, ни у кого в этой комнате нет претензий к нашему прокурору? — Профессор повёл глазами по лицам коллег, и удовлетворённо кивнул головой. После чего ласково объяснил Елизавете, чтобы не оставалось никаких обид:
— Просто постараемся сделать так, чтобы прекрасный мальчишка не слишком страдал от наших взрослых забот.
Судья Продан всё ещё недовольно кривил свои уродливые губы. Кровавый судья не привык, что ему возражают... если бы не его тяжёлая болезнь, то в его власти было отправить всех тут на каторгу или смерть... но в своём нынешнем положении он вместо ужаса стал внушать присутствующим лишь скуку, на него перестали особо обращать внимание. Он стал неинтересен. В последнее время судья намёками предлагал на выгодных условиях замириться с властями, не забывая себя предлагать в посредники, по своей высокомерности не понимая насколько мягко говоря неактуальны его призывы в эти горячие денёчки последних приготовлений перед открытием Процесса. Пытался Продан и натравить подпольщиков на своих личных врагов. Но тщетно — к его мнению уже никто не прислушивался. Всё это страшно злило судью, и он начал буквально источать яд в адрес Ласточкиной:
— Вы, сударыня, ничтоже сумняшеся, влезли не в своё дело. Что, слишком пресно живётся? — с издёвкой осведомился Продан у Елизаветы. — Не хватает перцу, борьбы? Что ж, понимаю. Всех нас временами тяготит однообразие нашей жизни, и мы хотели бы изменить судьбу. Но нельзя же так, в самом-то деле! Я, как судья с многолетним опытом, отказываюсь участвовать в этом фарсе, мне моя репутация дороже.
