Смотритель

— Неужели я буду сидеть дома в качестве охранника этого ящика? — спросил я.

— Конечно, нет, — сказал учитель. — Мы с тобой помогаем английской разведке. Парень ты красивый, начнешь вести работу по вербовке женской прислуги в центральной гостинице, где проживают высокопоставленные чины оккупационной администрации. Потом займешься подбором подруги для начальника гарнизона. Такой чтобы у спесивого генерала голова закружилась, и язык болтался как помело. Вот это и будет твоя самая действенная террористическая деятельность.

Магдалена

Может, кому-то это очень интересно, но для разведчика очень сложна работа с женской агентурой. Сначала ее нужно привлечь к работе, обучить способам и средствам добывания нужной информации, рассказать, какие документы интересуют, у какой категории офицеров, способы выноса документальной информации, сортировки содержимого мусорных корзин, готовности удовлетворить интимные потребности объекта наших устремлений.

И это еще не все. С женщиной нужно встречаться для того, чтобы получить информацию и дать новое задание. Для этого нужно помещение, куда женщина могла бы прийти без опаски и если она замужем, то достоверно объяснить, почему она здесь оказалась. Если женщина встречается с мужчиной и это не свидание, то это уже преступная связь, которая со стороны выглядит подозрительной. И если женщина почувствует, что ты ей не рад, что она только технический работник, то она может просто отказаться работать и еще хуже, начнет делать тебе гадости или сдаст врагу.

Работа разведчика степенна и не позволяет спешки. Можно рвануться вперед и попасть в капкан. Немецкая контрразведка точно также привлекала женщин для противодействия разведывательным устремлениям противника в отношении своих военнослужащих и сохранения военных секретов. Поэтому и работа моя чем-то напоминала рулетку: поставил не на тот цвет и проиграл.

С Магдаленой я встретился случайно в магазине по продаже мужских аксессуаров. Не знаю, что меня толкнуло, но я подошел к ней и сказал:

— Разрешите я вам помогу. Возможно, что мой вкус не будет безупречным, но подарок обрадует вашего друга или мужа, мадам.

— Не мадам, а мадемуазель, — возразила она.

— Ради Бога извините, — сказал я, — но ваши дворянские манеры сбили меня с толку.

— Спасибо за комплимент, но в моей родне аристократов не было, — возразила она.

— Еще раз извините, но я никак не могу найти предлог, чтобы пригласить вас выпить со мной чашечку кофе, — улыбнулся я.

— Не нужно искать повод, я принимаю ваше приглашение, — с улыбкой ответила женщина.

Так я познакомился с Магдаленой, моим самым ценным сотрудником с условным именем Лена. Между нами установились очень теплые и близкие отношения, когда я сказал ей, что я вхожу в состав Сопротивления, и хотел попросить ее о помощи.

Нам была нужна карта укреплений Восточного вала. Кое-какую информацию нам добывали маршрутные поездки специально подготовленных людей. Полученную информацию мы наносили на карту, но было очень много пустых мест, тщательно охраняемых немцами и поэтому неизвестных для нас. Нам нужно внедриться в окружение непосредственных строителей оборонительного вала или в окружение командования этого комплекса.

Главный инженер одного из участков вала был примерным семьянином, но и он не устоял перед чарами Магдалены, которая сидела за столиком одна в грустном настроении и меланхолично отхлебывала вино из бокала, иногда поднимая взгляд на полковника.

Красота все-таки страшное оружие. Магдалена стала не только бывать в доме полковника, но и оставаться там ночевать. Любвеобильный полковник не только позволял себе в ее присутствии работать с секретными документами, но даже и объяснял, что обозначают черточки на рисунках. Под восхищенные ахи дамы он рассказывал ей о принципах топографической съемки местности и изображения рельефа на карте. Магдалена до головной боли пыталась запомнить все увиденное, чтобы в этот же день при нашей с ней встрече нанести все на карту.

Конечно, данные были приблизительные с погрешностью в несколько сотен метров, но все равно это были данные, крайне необходимые для планирования наступательных действий в Нормандии. Нужно представить, где Ницца и где Нормандия. Все данные с помощью курьеров переправлялись в Англию. Сколько гибло курьеров при переправе с материка на остров, но курьерский поток не прекращался.

Наконец, наступило время высадки союзных войск в Нормандии, и наши данные позволили сохранить сотни солдатских жизней, так как было известно, куда нужно идти и где находятся огневые точки врага.

Битва за Францию была упорной. Сопротивление вышло из подполья, организовывало нападение на гарнизоны и на коммуникации. Затем союзные войска освободили Париж. Победа. Гитлер еще не был повержен, но мы уже победили.

Вернувшееся французское правительство по заслугам отметило заслуги Сопротивления. Я был награжден офицерским крестом ордена Почетного легиона и получил гражданство Франции.

Магдалена по нашему представлению была награждена военной медалью, что избавило ее от преследования за связь с оккупантами.

От правительства Англии я был награжден крестом Виктории за храбрость при добывании важной разведывательной информации. Поначалу я хотел отказаться от этого ордена, так как по преданию его делали из бронзы русских пушек, захваченных в Севастополе. Но при последующем разумении я принял эту награду, потому что англичане союзники России в огромной войне и все былые распри отошли на задний план.

Учитель, как организатор работы разведывательной группы, вошел в состав кавалеров ордена Британской империи и получил знак ордена в виде красивого креста на ленточке. Теперь он мог именоваться Сэр.

Обмывание орденов провели по традициям русской армии. Даже Магдалена выпила большую рюмку водки, в которую была опущена полученная ею медаль. Мне пришлось выпить больше всех. Два ордена и гражданство. Сейчас я не неприкаянный странник, а гражданин страны, где мои права гарантированы Конституцией.

Учитель лег спать, а мы с Магдаленой пили кофе на небольшой террасе, любуясь чистым звездным небом и радуясь тому, что нам не нужно рисковать своей жизнью для добывания информации свободы.

— Жано, ты женишься на мне? — спросила Магдалена.

— Нет, Лена. Я приношу только несчастья и тот, кто будет рядом со мной, обречен на трагическую судьбу, — грустно сказал я.

— Ради тебя я готова на все, — сказала женщина.

— Я боюсь, — признался я. — Ты знаешь, как трудно терять близких тебе людей? Я уже потерял двоих. Неужели ты хочешь быть третьей?

— Какой угодно. Пусть не женой, но я хочу быть рядом с тобой, — сказала Магдалена.

Я обнял ее за плечи и ничего не ответил.

Выстрел НКВД

Через месяц умер учитель. Не выдержало сердце.

Учителем стал я. Я так и не знал, что хранилось в чемоданчике, переданном мне на хранение. У меня был солидный счет в лондонском банке и достаточное количество золотых полуимпериалов, чтобы обеспечить безбедное существование во Франции. Все хозяйство вела Магдалена. О женитьбе мы больше не говорили, но жили вместе. Я даже не думал, что может что-то случиться.

Меня нашло НКВД. Прямо во Франции.

В 1945 году ко мне пришел советский офицер, сотрудник группы репатриации временно перемещенных лиц. Эта группа добилась от английского командования выдачи эмигрантов казаков и казаков, которые воевали против советских войск. Рассказывают, что люди совершали массовые самоубийства, чтобы только не возвращаться в СССР. Убивали членов своих семей, затем стрелялись сами.

От англичан НКВД узнало, что я награжден орденом Виктории и нахожусь во Франции, в Ницце. С такими данными меня только дурак не найдет.

— Здравствуйте, я капитан Васильев из группы репатриации, пришел оформить ваше возвращение в СССР, — сказал советский офицер. — Вы прощены за совершенные вами преступления и должны передать мне все документы, которые хранились у вашего учителя.

НКВД без дела не сидело. Оно установило, кого они отправили с заданием в Лондон, и только наш отъезд во Францию помог сохранить нам жизнь. У НКВД руки длинны. Уж как Лев Троцкий ни скрывался от НКВД, а все равно не уберегся от удара ледорубом по голове.

— Извините, какого учителя? — ответил я вопросом. — Я уже в солидном возрасте и могу обходиться без учителей, и о каких документах идет речь?

— Хватит придуряться, — усмехнулся капитан. — Мы знаем, кто ты такой. Немедленно собирайся и следуй за мной.

Капитан достал пистолет и навел на меня:

— Стрелять буду без предупреждения. Ты враг. А я официальное лицо. Немедленно выкладывай документы или я приведу приговор в отношении тебя в исполнение.

Прав был учитель: никогда не верь НКВД. Не таких людей как я прямо с трапа парохода отправляли то в Бутырку, то в Кресты, а потом по этапу на Колыму и исчезал человек совсем.

Нет человека — нет проблемы. Я — последний учитель и если меня не будет, то не будет и учителей и Бог с ними, с бумагами, вряд ли их кто найдет и еще неизвестно, что там, а кто бы и что бы ни говорил — все это клевета.

Внезапно вышедшая из соседней комнаты Магдалена бросилась на Васильева. Как пантера она вцепилась в его руку с пистолетом, защищая меня. Раздался выстрел, и моя женщина начала оседать на пол. Васильев выстрелил в меня и попал в плечо. Я в это время открывал ящик старого комода, где лежал мой трофейный вальтер. Второй выстрел попал мне в руку. Васильев стрелял с пола, пытаясь столкнуть с себя тело Магдалены. Достав пистолет, я почти полностью разрядил обойму в моего бывшего соотечественника.

Магдалена была еще жива:

— Жано, я нисколько не жалею, что осталась рядом с тобой. Никто бы мне не подарил столько счастья, сколько ты. Обещай, что ты не останешься один

Я закрыл ее глаза и пошел звонить в полицию. Приехавшим полицейским я объяснил ситуацию и вместе с ними поехал в комиссариат, не забыв надеть полученные ордена и взять справку о французском гражданстве.

Комиссар полиции выслушал мой рассказ и сказал, что от советского командования в правительство Франции поступил запрос о моей выдаче как опасного преступника.

Советскому командованию был дан ответ, что правительство Франции не выдает своих граждан. Если гражданин Франции виновен в чем-то, то он подлежит суду по французским законам, а я являюсь героем Франции и действовал в порядке защиты от человека, убившего гражданку Франции и пытавшегося убить меня.

Магдалену похоронили на том же кладбище, где мною был установлен могильный камень в память Катерины. Сейчас на кладбище лежали два дорогих мне человека, в гибели которых косвенно виновен я. Если бы они не были со мной, то, вероятно, их судьба была бы совершенно другой.

— Простите меня, дорогие мои, — сказал я им, молча стоя перед могилами.

Новый ученик

Прошло сорок лет. В России закончились репрессии, и был осужден культ личности тов. Ст.

Идеи коммунизма и атомное оружие заставляли держаться настороже всех бывших союзников по антигитлеровской коалиции.

Идеями коммунизма, как колючей проволокой опутана вся Восточная Европа.

Но вот началась гласность, перестройка и перестал существовать Советский Союз. Правопреемником осталась Россия, которая лежала разоренной территорией, ограбившей сама себя и продавшей себя в бордель капитализма.

Все русские за границей чувствовали себя оскорбленными за судьбу своей Родины. Вроде бы есть все условия для свободного развития, а вот, поди ж ты, вместо расцвета полный упадок. Кто только не вытирает ноги об Россию. А уж бывшие братья и соратники по Варшавскому договору так стараются, как будто они все время страдали от того, что Гитлер потерпел поражение в 1945 году. А разве они не были союзниками Гитлера и избежали Нюрнберга только тем, что в последний момент предали своего союзника и объявили ему войну, став участниками победы над ним же?

Может быть, Советский Союз должен был изгнать немцев со своей территории и остановиться. Европа нас приглашала в Европу? Нет. Ну и квасьтесь сами. Вы выиграли вторую мировую войну? Вот и выигрывайте. За помощь спасибо, а мы без просьбы не помогаем.

Почему-то меня во Франции интересует судьба России, а те, кто в России, к судьбе своей родины относятся с равнодушием.

Я спасся от своей родины за границей. Как бы я хотел очутиться снова там, где я родился, но дорога туда мне закрыта.

Наконец, к власти пришла твердая рука из НКВД, и в России стал устанавливаться хоть какой-то, но порядок.

Работает парламент. Есть видимость демократии. Но вдруг на место коммунистической партии заступила новая, созданная из высших чиновников и беспартийность является признаком нелояльности существующему руководству. Точно так же начинали и большевики. С многопартийности. Потом осталась одна партия. И беспартийность как предательство.

Затем к нему пришел молодой человек и сказал:

— Учитель, честные люди направили меня к вам. Располагайте мной по своему усмотрению.

Вот так я появился у Учителя, а сейчас сижу с вами, потому что учителя нет, но есть Россия и есть действующий НКВД.

Мы выпили еще по стаканчику прекрасного крымского вина, и нам стало так хорошо, что у каждого в голове зазвонили колокола. И звонили они так громко, что мы стали переглядываться, не понимая, в чьей голове колокол звонит громче.

Потом оказалось, что колокол звонит не у нас, а у странного мужика в длинном желтом халате, как у буддийского монаха, который шел по улице, бил в небольшой колокол типа ступки и что-то заунывно подвывал на своем языке.

— Ты кто? спросил его Мальцев.

— Я Савандорж, — сказал мужик и пошел дальше по улице, и по мере его удаления шум в голове потихоньку исчезал, и все становилось там чисто и ясно как в небе после летнего дождя.

Последствия

Я пришел на квартиру Иванцова и завалился спать. Всю ночь мне снились сны на библейские темы, и что я был активным участником всех этих событий, и что я вместе с помощниками сжег Содом и Гоморру, а также остановил руку Авраама, готового принести своего сына в жертву Председателю.

Проснувшись утром с первыми лучами солнца, я попил холодной воды, хотя никаких признаков похмелья у меня не было. Просто хотелось попить как после пребывания в жаркой пустыне, где излишнее потребление воды так же вредно, как и отсутствие самой воды.

Дом был пуст. Иванцова не было. Вероятно, он вообще не приходил домой. Его красный Запорожец стоял в гаражике и никуда не ездил.

После купания в море я заглянул к новому знакомцу Коврову и застал его сидящим в беседке вместе с Мальцевым.

— Молодая смена, — радостно приветствовали они меня, — давай, заходи, нужно продолжить наше знакомство и закрепить его ковровским изделием.

— Иванцов куда-то пропал, — сказал я, — машина его на месте, а самого нет. И мне всю ночь какие-то странные сны из Библии снились.

— Мне тоже всю ночь снилось, что будто я это и есть Метелкин и все, что было наяву тогда, то происходило именно со мной, — как-то задумчиво сказал Мальцев. А ты запомнил имя вчерашнего тибетского монаха?