Не разумно влезать в готовую вспыхнуть трактирную драку, но Сетро был уверен в своей способности, нет, не развести бойцов, а самому без потерь покинуть поле боя, если станет по настоящему жарко. Он хотел только, если уж выпала оказия, и "Дохлый Мур" был открыт, перемолвиться с хозяином. Известно, что держатели трактиров, и рыночные торговцы — люди, наиболее информированные в местных событиях.
Сетро взбежал на крыльцо, и перешагнул порог. В широких лучах утреннего солнца, падающих в открытые окна, мельтешили пылинки. Топорщились ножками, поставленные на столы стулья и табуретки. Хозяин, стоя за широкой стойкой, грозно хмурился, и постукивал по дереву тупой стороной длинного кухонного ножа. Каждый удар, сопровождался весомым, словно падающий на пол кирпич, словом.
-Я. Ничего. Тебе. Не должен.
Из двери ведущей на кухню, встревожено выглядывала вихрастая голова трактирного служки — мальчишки лет двенадцати. С другой стороны стойки, в угрожающей позе, опершись на нее руками, сверлил трактирщика злым взглядом тускло-серых глаз, худощавый человек, с жестким, темным лицом. Еще один участник событий, к нему больше всего подходило слово субъект, стоял за правым плечом худощавого. В руках он держал метлу, и явно не собирался подметать ей пол, скорее прикидывал, как бы половчее огреть черенком трактирщика.
-Значит не должен?— цедил сквозь зубы худощавый.
-Я все уже сказал.
Хозяин "Дохлого Мура" был плечист, дороден и вооружен ножом. Своих противников он не боялся.
-Карабин стоит половину твоей драной корчмы,— шипел худощавый.— Мы тебе уже все отработали. Отдавай.
-Или что?— скривился трактирщик.
-Или не будь я Авл Болич, следующий рассвет ты встретишь на кладбище.
-Карабин ты мне заложил за три сотни,— сказал трактирщик.— Отработал только за еду и ночлег. Давай три сотни, получишь карабин. Нет денег? На!
Хозяин ткнул худощавому в лицо дулю.
Вот сейчас, по логике, дискуссия должна перейти в новую фазу. Хлесткий удар в лицо, тычок метлой, или взмах ножа, стали бы органичным продолжением. Но этого не случилось. Наверное, худощавый, который назвался Авлом Боличем, не добрал еще нужный градус злости, а его товарищ играл в дуэте вторую скрипку, и лезть вперед не торопился.
-Ты поперхнешься своей жадностью,— сказал Болич, как врач произносит диагноз.
Трактирщик только криво усмехнулся в ответ. Упрек в непомерной жадности, для него был скорее комплиментом.
Пока присутствующие сверлили друг друга злыми и презрительными взглядами, Сетро пересек зал, и встал у стойки, по левую сторону от Болича.
-Стаканчик,— сказал он трактирщику.
Тот скосил на него правый глаз, причем левый, Сетро мог бы в этом поклясться, не отрывался от нависающего над стойкой Болича.
-Мы закрыты,— бросил трактирщик.
-Не похоже,— сказал Сетро.— Стаканчик,— и положил перед ним золотую монетку.
Трактирщик кряхтнул, запустил руку куда-то под стойку, другую, с ножом, по прежнему держа на виду, достал оловянный стакан и бутылку. Наполнил стакан вровень с краем, и сграбастал монетку. И верно, жаден до печеночных колик. В бутылке была виноградная водка. На золотую марку можно было купить солидный запас этого напитка. Но Сетро сам назначил цену, и не уточнил, за что именно готов ее уплатить. Можно было потребовать сдачи, и даже получить ее, но этот маэстро бутылки и стакана явно надеялся выдать ее только тогда, когда посетитель надерется настолько, что будет испытывать трудности с арифметикой.
-Тебя кажется, зовут Обрастом?— спросил Сетро.
Он взял стакан и, поднеся ко рту, не пролив ни капли, одним глотком выпил половину.
-Тебе что за дело?— сказал трактирщик.
Болич как-то расслабился, и даже немного сместился в сторону. Решил продолжить выяснять отношения позже, без посторонних.
-Никакого,— сказал Сетро.— Меня зовут Сет. Хочу у тебя спросить кое-что.
-Ну,— трактирщик был по-прежнему недружелюбен.
-Мне нужна пара добровольцев,— сказал Сетро.— Людей опытных, и не суетливых. Для дальнего похода.
-Не знаю таких,— сказал трактирщик.— Зайди в контору барона Кейфеля. Допил? Еще налить!
-Нет. Значит, не знаешь?— Сетро выложил на стойку еще один золотой.
Трактирщик покосился на монетку, и покачал головой.
-Сказал, не знаю.
-Эээ... Мастер, как тебя там? Сет?
Сетро повернул голову к Боличу.
-Если у тебя много таких кругляшков, мы с приятелем могли бы помочь. Как только разберемся тут с нашими делами.
Сетро оглядел Болича с ног до головы. Тот производил впечатление человека тертого. Лет сорока, лицо жесткое, с глубокими морщинами у рта. Короткие волосы с проседью. Мешки под глазами, взгляд хотя и цепкий, но немного мутный, выдают привычку к пьянству.
-Еще два стакана того же самого, для этих господ,— сказал Сетро.
-Мы закрыты,— заупрямился трактирщик.
Сетро подобрал выложенный на стойку золотой, и уставился в глаза трактирщика долгим не мигающим взглядом. Воздух вокруг, вдруг стал сухим, и горячим. Лицо трактирщика покраснело, на лбу выступили капельки пота. Он буркнул что-то и достал еще два стакана. Правда, наполнил их едва на половину.
-Поговорим,— сказал Сетро Боличу.
Они спустили стулья со столика у окна, подальше от исходящего ядом трактирщика. Субъект, товарищ Болича, отставил в сторону метлу, принес стаканы.
-Что вы умеете?— спросил Сетро, когда Болич смочил водкой губы, а его приятель выхлебал стакан до дна.
-Я стрелок,— сказал Болич.— Такой у меня талант. Любая цель, на предельной для оружия дистанции. В десятку. Всегда. Никогда не промахиваюсь. Не умею. Юко,— он кивнул на своего приятеля,— целитель, и немного алхимик.
Юко мигнул Сетро желтыми глазами.
-Владеешь чем нибудь из огнестрельного?— спросил Сетро.
-Всем,— сказал Болич.— Мой карабин висит у этого жлоба над макушкой.
Сетро не слишком хорошо разбирался в огнестрельном оружии. Среди ходоков редко кто им пользовался. Защититься от пули, с помощью собственного открытого криптом дара, или сработанного магом амулета, можно было легко. Применять его против тех, кто не имел ни того, ни другого, посылая с огромного расстояния быструю смерть, было, нет, не стыдно, скорее не принято. А человека ступившего на тропу с винтовкой в руках смотрели со снисходительным презрением. Как на новичка, или инвалида, не способного пользоваться настоящим оружием ходока.
Все, что он мог сказать о карабине, висевшем на стене, за стойкой — этим оружием пользовались много и часто. По лоснящейся шейке приклада, по стертому лаку на цевье, по потрепанному кожаному ремню, наброшенному на гвоздь.
-Он не слишком старый?— спросил Сетро.
-За девять лет, он меня ни разу не подводил,— сказал Болич.
-Пропил?— спросил Сетро.
Болич опустил глаза. Повертел в руках едва пригубленный стакан, и отодвинул в сторону. Юко вцепился в стакан взглядом, и уже не сводил с него глаз.
-Заложил,— сказал Болич.
-А деньги пропил?
-До последнего гроша,— признался Болич.
-Силен,— сказал Сетро.— Чем же ты можешь мне помочь? Без оружия. Камнями кидаться умеешь?
-Если надо, могу и камнями,— Болич нахмурился.— Карабин — моя забота. Когда надо будет ступить на тропу, оружие будет.
-На тропу надо сегодня,— сказал Сетро.
Юко с сомнением хмыкнул. Болич покосился на трактирщика за стойкой, на висевший на стене карабин.
-Два дня, мастер,— сказал он.— Дай нам два дня.
Сетро покачал головой.
-Нет, выйти надо сегодня.
-Хреново,— сказал Болич.
-Юко, ты значит целитель?
Тот кивнул:
-Есть немного.
-И алхимик?
-Чуток. Балуюсь понемногу. Там травки, камушки...
-Как целитель, что можешь обо мне сказать?
-Хрена там говорить,— тускло произнес Юко, уставившись на Сетро желтыми глазами,— здоров, только кровь жидковата. Ага, гм, подстрелили тебя недавно. Пуля мелкая, слабая, мимо легкого, под диафрагмой застряла. Лечили тебя через жопу, мастер. Я бы сделал лучше и быстрее.
-Молодец,— сказал Сетро,— все как есть. А как алхимик, что умеешь?
Юко замялся.
-Не много. Это так, баловство. Ну, серый туман навести могу, золото делать не умею, для него вон, для Авла, патроны делал. Хорошие. Безделки всякие. Могу, чтоб собачее чучело бегало, только все одно, гавкать не будет. Стекло со светом умею варить. Три месяца светится, верняк.
-Голема можешь сделать?— поинтересовался Сетро.
Юко покачал головой.
-Куда мне... Это уже, каким мастером надо быть. Одних материалов...— он снова покачал головой.
-Не густо,— сказал Сетро.
-Я и говорю, баловство. У меня и инструмента нет. Было кое-что, так, помаленьку.
-Пропил?— спросил Сетро.
-Кха... Потерял. Лечить хорошо умею. Со мной не каждый сравнится. Хочешь, при тебе кровь заговорю?
Он вытащил из-за пояса нож, и поддернул рукав, собираясь полоснуть себя по запястью.
-Не надо,— сказал Сетро.— Ты мне подходишь. Если сможешь не пить.
-Я разве пью?— сказал Юко, стараясь не смотреть на нетронутый стакан Болича.
-Платить буду пятнадцать марок в день.
-Тридцать,— встрял Болич.
-Двадцать, и баста,— сказал Сетро.— К тому же не о тебе речь. Стрелок без оружия мне не нужен.
-Будет оружие,— сказал Болич.— К вечеру оружие будет.
-Это, мастер...— сказал Юко,— я без Авла не могу. Мы с ним в спайке. Он калечит, я лечу. Симбиоз, мать его так. Сам я воевать не очень то.
-Хреново,— сказал Сетро.
-Будет оружие,— как заклинание повторил Болич.
-Ладно,— Сетро вздохнул,— оружие будет. Дома у меня есть какие-то ружья. Возьмешь на время.
-А заряды?— повеселел Болич.
-Надо прикупить. Штук триста хватит?
Стрелок закатил к потолку глаза.
-Смотря, что и как,— сказал он.— Должно бы хватить.
-Двадцать марок в день. Каждому,— сказал Сетро.— Поход дней на пять, а там, как повезет.
-Доля в добыче будет?— спросил Болич.
-Добычи не будет,— ответил Сетро.— Это спасательная экспедиция.
-Святое дело,— пригорюнился Юко.
-За каждый бой, или иной особый случай, получите отдельно. Наградные. От сотни и как себя покажете.
-Это дело,— Юко повеселел.
-А маршрут?— спросил Болич.— Идти далеко?
-Рядом. Два поворота. Сперва Лож, потом один техномир. На картах его еще нет. Там надо будет пострелять.
-Кого?
-Местных. Думаю, они нас встретят. У них скорострелки, так что подумай.
Болич махнул рукой.
-Баловство эти скорострелки. Ни точности, ни силы, ни дистанции.
-Ну смотри. И вот еще. Учитывая ваши способности... Если получится так, что надо будет работать, а вы упьетесь...
-Понятно мастер,— сказал Юко,— уволишь без пособия.
-Нет,— сказал Сетро.— Убью.
Повисло молчание.
-Вот значит как,— сказал Юко.
-А ты сам, мастер, кто будешь?— спросил Болич.— Дай угадаю. Кинетик да? Или нет, Криптовик. Верно?
-Не верно. Я огневик. Так что, согласны?
Юко и Болич переглянулись.
-Годится, мастер Сет. По рукам,— сказал Болич.— Много людей поведешь?
-Пойдем втроем,— сказал Сетро.— Буду ждать вас у истока, в третьем часу после полудня. Авл, пойдем, подберем тебе ружьишко.
-Это, хозяин,— сказал Юко,— как бы, так сказать авансик? Харчей прикупить, одежку... Мало ли.
-Сколько,— Сетро запустил руку в кошель.
-Сорок,— скороговоркой выпалил Юко,— то есть пятьдесят.
Сетро отсчитал золотом пятьдесят марок.
-Учти,— сказал он,— с этой минуты ты на службе.
-Знаю, знаю,— отетил Юко.— Если напьюсь, ты меня изжаришь. Не маленький, понимаю.
На грубой, некрашеной табуретке, она умудрялась сидеть, как на обитом бархатом, золотом троне. С ленцой и изяществом, и со странной горделивостью, свойственной некоторым императрицам, и кошкам. она была в приталенном платье, ярко алого цвета, с глухим воротничком, впрочем, расстегнутом на две пуговки. Никаких кружев и кринолинов, что так ценят местные дамы, и никаких украшений. Только обхватывает тонкую талию, своеобразным пояском, свободно спадая на бедра, нитка крупных голубых жемчужин. Простенько, но со вкусом. За такой поясок можно купить полный стальной доспех, или деревеньку с сотней акров посевной земли. Свет от свечи, стоявшей на перевернутой вверх дном пивной кружке, в центре стола, падал на ее грудь и руки, матово бликовал на жемчужинах, но не достигал лица. Случайно, или нет, женщина сидела так, что лицо оставалось в тени, глубокой и темной, как ее мысли.
Сетро замер на пороге. Он долго смотрел на нее, жалея, что не может видеть в темноте. За последние три года, он не раз пытался освоить это несложное колдовство, но всегда неудачно. Знакомые маги, только разводили руками, и говорили в один голос, — "не дано". Как-то раз, за кружкой пива, он пожаловался на свою бездарность Профессору, и тот, раскачиваясь на стуле, от чего его длинные волосы, то и дело погружались в миску со сметаной, сказал:
— А на кой оно тебе?— потом икнул и добавил — если станет темно, подпали, что ни будь, и все дела.
Они тогда от души развлекались. Разводили пиво сметаной и спиртом. Сетро поджигал летучие фракции, поднимая над кружками голубые ореолы огня, а Профессор закручивал эти коктейли в стремительные водовороты. Они забавлялись и хохотали, пьяные в стельку, забрызганные пивом, испачканные сметаной. Пламя над кружками, следуя движению жидкости, тоже свивалось в красивые голубоватые смерчики, к ужасу трактирщика, норовившие взлететь к потолку.
С тех пор Сет оставил попытки освоить волшебство ночного взгляда. Решил последовать совету профессора. Но сейчас... не поджигать же собственную мебель, для того, чтобы разглядеть лицо ночной гостьи. Во-первых — не вежливо. Во вторых — это его мебель, пусть неказистая, но своя.
Он смотрел на нее. Женщина отвечала лукавым блеском укрытых тенью глаз, и молчала.
Сет шагнул в комнату. Снял куртку и бросил на кровать. Женщина не шевелилась. Он расслабил руку. Фаерболт, что мог в любой миг сорваться с его ладони, угас, растекся по венам мучительным теплом.
Потом он достал с полки над камином, два узких серебряных кубка и темную запыленную бутыль. Багровая жидкость ударила в донышки бокалов, утвердившихся на столе. Один из кубков, Сетро, подвинул гостье, и сел напротив нее, на такой же грубый, некрашеный табурет.
Женщина рассмеялась.
— Я рада, что не ошиблась в вас,— сказала она,— именно таким я вас себе и представляла. Вы даже внешне похожи на тот образ, что я нарисовала в воображении.
— А я рад, что не обманул ваших ожиданий,— сказал Сетро.
— Надеюсь, мастер Сетро, вы простите мне, мое внезапное появление,— сказала она,— в Эспефе у меня почти нет знакомых, пришлось пренебречь этикетом. Между нами, здесь ужасно скучно. Благородной даме, даже нечем занять вечер, вот и приходиться напрашиваться в гости.
У нее был низкий грудной голос, довольно приятный. В нем была глубина, и бархатистая нежность интонаций.
— Мы знакомы?— спросил Сетро.
— Заочно,— ответила она,— я немного знаю о вас, вы немного знаете обо мне.
