Эльфийский подарок

— Я уверена, что ваше величество, который во всеуслышание поклялся защищать своих подданных, не причинит вреда одной из них, — чопорно проговорила наставница и, отступив, церемонно поклонилась. — Простите, ваше величество, если вы скажете, в чём я провинилась перед вами, то я постараюсь исправить свою промашку.

На скулах короля вспыхнул тёмный румянец.

— Будь ты проклята, ведьма! Как смела ты пренебречь мной и сбежать?

Наставница тяжело вздохнула, поняв, что объяснения никак не избежать.

— Ваше величество, я хотела уберечь вас от разочарования. Вы мне нравитесь, но моё сердце, увы, не свободно.

Лицо Радона окаменело.

— Что ж, тогда ты не оставляешь мне выбора. Клид! — позвал он придворного чародея и когда тот подбежал, распорядился: — Приступай к обряду привязки! Теперь у тебя есть всё, включая истинное имя ведьмы.

Чародей, сухонький старичок в широком плаще, испещрённом непонятными символами, и в традиционном синем колпаке со звёздами, был не слишком силён в таких делах и растеряно глянул короля.

— Ваше величество, я постараюсь, но не могу ручаться за результат, — пробормотал он дребезжащим голосом и бросил на наставницу уничижительный взгляд. — Это же ведьма. Вдруг она солгала насчёт своего истинного имени?

— Никаких отговорок! — рявкнул король. — Живо делай своё дело!

— Ваше величество! — вмешалась наставница. — Ну зачем вам это нужно?! Ведь вы получите не любовь, а обычную рабыню, — сказала она, укоризненно глядя на упрямца.

На какой-то миг на лице короля проступила нерешительность, но тут же исчезла.

— Не важно. Рабыня вполне устроит меня, — произнёс он с вызовом и нетерпеливо посмотрел на придворного чародея. — Клид, не испытывай моё терпение, сейчас же приступай к обряду привязки.

— Хорошо, ваше величество, — решился чародей и его глубоко посаженные глазки зловеще блеснули. — Сделаем всё по науке, и у вас появится ручная ведьма. — Он мерзко хихикнул. — При желании вы даже можете водить её на поводке, вместе со своими любимыми охотничьими псами и при случае натравливать на зайцев. Ведь ведьмы умеют превращаться в кого угодно, хотя предпочитают обличье кошек. Видимо, эти гнусные создания больше подходят их подлой натуре.

По знаку короля несколько воинов спешились и принесли седельные сумки чародея. Клид велел всем отойти, кроме ведьмы. С жуткими завываниями он очертил круг вокруг них и распотрошил содержимое своих сумок. Вскоре на расстеленной им скатерти громоздилось множество склянок и бутылочек вперемежку с различными амулетами. Последней из сумки он достал громадную растрёпанную книгу и, усевшись на землю, положил себе на колени. Полностью уйдя в себя, он бережно переворачивал ветхие страницы.

Найдя нужное заклятие, старик хмыкнул и победно посмотрел на ведьму, насторожённо наблюдающую за его действиями. Вопреки ожиданиям Аталисы, он оказался опытным магом, несмотря на тягу к показухе. Завывания и предметы, разложенные на скатерти, были призваны поразить воображение неопытной публики. Но как только дошло до дела, стало ясно, что он далеко не дилетант. Несколько ювелирных пассов — под ровный речитатив заклинания, который сменил ничего не значащие, но эффектные вопли — и она почувствовала, что её охватывает равнодушие к собственной судьбе. Это была первооснова рабской привязки и Клид прекрасно с ней справился.

'Что ж, сейчас узнаем, насколько верны слова Ваэля. Надеюсь, он прав и действительно нельзя сделать привязку сразу к двум хозяевам, во всяком случае, на сколь-нибудь долгое время', — подумала Аталиса, с отстранённым любопытством наблюдая за действиями зловещего старика. Она безропотно подставила руку под кинжал, и поскольку действие близилось к концу, прислушалась к себе. 'Конечно, привязка есть, но не настолько сильная, как некоторые воображают. Прыгать, как собачка, меня никто не заставит. Думаю, через сутки она полностью исчезнет'.

Аталиса покосилась на королевского чародея: 'А вот остальным знать об этом совсем не обязательно. Нужно сделать вид, что Клиду удалось его колдовство'. Глядя на сумрачное лицо старика, она едва удержалась от озорства, ей очень хотелось показать ему язык, но вместо этого она бесцветно улыбнулась, всем своим видом демонстрируя покорность.

Избегая взгляда наставницы, Радон взял её за руку и перевязал кровоточащее запястье.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он, не выпуская её руку из своих ладоней.

— Рабы ничего не чувствуют, они исполняют волю своих хозяев, — ответила наставница и испытала мстительное удовольствие при виде смущённого выражения на лице короля. — Зря вы это сделали, ваше величество. По любому нам не быть вместе. Ваше положение не позволит вам держать меня при себе, — не удержалась она от укора.

— Поживём-увидим, — отозвался Радон и, помолчав, с грустью добавил: — Всё равно уже ничего не изменишь. Клид сказал, что разорвать привязку через кровь нельзя, даже если я этого захочу.

— Тогда радуйтесь, вы своего добились, — сердито сказала наставница и прикусила язычок, заметив, что чародей обретается поблизости и внимательно наблюдает за ней.

Радон привлёк её к себе и, баюкая в объятиях, покаянно прошептал:

— Я не прошу прощения за то, что сделал, ведь я люблю тебя, Волчица. Клянусь, я не буду злоупотреблять своей властью над тобой. Если хочешь, живи по-прежнему. Просто пусти меня в своё сердце. Это единственное, о чём я тебя прошу.

— Ваше величество, не мешает проверить привязку, — подал голос чародей.

— Скажи, Волчица, ты меня любишь? — требовательно спросил король.

Женщина, от которой он был без ума, всё молчала, не поднимая глаз, и он впервые в жизни запаниковал, испугавшись, что чародей что-то напутал и колдовство пошло не так, как было задумано.

— Клид! — рявкнул он и тут наставница, обмякнув в его руках, горестно выдохнула:

— Хочешь знать, люблю ли я тебя? Так прикажи мне умереть и посмотри, что из этого получится!

Чародей услужливо протянул нож королю, но он ударил его по руке. Сев в седло, он подхватил женщину, которая с готовностью протянула к нему руки, и пришпорил коня.

Свита короля переглянулась и последовала за ним. Уехали все, кроме Клида, который приотстал, собирая свои вещи, и Лакмиша, который уже давно посматривал на чародея, заподозрив по его поведению, что он не слишком уверен в действии наложенной на ведьму привязки. Закинув поводья на спину коня, он подошёл к старику.

— Давайте я помогу вам со сборами, — сказал он и потянулся к лежащему на земле флакону с ярко зелёной жидкостью.

— Не трогайте! — остановил его чародей. — Это желчь ядовитой лягушки! Если она попадёт на вас, то ваша кожа станет такой же пупырчатой, как у неё.

— Как скажете, — ухмыльнулся придворный, который был в курсе нехитрых фокусов старика.

Когда седельные сумки были собраны, он подхватил их и приторочил на спину мулу, который при этом даже не шелохнулся и чародей, видя такое дело, посмотрел на него с уважением. Мул унаследовал характер своего длинноухого родителя и доставлял ему немало хлопот, особенно, когда нужно было что-нибудь нагрузить на него.

— Уважаемый мэтр, я вижу, вы не слишком довольны результатами своего колдовства, — сказал Лакмиш. — Есть что-то, что вас смущает?

Прижав к груди оскаленный череп неведомого зверя, чародей бросил на него испытующий взгляд и решил, что не мешает запастись расположением влиятельного придворного.

— Ваша правда, сударь, — признался он и, взгромоздившись в седло мула, добавил: — Видите ли, когда я проводил обряд привязки, мне было видение.

— И что же вы видели?

— Когда обряд привязки близился к концу, я вдруг увидел, что вместо ведьмы стоит рыжая девчонка и скалит зубы, надсмехаясь надо мной, а потом... — чародей расплылся в восторженной улыбке, — она тоже исчезла и появилась такая красавица, за которую не жалко отдать что угодно, даже жизнь. Вот только вряд ли она человек.

— Почему вы так решили?

— Молодой человек! Где вы видели такие уши у людей? — спросил чародей торжествующим тоном и, спохватившись, поскучнел. — Сударь, думаю, привязка не удалась, и ведьма водит нас за нос. Если она снова даст дёру и король будет в бешенстве, я очень надеюсь на ваше заступничество.

На лисьей физиономии придворного сразу же появилась хитрая мина.

— Уважаемый, я тоже хочу попросить вас о встречной услуге. Мадам Ранье...

— Молодой человек! — старик укоризненно покачал головой. — В наше время дам завоёвывали доблестью и любовью, а не при помощи колдовства и, вообще, моя специальность — предсказание погоды. Все эти шуры-муры, — он пошевелил пальцами в воздухе, — короче, любовные дела не по моей части, так что как-нибудь сами управляйтесь с капризами мадам Ренье.

* * *

К прогоревшему костру наставница вернулась уже под утро. Зябко кутаясь в незнакомый роскошный плащ, она бледно улыбнулась ученицам, встревоженным её долгим отсутствием, и велела им как можно быстрей собираться в дорогу.

В ведовскую обитель они добрались необычно быстро, несмотря на то что шли кружным путем, по глухим лесным тропинкам. Чем-то встревоженная наставница, то и дело насторожённо оглядывалась по сторонам и всю дорогу подгоняла учениц. Только оказавшись за надёжными стенами обители, она облегчённо перевела дух.

Отдав обычные хозяйственные распоряжения по сушке трав, Волчица заперлась в своей келье. Сколько ни стучали к ней встревоженные ведьмы, и ни плакала под дверью Белочка, она никому не отзывалась. Спустя сутки настоятельница не выдержала и сняла охранную защиту её кельи, но внутри оказалось пусто. Птичка упорхнула, неведомо как и куда.

Взбешённый Радон понял, что Волчица в очередной раз его обманула, когда попросила отпустить её на сутки, мотивируя свою просьбу беспокойством за учениц, оставшихся без присмотра. Он бросил на её поиски немалые силы. Наконец, королевские ищейки вынюхали, что ведьма, подходящая под описание Волчицы, живёт в труднодоступной ведовской обители, расположенной в горах.

Зимние холода и бушующие метели не остановили короля Эдайна. В период кратковременного затишья небольшой отряд, наконец-то, преодолел заснеженный перевал, и вырвавшийся вперёд всадник властно постучал в ворота, окованные железом. После долгих переговоров, полных угроз с обеих сторон, одна из створок, покрытых белой изморозью, приотворилась и жутко вымотавшиеся люди потянулись внутрь двора. Они насторожённо смотрели по сторонам, держа наготове оружие. Но на свежевыпавшем снеге виднелась только одинокая цепочка следов, оставленная их встречающей. Угрюмая ведьма оставила сопровождающих короля отогреваться на кухне, а ему приказала следовать за ней, что он и сделал, несмотря на просьбы Лакмиша немного передохнуть.

В чистой, скупо обставленной комнате было тепло и приятно пахло травами. Мрачный как туча Радон оттолкнул ведьм, стоявших у постели, и замер, вглядываясь в лицо той, которую так упорно разыскивал. Месть больше не имела смысла: Волчица умирала, и с этим уже ничего нельзя было поделать, он слишком часто видел приметы неизбежной смерти на поле боя. Поддерживающая его злоба иссякла, и он без сил рухнул на колени. Найдя руку по-прежнему любимой женщины, он прижался к ней губами и тихо позвал её по имени. Веки дрогнули, и прекрасные даже в преддверии смерти глаза уставились в его потемневшее измученное лицо.

— Радон!.. — тихо прошелестел голос умирающей. — Скоро у нас родится дочь.

— Волчица, как ты могла? А меня ты спросила, прежде чем выбросить из своей жизни и жизни дочери?

— Прости.

Тело женщины содрогнулось в последней схватке, и раздался жалобный тонкий плач. Повитуха поднесла девочку к матери и её бескровные губы дрогнули в улыбке: 'Прости, малышка, что невольно украла твою жизнь. И ты прости, Волчица! Круг замкнулся, теперь ты свободна... нет, мы обе свободны'.

Она повернула голову и нашла взглядом короля.

— Пожалуйста, не держи на меня зла, ты был мне не безразличен... Как там говорится? Любовью за любовь, — выдохнула напоследок Волчица и умерла.

После скромных похорон окаменевший от горя король засобирался в обратный путь. Несмотря на уговоры настоятельницы, он не оставил дочь в ведовской обители, и ранним утром отряд пустился в обратный путь. Когда они вышли к перевалу, случилось то, чего опасался проводник. Пошёл густой снег и поднявшийся ветер набрал ураганную силу.

Разыгравшаяся буря со всей своей силой обрушилась на путников, не оставив им шансов на выживание, как вдруг перед ними вспыхнула цепочка светящихся огоньков. Неведомая сила вывела их к сухой просторной пещере, в которой поместились даже кони. В дальнем углу был сложен очаг, и рядом с ним лежала большая охапка хвороста, сухого, как порох. Но это было ещё не всё, чуть слышное журчание привело их к озерцу, чистому, как слеза. Горящий факел высветил его до самого дна, и мокрая галька, лежащая в его каменной чаше, вспыхнула драгоценными камнями.

* * *

Освободившись, душа Аталисы пролетела по бесконечному светящемуся лабиринту и снова оказалась в теле Атуэль.

— С возвращением, путешественница! — поприветствовал её улыбающийся эн-Огран.

Он помог девушке выбраться из силового саркофага и она, ступив на пол, с радостным возгласом повисла у него на шее.

— Дедушка! — отстранившись, Аталиса вгляделась в его лицо. — Ты похудел, Ваэль! — сказала она обвинительным тоном и, погрозив ему пальцем, бодро добавила: — Ну ничего! Я лично прослежу, чтобы ты не засиживался за книгами и ел до отвала. — Со счастливым выражением на личике она взяла его под руку и потёрлась щекой о его плечо. — Дедушка! Как же я соскучилась по тебе!

— Я тоже, моя радость! Ну что, идём домой? — проговорил растроганный эн-Огран, пряча заблестевшие глаза.

— Идём! — согласилась девушка. Когда они двинулись к выходу, она искоса огляделась по сторонам. — Насколько я понимаю, это лаборатория Лесного короля.

Эн-Огран улыбнулся.

— Да, но он не знает, что ты вернулась. Мы вообще ничего ему не говорили о дважды рождённой. Стоило Лесному королю заподозрить, кто ты такая на самом деле, и он без раздумий выдернул бы тебя из реального мира.

— А ты откуда узнал, что я вернусь именно сегодня? — осведомилась Аталиса.

— Сердце подсказало.

— Ясно, — вздохнула она и с деланной весёлостью добавила: — Вот так и познаётся, кому есть дело до тебя, а кому — нет.

— Атуэль... — начал говорить эн-Огран и вопросительно посмотрел на девушку. — Прости! Наверно, тебе привычней второе имя.

— В общем-то, да, — ответила она после краткого раздумья. — Но ты зови меня, как удобно тебе. В конце концов, и Атуэль и Аталиса обозначают одно и то же, — она хихикнула. — Хорошо, что я — нежданный подарок, было бы хуже, если бы меня назвали нежеланным подарком. Кстати, что ты хотел сказать?

— Девочка, а ты что-нибудь вспомнила из того, что было до катастрофы? — спросил эн-Огран с затаённой надеждой в голосе.

— Не хотелось бы тебя огорчать, дедушка, но увы! — с сожалением ответила девушка. — Иногда мелькают кое-какие смутные картинки, но связанных воспоминаний нет. Очевидно, сказалось перерождение. Жизнь Аталисы по-прежнему остаётся для меня единственной реальностью. И всё же я рада, что загадка с дважды рождённой разъяснилось. Приятно ощущать себя членом семьи эн-Огранов, а не самозванкой...