Лани с интересом осмотрела высоких ахарцев, даже встала с места. Те, увидев красивую девушку, тут же выпятили грудь и сделали мужественное выражение лица. Рожу кирпичем, как изящно выразился бы Боресвет.

— В книгах не так нарисованы, — сообщила она. — Может, не настоящие?

И в качестве доказательства продемонстрировала рисунок кого-то горбатого, с оскаленными зубами и в грязной шкуре. Ахарцы с изрядным треском стукнулись головами, склонившись над книгой.

— На шамана похож, — со знанием дела, сообщил тот, что с копьем.

— Похож, — согласился молодой с секирой. — Если шаман без маски.

— Ты умеешь читать? — спросил третий с превеликим уважением.

— И даже писать, — похвастался варвар, доставая помаду и демонстрируя свое непревзойденное умение на ближайшем валуне. Лани с воплем немедленно вцепилась ему в волосы.

— Они тут все колдуны, — потрясенно сообщил тот, что с копьем, наблюдая за избиением варвара. — Нет, точно к шаману надо.

— О чем вождю с грамотными говорить, — поддержал его молодой.

— Морда дикарская! — вопила Лани, пытаясь выцарапать варвару глаза. — Моя лучшая помада! Да как тебе в башку пришло ее стащить!

— Во имя грамотности! — отбивался Нанок. — Мне же писать нечем!

— Спросил бы, я бы дала!

— Мне не нужно! Лучше б грифель предложила!

Таль с интересом наблюдал за действием, размышляя, не нужна ли варвару помощь. Впрочем, Лани была девушкой отходчивой. Хотя и чересчур эмоциональной.

Нанок, морщась, пытался пригладить полуоторванный клок волос. Лани рылась в сумке в поисках грифеля. Ахарцы неловко топтались за спиной Таля, не в силах решить, то ли поторопить незванных гостей, то ли пусть живут.

— Сейчас идем, — успокоил их Таль. — Вещи соберем, и пойдем.

— Помочь? — с готовностью предложил молодой.

— Они нам еще самим пригодятся, — отказался Ларгет.

Лани, наконец, обнаружила искомый грифель и с торжеством вручила варвару. Тот посмотрел на него, как на ядовитую змею, но все же принял. Очевидно, помада ему нравилась больше. Со вздохом убрав подарок в кошель, он принялся помогать девушке собирать вещи.

— Вы все из Квармола? — поинтересовался молодой у Таля.

— Я из Ледании, — ответила вместо него Лани. — А этот ничтожный похититель косметики — из Кассарада.

— Кассарад — это где? — немедленно заинтересовался молодой. О Ледании он, видимо, что-то слышал.

— Горы такие, — ответил Нанок. — Такие же, как ваши, только лучше.

— Наши горы — лучшее, что создали боги, — сверкнул глазами молодой.

— Да и боги у нас получше, — отмахнулся варвар.

Ахарец, крепко стиснув рукоять секиры, шагнул вперед. Нанок, насмешлио улыбаясь, протянул руку к собственному оружию.

— И секиры у нас больше, — с торжеством заключил он.

— Секира у него и впрямь лучше, — подтвердил другой ахарец, с завистью разглядывая оружие варвара. — Только умеешь ли ей владеть?

— По роже видно, умеет, — заступился за Нанока тот, что с копьем. — Больно на наших смахивает. Небось, цивилизованным обзовешь, сразу в лоб даст...

— Обязательно, — ухмыльнулся варвар. — Да еще пинков надаю. Ишь чего, цивилизованным обозвать! За это и прибить не жалко!

— Точно, наш, — обрадовался ахарец. — Эй, Брудан, ты глазами-то не сверкай. Прибьет точно, да еще труп отпинает ногами. Видно же — свой парень, хоть и дикий совсем.

— А волосы почему черные? — уперся молодой, не желая отказываться от драки. — У наших волосы светлые. А что секира больше, так доблесть мужчины от размеров секиры не зависит!

— Волосы и впрямь черные, — согласился тот, что с копьем. — Однако в хвост не закручены, значит, воин опытный. К тому же шаман, читать умеет и даже писать. К такому на козе не подъедешь, и даже на боевом козле не сразу. Брось, пойдем лучше, пока все пиво не выпили.

— А могут? — встревожился варвар.

— Еще как!

— Тогда поспешим, — Нанок легко закинул тяжеленную суму на плечо.

Идти пришлось долго. Лани успела устать, единственным желанием было смыть с себя грязь и пот. И полежать хотя бы полчаса. Остальных эти проблемы, похоже, не волновали. Варвар беспокоился о наличии и качестве пива, сокрушался, что ахарцы не делают вино. Те с достоинством отвечали, что вино придумали цивилизованные, которых и от женщин-то не сразу отличишь, а настоящий мужчина должен пить пиво. Чем более настоящий, тем больше должен пить.

Таль распрашивал о шамане, и ему рассказали, что шаман у них самый обычный. Три руки, за плечами крыло (одно). Если удается в набеге раздобыть свечу, зажигает ее одним дыханием. Костер, правда, не осилит — старый стал, ослаб. Ларгет скептически ухмылялся, понимая, что варвары так шутят.

Поселение варваров открылось внезапно. Нанок одобрительно хмыкнул, хорошо прячутся ахарцы, молодцы. Цивилизованным этот вот городок нипочем не найти, хоть все горы по камешку разбери. Вот он, Нанок, нашел бы с легкостью, в Кассараде точно так же укрывают поселения от ненужных захватнических глаз соседних племен. Только те ведь тоже кассарадцы, все равно находят. Зато редкие путники из Большого Мира могут бродить месяцами в поисках нужного места.

— Это город или село? — поинтересовалась Лани, разглядывая убогие домики из глины и камней.

— Живем мы здесь, — внушительно сказал тот, что с копьем.

— Убогая архитектура, — блеснул умным словом Нанок. Результат был предсказуем.

— Как ты наших убогих обозвал? — молодой схватился за рукоять секиры, с ненавистью глядя на варвара. — А ну, повтори!

— Ар-хи-тек-ту-ра, — с видимым удовольствием, по слогам повторил нанок. Зря, что ли, два дня слово заучивал. — А вы, смотрю, простых вещей не знаете.

— Архи — значит очень, наиболее, — неуверенно сказал самый старший и, как следствие, самый умный из ахарцев. — А вот тигдура... слово-то наше, ахарское, по всему видать. Надо будет у шамана спросить. Негоже родной язык забывать, и так уже все поголовно на Всеобщем балакаем.

— Спроси, — согласился Нанок, лучась от удовольствия. Какие они дикие, ахарцы эти! Даже скромный, но очень умный варвар из Кассарада им сто очков вперед даст. Кстати, раз уж он такой умный, надо бы выучиться считать до ста...

Вблизи домишки оказались еще непригляднее. Лани недовольно морщилась, разглядывая убогие жилища ахарцев. Вдобавок, не наблюдалось ни единой вывески. Может, у них и вовсе одежных лавок нет? И помаду, безнадежно испорченную болваном-варваром, заменить не удастся?

Дом, в котором жил шаман, выглядел более привлекательно, чем остальные. Сложенный из огромных валунов, он был даже по-варварски красивым. Какая-то первобытная мощь чувствовалась в этом здании, юная мощь сильного народа. Правда, лежащая в луже свинья и пара тощих куриц возле порога несколько портили впечатление.

— Вот тут живет наш шаман, — объявил тот, что с копьем. — Зовут его Бидерборлавин. Эй, Биде, мы тут к тебе людей привели. Вроде, тоже шаманы.

— Мы его Биде называем, — доверительно сообщил он. — Полностью именовать — язык сломаешь, а на Бидера он почему-то обижается. Говорит, на староахарском это неприлично звучит. А зачем тогда, спрашивается, такие имена давать, если звучит неприлично?

Некоторое время ничего не происходило. Потом дверь со скрипом отворилась (никаких замков и засовов, машинально отметил Нанок, совсем как у нас, в Кассараде) и на пороге показался шаман.

В том, что это именно шаман, сомнений не возникало. Низкорослый, горбатый, с редкими зубами, одетый в белоснежную тогу, в руках бубен, на голове странный убор из вроде бы орлиных перьев, на груди табличка с криво написанными на Всеобщем рунами. "Шаман" — гласили руны.

— ПРЕВЕД! — сказал шаман и оскалился в улыбке.

— Они по-ахарски не понимают, — предостерг его ахарец с копьем.

— Ох, простите! ЗДРАВСТВУЙТЕ! — мгновенно поправился шаман.

— Биде, пока я не забыл, скажи, что такое тигдура? — спросил варвар с копьем.

— Самка тигра по староахарски, — важно ответил шаман. — Стыдно тебе, Астах, родной язык забывать. Учи ахарский!

Воины-ахарцы задумались. Шаман прглашающе махнул рукой в сторону двери.

— Проходите. У нас редко бывают гости, тем более, шаманы.

Жилище шамана оказалось, против ожидания, вполне чистым и вполне современным. Присутствовала даже кое-какая мебель. Имелся, к примеру, массивный дубовый стол и пара стульев, не иначе, захваченных в одном из набегов. В углу стояла каменная статуя в человеческий рост высотой, изображавшая какого-то бога. Грубые черты лица, великолепная мускулатура, сжатая в руках секира — все говорило о том, что местные мастера, причем довольно высокого уровня. Лани немедленно переключила внимание на произведение искусства, Таль же обозревал библиотеку шамана, состоящую из трех книжек, привезенных, несомненно из Квармола. Варвар, к культурным достижениям ахарцев вполне равнодушный, занял ближайший стул. На другом угнездился шаман.

— Батя, а пиво у тебя есть? — поинтересовался Нанок.

— А как ты думаешь? — вопросом ответил шаман.

— Думаю, имеется, — высказал варвар свои соображения.

— Правильно думаешь, — обрадовался шаман. — Рад за тебя. Нынешняя молодежь думать совсем не умеет, только пиво пить и секирой махать. Куда мир катится?

— Так налил бы пива, — упорно гнул свою линию Нанок.

— А чья это статуя? — поинтересовалась Лани.

— Великий бог Блин, — ответствовал шаман, игнорируя пивную тему. — Тот, кто создал избранный народ — ахарцев, и отдал ему власть над миром. Конечно, некоторые племена, вроде тех же погаков или буркатинцев наш славный бог не доделал, то ли времени не хватило, то ли желания. Я его, кстати, прекрасно понимаю, самому было бы противно таких из камня резать.

— Даже погаки гостей пивом угостили бы, — укорил его Нанок, до сего момента ни о каких погаках не слыхавший. Тем более, о недоделаных буркатинцах.

— У погаков пиво паршивое, — возразил шаман. — Ты бы такое нипочем пить не стал. То ли дело у нас! Такое пиво, что в Квармоле вашем и не снилось!

— Вот и угостил бы, — просветлел варвар.

— А ваше племя как называется? — поинтересовался Ларгет.

— Зургины, — важно ответил шаман. — Мы — самое великое и могущественное племя в наших горах! Наши воины сильны и умелы, а женщины каждый год приносят потомство!

— А шаманы? — поинтересовался Таль.

— Шаманы потомства не приносят, — погрустнел Бидерборлавин. — Они обет дают Великому Блину. Дабы не отвлекаться от почетного служения.

От беседы его отвлекло странное журчание. Нанок, понявший, что добровольно ему шаман пива не нальет, по запаху обнаружил здоровенный бочонок и без всякого смущения наполнил свой кувшин. Шаман уставился на него, как на врага всего ахарского народа.

— Сиди, батя, я сам налью, — прогудел довольный варвар. — Я же понимаю, тяжело тебе, старый стал, ослаб. Сам-то будешь?

— А ты как думаешь? — шаман понял, что пиво защитить не удастся и перестал жадничать.

— Думаю, тебе не хватит, — честно сознался Нанок.

— Не обижай старика, — прикрикнула Лани. Видимо, ее растрогал рассказ о печальной судьбе ахарских шаманов. — Я Вам сама налью, хотите?

Шаман кивнул головой, с удовольствием любуясь девушкой. Лани обнаружила на столе внушительных размеров глиняную кружку, понюхала ее, скривилась.

— Где здесь вода? — поинтересовалась она.

— Давай так, — махнул рукой старик. — Пока ты ее мыть будешь, пива не останется. Юный воин все выпьет, потому как доблестен сверх всякой меры. Рассказывайте, гости дорогие, кто вы, откуда, да что в мире делается?

Таль рассказал. О злобном колдуне Сугудае (могучий шаман, одобрил Биде), о падении башни некроманта (шамана это не заинтересовало, далеко больно), об эльфах (детские сказки!), о Томагавке (респект хозяину чудесной секиры!), о гоблинах и драконе, о воцарении нового короля (а здесь поподробнее, сколько войск остались преданы короне, где расположены?).

— Надо было сразу отрезать нос виновнику и прочесть заклинание, — заявил Биде, услышав о злокозненном расколдовании секиры. — Чтоб вспять обратить злое шаманство. А теперь поздно уже, время ушло. Такой топор пропал, да?

— И не говори, батя, — прослезился Нанок, допивая пиво. Напиток оставлял желать лучшего, и варвар задумался, какую же дрянь должны варить неведомые погаки, если даже у отмеченных Блином зургинов пиво можно пить, только зажав нос. — Да такую секиру, как моя Томагавка во всем мире не сущешь! Умна, деликатна, а уж боевая какая!

— Да, для девки не лучшие качества, — согласился шаман. — Что бы вам такого посоветовать? Как девку обратно в топор превратить, я не знаю. И ни один шаман в наших горах тоже не знает.

— Ты нам покажи, где святилище Блина, а уж там мы разберемся, — сказал варвар искательно. — Нас, видишь ли, сам Беодл к Блину послал.

— А вы и пошли, — укорил его шаман. — К святому месту, уж простите, я вас не поведу. Потому как не достойны. Если вы, конечно, примете святую веру, да пожертвуете шаману все свое состояние, то лет через пятнадцать об этом можно будет подумать. Пока же вам до высот просветления далеко...

Нанок в растройстве залпом осушил кувшин, не обращая более внимания на запах. Вот зловредный шаман, неужто трудно ему проводить до клятого святилища?

— Может, мы сможем Вас убедить? — Таль позвенел золотыми арументами.

— Сомневаюсь, — шаман поджал губы и пронзил Ларгета орлиным взором. — Вы, цивилизованные, считаете, что все можно купить за деньги. Но есть вещи, которые не продаются. И люди, которые не покупаются.

— Это делает Вам честь, — торопливо сказал Таль. — Но если человек хочет обратиться к Блину, он же приходит к Вам?

— Блин слышит лучше, когда просьба произносится моими устами, — важно согласился шаман.

— Тогда спросите у него сами, — предложил Таль. — Думаю, Беодл уже замолвил за нас словечко, так что проблем не будет.

— Ну, я не знаю... — шаман сделал задумчивое лицо, изучая пивную кружку.

— Мы отблагодарим, — пообещал Таль. — Два золотых хватит?

— Четыре, — быстро сказал шаман. — Говорить с богом тяжело и утомительно.

— Три, — отрезал Таль. — Мы ведь не знаем, что он ответит?

— Три, если откажет, четыре, если согласится, — предложил шаман.

— Договорились, — кивнул Таль.

К ритуалу шаман готовился долго. Перетащил статую на середину жилища, расположил перед ним плоский алтарный камень со следами засохшей крови, жаровню, поставил толстую черную свечу. Подумав, добавил вторую, потоньше. Тонкими кистями нарисовал на ладонях широко открытые глаза

На все эти приготовления Таль взирал довольно скептически, увереннный, что большая часть их делается для того, чтобы содрать с клиента побольше.

Однако действие впечатляло. Едва забилась на жертвенном камне тощая курица, глаза шамана полыхнули огнем (Таль мог в этом поклясться!), одним выдохом зажег свечу (Таль тут же вспомнил рассказы агаков, не соврали ведь воины!). На жаровне шипели, сгорая, куриные перья, гремел бубен.