| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Затем не забывая улыбаться, надо потребовать от развесившего уши конструктора:
«Но только при условии, если Вы увеличите в два раза дальность стрельбы. Дальность у него маловата по сравнению с трёхлинейной винтовкой. И первым делом — автомату нужен штык! Длинный и гранённый — чтоб наш боец мог троих на него нашампурить».
И ВСЁ!!!
Нет на вооружении РККА автомата Калашникова.
Если даже конструктор удовлетворит требования, это будет уже не АК — а «Дегтярь» без сошек со штыком.
А такой он и на хер никому не нужен.
И не докопаешься к такому врагу… Он ведь о повышении дальности стрельбы заботился, а не вредил. И об удобстве орудования автоматом в рукопашной схватке.
А последнее — святое!
Только скажи что в современной войне штык на стрелковом оружие, это как член у строго соблюдающего целлюлит (или как он там?) католического монаха, последует тот же «звонок» или «письмо» в те же самые «органы».
И после этого, враг может спокойно идти в своё вражеское логово и кушать свои «ящики печенья» и «бочки варенья» — он своё дело сделал… Если он — платный наймит, конечно.
А если он идейный противник — радоваться в глубине души, показывать портрету Сталина на стене кабинета дулю и сочинять в уме план послевоенных мемуаров — в которых он ещё и обосрёт с ног до головы этого «Калашникова» с его «АК-37».
* * *
Однако, провести некоторый апгрейд, всё же надо.
— Товарищ Таиров!
— Слушаю, товарищ Сталин…
— Чтоб не терять время, предсерийную партию в… Эээ…
Рычагов подсказывает:
— Тридцать машин.
Пропустив слова перевозбуждённого — аж подпрыгивающего на месте, генерала мимо ушей:
— …В десять-пятнадцать машин для войсковых испытаний, до конца марта месяца, необходимо выпустить без всяких изменений опытного образца. Но вот для последующего серийного выпуска, ваш самолёт надо непременно апгрейдить!
Тот, слегка округлив очи:
— «Апгрейдить»?!
— Сча объясню. Товарищ Рычагов, так сказал о вашем… Ээээ…
Лихорадочно думаю-соображаю:
«Как бы конструктора не обидеть… Кажется, придумал».
— Назовём его «Истребитель тяжёлый» ИТ-007 «Охотник»! Вы не возражаете, товарищ Таиров?
При желании, сокращение можно расшифровать как «Истребитель Таирова» и, тот поняв эту мою хитрость, не возразил:
— Очень хорошее название для истребителя, товарищ Сталин! Мне оно нравится больше прежнего.
Сперва «прелюдия», которая не помешает:
— Так вот, ваш самолёт словами этого лётчика — не хуже И-16 на вертикали и виражах, не хуже МиГа на высоте… Это, конечно, очень хорошо — что он не хуже! Очень хорошо.
Таиров напряжённо-внимательно слушает и, я наконец, перехожу к сути:
— Но всё же надо сделать так, чтоб он был лучше! И прежде — лучше германских машин. Если Вы не в курсе, то знайте — Новая модификация «Мессера», уже превысила отметку «600» по горизонтальной скорости и сравнялась с «Ишаком» по скороподъёмности. И я уверен, что «процесс» на этом не завершится. Поэтому над лётно-техническими характеристиками вашего самолёта, надо работать и работать! Какие на счёт этого имеются мысли, товарищ Таиров?
Показывая на стоящую машину, конструктор объясняет:
— Этот — третий прототип, в отличии от прежнего имеет улучшенную аэродинамическую форму капотов, фонаря пилота и более тщательную отделку… Но самое главное — редукторные моторы разного вращения М-88Р вместо «прямых», что значительно увеличило к.п.д. винта и повысило максимальную скорость на границе высотности с 567 километров в час до 595-ти.
— Повысить максимальную скорость самолёта… Эээ… ИТ-007 «Охотник»! Повысить максимальную скорость выше отметки «600», можно только установив более мощные двигатели. Например, с мотором М-90 — скорость этого истребителя будет порядка 625-630 километров в час.
В ответ категорично махнув рукой, как будто Гордиев узел разрубив:
— Про М-90 — даже забудьте думать, товарищ Таиров! Максимально что Вам светит — М-89 мощностью 1300 сил.
Тот, разведя руками:
— Тогда не более 610 километров в час, товарищ Сталин. Вы уж извините!
Непринуждённо «давлю лыбу»:
— И на этом, как говорится — спасибо!
Затем, конструктивным тоном и, с предельно серьёзным «мордам лица», продолжаю:
— Ещё есть способ улучшения лётно-технических характеристик. Во-первых, забыть об других предназначениях этого самолёта — кроме как истребителя-перехватчика. Значит, оставив два пилона для подвески дополнительных сбрасываемых баков и направляющих для двух 130-мм ракет — убрать подвески для бомбы и снять часть брони.
Конкретизирую по части последней:
— При нашем не совсем блестящем положении с «крылатым металлом», товарищ конструктор, боковые стенки из 12-ти миллиметрового дюраля — это шибко шикарно! Кроме бронесиденья конечно, снизу броня тоже не нужна — это уже не штурмовик. Защиту сзади можно ограничить одной лишь стандартной бронеспинкой.
Указательный палец вверх:
— А вот спереди, да! Ведь отныне ваш самолёт — истребитель-перехватчик и «прилетать» ему будет почти исключительно «в морду». Поэтому бронестекло — строго обязательно. Передний броневой лист — желательно увеличить до 13-ти миллиметров, чтоб гарантированно защитить пилота от поражения 7,92-мм бронебойными пулями со всех дистанций. Ну и над хотя бы самой элементарной защитой двигателей спереди, тоже не помешало бы подумать. Есть какие-то соображения?
Таиров, показывая рукой по месту:
— Имеются таковые, товарищ Сталин! Бронированный кок — прикрывающий редуктор винта и бронированное кольцо под капотом — защищающее головки цилиндров. Пять-семь миллиметров брони вполне достаточно. Это не увеличит значительно вес.
Киваю:
— Пожалуй, этим можно пока ограничиться. Теперь по вооружению…
Задумчиво рассматривая носовую часть самолёта:
— На мой взгляд, слишком хорошо — это очень плохо! Пулемёты ШКАС, естественно необходимо из этой схемы убрать — толка от них нет. Пока нет в наличии 23-мм авиапушек Волкова-Ярцева под «промежуточный патрон», придётся устанавливать ШВАКи. Запасец таких стволов пока имеется, да и ради такого святого дела — можно «раскулачить» пушечные «Ишаки», заменив в тех авиапушки на те же ШКАСы со списываемых машин.
Спрашиваю у Рычагова:
— Товарищ генерал! Трёх ШВАКов будет достаточно?
Тот, сделав рожу даже не «кирпичом» — железобетонным фундаментным блоком, с видом донельзя отмороженным, заявляет:
— С четырьмя было бы лучше, товарищ Сталин.
Ухмыльнувшись понимающе, грожу пальцем:
— Маркс с Вами, генерал, но жду отдачи в виде «скальпов» германских стервятников.
Тот, ощеряясь на все «тридцать два», уверенно заверил:
— Отдача будет, не беспокойтесь!
Кто-то из присутствующих вбросил ложку дёгтя:
— У ШВАКов нет трассирующих снарядов, товарищ Сталин. Так что хотя бы один ШКАС, но надо оставить. Для пристрелки.
Другой, ему возразил:
— По трассе стреляют только салажата! Но сам я считаю, что такая тактика вредна и другие товарищи подтвердят мои слова. Во всяком случае, я просил пулеметы трассирующими не заряжать.
Недоумённо вопрошаю:
— Почему так?
Тот, охотно отвечает:
— В бою важнее всего внезапность и больше всего побед мы одерживали тогда, когда противник нас не видел. Нужно, чтобы ты подошел незаметно и неожиданно ему врезал. А молодым летчикам не терпится стрелять! Такие дадут очередь, «трасса» летит, враг ее видит и сразу уходит или начинает маневрировать. А когда трассирующих патронов в ленте нет, то ты подходишь и бьешь. И враг не видит этого! Не попал — еще ближе подходишь и тогда срежешь его наверняка3.
Первый с ним не согласился, у обоих нашлись горячие — ну уж очень горячие сторонники и по обыкновению начался «срач».
Поразмыслив и решив что к бомбардировщику с его стрелками — всё равно не подберёшься неожиданно, для себя я решил что трассирующие снаряды всё же нужны…
А там пускай лётчики сами решают: с ними летать-воевать или без онных!
Затем, вспомнив кое-что из «послезнания», подозвал к себе скучающего в сторонке Наркома боеприпасов Горемыкина.
Сперва объяснив проблему:
— Лётчики могут увлечься и незаметно для себя расстрелять весь боеприпас, оставшись к пиковой ситуации безоружными. Чтоб такое происходило пореже, германские конструкторы установили на своих истребителях счётчики патронов. Мы же по нашей технологической убогости — себе такого позволить не можем, поэтому должны как-то изворачиваться по принципу «голь на выдумки хитра»…
Поставил задачу:
— …Со ШВАКом — хрен с ним, его время уходит и больше никогда не вернётся. Но вот 12,7-мм пули и 23-мм снаряды для авиационного оружия, должны иметь трассеры как минимум трёх разных цветов. Чтоб лётчик положим, сперва стрелял зелёными, потом — чёрными и наконец — красными и, мог таким образом определиться — сколько боеприпасов у него ещё осталось.
Выслушав меня, Горемыкин тут же умчался к своим специалистам из Наркомата боеприпасов, а я вновь привязался к Таирову со своим «апгрейдом»:
— Скорость за счёт обзора никому не нужна, товарищ конструктор! Поэтому кабину вашего истребителя, надо сделать слегка приподнятой над фюзеляжем и обязательно с пониженным гаргротом. А лучше — каплевидной формы, как у…
Внезапно пришла другая идея:
— …Кабину не надо делать, а просто взять и поставить от истребителя Поликарпова И-185. Уверен, Николай Николаевич возражать не будет.
Таиров был того же мнения:
— Я тоже в этом уверен, товарищ Сталин.
Ну и напоследок, последний «штрих»:
— Каждый самолёт должен выпускаться с полноценной приемо-передающей радиостанцией, радионавигационным оборудованием, кислородным оборудованием и фотокинопулеметом для фиксации результатов стрельбы.
Для этих самолётов, не жалко потратить и золотишко для закупки импортной радиотехники!
«Презренного металла» мы себе ещё намоем — Сибирь велика и, пленные фашисты нам в этом поспособствуют. А вот людей — каждый из которых уникален и неповторим…
Нет!
Не считая иных ништяков, на «Аэрокобрах» стояло две радиостанции: одна для связи самолётов меж собой в воздухе, вторая для связи с наземным командным пунктом. Почему бы не закупить их вместе с фурнитурой и не установить на наши «Охотники»?
Вспоминаю у Драбкина:
«На американских станциях уже был не микрофон, а ларингофон. Хорошие ларингофоны, маленькие, легкие, удобные».
Интересно, сколько стоят «фирменные» наушники с ларингофонами?
Уверен, что не дороже денег.
Тем более, надо то их…
А сколько, действительно?
Спрашиваю у конструктора:
— Какова месячная производительность вашего завода, товарищ Таиров?
Тот, пряча почему-то глаза:
— Я не компетентен в таких вопросах, товарищ Сталин. Вот если бы со мной был…
Перебив его, подзываю Туполева и Дементьева:
— Как этот самолёт по технологической сложности? Не будет ли непреодолимых трудностей с запуском его в серию?
Туполев, тут же решил меня потроллить, с самым серьёзным видом заявив:
— Нет таких трудностей, товарищ Сталин, которые не преодолели бы большевики.
Я тоже не дал маху, хлопнув в ладоши в честь этого высказывания и, вызвав этим «гром аплодисментов». Эта воспитательная мера подействовала: Нарком авиапромышленности покраснел, смутился и до конца сегодняшнего дня, таких вольностей себе не позволял.
Естественно владея всей информацией, Заместитель наркома авиапромышленности Дементьев, всё же оценивающим взглядом посмотрев на самолёт Таирова и, по порядку перечислил проблемы могущие встать перед производственниками:
— Хотя при изготовлении этого самолета может использоваться плазовошаблонный метод, всё же придётся освоить изготовление металлической и прозрачной брони, хромансилевых профилей по стандарту ВИАМ и, листового электрона и электронного литья.
Требую уточнить:
— Значит, большая серия этому самолёту пока не светит?
Уверенно-категорично:
— Пока не светит, товарищ Сталин.
Настойчиво:
— Так, сколько можно выпускать «Охотников» в месяц? Хотя бы примерно?
Вздохнув и посмотрев в сторону начинающегося заката:
— Если примерно… То на Киевском заводе № 483 — не более пяти-восьми машин в месяц. Если не оказать срочной помощи оборудованием и специалистами, конечно.
Мда… Это, одно из самых уязвимых мест этого самолёта: Киев как и Запорожье, где выпускались двигатели М-88 — в случае войны окажутся в зоне боевых действий, став городами-крепостями на пути Блицкрига. Для последнего уже строится завод-дублёр в Омске. Думаю, что и для планера самолёта, заводик для истребителя Таирова найдётся.
Прикинув «хрен к носу» и очень хорошо понимая, что нет для тирана и деспота — ничего хуже, чем ставить перед подчинёнными невыполнимые задания, приказываю Наркому авиапромышленности:
— Товарищ Туполев! Нужно срочно найти производственные мощности для выпуска истребителей Таирова, в количестве…
Тяжело вздохнув (как я устал!), продолжаю:
— …Тридцати(!) машин в месяц, начиная с июня этого года. Желательно, где-нибудь за Волгой или даже за Уралом.
Тот, тоже что-то там в голове мысленно «прикинув», выдал довольно-таки развёрнутую программу:
— Уверен, товарищ Сталин, что сперва надо создать производственное объединение, на Украине — включив в него кроме головного завода № 483 — киевские же завод № 455 (имени Артема) и № 245, №481 № 490 в Днепропетровске, № 487 и в № 457 Запорожье, № 485 в Кременчуге, № 456 в Полтаве, № 328 в Николаеве, и № 473 во Львове.
Не мог не подумать со смешанными чувствами, имея в виду прежних руководителей НКАП:
«Вот же нахапались, сволочи!».
Нарком авиапромышленности же, продолжил:
— Все они маломощны, но в кооперации смогут выпускать примерно такое количество самолётов — тридцать машин штук в месяц, или даже чуть больше. После начала войны же, эти предприятия должны будут эвакуированы в одно место — город Каменск-Уральский, в Челябинской области, где кроме Алюминиевого завода — находится единственный действующий в СССР завод по выпуску магниевого сплава «электрон». Вот там, выпуск истребителей Таирова можно было бы и увеличить.
Удивлённо приподняв брови, восхищаюсь:
— Умно придумали, товарищ Туполев! Надеюсь и по авиапромышленности Белоруссии и Прибалтики, у Вас имеется подобные заготовки?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
