| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Только теперь, с этими видимыми символами своего статуса, дон Васко да Гама, адмирал Индий, отбыл туда в феврале 1502 г. Дополнительный флот, возглавляемый его двоюродным братом Эстеваном да Гамой, отправился в плавание только через несколько недель, в апреле, возможно, после того, как прояснилась ситуация с флотом Жуана де Менезиша.
Однако сообщается, что еще до того, как он отплыл, Гаме пришлось столкнуться с небольшой проблемой, очевидно, спровоцированной не кем иным, как Паскуалиго. Венецианский посол, как мы уже отмечали, по-видимому, сумел связаться с "послами", которых Кабрал привез из Кочина и Каннанура, чтобы убедить их в том, что Португалия на самом деле является бедной и довольно маргинальной страной, чьи путешествия на Восток фактически финансировала Венеция. Для правителей Кералы гораздо лучше иметь прямые отношения с Синьорией, чем с португальцами. Португальские хроники сообщают, что Гаме в конце концов удалось по пути в Индию убедить этих послов в том, что это просто неправда: в любом случае один из послов из Кочина погиб у мыса Доброй Надежды, а другой — у Восточной Африки, так что венецианская интрига оказалась бесплодной; только представитель Колаттири благополучно вернулся в Каннанур (61).
ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Во второй раз в Индийском океане дон Васко — как теперь его следует именовать — вел себя энергично, даже жестоко. Таким образом, это второе путешествие оставило историографические следы, которые временами даже затмевают следы первого путешествия 1497-1499 гг. Источники, которые традиционно использовались историками для реконструкции этого путешествия в общих чертах, — это португальские хроники XVI века, среди которых особенно красочным повестованием является хроника Гашпара Корреа. Но опять же, хроники можно сверить с другими, более непосредственными отчетами, написанными людьми, находившимися на борту флота, которых у нас необычно много в случае этого путешествия. К ним относятся рассказ итальянца Маттео да Бергамо, который плыл на корабле, оснащенном итальянцем Джованни Буонаграциа, а также особенно ценный рассказ Томе Лопеса, писца на борту одного из кораблей, отплывших в начале апреля и которым командовал Руи Мендес де Брито (62). В дополнение к ним можно найти краткий, но полезный анонимный отчет на португальском языке, написанный членом флота, покинувшим Лиссабон в начале октября (63). И, наконец, часто цитируемый текст, написанный анонимным фламандцем, также находившимся на борту флота самого Гамы, на корабле "Лейтоа Нова" (64). Такое разнообразие точек зрения особенно ценно, так как дает нам гораздо больше возможностей для анализа, чем в случае первого плавания. К этому добавляется тот факт, что некоторые документы времен пребывания флота в Индии действительно сохранились, что добавляет к анализу некоторые (пусть и не принципиальные) полезные детали.
Итак, начнем с того, что может быть самым знаменитым из этих повествований, отчета анонимного фламандца, который начинается достаточно запутанно.
"Это странствие, собственноручно описанное автором, повествует о том, как он отплыл с 70 кораблями от реки Лиссабона, что в Португалии, в Калькоэн [Каликут] в Индии, и случилось это в 1501 году. И плыли они вдоль Берберийского берега, и прибыли в город Мескебейль [Мерс-эль-Кебир], где были разбиты, понесли большие потери и были обесславлены, и потеряли много христиан, да упокоит Господь их души. Эта битва состоялась в день Святого Иакова в вышеназванном году. Этот замок расположен в миле от города, называемого Оэрэн [Оран], куда приезжает множество нечестивых христианских купцов из Венеции и Генуи, и они продают туркам доспехи, арекбузы и другие припасы для сражений с христианами. Там у них свой рынок (baer stapel). Я провел шесть месяцев на Берберийском берегу и испытал много бедствий в Проливе [Гибралтарском?]".
Очевидно, наш фламандец участвовал в экспедиции Д. Жуана де Менезиша в 1501 г., о которой упоминалось выше. Вернувшись в Лиссабон, он успел завербоваться во второй раз, на этот раз на флот, действительно направлявшийся в Индию, который отплыл 10 февраля 1502 г. из Тежу. Миновав Канарские острова, флот, по-видимому, в конце февраля или начале марта достиг берегов Зеленого Мыса, земли, которая, по описанию, населена чернокожими, "у которых нет стыда, ибо они не носят одежд, а женщины совокупляются со своими мужчинами как обезьяны, не зная ни добра, ни зла". При пересечении экватора сообщается об обычных астрономических явлениях; тревожный факт для людей, плававших в водах Северного полушария, заключался в том, что Большая Медведица и Полярная звезда больше не были видны. В течение апреля и мая, как сообщает наш анонимный фламандец, в небе не было никакого знака (hemel tetken), который мог бы направить их, и они полностью зависели от компаса и карт. Были замечены необычные летучие рыбы (размером со скумбрию, сельдь или сардину), а также черные и белые чайки, которые набрасывались на них прямо на лету. В конце апреля встречные ветры унесли суда далеко на запад, так что им потребовался почти весь май, чтобы вернуться на свой правильный курс; 22 мая, в разгар достаточно драматической зимней грозы и бури, с дождем и градом, был пройден мыс Доброй Надежды. Флот теперь направился на северо-восток, и к 10 июня моряки снова с облегчением увидели Полярную звезду.
В другом анонимном описании (на португальском языке) приводится немного другую хронологию. Прибытие к Кабо-Верде датируется 28 февраля, на следующий день там была отслужена месса, а флот, как говорят, отбыл с архипелага 6 марта. Корабль, на котором находился анонимный португалец, испытал свою долю злоключений. 11 апреля частично сломалась мачта, а 28-го корабль, на котором плыл автор текста, по ошибке протаранил "Батекабело"; оба судна смогли разъединить только после получасовой неразберихи, но, к счастью, им не было нанесено непоправимого ущерба. Этот отчет умалчивает обо всем переходе через Атлантический океан и очень быстро переходит к концу мая, когда корабль уже находился у восточного побережья Африки.
Ввиду этого может показаться, что ко времени этого плавания — напомним, четвертого по маршруту вокруг мыса Доброй Надежды — все происходящее стало несколько банальным. Фламандский отчет помогает нам уловить некоторые из чудес, которые все еще присущи этому путешествию с западноевропейской точки зрения, и нельзя упустить акцент автора на том, что все зависит от карт и компаса. Мы также знаем, что в те годы другие мореплаватели, пытавшиеся достичь Индийского океана тем же маршрутом, потерпели неудачу из-за отсутствия надлежащей информации и навыков. Так произошло со знаменитым Бино Памье де Гонневилем, французским мореплавателем из Онфлёра, который отправился на судне "Эспуар" в Индийский океан в конце июня 1503 г. (65). Гонневиль, торговавший с Лиссабоном в годы, предшествовавшие его путешествию, принял некоторые меры предосторожности; его сопровождали два португальца, Бастиан Моура и Диогу Коуту (или Коутиньо), которые побывали в Азии на одном из первых португальских флотов. Миновав Канарские острова в середине июля, Гонневиль достиг Кабо-Верде в конце того же месяца, пересек экватор в середине сентября и очень быстро потерял всякое чувство направления. К началу ноября он полагал, что находится у мыса Доброй Надежды или очень близко от него, и, в конце концов, 5 января 1504 г. вышел к берегу в месте, которое, по его мнению, было островом в Индийском океане (но которое на самом деле находилось недалеко от Сан-Франсишку-ду-Сул в Бразилии). Через шесть месяцев бесстрашный француз, взяв с собой двух "индейцев" по ??имени Эссомерик и Намоа, отплыл в Онфлер и с большим трудом добрался до Файала на Азорских островах в начале марта 1505 г. Затем его корабль отклонился от курса в сторону Ирландии и был атакован английским пиратом Эдвардом Блантом, что вынудило Гонневилля покинуть "Эспуар". В конце концов он вернулся домой в мае 1505 г., убежденный, что достиг Индии; в середине семнадцатого века Этьен де Флакур использовал его отчет, чтобы доказать, что французы уже побывали на Мадагаскаре в начале XVI века и, таким образом, имели преимущественное право на этот остров по отношению ко всем другим европейским державам! (66) Ясно, что даже географическая путаница могла найти свое политическое применение.
Возвращаясь к нашему анонимному португальскому отчету, сообщается, что к 3 июня у восточного побережья Африки капитаны устроили совещание, после чего большая часть флота под командованием Васко да Гамы направилась к первому крупному порту захода, Софале, но некоторые корабли были отправлены вперед, в Мозамбик. Другие источники указывают, что это был вспомогательный флот под командованием Висенте Содре, задачей которого было построить каравеллу в Мозамбике из древесины, привезенной из Португалии, командование которой в конечном итоге было передано Жуану Серрану. Через неделю, 10 июня, флот прибыл в Софалу и стал на якорь на некотором расстоянии от берега; на следующий день на берег были отправлены шлюпки с отрядами хорошо вооруженных португальцев, которым было приказано держать свое оружие спрятанным, "чтобы не показалось, что они отправились на войну".
Теперь мы оказываемся на знакомой почве, поскольку Гама возвращается к своим старым привычкам. 11 июня к берегу подошла небольшая флотилия лодок с вооруженными людьми; к ним подошла лодка (allmedia) с берега, и избранный Гамой представитель, некий Родриго Рейнель (на самом деле прикрепленный к кораблю Висенте Содре в качестве фактора), начал переговоры, подчеркивая вновь обретенный статус Гамы как адмирала Португалии. Сообщение было отправлено во дворец, и вскоре пришел положительный ответ. Гаме привезли в подарок инжир, кокосы и сахарный тростник, и он сразу же потребовал двух заложников, прежде чем высадить на берег своих людей. На лодку Гамы поднялись двое наиболее уважаемых мусульман, и он, со своей стороны, послал Родриго Рейнеля и Мануэла Серрана на встречу с королем. Когда установились несколько сердечные отношения, Гама приказал провести рекогносцировку порта (в конце концов, это был его первый визит туда), чтобы посмотреть, могут ли его корабли войти в него; 13-го он вошел в порт с тремя судами. 15 июня португальцы начали скупку золота; эта сделка продолжалась двенадцать дней, и в ходе нее, по общему мнению, было получено 2500 мискалей (67). Затем, 26 июня, Гама отплыл в Мозамбик, но, покидая Софалу, его корабль случайно повредил судно Жуана да Фонсеки, которое, следовательно, пришлось бросить и сжечь.
Фламандец, напротив, относит прибытие в Софалу к 14 июня, что представляет небольшое несоответствие. С другой стороны, отмечается, что португальцы хотели покупать и продавать (предположительно, требуя золота в обмен на свои товары), но местные жители не проявляли такого желания. Далее следует запутанный отрывок, касающийся земли Пресвитера Иоанна (Paep Jans lant), которая описывается как находящаяся в глубине материка, с единственным выходом к морю через реку Софала. Однако проблема заключалась в том, что правитель Софалы постоянно находился в состоянии войны с Пресвитером Иоанном, и все это сообщили некоторые из людей Пресвитера, которых держали в Софале в качестве рабов! Подчеркивался большой интерес к установлению контакта с Пресвитером, поскольку его земля "изобилует серебром, золотом, драгоценными камнями и богатствами".
В обоих анонимных отчетах говорится, что после отплытия из Софалы следующим портом захода был остров Мозамбик, где можно было (по словам фламандца) получить золото в слитках и серебро. В Мозамбике к ним присоединились два корабля, отделившиеся от кораблей основного флота у мыса Доброй Надежды; также состоялась встреча с Висенте Содре. Таким образом, стало возможно совершить впечатляющий вход в Килву, где прежним португальским флотам был оказан довольно неоднозначный прием. Таким образом, очень крупный португальский флот прибыл к порту 12 июля, и Гама приказал дать пушечный салют, чтобы убедить тех, кто находился на берегу, в том, что он применит силу в случае необходимости. Похоже, что фактическим правителем Килвы в это время был некий Амир Ибрагим, хотя титулярным султаном был Фузаил бин Сулейман (он будет низложен в 1505 г. португальцами и заменен неким Мухаммедом Рукн ад-Дином). Вскоре после прибытия португальцев один из ссыльных преступников (вероятно, некий Луис де Моура), которого Кабрал оставил в Восточной Африке, прибыл на борт корабля Гамы с письмом для него от Жуана да Новы, в котором говорилось, что от сношений с этим городом не приходилось ожидать ничего хорошего, а также сообщил ему новости о происходящем в Каликуте и Каннануре.
Послания, отправленные Гамой на берег, похоже, не получили немедленного ответа от Амира Ибрагима. Посовещавшись с капитанами своего флота, Гама решил подойти к берегу и дворцу на меньших судах (bateis) и пригрозил бомбардировкой, если правитель не пожелает прийти к соглашению. Столкнувшись с этой угрозой, Амир Ибрагим капитулировал и сам прибыл навстречу Гаме на своей лодке. Ему недвусмысленно сказали, что португальцы хотят не только получить золото путем торговли, но и уплаты дани (trabuto) в размере десяти жемчужин в год для королевы и 1500 миткалей золота. В итоге эта сумма была выплачена двумя частями, и к 27 июля Гама был готов покинуть порт. Анонимный фламандский отчет добавляет еще один штрих, заявляя, что правитель Килвы отныне был обязан поднять португалський флаг в знак подчинения ("heeft hy van den selven coninc een banuier in een teyken dat hen kent voer syn heer"). Гама провозгласил новый статус Килвы в письме (что необычно, подписанном им лично, — это один из редких документов его авторства, которые у нас есть). Датированный 20 июля, когда переговоры о дани были завершены, текст выглядит следующим образом:
"Адмирал дон Васко да Гама доводит до сведения всех капитанов любых кораблей короля, моего господина, которые зайдут в порт Килва, что я прибыл сюда 12 числа июля месяца [1]502 года и пожелал увидеть короля (т.е. султана), чтобы установить с ним мир и дружбу, а он не желал увидеться со мной, но вместо этого обращался со мной очень неучтиво, из-за чего я вооружился сам и вооружил всех людей, которые у меня были, и, решив привести его к покорности, подошел в своих шлюпках к его дворцу, и высадился на сушу, и держал себя с ним гораздо более неучтиво, чем он со мной, и он согласился на мои требования и явился, и я заключил с ним [договор о] мире и дружбе на условиях, что он будет платить дань (trabuto e pareas) королю, моему господину, в размере 1500 миткалей золотом каждый год, 1000 миткалей из которых он сразу заплатил мне в текущем месяце, и он признал себя вассалом Его Высочества (короля Португалии), в связи с чем я приказываю вам от его имени [Д. Мануэла], и затем от своего собственного, чтобы вы соблюдали указанный мир, пока он [султан Килвы] соблюдает его, как разумно поступать с вассалами указанного государя, и я уведомляю об этом всех в целом; а тем, кто прибудет в эти края, пока я здесь, я приказываю не задерживаться здесь, а немедленно отправиться в Мелинду, и если вы не найдете меня там, отправляйтесь на (острова) Анджадива, а если вы не найдете меня там, отправляйтесь в Кананор, и плывите днем ??и ночью, отдыхая, чтобы не обогнать меня, и если вы не найдете меня там, тем же путем отправляйтесь в Калекут, а затем в Кохиме, и если прежде, чем вы войдете в этот порт, это письмо будет передано вам снаружи, не входите в него, потому что из этого порта трудно выйти, а вместо этого идите вперед и следуйте всему, что было сказано выше. Написано перед Килоа, 20 июля 1502 года.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
