Крокодил-попаданец!

И Олег понял — посылают его как слугу за дровами...

Получать побои снова после гордого отказа не хотелось. Да и шанс упускать никак нельзя.

Что же, а чего из себя гордость центуриона или точнее патриция ломать. Мысль о побеге, разумеется, пришла — приспела сразу, как только щёлкнули под большим ключом тяжёлые наручники. Хотя может логичнее сказать, что она вообще не уходила! Но оказалась мыслишка похожа на перепуганного кролика, который бежит в свете фар, не зная, что уже, в сущности, пойман. А ещё — как только Олег отошёл от стоянки — мальчик увидел, что следом идёт оборотень-волк. Один из тех странных приученных мутантов что охраняют колону пригнанную СС. При этом никто из конвоя в сторону спешно карабкающегося по осыпи босоного мальчишки, демонстративно не смотрит. Хотя Олег и чувствовал, что, скорее всего скрытая камера снимает его движения. Даже удивительно, насколько фрицы технически продвинулись. Если наши не ответят достойно, то плохо будет.

Каменистая осыпь больно колола уже поджившую подошву беззащитных детских ног. Сильно сбитые ступни уже начали грубеть, но это процесс довольно болезненный, когда ты ступаешь на острые каменья. Олег тихо охал, стараясь не показать, что ему больно и не смотреть на вновь проступившую кровь. Но тут его словно захлестнуло цунами необъяснимого.

Страх мгновенно, причем не объяснимо, лишил мальчишку-пионера собственных мыслей и желаний. Только захотелось обернуться в сторону оборотня(?). Под взглядом нечеловеческих глаз нацисткой зверюги Олег невольно заледенел и застыл. Но тут же пионера обдало пылающим жаром, и мальчик задвигался, как автомат с завода. Наломал росшие в расщелинах, ещё не зазеленевшие после зимы, сухие стволики берёзок и кипарисов — много, еле дотащить. Сложил в большой, прозрачный мешочек, отволок, не различая дороги к стоянке.

Олег во время пути отчаянно пытался побороть лишающий мужества ужас. Пионер-отличник он или нет! Но эта напоминало попытку неумелого пловца удержаться на воде. То вынырнет, то опять захлестывает...

Волк-оборотень шёл за ним: время от времени, останавливаясь и принюхиваясь к оставляемым мальчишкой босым следам.

Пионер ощутил облегчение от волны ужаса лишь, когда вернулся в расположение лагеря.

Гнусные нелюди-фашисты на Олега, кажется и не смотрели. Хотя на самом деле пара эсесовцев не спускала взгляда. Только когда он сложил принесённое, старший доктор-палач, глянув мельком, перебросил мальчишке что-то... эге! Олег окончательно пришел в себя. Жадно схватил, думая, что может за работу выдали шоколадку или чего-то сверх пайки. И вылупился — лежали, кремень и кресало. Кремень оказался, скорее всего, кварцем. А кресало — похоже на кусок напильника. Как всем этим пользоваться — развитый пионер Олег в теории знал и даже с интересом, тоже как Робинзоны Полесья попробовал бы... если бы не странные обстоятельства.

Олег потрогал ногой отсыревшие ветви, потом рукой и покачал головой.

— Трут... — Тихо сказал по-русски пионер, неожиданно кашлянул и повторил. — Трут нужен. — И с трудом удержался от перехода на немецкую речь. — Так не загорится.

Олег поглядел на них... Непонятно, зачем фрицам, у которых есть и зажигалки и спички и, наверняка даже с собой огнемет — этот дедовский способ получения огня понадобился. Хотят проверить смекалку пионеров. Делают замеры умственного развития советского человека? Или, тривиально издеваются над пленным мальчишкой? Кто их поймет эти словно с другой планеты!

Гитлеровцы переглянулись, оскалились. Самым странным и... и жутким для Олега то, что у лица у них оказались не злые, не жестокие, даже не насмешливые нет! Очень любопытные словно рассматривают диковинного зверька, особенно яркий интерес прописан у старшего профессора словно нарочно снявшего очки. Равнодушия ни капли, так интересно — как ученые следят за экспериментом.

Олег повторил шепотом, стараясь справить с волнением в голосе:

— За зиму все отсырело! Не пойдет!

В глазах скорее наигранное, чем искренне непонимание, но снова без злости. Но потом один из молодых — не тот, который расковывал Олега — ворча, встал, потянулся, потёр под смех остальных эсесовцев отбитый о седло зад... Олега не слишком удивило, что часть немцев использует для перемещения лошадей — горючее дефицит. Хотя ведь почему-то ползут за ними транспорты? Нацист-враг принёс от сложенных сёдел коробку, из которой достал что-то... Пионер подумал, что вату, но нет. Отдаленно похоже на комок из тонких ниток. Олег, взяв это в руки, понял — сухой мох.

Опять пионера удивило, отчего это фриц, да еще врач траву в запашке таскает... Может это мох не так уж и прост?

Ну, хватит думать, голова болит. Надо казаться — проще и глупее, чем ты есть. Как ни странно, но трут занялся сразу — Олег не ударял кремнём о кресало, а плавно скрёб (где-то читал) — и искры сыпались градом. А складывать костры (сейчас он сложил обычный "шалаш") он умел уже несколько лет, большую часть жизни. Вскоре огонь заплясал вовсю — берёза хорошо горит и сырая. Тут молодые конвоиры из СС оживились, стали вгонять в землю по сторонам костра металлические стояки.

А у Олега пошла кругом голова, что-то чрезвычайно едкое заползло в нос и моментально отключило сознание от реальности. Зато разом накатило потрясающее по реалистичности видение.

Даже личность ребенка изменилась, он себя представлял несчастной сироткой, при живых родителях. Причем, папа с мамой не бросили нет — лишили предков прав за долги и отправили мальчишку в исправительный, тюремный приют. Без вины, но раз твои родители задолжали, то и ты по судебному решению в диктаторской, космической империи — преступник-малолетка.

Приют для детей располагался в промышленном районе столицы и впрямь напоминал тюрьму. Всюду решетки, камеры-бараки. Олег в реалистичном видении ночевал на деревянных плохо обструганных нарах. Рядом лежали другие мальчишки, как из рода людей так и инопланетяне. Ни каких одеял, матрасов, подушек, натруженное и нередко избитое тело лежит на голом дереве. Причем на ночь ногу приковывают за цепь, чтобы не сбежали. В камере детей около сотни, очень душно, тела потные, избитые рядом в углу параша, нет даже канализации. И это в Державе, чьи звездолеты бороздят просторы галактики, а флаги венчают десятки тысяч населенных миров! Впрочем, ребята стараются справить нужду на улице, примерно две трети суток у них занимает работа. Самой тяжелой считается в цеху, пыльная и нудная. От нее ужасно устает спина и руки, а перед глазами начинает "глючить", операции простые, но трудоемкие требуют повторов. Более приятная работа, на свежем воздухе в поле или на стройке. Детей чтобы они меньше уставали и получали разрядку, стараются чередовать на различных трудовых процессах. Но все равно тело болит, многие мальчики, в приюте — людей почти половина постанывают во сне.

Олег нервно ворочается, цепь звенит, кольцо растерло до крови ногу. Звучит сирена, это значит подъем, на работу. Детское тело еще не отдохнуло, прочие мальчишки — голые человеческой расы и мохнатые отпрыски других миров с трудом подымаются. Накопленная за месяцы рабства усталость отдается тупой болью в мышцах. Цепи, которыми управляет вмонтированный чип, слетают с ног автоматически, они сделаны из очень прочного сплава, который невозможно перепилить. Появляются надсмотрщики, звучат грозные окрики.

Мальчишек ведут мыться, это не займет много времени, вода из бачков ржавая. Олег полощет рот, плескает чтобы смыть пот. В камере нет вентиляции, и сон пропахшем потом помещении ни в состоянии освежить. После чего их ведут на завтрак, есть приходиться стоя, стулья малолетним зекам не зачем. Кормят хлебом и силосом, мясо дорогое и детям не положено, так что предпочитают сплавлять подножный корм. Впрочем, лошадь вегетарианка, а как работает, в то время хищники поев мяса, ложатся спать. Рядом с Олегом его друг Тимур. Им обоим лет в этом видении по двенадцать, возраст для крепких мальчиков переломный, когда очень трудно смириться с рабской долей.

Тимур, попивая крапивный сок в плохо вымытом стаканчике, со стоном произнес:

— И что снова на работу в этот цех! Я не хочу!

— Так и не хочу стоять и десять тысяч раз повторять одно и, тоже движение. — Ответил, ежась от неприятных воспоминаний Олег.

— Может, попросимся на полевые работы! — Тимур мечтательно посмотрел на небо, где на этой планете светило сразу три звезды. — В частности караси-персики убирать. Они такие вкусные, особенно те, что с золотистыми плавниками, а как надзиратель жадно не смотрит все равно кое-что сорвать можно, и в рот.

Олег тяжело вздохнул:

— Я бы тоже предпочел именно такую на лоне ласковой природы работу. — И тут воплощенному пионеру стало веселее. — Робота-наблюдателя можно обмануть, тут уже большую часть следящего оборудования раскрали!

Завтрак окончен, и их ведут на разводку...

Детей строят на плацу, мальчики человеческого рода стараются держаться вместе, иногалакты держат строй по росту. Их разделяют на отряды согласно возрасту и размеру. Тут мальчишки от пяти до шестнадцати лет, а так же мохнатые и в чешуе малолетки представители иных миров.

Объединяет их лишь одежда, или вернее ее почти полное отсутствие, лишь одни шортики с индификационным номерком на мальчишках.

К ним империя относится по принципу, больше выжать для себя пользы, с тех, кто перестал считаться гражданином! Экономия во всем, на одежде, обуви, впрочем, некоторые мальчики и в свободной жизни, никогда не знали башмаков.

Зато палками и резиновым стеком по босым пяткам получали нередко. Головы бритые, раз в две недели баня, где их шпарят. Потом тупой машинкой тут же сбривают, то не многое что успело отрасти. Пацаны маршируют босыми ногами по острым камням. Если Олегу это привычно и его огрубевшая ступня не чувствует боли, то самые маленькие детки сбивают себе пятки и голые пальчики до крови.

Вся охрана состоит из инопланетян представляющих самые жестокие во вселенной расы, лишь начальник приюта пожилая фрау Понтусс, смотрит своими зверскими глазами садиста.

Тигро-носорог исполняющий роль надзирателя дает поручения, где кто сегодня будет работать, точнее вкалывать до потери сознания. Олег, опустив костлявые, плечи, смотрит на второю половину двора. Там девочки, от маленьких до почти взрослых. Одеты как нищенки в дырявое рубище из самого грубо полотна. Лица высохшие, глаза кажутся большими и печальными. Рубище короткое, из-под него видны тощие, но жилистые ноги. Девочки тоже босы и все без исключения бриты наголо. Это видимо, сделано, для того чтобы их унизить, лишний раз показать, что они ничто. А ведь тут отнюдь не преступники собраны — несчастные брошенные дети.

Вот объявляют, что группе мальчишек идти в швейный цех, на работу самого нудного и изнурительного профиля. Тут Тимур не выдерживает и кричит с надрывом:

— Я не хочу так работать! Пошлите меня на плантации или в сад.

Мальчишки замерли, загорелые, худые тела напряглись.

Понтусс явно обрадовалась, новому поводу для экзекуции:

— Вчера вы вели себя тихо, и я опасалась, что ваша семья останется без наглядного урока. Что же мальчишку прогонят пять раз через строй.

По рядам детей прошло волнение.

— Вот именно так. — Безапелляционным тоном произнесла надзирательница. — Раздайте всем розги.

Удары наносились специальными колючими прутьями. Их обычно сами мальчишки срывали из зарослей, в периоды, когда работы не было. Впрочем, действительно даже тогда детей заставляли, пускай даже без пользы для империи ишачить, например полдня копать яму и полдня закапывать.

Олег посмотрел на свои руки, они были в мозолях пальцы сбиты.

Автоматически ребята разбирали прутья, Олег казалось, что они — орудия истязаний — обжигают пальцы, а ноги отяжелели. Ему не хотелось бить своего друга, но возразить не хватало мужества. Он почти ничего не видел и больно ударился большим пальцем ноги о лежащий булыжник. Как ни странно, но чувство боли помогло собраться и, туман перед глазами развеялся. Шаг стал тверже, хотя палец и посинел.

Их построили полукругом в длинную шеренгу. Тимура привязали руками за палки и вывернули плечи, чтобы было удобнее лупцевать провинившегося мальчика. Ребята жмурятся, и стараются отвести глаза. По приказу фрау Понтусс плеснули рассола, посыпав тощую, но жилистую спину голубой солью. Судя по тому, как мальчишка поморщился его начало жечь.

Начальница приют причмокнула губами:

— Теперь вы все получите урок. Бейте сильнее, кто схалтурит, будет сам обречен на расправу.

Помощник в данном случае крыса-носорог оскалил клыки:

— Мы живо с ними разберемся! Пробормотал монстр.

Пацана двинули между рядами. Мальчики медленно подымали прутья и на спину Тимура обрушились первые удары. Судя по рубцам, на спине и боках мальчишку наказывали не раз, так что он только вздохнул, и тяжело задышал, как и все пацаны стараясь сдержать крики.

— Сильнее бейте! — Крикнула Понтусс. — Пусть заорет.

Первыми удары нанесли самые маленькие мальчишки, которым просто не хватало сил, чтобы причинить серьезную боль. Но потом стали бить пацаны постарше. Спину ребенка рассекли красные полосы, закапала кровь. Боль усиленная голубой солью заставила Тимуру вскрикнут, он даже упал, внизу было вбита доска к гвоздями и уколола грудь.

— Не надо! — Закричал мальчик. — Я буду работать везде, где вы скажете.

— Конечно, будешь! — Ответил Понтусс. — Но сначала порка.

Вчерашние товарищи были слишком взвинчены и били своего вчерашнего собрата. И люди и иногалакты лупили с одинаковым ожесточением. Мальчик кричал, его босые ноги оставляли кровавые следы. Крыса-носорог огрызнулся и сам врезал пацану дубиной по голым, загорелым ногам. Ему хотел причинить побольше, боли мальчишке. Удар пришелся по жилистым лодыжкам, а следующий по пяткам. Тимур визгнул и обвис. Тогда истязатель вонзил в ягодицу толстую иглу, вливая жидкость.

— Правильно! — Сказала Понтусс. — Теперь он скорее умрет, чем отключиться. Никто не уйдет от наказания.

Олег стоял почти в самом конце шеренги, и ему казалось, что это на него обрушились удары кнута. Тимуру подвели, сам мальчишка лишь дергался, кричал и плакал. Круглое личико стало пунцовым от боли, его перекосила гримаса страдания.

Увидев Олега, он прошептал, побледневшими губами:

— Пощади!

Мальчик заколебался: замер.

Крыса-носорог крикнул:

— Ну, чего стоишь! Бей!

Олег ответил:

— Нет, я не могу! Он мой друг!

Крыса-носорог оскалился:

— Хочешь, чтобы то же самое было тебе?

Олег задрожал весь побледнев:

— Нет но!

Понтусс прервала его:

— Хватит! Мальчик подписал сам себе приговор. Чего стоите мордовороты. Всыпьте ему хорошенько и подвесить на дыбу, чтобы другие им любовались.

Олега вытолкнули из строя, потянули к козлам. Мальчишка пробовал сопротивляться, но тигры-носороги справились с ним как с котенком. Пребольно вывернули руки, кости захрустели. Положили на доски, мальчик ощутил щекой и животом шероховатость острие торчащих гвоздей. Они вонзились в мускулистую, грудь, подбородок, переднюю часть бедер, колени. Щеку расцарапало до крови.