Привяжи меня!

Чтобы Оуэн вытянул руку, сказал: "Достаточно!" и заставил его вести себя надлежащим образом.

Если все те опоздания приведут к тому, что Оуэн откажется...

Боже, он надеялся, что этого не случится.

— Что еще он не любит? — спросил Стерлинг.

— О, много чего. — Кэрол помахала рукой, и ее браслеты тихо звякнули. — Разговоры, например. И это просто смешно, потому что нормальные люди обычно говорят, так ведь? Он меня этим ужасно озадачивал! То он хотел, чтобы я говорила, то не хотел, и я никак не могла понять, когда можно говорить, а когда нет.

— Это действительно сбивает с толку, — дипломатично ответил Стерлинг, хотя подумал, что Кэрол, вероятно, просто оказалась не достаточно смышлёной. Ясно — значит, Оуэн любит, когда при определенных обстоятельствах ты держишь рот закрытым. Для Стерлинга это будет непростой задачкой, но он сможет научиться.

Стерлинг знал, что умен. Он может научиться всему.

Кэрол одарила его на удивление проницательным взглядом.

— Что бы я ни сказала, это не будет иметь для тебя никакого значения, да? Ты все еще хочешь его.

— А ты — нет? — Стерлинг скорчил гримасу. — Не стоит отвечать. Я и так знаю ответ. Да, я хочу его — больше, чем чего-либо. И я так легко не сдамся. Когда я чего-то хочу...

— Думаешь, сможешь заставить Оуэна сделать что-то, чего он сам не хочет? Оуэна? — Кэрол покачала головой. — Нет. Ты сможешь добиться своего и стать его сабом только в том случае, если заставишь увидеть в себе вызов, а сейчас, когда ты совсем новичок, ты больше смахиваешь на неприятную и рутинную обязанность. — Она подняла чашку и сделала большой глоток кофе. — Прошло много времени с тех пор, как он тренировал новичка.

— Дай угадаю, — сказал Стерлинг. — Майкла.

— Верно. Все после него знали, что делают, и не нуждались в обучении с нуля. — Кэрол посмотрела на него взглядом, который, очевидно, стоило расценивать как заботливый, но больше похожий на снисходительный. — Сколько тебя придется обучать?

— Не так долго, как ты думаешь, — ответил Стерлинг. — Я уже много всего прочитал. И я быстро учусь.

— Для таких вещей нужны не заумные книжки, — заметила Кэрол. — Дорогуша, в школе я тоже училась на одни пятерки, но дело совсем не в этом. Поверь мне на слово — либо у тебя есть для этого задатки, либо нет. Я видела много людей, которые думали, что сессии — это что-то вроде извращенных оргий, что главное тут — секс. Но это не так. Тут все гораздо сложнее.

Стерлинг открыл рот, чтобы спросить ее, что она имеет в виду. Он не мог до конца доверять ее суждениям, но, несмотря на это, ему стало невероятно любопытно. Он почувствовал легкое возбуждение от простого разговора с ней — и оно не имело никакого отношения к Кэрол, а было вызвано темой этого разговора. Он уже начал задавать вопрос, когда дверь распахнулась, и в кафе зашла галдящая и смеющаяся группа подростков с болтающимися за спиной рюкзаками.

— Черт, — пробормотал он, вставая. — Прости... подожди, ладно? Я сейчас вернусь. Только обслужу ребят.

И хотя парни знали, чего хотят — большинство из них бывало в кафе пару раз в неделю, — выполнение заказов всё равно заняло немало времени, особенно, когда ребята начали просить добавки из сиропов и взбитых сливок. Когда последний подросток расплатился и отошел от прилавка, Стерлинг машинально бросил взгляд на столик, за которым сидела Кэрол, но тот оказался пуст.

Похоже, Стерлинг опять был предоставлен самому себе.

В следующий раз Оуэн уже в буквальном смысле слова наткнулся на Стерлинга. Сойер искал в университетской библиотеке книгу, которая совершенно точно должна была там быть, но никак не мог ее найти. Наконец, положив на полку ключи, он встал на колени, и заглянул на нижний ряд. Он прошелся пальцами по корешкам, чтобы удостовериться, что не пропустит нужную ему книгу. Вот она. Вытащив находку, он встал, нахмурившись от того, как при этом хрустнули суставы, и направился к лифту.

Пройдя два ряда полок, Сойер вспомнил про ключи. Чертыхнувшись, он развернулся и пошел обратно. Обогнув полку, он со всего маху врезался в кого-то.

— Боже, простите, — извинился он, найдя равновесие и помогая устоять на ногах другому человеку. — Вы... ох, это ты!

— А я, значит, не заслуживаю извинений? — ухмыльнувшись, спросил Стерлинг, не став отстраняться, когда Оуэн отпустил его.

— Ты преследуешь меня, — ответил Оуэн.

Стерлинг покачал головой.

— Мне больше нравится слово "сопровождаю", звучит не так извращенно.

— Но раздражает не меньше, — заметил Оуэн, приподняв брови. — Я сейчас почти жалею, что ты не мой, чтобы я мог с тобой разобраться. Обещаю, вскоре ты очень пожалеешь о своем поведении.

Это стерло ухмылку с лица Стерлинга.

— Боже, я бы ни о чем не пожалел, если бы это было так. Если бы я был вашим. Я бы позволил вам делать со мной все что угодно.

— Позволил? — язвительно спросил Оуэн. — Мне почему-то кажется, что ты неправильно понимаешь определение слова "подчинение".

Боже, они почти флиртовали, тихо разговаривая в глубокой тишине библиотеки.

Любой мог выйти из-за угла, как это сделал Оуэн, и найти их здесь, стоящих так близко друг от друга и выглядящих слишком... увлеченными разговором.

— Может быть, я хочу, чтобы вы мне все разъяснили, — сказал Стерлинг, медленно придвигаясь к Оуэну. Тот сделал шаг назад, сознательно увеличивая расстояние между ними, и Стерлинг снова шагнул вперед. — Я могу быть послушным. Покажите мне как.

— Ты требуешь от меня чего-то и приказываешь, когда должен умолять, и таскаешься за мной, когда я говорю тебе оставить меня в покое. Смиренно прошу простить меня за сомнения в твоей способности мне угодить, — ответил Оуэн, воспользовавшись сарказмом в качестве щита. — Ты будешь так же спорить, стоя на коленях? Что-то подсказывает мне, что так оно и будет. Есть огромная разница между многообещающим, вызывающим интерес сабом и тем, кто не хочет и не может учиться. Я знаю тебя и знаю, каким сабом ты будешь.

Он позволил себе двусмысленное высказывание. Оуэн точно знал, в какую категорию попадет юноша, и был полностью уверен в своей способности подчинить и приручить его — даже если с треском провалился в своих попытках оттолкнуть Стерлинга.

Он потерпел неудачу только из-за охвативших его противоречивых чувств. Он не сомневался, что может обучить Стерлинга и даже будет наслаждаться процессом, но, Боже, это такая плохая идея. Стерлинг сейчас блуждает впотьмах, но понравится ли ему то, что он обнаружит, когда Оуэн зажжет свечу? Ему не хочется увидеть паникующего, подавленного Стрелинга, с которого слетит вся нахальная заносчивость. На лекциях мальчик был невыносим, да и сейчас он казался слишком требовательным, доводя свою роль паршивца до совершенства. Я хочу. Дайте мне это немедленно — поведение, которого Оуэн никогда не потерпит от саба. Неважно. Он бы хотел приручить Стерлинга, но ни в коем случае не травмировать.

— Ты не готов для меня, — холодно заключил он.

— Может быть и нет, — ответил Стерлинг. — Но я не хочу никого другого. — И он опустился на колени, прямо между полок, с надеждой подняв на Оуэна глаза. Он не убрал руки за спину и не опустил головы, но это не имело никакого значения. Он был настолько красив, что мысль о том, чтобы оттолкнуть его, казалась просто невозможной. — Пожалуйста, Оуэн. Научите меня.

— О Боже... — От возбуждения и досады слова у него вырвались громче, чем нужно бы. Оуэн провел пальцами по волосам. Это было самым безрассудным, самым глупым... — Вставай. Сейчас же.

— Не встану, пока не согласитесь. — Стерлинг не дулся, не умолял, а просто с непоколебимой решимостью смотрел на Оуэна.

Оуэн сделал резкий быстрый вздох и попытался успокоить бешено бьющееся сердце.

— Я только что отдал тебе приказ, — сказал он. — Неподчинение — плохое начало наших отношений.

Стерлинг колебался, похоже, неуверенный в том, как правильно поступить, затем подчинился. Поднявшись, мальчик продолжал смотреть на него с тем же выражением — спокойно, терпеливо. Готов учиться, что лишь еще больше искушало Оуэна.

— Уже лучше, — сказал он. Почему-то рядом со Стерлингом Оуэн без раздумий принимал внезапные решения; так же было с Майклом много лет назад. Так, как и должно быть. — Ты хочешь, чтобы я был твоим Учителем, пока не почувствуешь уверенности в себе? Тогда все будет по-моему. На самом деле все. Если ты к этому не готов, то я сейчас уйду и мы больше никогда не вернемся к этому разговору. Никогда.

Стерлинг растерянно моргнул, как будто ожидал услышать либо "да", либо "нет" и понятия не имел, что делать с таким ответом.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — ответил он. — Это значит, что я должен ждать до января? Я не могу этого сделать. Я чувствую себя так... словно всю жизнь ждал именно этого — узнать о себе что-то такое, что настолько же важно для меня, как дышать, только я не знал, что это было. А теперь, когда знаю, я не могу не дышать еще четыре месяца. Не могу. Не могу. — Его руки сжались в кулаки.

Оуэну это чувство было понятно, но он отказывался дать Стерлингу то, чего тот хочет, так легко, просто потому, что тот об этом попросил. Он хотел, чтобы Стерлинг умолял, и, несмотря на жажду в его глазах, до этого мальчик еще не дошел. Но дойдет.

— Нам многое нужно обговорить. Не здесь, — сказал он. — Но пока ты не согласился с одним условием, нам не о чем говорить вообще. И это условие обсуждению не подлежит.

— Да, — не задумываясь, ответил Стерлинг, даже не выслушав, в чем оно заключалось. — Если это не касается ожидания, то "да". Что бы это ни было. Да.

— Нет. — Стерлинг вздрогнул от резкости в голосе Оуэна. — Никогда не делай подобного. Никогда не соглашайся с чем-то вслепую — Боже, ты можешь думать хоть какое-то время не только своим членом, чтобы я смог донести до тебя, что подобные отношения безопасны, добровольны и, черт возьми, разумны, только когда ты используешь свои гребаные мозги и не затыкаешь уши, если нужно что-то услышать?

Где-то на краю сознания всплыла мысль, что походя Оуэн нарушил с десяток правил, установленных для студентов и преподаватей, но он проигнорировал её. На кону стояло нечто большее, чем нормы поведения, суть которых он, как бы то ни было, соблюдал, — нужно было защитить Стерлинга от самого себя.

— Окей. Ладно, ладно. Простите. Я знаю это. Правда. Этого больше не повторится, — пробормотал Стерлинг, покрасневший и несчастный. Но он все же заставил себя поднять на Оуэна глаза. — Правильно. Скажите мне, в чем заключается это условие.

Оуэн выдохнул, немного успокоенный реакцией Стерлинга — на занятиях подобная отповедь вызвала бы неприятие. Даже мягкую критику — а лишь немногие его высказывания подпадали под это определение, остальные правильнее было бы назвать едкими замечаниями — Стерлинг встречал сердито поджатыми губами или находчивыми ответами, не раз граничившими с нахальством.

— Ты сказал, что не хочешь ждать. — Оуэн услышал шум открывающихся дверей лифта и голоса приближающихся к ним студентов. Черт. — Я не заставлю тебя ждать ощущения... — он заколебался, подыскивая правильные слова — "что тобой владеют" пришло ему на ум, но это было бы слишком сильно и слишком скоро для Стерлинга — ... что ты на своем месте, — помедлив, сказал он, — но ты продемонстрировал нетерпение и плохие манеры — да, именно так — и подобного я не терплю. Первый урок, который тебе надо выучить — каждое действие имеет последствия, и второй — ожидание является частью того, чего ты так жаждешь, а вовсе не тем, чего следует избегать. Я хочу, чтобы ты усвоил: до твоего дня рождения, что бы я с тобой ни делал, заниматься сексом мы не будем.

На лице Стерлинга было написано сомнение, но он кивнул. Оуэн цинично подумал, что мальчик, вероятно, не принял его слова всерьез. Ничего, еще примет.

— Окей, если это ваше условие, то хорошо, я попытаюсь быть более терпеливым. Но... не могли бы мы... не знаю, поговорить еще об этом? — Стерлинг повернул голову в направлении идущих к ним студентов и понизил голос. — Не на территории университета. Я знаю, не слишком хорошо, если нас увидят вместе. Могут возникнуть разные домыслы о... как это называют? Неформальных отношениях? — Губы Стерлинга изогнулись в добродушной улыбке, которая отразилась и в его глазах, осветив их, отчего и так привлекательное лицо стало потрясающе красивым.

О Боже, Оуэну придется нелегко.

— Я могу пригласить вас на ужин, — предложил Стерлинг.

Оуэн покачал головой. Он не мог припомнить ресторан, в котором не было бы ни малейшего шанса наткнуться на кого-то из знакомых, к тому же для того разговора, что им предстоял, подобное место было не лучшим вариантом. Одних этих причин было достаточно для отказа от приглашения Стерлинга, но самое главное — Оуэн не хотел, чтобы его приглашали. Вероятно, Стерлинг все еще неосознанно боролся за контроль над ситуацией, но Оуэн не желал — и не мог — отдать власть в его руки.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, — но я предпочитаю делать это в менее людном месте. Придешь ко мне домой в восемь. Уверен, ты сможешь узнать адрес. — Отдавал приказы, устраивал сессии... как много раз он делал это? Но по позвоночнику все равно пробежала дрожь желания, и Оуэн видел, что Стерлинг ответил на это желание, даже не осознавая, что делает — Оуэн машинально отметил едва заметные признаки — например то, как Стерлинг придвинулся к нему ближе, ловя каждое слово. — Поешь что-нибудь перед приходом, но не пей ничего спиртного, даже пива. — Он улыбнулся. — И нет, тебе запрещено снимать возбуждение, когда будешь в душе, но, уверен, это ты и так уже знаешь.

— Я много читал, — напомнил ему Стерлинг, и Оуэн расслышал в его голосе нотку столь знакомого дерзкого высокомерия. Сейчас в Стерлинге чувствовалось напряжение, которого не было раньше. Оуэн не сомневался — это оттого, что мальчик думал, что победил, добился своего, а значит, он теперь главный. — И да, я найду ваш дом. В восемь. Меня накажут, если я опоздаю?

— Как сказать, — почти ласково ответил Оуэн, знающий, как вести себя со Стерлингом, когда тот в подобном настроении. — Посчитаешь ли ты наказанием то, что я скажу тебе уйти и для начала научиться пользоваться часами или вообще больше не приходить, раз не можешь следовать даже самым простым инструкциям? — Он прошел мимо Стерлинга, чтобы взять с полки ключи. — В восемь, Стерлинг.

— Да, сэр, — поспешно ответил тот. — Я не опоздаю. Мне что-нибудь принести?

— Только себя, — сказал Оуэн, приятно изумленный рвением Стерлинга и задумавшийся о том, как долго тот будет пылать энтузиазмом после того, как он озвучит определенные условия.

Он не был в этом твердо уверен, но подозревал, что вечер его ждет занимательный.

Глава Три

До дома Оуэна Сойера Стерлинг добрался на автобусе. Почему-то что-то во всем этом казалось неправильным, он нервничал все сильнее. Он был почти уверен, что Сойер не желает иметь с ним дела, и хотя ему очень хотелось заставить того изменить мнение, он не думал, что ему это удастся. Он все еще не понимал, что же стало решающим фактором в этой перемене, и это его беспокоило; он предпочитал знать почему, хотя бы чтобы использовать это знание в будущем.