Ролевик: Метаморф / "Воитель"

Тут он торжественно воздел руки в воздух, видимо, в каком-то ритуальном жесте.

— Держу пари, всем вам уже надоело слушать старого маразматика вроде меня, — ухмыльнулся барон, заработав кучу выкриков в стиле 'ничего подобного!' и 'вы совсем не старый!'. — Не о чем здесь говорить! Сражайтесь, рыцари! Сражайтесь доблестно, и помните о чести!

Толпа одобрительно зашумела, и я решил, что барон, кажется, неплохой мужик.

Снова объявился толстый распорядитель, громогласно объявив:

— Честь открыть турнир пешей схваткой на мечах в этом году выпала молодым рыцарям! Сражаются благородный сир Клеомальд из Маладана и сир Клеймор, паладин львиноглавого Вима, родом из дальних стран!

Сир Клеомальд бряцнул забралом, прикрывая лицо, и ловко отсалютовал мне мечом; я неуклюже повторил его движение, делая шаг вперёд. Мы сблизились, кружа вокруг центра арены, слушая вопли раззадоренной толпы. Как я и предполагал, Клеомальд атаковал первым, быстро и напористо, и несколько ударов ободрали краску с моего щита.

Я контратаковал, со звоном стали мечи столкнулись, и схватка застопорилась: каждый налегал на рукоять, пытаясь отжать клинок противника как можно дальше. К несчастью для сира Клеомальда, мой метаморфизм позволял нарастить столько мышц, сколько мог выдержать скелет, а если этого окажется недостаточно, то модифицировать его, и нарастить еще больше. И я сполна воспользовался этим преимуществом ещё с утра, рассудив, что имею право на компенсацию за разницу в технике боя.

Мощным толчком я отбросил Клеомальда назад, но он удержался на ногах и атаковал снова и снова.

Я решил, что как воин он был не очень хорош. Пока мои руки продолжали бой, мой разогретый притоком крови мозг размышлял.

Думал о ситуации, в которую я умудрился попасть.

И знаете, что было самое скверное?

То, что я знал как следует поступить. У меня уже был верный ответ на все вопросы.

Правильное решение, если хотите.

Любой ценой вернуться на Землю. Бросить опостылевший институт. Заняться чем-нибудь из того, чем мне всегда хотелось заниматься. Круто изменить свою жизнь, и жить долго и счастливо, навсегда запомнив урок, преподнесённый иным миром с другими законами.

Да, это было бы правильно.

Но я был слаб.

Я оказался достаточно силён, чтобы убить двух человек, из которых как минимум одного — полностью осознанно. Достаточно силён, чтобы сказать в лицо богу, что я хочу домой. Достаточно силён, чтобы сражаться с человеком, который лет с восьми не расставался с клинком.

И всё же этого было недостаточно.

Я был достаточно слаб, чтобы не бросить прибившуюся ко мне девочку.

Что было у меня на Земле?

Институт, в котором я давно разочаровался. Тарантелло, грозящий содрать три шкуры на ближайшем экзамене. Девушка, которая ушла два месяца назад. Родственники, которые переживут.

Что было у меня здесь?

Девочка, страшащаяся покинуть меня. Сила, о которой я не просил. И толпа рыцарей, ждущих очереди, чтобы наброситься на меня с мечом.

Пришла пора сделать выбор.

Мощным ударом я вышиб щит из руки Клеомальда; мгновения спустя я со звоном китайского гонга обрушил меч на его голову. Шлем соскочил, волчком закружившись в пыли; мой противник упал, потеряв сознание.

Я не видел этого. Я поднял голову к небу и прошептал:

— Я остаюсь. Чего бы ты ни хотел от меня, Артас, — ты слышишь? — я остаюсь...

— Услышано, — произнёс тихий голос в шелесте ветра.

Я поступил, как слабак. Надеюсь, вы простите мне это.

Ведь в жизни не всегда нужно поступать правильно.

Ведь именно то, что иногда мы отступаем от правил, и делает нас людьми.

В тот день я сражался ещё дважды и победил в обеих схватках. Ни один из противников не оказался столь же хорош, как сир Клеомальд, и я понял, что недооценил молодого рыцаря.

Собравшись возвращаться обратно в трактир, я случайно услышал обрывок разговора двух торговок: одна из них мотнула головой в мою сторону и принялась втолковывать другой, что это, мол, тот самый, который отделал самого героя Фарзалиса как Господь черепаху.

Внезапно почувствовав себя весьма неуютно, я поинтересовался у Миры, что это ещё за герой такой и что вообще происходит.

— Так сир Клеомальд же! — радостно объявила оруженосица, бывшая от трёх моих побед на седьмом небе от счастья, чем мгновенно повергла меня в пучины уныния. — Он прославился в прошлом году, в одиночку рассеяв головной отряд вардов в битве при Фарзалисе.

Чувствуя, как лицо моё начинает стремительно зеленеть под шлемом, я ускорил шаг, стремясь поскорее добраться до нашей комнатки.

Не хватало ещё мне прослыть здесь в качестве непобедимого героя — вокруг таких всегда вьются целые сонмы придурков, мечтающих победить живую легенду в бою и захапать всю славу себе.

Пытаясь избавиться от лишних мыслей, я лёг спать пораньше, и тут же провалился в туман.

— Проснись и пой, приятель, проснись и пой! — прозвучал до отвращения знакомый голос.

Я открыл глаза, уставившись в клубящуюся дымку над головой. По какой-то причине в этот раз я обнаружил себя лежащим на местном подобии земной тверди.

Поднимаясь, я как раз увидел, как из тумана материализуется тот самый здоровяк со шрамом, с которым я пил после ролёвки. С тех пор он, похоже, успел примерить на себя новую роль — джинна из бутылки, если я всё правильно понял — нацепив нелепую жилетку на голое тело, шаровары и повесив на пояс пару кривых мечей. Судя по широкой улыбке на его лице, извинений мне дождаться так и не светило.

Откровенно говоря, у меня здорово чесались руки врезать этому хмырю, но титаническим усилием воли я всё же сдержался. Впрочем, мой вид, очевидно, выдавал это желание с головой.

— Хэй, незачем делать такое лицо, — как ни в чём ни бывало заявил Шут. — Неужто не рад видеть старых знакомых?

— Шёл бы ты, старый знакомый... обратно к Артасу, — хмуро отозвался я.

Поскольку присесть мне в этот раз предложено не было, а предметов мебели вокруг явно не хватало, я отрастил хвост и упёрся им в землю на манер кенгуру.

— Чего заявился? — всё так же хмуро поинтересовался я.

— Босс велел, как не пойти, — с притворной грустью вздохнул здоровяк. — Велел объяснить, кто ты теперь есть.

— Ну давай, — неопределённо взмахнул рукой я, — объясняй.

— Ага, — сказал Шут и ткнул пальцем куда-то в туман. — Вот это всё — Ось миров. Как тебе уже, наверно, сообщил наш старикан на побегушках, миров много, целая куча, и нанизаны они на эту самую Ось, как бусины на нитку. Пока всё понятно?

Я пожал плечами.

— Продолжай, я не настолько тупой.

— Так вот: среди кучи бусин обитает ещё большая куча богов. Большинство из них — слабаки, не способные выбраться за пределы своей бусины, но есть и те, кто способен свободно ходить меж миров. Один из сильнейших таких — Артас, ты с ним уже встречался. Он — бог Хаоса.

— Хаоса?

— Его самого. Но если есть бог Хаоса, значит, должен быть и бог Порядка, верно? В вашем мире он обычно зовёт себя Арагорном Московским.

Я припомнил, что ролевики в ночь памятной пьянки говорили о человеке с таким именем. Любопытно... Хотя я пока всё равно не понимал каким боком всё это меня касается.

— Уже много веков Артас и Арагорн ведут меж собой Игру, многие правила которой слишком сложны даже для меня, — неожиданно став абсолютно серьёзным продолжил Шут. — И в качестве фигур у них люди, подобные тебе.

— Вот как... Выходит, меня выдрали с Земли только для того, чтобы гонять по доске, как какую-то дурацкую пешку?

Здоровяк раздосадовано цыкнул.

— Не передёргивай. Пешка — это Лаганар, а ты... слон. Маленький, правда, но с таким потенциалом можешь дорасти и до ферзя.

— Все фигуры с высоты одинаковы, — пожал плечами я. — Ладно, какова моя функция? Чего от меня хочет твой ненормальный бог?

— Да пока ничего. Обживайся в новом мире, по возможности гадь вардам, — ухмыльнулся Шут. — В идеале хорошо бы их империю совсем развалить, а богу-королю произвести усекновение головы, но это не горит.

— Уяснил, — отозвался я. — Если это всё, то давай возвращай меня в таверну, спать хочу.

— Обожди, — осадил меня недоджинн. — Я тут трофеи твои принёс.

— Какие ещё трофеи? — не понял я.

— Вот эти. — Он щёлкнул пальцами, и из тумана степенно выплыли красное знамя с рисунком в виде львиной головы и богато украшенный рыцарский шлем.

Я непонимающе уставился на появившиеся предметы.

— Забыл, что ли, как на ролёвке отличился? Пришлось, правда, доработать слегка...

— Нафига мне это? — упорно продолжал тормозить я.

Шут аж чуть слюной не подавился.

— Как это нафига?! Я ж говорю, ночей не спал, свойства полезные прикручивал!

— Ну и чего умеет эта бутафория?

— Шлем пробить невозможно, — похвастался бугай, — к тому же через глазные прорези можно видеть, что скрыто. А знамя, как положено, боевой дух отряда повышает.

— Нету у меня никакого отряда, — фыркнул я.

— Будет, какие твои годы, — беззаботно отмахнулся Шут. — Теперь точно будет. Я, честно сказать, впечатлён.

'Где-то здесь подвох', пискнул мой внутренний голос.

— Это ещё чем?

— Да той идеей с вымышленным богом. Теперь далеко пойдёшь — если никто не остановит.

— Не понял, — честно признался я.

— Ну вот, а говорил, что не тупой... — издевательски передразнил меня помощник Артаса. — Ты бога выдумал? Выдумал. Паладином его назвался? Назвался. Теперь целая толпа народу уверена, что ты всамделишный паладин всамделишного бога. А вера хоть штука и не слишком надёжная, но многие боги из бусинковых только на ней и держатся.

— Всё равно не понял. Мне-то что с этого?

— А ты поразмысли на досуге, — ухмыльнулся 'джинн', выпихивая меня обратно на матрас, лежащий на полу в маленькой комнате старой таверны.

ГЛАВА 4

Предсказание Шута насчёт собственного отряда начало сбываться уже на следующий день, хотя тогда, конечно, было ещё непонятно, что к чему. Знал бы я, какую головную боль мне это потом принесёт...

Продрав глаза рано утром, я обнаружил, что Мира куда-то пропала. Знамя с львиной головой и непробиваемый шлем оказались пристроены в углу; не очень-то понимая, что с этим делать, я затолкал их в шкаф — знамя пока что было бесполезно, а шлем я мог сделать себе сам, что было гораздо удобнее, чем таскать повсюду дарёный железный котелок.

В коридоре послышались шаги и в комнату влетела взбудораженная оруженосица.

— Милорд! — гордо возвестила она. — Там к вам сир Клеомальд ломится, трактирщику уже всю плешь проел. Пустить или прогнать?

Я застонал.

— Чего ему от меня надо? Второй раз драться не буду, так и передай!

— Сир, он хочет принести вам вассальную клятву...

— Чегооооо?! — оторопев, возопил я.

— Благородный сир Клеомальд, впечатлённый вашим умением на турнире, желает принести вассальную клятву и служить под вашим началом, милорд! — уже более официально отрапортовала девочка.

Как будто я в первый раз не понял.

— Давай, зови этого впечатлившегося... — велел я, лихорадочно соображая, что теперь делать.

Когда молодой воин, сверкая глазами, влетел в дверь и бухнулся на одно колено, лопоча что-то насчёт вечной преданности, я положил руку ему на плечо и взглянул в лицо героя Фарзалиса.

— Встань, рыцарь, — проговорил я. — Как львиноглавый не требует ни клятв, ни обещаний, так и я не смею; лишь по делам людским судит он о нас. Ступай, брат мой, защищай слабых, приглядывай за сильными; твори достойные дела, славь имя львиноглавого бога, и в конце пути получишь, что заслужил.

Некоторое время бедняга переваривал мои слова, затем молча поднялся и ушёл.

Вздохнув немного свободней, я отправился на турнир, где выиграл четыре схватки из пяти. В пятой я умудрился пропустить удар достаточно мощный, чтобы вывести из строя любого обычного человека. Не желая преждевременно привлекать внимание к своим способностям метаморфа, я притворился, что выведен из строя, и победу засчитали сопернику.

На третий день я дрался шесть раз и снова проиграл одну схватку.

На четвёртый день схваток было четыре, и я победил во всех. Вернувшись к таверне, я обнаружил неподалёку от входа торговца с лотком, торгующим разными безделушками с львиной символикой. Когда я поинтересовался, какого чёрта происходит, торговец сказал, что из-за турнирных побед рыцаря из дальних стран эти звери стали в городе необычайно популярны. Пришлось дать ему серебряную монету, чтобы убрался торговать куда-нибудь в другое место.

На пятый день я сошёлся в бою с паладином бога Марсуна, огромным и сильным, но слишком неповоротливым в своих доспехах, и победил, впрочем, тут же умудрившись проиграть две следующие схватки, так что эта победа в тот раз осталась для меня единственной.

На шестой день я выиграл все пять схваток, заняв в конечном итоге второе место по количеству побед.

На седьмой день была намечена общая пешая схватка на мечах. Рыцари хорохорились, а зрители галдели даже сильней, чем обычно — накануне прошёл слух, что в массовой драке примет участие сам барон.

С утра распорядители поделили всех участников на две команды, красную и синюю, нанеся метки соответствующих цветов на наши щиты. Я при этом оказался в команде синих.

Паладин Марсуна попал к красным, чему я, в целом, был рад.

Барон, к сожалению, тоже был на красной стороне, что синих рыцарей здорово расстраивало. Кажется, их несколько приободрил тот факт, что в команде буду я — меня самого это, впрочем, ничуть не радовало.

Ближе к полудню закованные в сталь рыцари выстроились шеренгами напротив друг друга, потрясая щитами и разжигая боевую доблесть довольно бессодержательными, на мой неискушённый слух, выкриками.

Прозвучал сигнал к началу, воины бронированной лавиной ринулись вперёд, с грохотом сойдясь посередине ристалища. Оказавшись в самом центре схватки, я вертелся как уж на сковороде, отбивая удары красных рыцарей; кажется, мои худшие опасения начинали сбываться. Похоже, каждый второй из этих бронированных носорогов поставил себе целью свалить меня и отыграться за прошлые поражения в одиночных боях.

Я успел вывести из боя троих или четверых, когда внезапно оказался сбит с ног горой ревущего железа — как выяснилось, паладин Марсуна, до того расшвыривавший моих товарищей по команде в стороны, словно кегли, тоже был настроен взять реванш. Вскочив, я едва увернулся от тупого клинка, которым этот тролль в доспехах запросто мог размозжить мне голову. Попытавшись уйти от сражения, я схватился с другим рыцарем, но паладин продолжал преследовать меня, вынуждая отступать.

Однако невозможно отступать вечно, и я не был настроен превращать своё отступление в бегство. В конце концов, однажды я уже смог победить его.

Убравшись немного в сторону от основной потасовки, я поустойчивей расставил ноги и приготовился драться. Марсуновец налетел, словно железный шторм, размочаливая мне щит яростными ударами. Недолго думая, я пнул его под колено, но это было всё равно, что пытаться остановить разъярённого слона бамбуковой веточкой. Тут же я пропустил удар щитом в лицевую часть шлема; рот заполнился кровью, а я лишний раз порадовался наличию гривастого шлема.