Шипы для железной девы

"Ничего подобного! Я просто волнуюсь за неё. Всего лишь не хочу, чтобы её кто-то обидел".

"Ну да", — хмыкнул голосок и замолчал, оставив его в ещё большем смятении.

Ясно же, что все размышления на эту тему были лишними. Они только лили воду на мельницу Сириуса с его глупыми намёками. Да, да, в данном случае, он готов был признать своего крёстного вполне даже дураком. Тот либо совершенно ничего не понимал, либо нарочно подкалывал его. Слава богу, только изредка. Ну, ладно бы, он бы ещё понял, когда тот ляпнул это в первый раз, два года назад, ещё практически ничего о них не зная. Нагнулся к нему, садясь на гиппогрифа, чтобы скрыться из замка, и громко прошептал на ухо: "Прекрасный выбор! Одобряю". Но потом-то?! Зачем было время от времени его поддевать своими даже не намёками, а полунамёками? В конце концов он просто прямо попросил крёстного, чтобы тот прекратил. В ответ на это и возникло дурацкое пари, на которое он сдуру согласился. Вот теперь...

Вот теперь он дотопал до Выручай-комнаты и мялся в коридоре прямо перед нею. Его воображение настолько явственно нарисовало ему картину происходящего внутри, что ему совершенно не хотелось видеть этого наяву. Не хотел убеждаться, не хотел оказаться правым, не хотел ей мешать, в конце концов.

"Ты и не помешаешь, дубина! Комната не откроется".

Ну да, если они там, комната не откроется.

"Они". Занятно, но он так до сих пор и не мог себе представить, кем мог быть тот — её избранник. Его личность оставалась смазанной, абстрактной. Гарри подумал, что когда узнает, то, наверное, всё сразу станет намного проще. Вряд ли Гермиона способна была выбрать кого-то, её недостойного. Она всегда была такой рассудительной, такой полной чувства собственного достоинства, уж если она выберет, то выбор будет на все сто процентов верный. С другой стороны, эти девушки — у них в голове, порой, творились очень странные вещи.

"Что, если это окажется Малфой?" — хохотнул он про себя. А действительно, лучшей причины, чтобы скрываться от них с Роном, при таком-то кавалере и придумать было нельзя. Но, конечно, он слишком хорошо знал свою подругу, чтобы верить в подобный абсурд. Скорее всего, это какой-нибудь заумный семикурсник с Рейвенкло.

"Привет, я Гарри, — издевательски промолвил он про себя, — друг Гермионы.

Очень приятно".

"Друг Гермионы". В данной ситуации звучало как-то... слабовато, что ли. Слово из очень ценного и важного неожиданно превращалось во что-то вполне обыденное и даже незначительное. Подумаешь, какой-то там друг. Мало ли у девушек может быть друзей. А парень — он один. Единственный.

Он снова перевернул ситуацию в обратную сторону и вдруг понял, что сама Гермиона не больно-то торопилась сойтись поближе с Чоу.

"Неужели ей всё-таки неприятно?"

Он почесал в затылке и решил, что пора заканчивать эти глупые колебания и всё-таки уже решиться войти внутрь.

"Ну, вперёд!" — промолвил он и зашагал вдоль двери.

Только сейчас Гермиона обратила внимание, насколько отличается внутреннее строение обнаруженного подземелья от прочего замка. Камни, из которых был сложен Хогвартс, были желтоватыми, больше квадратными, нежели вытянутыми, плотно пригнанными между собой, потолки в большей части помещений являли собой своды, и точно так же было в том проходе, по которому она пришла. Здесь же, в том коридоре, который вёл прямо из камеры пыток, камни стен были сероватыми, прямоугольными, сильно изъеденными влагой и с большими щелями, заполненными бурым лишайником, а потолок — низким и прямым. Всё это наводило на мысли, что у замка и подземелья могли быть разные создатели. Сам коридор оказался шире, чем она ожидала, и длинным, другого конца не было видно в темноте, зато он никуда больше не понижался. Футах в пятидесяти впереди виднелась крестообразная развилка.

Назначение коридора ей стало понятно сразу. Он был тюремным. По стенам болтались обветшавшие двери из потемневшего до черноты дерева, ведущие в узкие каморки с земляным полом. Она, полная душевного трепета, заглянула в парочку, ожидая увидеть там давно истлевшие кости, но камеры оказались пусты. Она, конечно, не стала проверять их все, но, судя по распахнутым дверям, вряд ли где-то сохранились останки заключенных. Видимо, их куда-то отсюда перевели до того, как закрыть этот ужасный подвал.

Или просто перебили и закопали где-нибудь там... впереди...

Она дошла до развилки и обнаружила, что коридор расходится крестом. Вправо и влево уходили ответвления, утыканные тюремными камерами. То же самое было и впереди, но боковые коридоры, насколько она могла отсюда разглядеть, заканчивались тупиками. А вот центральный, как теперь уже можно было увидеть, кончался большой дверью где-то далеко впереди.

Что ж, оставалось одно из двух. Или обнаружить за ней выход хоть куда-то или поворачивать назад. Гермиона вдруг поняла, что у неё потихоньку начинает разбаливаться голова.

"Ничего удивительного, ты уже надышалась местного воздуха сверх всякого предела".

Да и блуждать тут, в темноте, в этих жутких коридорах, помнящих стоны и крики множества несчастных, неизвестно кем и как тут запертых — удовольствие было ниже среднего. Скорее всего, она вообще ничего тут больше не найдет. Во всяком случае, ничего хорошего — точно. Пускай изучением этого места займутся те, кому больше по нраву копаться в подземельях.

"Снейп, например", — съехидничала она про себя.

А что, устроить в таких-то казематах для себя штаб-квартиру было бы, наверное, для него несбыточной мечтой. В камерах он будет держать учеников, пока они не выполнят его задания, а в комнату пыток отправлять особо провинившихся. Она едва не захихикала вслух и тут же поняла, насколько неуместны её шуточки в этом месте боли и страданий многих людей. Единственным оправданием служили лишь излишне напряженные нервы. Она поняла вдруг, что пока что её спасает полная тишина. Если бы, не дай бог, она услышала здесь хоть какой-то звук, пусть лёгкий, неопасный, просто шелест, шорох, копошение, с ней вполне могла бы случиться мгновенная истерика. И куда бы она побежала в этом случае, что бы стала орать, она не хотела представлять. А, учитывая, что наличие крыс и летучих мышей всё ещё полностью не исключалось, она буквально шла по минному полю.

Всё ж таки последнюю дверь стоило проверить. Почему-то Гермиона чувствовала, что именно за ней могла скрываться загадка подземелья. Она перешла практически на бег, благо пол был ровным, ещё и потому, что начала элементарно замерзать. Даже мантия уже не спасала. Сырой и ледяной воздух буквально облизывал её своими объятиями, словно длинным, мокрым языком.

На мгновение она попыталась представить объятия языком, на ум отчего-то пришли длинные склизкие витки чего-то розоватого и мерзкого вид, и она насилу отогнала от себя это видение, поводя плечами. Странно, но в этих коридорах практически отсутствовало эхо, хотя они были достаточно длинными, чтобы его создавать. Её туфли издавали глухой, топающий звук, а не звонкий, цокающий. Она списала это то ли на пористость изъеденных стен, то ли на отсутствие у себя высоких каблуков.

Добежав до двери, Гермиона обнаружила, что та висит на одной петле и вообще выглядит изрядно... обгоревшей? Понять было трудно, но очень похоже было на то. Она с трудом отогнула висящую дверь, которая сразу же шлепнулась о стену, как только она её отпустила, и вновь коридоры словно сожрали этот звук, вместо того, чтобы его отразить.

Внутри... Внутри было именно то, что она и ожидала, как только предположила, что дверь опалена. Небольшая широкая комната представляла собой древнее пожарище. Всю дальнюю стену когда-то, видимо, занимали высокие шкафы. Что в них тогда хранилось, сказать было довольно трудно, потому что они выглядели сейчас просто как остовы из головешек, каким-то чудом продолжавшие сохранять устойчивость. Внутри них была просто гора чего-то чёрного. Такие же ошмётки чёрного покрывали и весь пол комнаты. Гермионе ничего не стоило догадаться, что здесь произошло. Кто-то просто сжёг, уходя, все письменные материалы, которые здесь хранились. Скорее всего, материалы допросов, чего же ещё? Таким образом, тайна подземелья становилась практически неразрешимой.

Самое интересное ей пришло в голову только сейчас. Выхода-то она так и не нашла. Никакого, ни закрытого, ни даже заваленного. Все направления крестообразного коридора кончались тупиком. Проход, по которому она попала сюда, можно было спокойно исключить, он явно был проложен позднее. Каким же образом тогда сюда попадали все те, кто сидел в камерах и те, кто их допрашивал? Палачи и их жертвы. Напрашивался один-единственный ответ, и он навёл Гермиону на самые мрачные мысли. Тут была замешана магия. Владельцы подземелья умели пользоваться аппарацией или порт-ключом. О чём это могло говорить? О том, что у магов было своё подобие инквизиции? Не хотелось даже думать о подобном. И какие именно идеи эта инквизиция защищала? И от кого?

Впрочем, она выдала сразу слишком много ни на чём не основанных предположений. Скорее всего, сказать точно, что же тут происходило, могли разве что специалисты из Отдела Тайн, и то, если у них были ещё хоть какие-то данные на этот счёт. Она же могла только в очередной раз как следует покопаться в школьной библиотеке. В крайнем случае, в запретной её секции. Но почему-то всё меньше хотелось это делать. И ещё она могла хоть что-то отыскать здесь.

Она оглядела стоящий слева стол, сохранивший относительную целостность, и стул, который валялся на боку, словно кто-то в спешке выбегал из горящего помещения. В центре стола возвышалась какая-то чёрная, сгоревшая масса. Гермиона недаром была завзятым книгочеем. Форма словно подсказала ей, что когда-то это был огромный фолиант, превращённый пожаром в массу спёкшихся листов. Она аккуратно, чтобы не свалился, поставила светильник на угол стола и попыталась разодрать этот остаток письменного свидетельства неизвестных веков, её единственный шанс понять, что же здесь творилось и почему. Сырость добавила к огню свой разрушающий вклад. Пергаментные страницы не только спеклись, но и слиплись. Тут нужен был острый инструмент, нож или что-то вроде того. Она напрасно провозилась пару десятков минут, но смогла только перекинуть всю эту довольно мерзкую на вид массу, отделив её от нижнего переплёта. Таким образом, ей неожиданно стала доступна самая последняя надпись на нижнем листе. Точнее, только жалкая её часть, потому что весь край страницы был съеден огнём.

"Ранний новоанглийский", — тут же поняла она, увидев букву "торн" и путаницу с буквами v и u. По крайней мере, век она приблизительно определить смогла. Конец шестнадцатого — начало семнадцатого.

Правление Якова I? Разгар охоты на ведьм? Интересное совпадение. Сама же надпись оказалась гораздо интереснее и тут же разожгла погасшую, было, надежду обнаружить что-то стоящее в этом старинном подземелье.

"...копать прекратить и по Высочайшему повелению запечатать найденное немедля и на веки вечные..."

Даты не было, но она, очевидно, стояла в начале надписи и потому сгорела.

Эти слова могли означать лишь причину, по которой подземелье было оставлено, ведь надпись, несомненно, была последней. Выходит, те люди (или маги), которые содержали тут, в недоступном для всех месте, на большой глубине пленников и пытались что-то у них выпытать, тоже проводили какие-то свои раскопки? Шкатулка входила в шкатулку, а в ней была ещё одна.

"Когда же они кончатся?" — подумала Гермиона устало. Сейчас ей уже нешуточно хотелось спать, она чувствовала, как по телу распространяется противная истома, а голова тяжелела всё больше и больше.

"И где же, интересно, результат их раскопок?" Несмотря на усталость, мозги продолжали ворочаться в привычном для них ритме, цепляясь за загадки и зудя непрерывным зудом любопытства. Вариантов ответа было только два. Надо было проверить обе дальние тупиковые стены крестообразного коридора. Возможно, там и обнаружилось бы что-то похожее на "печать". Вот только здравый смысл подсказывал, что если уж найденное так напугало тех, кто не гнушался жуткими пытками, то вряд ли стоило с голым задом лезть туда ей — пятикурснице Гермионе Грейнджер.

Стоило только двери в Выручай-комнату распахнуться, и Гарри почувствовал, как практически мгновенно опасение сменилось новым, гораздо большим. Да лучше бы дверь оказалась запертой. Лучше бы он убедился, что у Гермионы свидание. Ну, подумаешь, помучился бы слегка ничем не обоснованными приступами ревности. Теперь же у него пропал последний возможный вариант того, где его подруга могла обретаться. По крайней мере, хороший вариант. И вот ведь штука, и плохих-то как-то не особо просматривалось.

Он бегло окинул взглядом обстановку, и понял, что она идеально соответствует его представлениям о том, как должно было протекать свидание Гермионы. Камин, цветовая гамма стен и портьер в багрово-золотистых тонах, уютный диванчик, столик с букетом георгинов, стоячее зеркало, где-то на заднем плане большая кровать с балдахином...

Кровать?!

"Да ты, приятель, совсем не в себе!"

Он почему-то смущенно прокашлялся, хотя был в комнате один-одинешенек. Нет, положительно, ему стоило навсегда уйти от этой скользкой темы! А то он, чего доброго, наворотит такого, что потом вовек не разгрести. Воображение потихонечку так, без его ведома, подсунуло на сцену этакую вот вопиющую деталь. И ведь получается, напрасно он мучился и изводил сам себя. Оказалось — на пустом месте. А додумался, в результате, вон до чего. Кровать! Охренеть, вообще!

Он вытащил карту из кармана и снова разложил её перед собой в надежде, что за это время что-то изменилось, и Гермиона объявится где-нибудь. Хоть в подземельях, хоть ещё где, но главное, в Хогвартсе. Надежда, конечно, была пустой. Её не было, и на этот раз тревога не на шутку сжала его сердце. Да что с ней могло произойти?! Внезапно уехала домой по семейным делам? Она бы обязательно предупредила их с Роном, он не верил, что она вот так сорвалась, без вещей и помчалась в Лондон. Обязательно хотя бы зашла в башню. Да хоть за своей палочкой.

"Она же ещё и без палочки!" — снова припомнил он и скривился от волнения.

В голове лихорадочно закрутились возможные варианты выхода из положения. Проще всего было, конечно, пойти прямиком к Дамблдору. Это должно было бы решить проблему разом. Но его останавливали от этого шага две вещи. Во-первых, Дамблдор сразу бы стал выяснять, откуда именно пропала студентка, и кто её туда послал. И немедленно нарисовалась бы Амбридж. Которая, естественно, стала бы валить всё на саму Гермиону, и обелять своих любимчиков из инспекционной дружины. Возник бы конфликт, и неизвестно, чем бы он закончился в результате. А найдись, в конце концов, Гермиона в каком-нибудь вполне невинном месте, к примеру, в хижине Хагрида, ей бы попало двойне, а то и втройне, и тут даже Дамблдор не смог бы её защитить. И это была вторая причина, по которой он пока что не хотел идти к директору. Нет, конечно, если он совсем ничего не придумает, идти всё равно придётся, но сперва он хотя бы попытается найти другое решение. Сейчас он пожалел, что не взял с собой Рона. Вдвоём думать было куда проще.