Случайный билет в детство

Любшин и Легких уже подчапуренные. По литре кагора треснули, пока в больнице сидели. Интересно, а крови столько же слили? От них не убудет, оба размером с приличный шкаф. На вид трезвые, только глаза добрющие...

У обоих кулаки что твои тумбочки. Силы у каждого не меряно. Но добрые и не обидчивые, хотя 'обижать' таких надо быть полным отморозком.

Между тостами рассказываю процесс освобождения и разминирования. Затем Легких рассказал о состоянии Олега, как они сдавали кровь, плавно перешел на медсестричек, таких хорошеньких...

Гиганты причмокнули губами и синхронно закатили глаза. Ну да, мы там с бомбами и мертвяками обнимаемся, а они...

За соседним столиком, Генка Смольняк, наш снайпер, говорит громко:

— А помнишь, 'фак'?

— Какой? — Это Лёнька Маслов, тоже из гнезда снайперов. Они так и сели все вместе. Мы прислушиваемся.

— Ну, тот, что бортпроводница показывала?

— А, да, помню, и что?

— Оказывается, это она активировала аварийный трап и одновременно сигналила нам об этом. Я не поленился спросить, как экипаж вышел.

— Странные сигналы, не поймешь — то ли посылают, то ли информируют.

— Ага, от стресса ещё не то покажешь.

— Кому факи, а кому сладкие маки, — улыбается Легких. Видно то ли кагор сладкий вспомнил, то ли медсестричку...

Мы сидели за столиком у прохода. Одно место пустовало.

— А что за состав в бутылках был? — Спрашивает Любшин. Голос у него тоже гулкий.

— Черт его знает! Самоделка, — пожимаю плечами, — Поспешаев говорил — на акватол похоже.

— Что за штука? — Интересуется Андрей.

— А не плоско-параллельно ли теперь?

— Верно. Давай за мирную химию! — И мы сдвигаем тару.

Я приоткрыл глаза. Большинство пассажиров дремало. Остальные делились на смотрящих в

иллюминаторы и читающих журналы. Глянул на часы — всего час прошел, а лететь ещё три.

Закрыл глаза и окунулся в прошедшие события.

Далее процесс снятия стресса помнился смутно, но как потом выяснилось, нас развезли по домам на служебном автобусе по прямому приказу 'Большого аврала'. Моё тело подняли наверх Легких и Любшин, они же и ставили опохмел, прихваченный из бара.

На следующий день мотался по городу, заканчивая дела. В управлении всё прошло как по маслу. Отпускные и зарплату выдали. Ещё подкинули премию, за что — не помню, но был очень удивлен. Уже на выходе столкнулся с Белкиным. Подполковник (пока) окинул меня начальствующим взглядом и хмыкнул:

— Вчера я имел честь лицезреть Вязова лыка не вяжущего. Куда спешим?

— В больницу к Олегу.

— Сегодня у криминала день выходной — спецназ никому не нужен, — как-то печально сказал Белкин, — но к Жихареву я сегодня поехать не смогу. Привет ему передай.

— Хорошо.

— И это, — Николаич придержал меня за рукав, — наградной лист ушел в Москву, так что...

Он подмигнул. Мигание может означать что угодно, от — не унывай, что мало дали, до — когда проставляться будем? Подмигнул в ответ:

— Адрес один — бар 'Погребок'.

— Ответ верный. — Рассмеялся Белкин и качнулся, верней всё качнулось. Открыл глаза, ага, это была воздушная яма. Похоже, начинаем снижение. Из-за занавески вышла бортпроводница и, сияя ярче солнца, сообщила:

— Уважаемые пассажиры, наш самолет начинает снижение, просим всех пристегнуть ремни безопасности и привести спинки кресел в вертикальное положение. Через тридцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Алматы. Температура воздуха в районе аэропорта тридцать восемь градусов тепла.

Я скосил глаза в иллюминатор. Там, среди редких облаков, в самой дали, угадывались снежные горные вершины.

С собой у меня только одна сумка, в которой немного вещей, мыльно-рыльное, да ноутбук с цифровым фотоаппаратом. Сумку такого размера можно было взять с собой в салон самолета, поэтому, после приземления, в аэровокзале я не свернул с основной массой пассажиров к месту получения багажа, а направился прямо на выход, где меня сразу атаковали таксисты. Они закружились вокруг как оводы, что напомнило мне недавние приключения. Аж всего передёрнуло, как представил такой размер кусачей братии. Эти не кусались, но норовили с сумкой помочь. Пришлось рявкнуть:

— Я на машине.

Таксоманы сразу отвяли.

Вышел на площадь.

Эх, красота!

Яркое солнце слепило глаза. А под ним, в синей дымке, во всем своем великолепии, алмазным блеском сияли горы. Казалось, до них только рукой подать. Непременно там отдохну пару дней. Заберусь на самую вершину какой-нибудь горы и проорусь. Все равно, что кричать, главное, что бы хватило на весь выдох, хоть это не одобряют. Зато, какое наслаждение потом во всём теле и благодать на душе! Затем спущусь вниз и окунусь в водопад с очень холодной, текущей с ледника, водой. А ночью буду лежать у костра, и смотреть на большие звезды, очень яркие и такие близкие.

— Кошелёк или жизнь! Ой!

Олег Савин закряхтел с вывернутой рукой.

— Ну вот, пошутил называется. Ой!

Выпустил руку шутника.

— Такой же резкий и остался, — широко улыбаясь, выпрямился мой друг.

— Здорово, чертяка!

Мы крепко обнялись. Олег отстранился и оглядел меня.

— Не изменился совсем, такой же худой и остался, только седой стал, как лунь.

— На себя посмотри — пузо отрастил, хоть кружку ставь.

Савин показал пальцем:

— Это пузо? Это ты считаешь пузом? Нет, это не пузо, это трудовая мозоль. — Он пихнул меня своей мозолью.

— Все с ружьём наперевес долг родине отдаешь?

— Отдаю. — Я подхватил сумку. Сафин глянул на неё и показал пальцем:

— Это что, все твои вещи? — он хмыкнул, — как был спартанцем, так и остался.

— Гардероба, от Версаче и Габана, не имею.

— Зато форма от Зайцева. Ладно, солджерс, гоу ту к машине.

Авто Савина стояло в самом дальнем крае парковки, которая была битком забита машинами. Мы подошли к огромному лексусу, который приветливо моргнул габаритами.

— Богато живешь.

— Ото ж. Кидай свои пожитки.

Я положил сумку на заднее сидение и угнездился рядом с Олегом. Савин завел машину и вырулил со стоянки. Лексус мягко набрал скорость. Мимо замелькали улицы такие знакомые и давно забытые. Память, вдруг, стала выкапывать из своей глубины названия автобусных остановок, больших магазинов, парков и проспектов.

Я опустил стекло и подставил руку под горячий воздушный поток. Надо ж, забыл, как тут бывает жарко. Но сама жара какая-то легкая. Стоит зайти в тень, поближе к многочисленным арыкам, как сразу попадаешь в удивительную прохладу, которую дарит холодная вода, текущая с гор. А на солнцепеке лучше долго не стоять — враз сгоришь.

— Жарко тут.

— Отвык?

— Отвык, конечно. Сколько я тут не был? Двадцать лет.

Машина вырвалась на простор большого проспекта и резко набрала скорость. Я покосился на стрелку спидометра перепрыгнувшую отметку 'сто' и поинтересовался:

— Гайцев, или как они тут у вас зовутся, не боишься?

— Не-а, с ними у меня вась-вась.

Савин обогнал маленький фольксваген и ещё поддал газу.

— Расулова Ильяса ты конечно помнишь?

Ну и вопрос! Я покосился на Савина:

— Естественно помню! Мы в десятый класс пошли, как он в наш 'А' перешел. У Расуловых в гостях мы очень часто бывали.

Олег кивнул:

— Так вот он начальник всей этой дорожной и прочей братии. Кстати, он недавно генерала получил.

Вот тебе и раз! Начинали одинаково — лейтенантами, только я в капитанах надолго застрял, а он уже до генерала дорос. Быстро, не то, что я. Вообще-то немудрено. До 'Большого аврала' я у начальства в немилости был, за то, что зарядил однажды одному чудаку по фейсу. А чудак этот с большими звездами оказался. Начальник пресслужбы управления.

В общем, как-то ночью выдвинулись по тревоге, но, как назло, автобус сломался, не проехав и метра. Пришлось всей группе пересесть на личные авто. Я на своей девятке ехал последним. Со мной моя четвёрка.

На одном из перекрёстков основная группа оторвалась, проскочив на желтый, а я не успел — красный зажегся. Пришлось резко тормозить, чтоб не протаранить длинную фуру, выруливающую слева. Только остановились, как в нас сзади кто-то врезался. Не успел опомниться, как из протаранившей нас машины выскочили парни с бейсбольными битами и начала долбить мою девятку. Мы одновременно вышли. Парни, похоже обкуренные, кинулись на нас. Меня такая злость взяла...

Блин, только машину взял. Ещё и года не прошло. А тут два обкуренных придурка, на шикарной иномарке, сзади врезаются и ещё с матерными претензиями лезут. Ребята сунули их носом в асфальт и попросили заткнуться, а то их же биты могут стать колами, на которые и посадим.

Я смотрел на свою ладушку. Весь зад смят, а под машиной растекался бензин. Бак от удара лопнул. Хорошо не вспыхнуло. А геленваген, с мощным кенгурятником, оказался невредим.

Пожарным звонить не стал, так как напротив часть оказалась. Они тут же залили всё пеной. Обкуренные успокоились только когда рядом остановилась машина ДПС. Отзвонился командиру, доложил о ситуации, в ответ услышал трехэтажный мат и... пожелание удачи. М-да, удачи. Как накаркал.

Нервы у нас крепкие. Чего только не услышишь — мат, жалобы, угрозы, хотя большинство задержанных благоразумно молчат, со спецназом не связываются. Свои зубы берегут.

Я, молча разглядывая свою битую ласточку, прикидывая сумму и объёмы ремонта, когда прибыл тот хрен с большими звёздами (папа одного из парней). Он сразу начал на нас орать, как будто это мы врезались задом в его Мерседес. На его мат внимания не обращал. Патрульные ДПС, фиксирующие ДТП, только хмыкали и недобро поглядывали на оратора. А он не унимался прошелся по мне, помянул мою мать и отца, вот тут я не удержался. Этот чудак на букву 'м' отлетел к машинам и плюхнулся в пену...

Финал истории — чудака с большими звездами мирно отправили на пенсию, а я чудом избежал 'неполный ход', и то благодаря ребятам, вступившимся за меня. Но инцидент помнили, и я отходил в капитанах четыре срока. А машину чинил за свой счет. Брат Жихарева держал автосервис, там мне полностью восстановили ладушку.

Савин вырвал меня из воспоминаний, сказав громко:

— Расулов как узнал, что ты прилетаешь, велел тебе привет передать. Говорил, что вечером в гости прибудет. С сюрпризом.

Сюрпризы последнее время я не очень люблю, потому, как они все с отрицательным знаком приходят. Но, надеюсь, дальше знак изменится, и всё путём будет.

Довольно быстро проехали весь город, на удивление с постоянно зелёными светофорами на пути, как будто Савин был на вась-вась и с ними. Свернули на скоростную трассу разделяющую город от предгорья и мимо замелькали частные дома. Олег включил музыку и в салоне мощно ударил по струнам Зинчук. Сколько я помнил Савина, он всегда был меломаном и обожал мощный звук. Со временем пристрастия его не сильно изменились. Игра Зинчука мне тоже нравилась, но я закрыл окно, чтоб мощный звук из машины не пугал случайных встречных прохожих.

Олег, вдруг, поднес руку к голове, сунув в ухо блютуз-гарнитуру. Музыка резко стихла.

— Слушаю. Ага, встретил. Везу к себе... Что? ... Погоди, — и, повернувшись ко мне, спросил:

— Гаранин Лёшка звонит. Ты как, насчет того, чтоб сегодня на природе у реки отдохнуть? Вина попить, шашлыка поесть, позагорать, искупаться, а вечером у меня все соберутся, там и продолжим. Ты, кстати, не устал с дороги?

— Нет, не устал. Я в самолете поспал. Так что силы есть.

Савин кивнул и проговорил:

— Он согласен. Ага, а куда он денется? Откажется, так Ильяс свой спецназ пришлёт, и сопроводит до места. Ага, и я так думаю, ха-ха! Ты будь добр, обзвони заинтересованных лиц, а я продуктами обеспечу. Да, и скажи всем, что Серёга Вязов прилетел, наконец. Сбор — ты знаешь где. Лады? Ну, давай, пока.

Сделав музыку, на моё удивление, не очень громко, Олег сказал:

— Я пока тебя к себе отвезу, а сам по делам сгоняю. И куплю кой чего. Гаранин шепнул по секрету, что Расулов баранов на шашлык возьмет. Ух, как я это дело уважаю! А ты?

— Думаешь, я не помню ничего? Отец у него такой бешбармак делал, а лагман чего стоил, а манты?

Я поднял обе руки вверх.

— Я и ноги бы задрал. За, конечно. Блин, как вспомню плов, приготовленный его отцом на костре в огромном казане, так и слюна цунами идёт.

— Эт-точно!

Машина свернула на маленькую улицу и покатила мимо стоящих вдоль дороги яблонь с ветками, густо усыпанными большими, но пока ещё зелёными яблоками. Замелькали особняки. Олег затормозил у одного, огромного по габаритам и медленно въехал во двор после того как открылись ворота. Вышли из машины. Сафин довольно улыбнулся и кивнул головой в сторону дома.

— Как тебе мои хоромы?

Делаю изумленное лицо.

— Министерские!

Олег засмеялся:

— Ну, до министров мне далеко. Этот дом один из самых скромных.

— Да ну? — Тут я изумился по-настоящему. Интересно — по виду особняк больше тянул на скромный дворец, чем на скромный дом. Три этажа, с башенками по бокам и крышей, сделанной шатром. Огромный гараж сбоку. А площадь, которую занимал этот 'скромный' дом, была такая, какую занимал совсем не маленький дом культуры в поселке, где я родился.

— Да, впечатлён! Но если в нем нет бассейна, то он действительно скромный.

— Обижаешь, есть бассейн, есть! Даже зимний сад имеется!

Я усмехнулся, и мы вошли в дом. Олег сразу провел меня на второй этаж и показал комнату.

— Вот, располагайся. Есть хочешь?

— Спасибо, нет. В самолете бортпроводницы были очень любезны. Вкусно накормили и коньяк поднесли.

Олег вкрадчиво так глянул:

— А девушки хоть хорошенькие?

— Конечно хорошенькие, — отмахиваюсь и, предупреждая подколки, спрашиваю сам:

— А где твоя семья?

Савин хмыкнул:

— Отдыхать от меня уехали. На Канары-манары, Куршавели всякие. — Он повел рукой. — Вот, кукую тут, один-одинёшенек. Ладно, отдохни пока, дом посмотри, а я отлучусь на пару часов.

— Слушай, может, помощь нужна?

Олег замотал головой:

— Нет, сам управлюсь. Ты отдыхай. Если хочешь сполоснуться, то душ там. Телек посмотри, радио или музыку включи.

— Ладно, разберусь. Интернет у тебя тут есть?

— Обижаешь, есть, конечно. Соединение по вайфай. Пароль на доступ наберёшь латиницей. Ну, всё, я быстро постараюсь обернуться.

И ушел. Я ещё раз огляделся. М-да, комната, которую мне отвел Олег, по площади была с мою двушку. В самой комнате стояла огромная двуспальная кровать с прикроватными тумбочками по бокам, а напротив телевизор, размером с окно. Вдоль стены сплошной шкаф с зеркальными раздвижными дверцами, с другой стороны, у окон, два кресла и столик. А в углу встроенный холодильник, где, скорей всего, опохмел стоит, охлажденный. Вокруг мебели огромное пространство, хоть на велосипеде катайся. И таких комнат в этом доме... а сколько их в этом огромной домине? Кем, интересно, он работает, чтоб такие хоромы построить и на Канарах, всяких, отдыхать? Я, вот, могу себе позволить отдых в доме отдыха или санатории от нашей конторы, и то если повезёт путёвку ухватить. Ладно, сполоснусь, а потом и экскурсию устрою. Достал полотенце, мыльно-рыльное и направился в душ.