Фродо Бэггинс

Мы вольно бегаем в лесах

И чтим великого Мелькора.

Доныне гордый наш народ

Не знает имени Моргот.

XXVII

Я знаю: нас хотят заставить

Любить Валаров. Право, страх!

Я не могу себя представить

С назгульей косточкой в зубах!

Хотя я по природе Серый,

Мелькор роднее мне, чем Эру, —

А за такие речи ведь

От Светлых может мне влететь.

Убрав дилемму: или-или, —

Я сам себе наметил Путь

И не хочу с него свернуть;

Я состою при Айвендиле:

Он сер, хоть в бурое одет,

Ему плевать на Тьму и Свет.

XXVIII

Не дай мне Мелькор встретить магов

Среди кустов, деревьев, трав,

Что презирают волколаков

За их свободный, вольный нрав!

Я этих магов презираю

И их, на чары не взирая,

Без промедления убью.

Быть может, на беду мою,

Драугов новых поколенья,

Валаров вняв молящий глас,

К покорности приучат нас,

Введут молитвы в обращенье;

Но я... какое дело мне?

Я верен буду старине.

XXIX

Нас с детства этому учили

По всем дубравам и лесам,

Об этом мы ночами выли,

Взор устремляя к небесам.

Раскаяться во мне нет силы,

И Силы Тьмы мне будут милы,

Как голубых небес навес,

Как мой родной зелёный лес.

Но в путь пора нам отправляться, —

Сказал Хранителям наш зверь. —

Я слово дал, и что ж? теперь

Уже готов я отказаться.

Я знаю: Бурый Радагаст

Давно не в моде уж у вас".

XXX

Пока так Драуг распинался

И вёл их в Радагаста дом,

Волшебник Гэндальф догадался

Напомнить Бэггинсу о том,

Что, как бы, он — глава отряда,

А потому хоббиту надо

Толкнуть пред Айвендилом речь,

И о Враге предостеречь,

И попросить его совета, —

Не говоря уж о воде,

Ночлеге, бане и еде, —

Не так уж трудно будет это,

Когда бы Фродо речь толкнул

(Не то — возьми его назгул!).

XXXI

Вот Фродо перед Айвендилом.

Он магу лечку выдаёт.

Попробую по мере силы

Стенографировать её.

Кто научил хоббита лечкам?

Ужель Единое Колечко?

Как повторить подобный вздор,

Безумный Фродо разговор,

И непонятный, и полезный?

Я не могу понять. Но вот

Неполный, слабый перевод, —

С Валара идолок железный,

Прекрасной девушки скелет,

Бумажный Валмара макет:

Разговор

Фродо с Радагастом

— Я к вам пришёл — чего же боле?

О чём могу вам попросить?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня в лягушку превратить.

Но вы, к моей несчастной доле

Хоть каплю жалости храня,

Вы не оставите меня!

*

— Уж эти коммивояжёры!

У нас здесь с вами прям беда;

Вы одинаковы всегда:

Назойливы, к тому ж — обжоры.

В неделю пару-тройку раз

Приходится мне видеть вас!

*

— О Радагаст! К чему так строго

Нас принимает этот дом?

Мы ничего не продаём:

Нас привела сюда дорога.

Но, говорят, вы нелюдим

И безобиден, как овечка, —

А мы, Хранители, хотим

Спалить Единое Колечко.

*

— Зачем припёрлись вы ко мне?

В глуши забытого селенья

Я не слыхал бы о войне,

Жевал бы листья и коренья,

Души ненужные волненья

Смирив со временем (как знать?),

Я медитировал бы тихо;

На Саурона и на лихо

Мне, между прочим, наплевать.

*

— О Радагаст! Мы все в ответе

За мир, свободу и покой!

Так в Белом решено Совете...

Так нам назначено судьбой;

Свою судьбу избрали сами

И путь пройдём мы до конца;

Я знаю, послан ты богами

Для нас, Хранителей Кольца...

*

— Твой образ, Фродо, мне являлся,

Когда я, отдохнув от дел,

В Кристалл Магический глядел;

В ушах твой голос отдавался

Давным-давно... Но Саурон —

Мне до него давно нет дела:

Фигня мне эта надоела,

Плевать мне, что затеял он.

Хоть гладь Кристалла запотела,

А Палантир спёр Саруман,

Но весть досюда долетела:

Раздора яблоко поспело...

Я думал, это был обман.

И в это самое мгновенье

Не ты ли тут, как привиденье,

Явился в мой далёкий дом?

Смотрю с тоской на эти рожи,

Хочу помочь я вам, но всё же

Мне почему-то жутко в лом.

*

— Кто ты: магический отшельник

Или какой-нибудь бездельник?

Мои сомненья разреши.

Быть может, это всё пустое,

Обман неопытной души,

И суждено совсем иное...

*

— Что ж, так и быть! Судьбу мою

Отныне вам я доверяю.

Чтоб помогали вам в бою,

Теперь Валаров умоляю...

Вообрази: я здесь один,

Меня никто не понимает,

И лишь зверьё мне помогает.

Да Саруман ещё, кретин,

Огородив себя забором,

Химичит с орками тайком,

Махая грязным башмаком,

И смотрит на меня с укором...

*

— Так значит, впустите вы нас?..

Я не оставлю вас в покое!..

Спасибо, добрый Радагаст...

Народ! ножи и вилки — к бою!!!

XXXII

Волшебник то вздохнёт, то охнет;

Его уж Фродо задолбал;

Когда же этот хоббит сдохнет,

В своём уме он размышлял.

Но к сожаленью, к сожаленью

Судьбы и Валаров решеньем

Упрямый хоббит не сдыхал;

И маг гостей проводит в зал...

Хранители не много съели,

Но много выпили вина,

Орали песни дотемна

И разбежались по постелям...

Вот утро: встали все давно,

А Радагасту всё равно.

XXXIII

У всех трещит башка с похмелья,

У всех всё ломит, всё болит,

И от вчерашнего веселья

Гостей волшебника мутит.

Но, дверь тихонько отпирая,

Выходит Драуг из сарая,

Неся Хранителям рассол;

К ним молча в комнату зашёл,

Налил рассола всем в бокалы;

Они, тотчас повеселев,

Кольчуг и шлемов не надев,

Бегут в питейную вновь залу,

Чтобы пивка хлебнуть с утра;

Но пиво выпито вчера.

XXXIV

"Ах, Драуг, сделай одолженье". —

"Изволь, Хранитель, прикажи". —

"Прости, я, знаешь, в затрудненье...

Но видишь... ах! не откажи!" —

"Мой друг, Мелькор тебе порука". —

"Да на фига мне эта сука!

Сгоняй-ка, блин, сейчас за тем

Напитком... чтоб уже совсем

Мы не терпели бы урона

И полностью пришли в себя..." —

"Какой, Мелькор возьми тебя?!

Ты слишком говоришь мудрёно.

Кругом напитков много есть;

Куда мне их и перечесть". -

XXXV

"Как недогадлив ты, волчище!" —

"Я стар уже — так в чём вопрос?

Тупеет разум мой, дружище,

И мучает меня склероз,

И я глупею поневоле..." —

"Ах, Драуг, Драуг! до того ли?

Что мне до старости проказ?

Ты видишь, речь идёт сейчас

О пиве". — "Это дело, дело.

Не гневайся на старика:

Достану я тебе пивка.

Да что ж ты смотришь окосело?" —

"Да, Драуг, право ничего.

Сгоняй-ка живо за пивом!"

XXXVI

Но день протёк, и нет ответа.

Другой настал; всё нет пивка.

В доспехи ржавые одеты,

Идут разыскивать волка;

И видят вдруг они картину:

Нашёлся старый волк, скотина;

Лежит он, пьяный, под кустом,

Виляя жалобно хвостом.

Часа четыре извинялся:

"Вчера прийти я обещал, —

Он так Хранителям сказал, —

Но по дороге задержался;

Я встретил старого дружка

И с ним чуть-чуть хлебнул пивка.

XXXVII

Потом я встретился с соседом,

Что на озёрном берегу.

Он угостил меня обедом, —

Не оставаться ж мне в долгу?

Всего лишь в миле от сарая

Я повстречал родную стаю,

Но там никто не пьёт, на грех,

И выпил я один за всех".

Но слушать Фродо задолбался

Хмельного волка пьяный вой

И, прихватив друзей с собой,

От Радагаста он смотался,

Оставив магу на трубе

Заветный вензель Фе да Бе.

XXXVIII

Тем временем близ Лориэна

Стоял эльдаровский дозор.

Вот подгребает кто-то к стенам,

Вот ближе! скачут... и на двор

Хранители! — и легче тени

Эльдары скрылись в Лориэне,

И всей толпою прямо в сад

Бегут, боясь взглянуть назад,

Чтобы хоть кто-то из Девятки

Не разглядел их невзначай:

Мол, так и знай, прости, прощай!

Играть любили эльфы в прятки;

Никто бы их не увидал,

Но голос эльфов выдавал.

XXXIX

Всегда орали эльфы громко,

Хоть слуха не было у них,

И леса призрачная кромка

Лишь с глаз долой скрывала их,

А уши странников страдали.

Со шлемами из лучшей стали,

В доспехах и при топорах

Скрывались ото всех в кустах

И песню эльфы голосили

(Наказ, основанный на том,

Чтоб слова матного тайком

Эльдары не произносили

И пеньем были заняты:

Прикол эльфийской остроты!)

Песня эльфов

Назгулы, Хранители,

Хоббиты и гоблины,

Заходите, милые,

В дебри Лориэнские!

Мы затянем песенку,

Песенку эльфийскую,

Мы заманим странника

К хороводу нашему.

Как заманим странника,

Как завидим издали,

Запоём погромче мы

Песенку заветную,

Чтоб завяли ушеньки

Гнома и Бродяжника,

Балрога и назгула,

Хоббита и гоблина,

Чтоб навек запомнились

Песенки эльфийские!

XL

Они поют, и с небреженьем

Внимая их кошмарный глас,

Запел в ответ со вдохновеньем

Им Лихолесский Леголас,

Чтоб эльфы местные заткнулись

И по домам своим вернулись;

Но Галадримы бродят тут

И громче, громче лишь поют...

И Галадримы, блин, дождались,

Когда сердитый Леголас

Стрелою в воздухе потряс;

И восвояси разбежались,

Увидя вдруг издалека

В кусты припавшего стрелка.

XLI

Так полчаса они шагали,

И вдруг увидел Леголас

Дом, о котором все мечтали:

Таверну ту, где в первый раз

Собралась храбрая Девятка,

Напившись эля для порядка...

А в это время Смеагорл

К Гортхауру на чай зашёл...

Но о нежданной этой встрече

Сегодня, милые друзья,

Пересказать не в силах я;

Мне должно после долгой речи

И погулять, и отдохнуть;

Докончу после как-нибудь.

Здесь оканчивается третья глава повествования "Фродо Бэггинс". Хранители делают передышку в Лориэнском трактире. Четвёртая глава рассказывает о встрече Горлума и Саурона, Чёрном Совете, неразделённой любви Моргула к Йовин, а также о том, как Горлум стал проводником Хранителей к Мордору.

Летопись II.

ДВЕРЬ ТВЕРДЫНИ

Глава четвёртая

Не так страшна мораль,

как Эру намарал.

Мелькор

I

Пора! Перо давно скучает

Без держащей его руки,

Чернил бумага ожидает,

Сгорая с горя и тоски.

Мне помнится, я между делом

В рассказе об Отряде Белом

Упоминал в порыве дум

О том, что был такой Горлум.

Но не нашёл я раньше места,

Чтоб поподробней рассказать,

Что следует о нём вам знать,

Что мне о Горлуме известно

И что он думал о себе,

Валарах, Кольцах и Судьбе.

II

Но, вновь в раздумья погружённый,

Опять от темы отойду,

Увидев среди ночи тёмной

Огнём горящую звезду.

Сверкая мыслию нетленной,

Звезда горит над всей Вселенной,

Бунтарский посещая ум

(Какой тут, к Мелькору, Горлум!).

Заря рождается над нами

Под светом Утренней Звезды, —

Свободомысленной мечты

Кроваво-огненное знамя

Вздымается под звуком лир,

Затмив собою целый мир.

III

Что в ней Бессмертным? что в ней людям?

Что ей до нас и до людей?

Какими были мы и будем

Под струями её огней?

Комы ты светишь?.. Я не знаю;

И то, что помнил, забываю,

И то, что никогда не знал,

Теперь забыл и растерял.

В стремленье дивном к совершенству

Я забываю вновь и вновь

И смех, и слёзы, и любовь,

И час страданья, и блаженство,

И синий блеск морской воды,

И даже яркий свет звезды.

IV

Вот память бьёт немилосердно

Перчаткой латной по щеке,

Вот вспоминаю я усердно

Звезду ночную вдалеке.

Опять стремленья и мечтанья,

Опять ненужные желанья...

И, взгляд на небо устремив,

Внимаю я её призыв,

Ловлю её очарованье,

Её холодный, дивный свет —

Всё тот же после долгих лет;

Лучами высшего сиянья

Она мне озаряет путь, —

Но мне былого не вернуть.

V

Пошлите, боги, вдохновенье

Звездой заветною во мгле:

Мои безумные стремленья

Уж не в почёте на земле!

С тех пор давно минули эры;

Менялись образы и веры,

Дрожали пики Синих гор,

Ушли Тингол и Феанор,

А эльфы всё глядят на небо,

В глаза созвездий и луны,

И слышат голос тишины,

И древний пик Амон Эреба

Молчит под волнами морей...

Вернёмся ж к Горлуму скорей!

VI

Он был созданием опасным:

Ему в рот палец не клади!

Его не назовёшь прекрасным:

Урод он, как ни погляди.

Хитёр, силён, жесток, коварен,

К поэтам глух, в стихах бездарен,

Всегда и всюду одинок

(А потому, что так жесток).

Честя его и в хвост, и в гриву,

Его не грех и пожалеть,

Ведь, если строго посмотреть,

Для нас не так уж и красиво

На идиота наезжать

И недоноска обижать.

VII

Чем меньше Горлума мы любим,

Тем он нам пакостит сильней,

И тем быстрей мы с вами ступим

На Землю Мрака и Теней.

Он был убийцей Деагорла,

Он ночью орков грыз за горло,

Имел Единое Кольцо

И безобразное лицо.

Но эти важные забавы

Достойны старых обезьян

(Таких, как Майя Саруман),

Горлум же не искал ни славы,

Ни денег, ни Сильмарилей,

Но всех кусал всё злей и злей.

VIII

"Кому не скучно лицемерить,

Различно повторять одно,

Стараться важно в том уверить,

В чём все уверены давно,

Всё те же слышать возраженья,

Уничтожать предрассужденья,

Которых не было и нет

У тех, кто выбрал Тьму и Свет!

Кого не утомят угрозы,

Моленья, клятвы, мнимый страх,

Войска, засевшие в лесах,

Обманы, сплетни, Кольца, слёзы,

Надзоры орков, назгулей

И тяжкий гнёт стальных цепей!" -

IX

Так точно думал старый Горлум

В незримом с хоббитом бою,

Перед величием Мордора

Склоняя голову свою.

Привычкой жизни избалован,

Одним на время очарован,

Разочарованный другим,

Желаньем медленно томим,

Томим и ветреным успехом,

Внимая в шуме и в тиши

Роптанье вечное души,

Зевоту подавляя смехом:

Вот так убил он много лет,

Утратя жизни лучший свет.

X

За Фродо он уже не гнался,

А волочился как-нибудь;

Сбежит он — мигом утешался;