Божественное вмешательство

Надев калиги, я решил спрятаться куда-нибудь от палящего солнца. Тут появился хозяин и пригласил войти в дом.

Маленькая комнатка, где мне накрыли столик, располагалась сразу за кухней, выходившей на улицу. Где спал сам хозяин и его рабы я так и не понял. Увидев же огромный кусок мяса на блюде, тут же позабыл обо всем на свете.

Утолив голод, прилично выпил вина. Хоть и старался разбавлять его водой, все равно, быстро захмелев, уснул.

Разбудила меня немая рабыня. Показав на выстиранную одежду и очищенные от пыли доспехи, стала размахивать руками, мол, давай, пора.

Надев все на себя, вышел на улицу. "А все-таки плохо жить без часов. Сколько я проспал? Может, час, может, три. Одно утешает — солнце еще не село, значит — не опоздал".

В моих планах на сегодня непростое знакомство с личным составом двенадцатой манипулы. Да не оставит меня Небесный покровитель.

Глава 3

Мои Небесные покровители снова напомнили о себе. Так, мелочью — центурион Мариус, споткнувшись на ровном месте, сломал ногу.

Я стою перед двенадцатой манипулой, построившейся перед казармой, и вижу унылые лица легионеров. Считаю про себя людей. Их в строю — сто восемьдесят два.

Объясняю, что строиться в линию нужно по росту.

Не понимают, но построились. Командую: "На первый-третий рассчитайсь!" — Снова не понимают.

Объясняю. "В три линии становись!" — Не понимают, но в глазах у многих появился интерес.

Показываю, как первые номера выходят вперед, вторые — остаются на месте, а третьи — становятся за вторыми. Легионеры в восторге, им это нравиться.

Тренируем построение в две и четыре линии, шагаем в строю. Когда вокруг нас стали появляться солдаты из других манипул, тренировку пришлось прекратить и отправить легионеров в казарму.

Выставив на входе часового, говорю, мол, очень важно до состязаний ко дню Меркурия все тренировки держать в тайне. Вижу, что бойцы заинтригованы. Зову Септимуса Помпу. Спрашиваю:

— Септимус, как можно было победить первую манипулу?

Стоит по стойке "смирно", думает.

— Мы нарушили строй и попали под град пила.

— Но до этого вас здорово встретили!

— Да, это так, но нас ведь было больше!

— Именно поэтому вы и нарушили строй. Побеждают не числом, а умением, — помоему, Суворов сказал, но мне пригодилось.

Столь красноречивая речь еще больше, чем строевые упражнения подняла мой авторитет. Легионеры столпились вокруг. Кое-кто залез на лежаки, чтобы лучше видеть и слышать.

Я вынул из ножен гладиус и стал рисовать на песке три линии в атаке и обороне:

— Вот мы, а вот противник. Вам не нужно было бежать. Первая и вторая линия могли бы атаковать, держа между собой короткую дистанцию. И, забросав пила первую линию противника, полностью уничтожить его и снова занять позицию в две линии с прежней дистанцией на случай встречной атаки. То есть перейти в пассивную оборону. Если бы в этот момент вторая линия противника стала метать дротики, вот тогда нужно было бы бежать на них, удерживая скутумы как можно дальше от тела, прикрывая голову и туловище. В настоящем бою пилум пробъет скутум! Втора линия тогда спокойно бы смогла собрать с земли пила и поддержать атаку первой.

Я замолчал, народ вокруг стал живо обсуждать услышанное. Септимус, перекрикивая шум, спросил:

— Командир, так на Меркурии попробуем победить именно так?

— Нет, Септимус. К такой тактике они готовы. Мы победим по-другому, — тишина вокруг требовала немедленного ответа. Рисуя гладиусом на песке, я продолжил: — Мы научимся перестраиваться на ходу. Начнем в три линии. Сблизившись с противником, перестроимся в клин. Прорежем их манипулу до третей линии и станем в компактное каре. Таким маневром мы выполним задачу — займем холм. А если нас захотят атаковать, что же. Пусть попробуют. У нас есть неделя для тренировок.

Легионеры радовались как дети, словно они уже одержали победу. Была бы возможность, они побежали бы на тренировку прямо сейчас. Но мы в полном составе отправились на ужин.

Местная кухня располагалась за линией казарм под деревянным навесом с соломенной крышей. Каждый легионер получил миску с кашей, кусок ветчины и лепешку. Вокруг меня заняли места на лавках легионеры контуберния Септимуса. "Вот и персональная охрана", — подумалось почему-то. Заметив, как Септимус осматривается, решил: "Точно, этот теперь всегда будет присматривать за мной. Хорошо бы продвинуть его на центуриона".

Я толкнул его чуть-чуть и тихо сказал:

— Завтра, со звуками буцины, уйдем к Тибру на весь день. Хорошо бы взять для манипулы еду.

— Хорошо, командир. Я позабочусь об этом, — Септимусу и поручение и мой доверительный тон явно пришлись по сердцу.

— У меня есть в городе кое-какие дела. В мое отсутствие командовать манипулой поручаю тебе. Справишься? — Септимус попытался встать, я еле-еле усадил его назад. — Начинай прямо сейчас.

— Слушаюсь, командир.

По-английски покинув солдат манипулы, удалился в свою конуру. Все неплохо складывалось. Я решил как следует выспаться.

На лежаке лежали выстиранные тога и плащ. Спрятав одежду в сундук, я приготовил для Камелии медяк покрупнее. Положил его на столик, чтобы вдруг не забыть, и с наслаждением вытянулся на лежаке.

То ли оттого, что поспал в термополии, то ли от духоты в каморке, но сон не приходил. А вот мысли сами по себе шли нескончаемым потоком. "Повезло мне. Слава Богам! Определенно имею перспективы!" — отрывочные, сопровождающиеся образами мысли быстро утомили. Желание поспать улетучилось, и я направил мысленный поток в практическое русло.

"Итак, Спуриний рассказывал, что около ста лет назад галлы сожгли Рим. Когда это случилось в моем мире? В триста девяностом году до нашей эры. Помню точно, где-то читал. Предположу, что сейчас конец двухсотых годов. Рим в моей реальности на пороге войны с греками под предводительством эпирского Пирра. Если учесть, что италики представляют для Этрурии большую, чем галлы, угрозу, то война в любом случае будет вестись на южном направлении. И если этруски добьются успеха в противостоянии с италиками, то колонии греков на южном побережье полуострова вполне могут и в этой реальности призвать войска из метрополии. При случае нужно раздобыть информацию о геополитической ситуации в этой части мира: Если Пирр существует, то сейчас он грабит Македонию. А если и нет в этой реальности такого полководца, но распри в Македонии есть — все равно нужно быть готовым именно к такому развитию событий в ближайшем будущем. Поскольку именно за счет побед в Македонии произошло усиление Пирра и раскрылись его полководческие таланты", — никакого толкового плана собственных действий от этих рассуждений я не составил, но хаос в голове упорядочился. Я уснул.

Утро выдалось пасмурным. Сильный северный ветер с воем проникал через щели в мои апартаменты. Он разбудил меня раньше сигнала буцинатора. Достав галльский плащ, я с удовольствием надел его.

С первыми звуками буцины я вошел в барак к солдатам манипулы.

Суетливости в действиях солдат я не обнаружил. Каждый из них, приблизившись, приветствовал, но не намеренно: кто-то умывался у больших бочек, стоящих у стен, кто-то одевался.

Минут через двадцать манипула в полном составе построилась у казармы. Септимус Помпа, указав на мешки у ног легионеров, сообщил, что тренироваться солдаты смогут до самого вечера. Стуча гвоздями на подошвах калиг о камни мостовой, манипула направилась к южным воротам.

День пролетел в строевых маневрах и запомнился затянувшимся обедом. Я узнал о возвышении Македонии. Похоже, я нахожусь в историческом прошлом Земли: Александр Великий стал действующим лицом на мировой арене лет пятьдесят назад. Империя состоялась и, после смерти Александра, распалась на сатрапии, независимые нынче от метрополии. А там сейчас, в Македонии, идет нешуточная борьба за престол. И в победители пророчат Диметрия.

К вечеру я едва переставлял ноги. Скутум норовил выпасть из дрожащих от напряжения рук. Как был, в доспехах, накрывшись плащом, едва голова коснулась лежака, крепко уснул.

* * *

Неделя пролетела быстро. Результатом тренировок я был доволен. Сегодня день Марса (вторник). Не многие так называют этот день. Выходцы из провинции произносят имя Бога войны на этрусский манер — Марис. Поскольку завтра меня и манипулу ожидало серьезное испытание, я решил закончить учения к обеду и дать солдатам отдохнуть.

Половиной манипулы командовал я, другой — Септимус. Мы вяло атаковали друг друга, в основном, уделяя внимание построениям и положению щитов в руках легионеров. Вдруг Септимус и десяток крепких парней с его стороны, "взлетев" в воздух, перепрыгнули первую линию моей центурии и оказались за спиной солдат. Септимус не смог скрыть довольной улыбки:

— Командир, так атакуют галлы. Что можно придумать против такой атаки?

Решение пришло само собой. Я вспомнил римскую черепаху. Объяснил, как все должно выглядеть. Центурии с азартом, словно соревнуясь, предпринимали попытки сформировать из щитов панцирь черепахи.

Я с разбегу прыгал на щиты сверху. Когда смог спокойно прогуливаться по площадке, пригласил присоединиться Септимуса Помпу. Щиты под нашими ногами даже не играли. В тот момент я поверил, что черепаха римлян выдерживала вола, запряженного в телегу. Правда, колоть из-под щитов у наших солдат не очень получалось, да и двигаться центурии не могли — панцирь из щитов сразу "ломался". Но после достигнутого за неделю результата ни у кого не возникло сомнений, что и эта наука будет освоена. Всего-то — научиться всегда ходить в ногу.

После обеда я оправился в термополий. Рубаха и штаны затвердели от соленого пота, да и выкупаться по-человечески не мешало. Там меня узнали, и это посещение один в один повторило предыдущее.

Чистый и сытый я вернулся в казармы под вечер. У моей конуры скучал Спуриний и три раба.

— Приветствую, отец, — я искренне обрадовался, увидев Спуриния, и немного расстроился, почувствовав легкую неприязнь в его взгляде.

— Приветствую, — пробурчал он в ответ и, указав рукой в направлении города, добавил: — Пройдемся.

Мы молча, мы вышли за границы лагеря. Остановившись у лавки медника, он, цедя слова, зашипел:

— Что ты себе позволяешь! Явился пьяным как галл к консулу, — я хотел возразить, но сенатор не дал мне такой возможности, — Ничего не говори! Я знаю, это правда. Тот мальчишка, что пригнал от тебя коней, тоже сказал, что ты был пьян! — сенатор замолчал.

— Да, возможно, я был пьян. Мне пришлось убить трех галлов. После этого кусок в горло не лез, и пил я только вино. Пьяным себя не чувствовал.

-Ты убил трех галлов? — Спуриний взял меня за плечи и пристально посмотрел в глаза.

Не отводя взгляда, я твердо произнес:

— Да. Я убил трех галлов. А их коней отправил в твое имение. Вот на мне плащ одного из них.

Неприязнь сенатора сменилась какой-то нервной озабоченностью, он рывком сорвал с меня плащ, поломав булавку, и бросил его рабу.

— Если кто-нибудь узнает об этом, у нас могут быть серьезные проблемы. Какие у тебя шансы победить завтра в состязании?

— Я кое-что приготовил, чтобы не только удивить, но и победить, — самодовольно ответил я.

— Хорошо бы. Консул, увидев, в каком состоянии ты явился к нему, решил тебя наказать, а заодно и должок мне вернуть. Я полагал, что оба дела ему выгорели. Если завтра сможешь победить, все будет хорошо. Дочь за тебя заступалась. Это от нее, — он дал рабам знак, те достали из мешка посеребренный панцирь, поножи и красный плащ, даже лучше, чем галльский. — Честь нашей семьи в твоих руках. Не забывай об этом.

Услышав о том, что Спуриния заступалась за меня, понятное дело решил, что она тут, в Этрурии, с отцом. Уже представил себе, что смогу провести эту ночь с ней. Но папаша решил иначе. Сухо попрощавшись, он удалился.

* * *

Консул оказался еще той сволочью — весь холм, на котором расположилась ставка, был заполнен гражданами Этрурии. И на повестке дня было только одно состязание — между первой и двенадцатой манипулами.

Оба легиона Этрурии выстроились ниже холма.

Первая манипула ушла на позиции первой — понятное дело. И народ на холме, и легионеры кричали ей приветствия. Вторыми под свист пошли мы.

Мои ребята разозлились. Это хорошо: в бою такое настроение не помеха.

Походной колонной мы вышли между холмами и остановились. В новом панцире и алом плаще я стал перед строем и толкнул речь:

— Солдаты первой центурии уже радовались победе. Мы — нет! Я видел, чему вы научились за эти дни. Верю — сегодня мы победим!

Новобранцы застучали пилумами по щитам. Шум на холме поутих.

Командую:

— В одну шеренгу становись!

Красиво, без суеты, походная колонна рассыпалась, перестроившись в одну шеренгу по центуриям.

— Центурии! На первый третий, расчитайсь!

Вокруг стало так тихо, что счет "первый", "второй", "третий" слышался очень хорошо, летя над холмами.

"Пусть задумаются, чем это мы занимаемся", — не без ехидства подумал я.

— В три шеренги становись!

Как на тренировке! Стали.

— Первая центурия — на пра-во! Вторая центурия — на ле-во! Шагом марш!

Стою, смотрю. Когда центурии разошлись шагов на пятьдесят, кричу:

— Стой!

Остановились и уже без команды развернулись фронтом к противнику. Это мы так договорились.

Я побежал к своей центурии и стал в строй.

Стоим уже минут пятнадцать. Наверное, в ставке до сих пор не поняли, что строиться привычным для них образом мы не собираемся. Проходит еще минут пять. Звучит буцина. Командую:

— Шагом марш!

Слышу команду Септимуса. Идем в атаку двумя центуриями в плотном строю. Первая манипула стоит спокойно на холме. Разве что вторая линия подтянулась шагов на двадцать. Интересно, о чем они сейчас думают?

Решаю, пора. Громко кричу:

-Клин!

Септимус, молодчага, дублирует. Перехожу на бег, выставив вперед щит. Чувствую удар тяжелого дротика. Останавливаюсь на мгновение, отбросив скутум. Изготавливаю пилум к броску. Мое место занимает первый справа.

До линии обороняющейся манипулы не больше десяти шагов. Вижу растерянность на лицах легионеров. Мечу пилум, кричу: "Барр-а-а-а!" — крик подхватывает вся центурия. Сшиблись. Прошили первую линию сразу. Перед второй изрядно щитов потеряли, но и сами дротиками выбили приличную брешь. Триарии ощетинились длинными хастами — поздно. Мы их забросали не хуже, чем получили сами в первом состязании. Холм наш!

Кричу: "Черепаха!" — перестраиваемся, по ходу поднимая щиты противника с земли. Сквозь щель между скутумами вижу, что у Септимуса все хорошо. Он тоже строит "черепаху". Стали. Замерли.

Я в полной мере насладился победой, видя, как тупят центурионы первой. Почти вечность для любого боя они строили солдат в линии спина к спине, готовя атаку на "черепах". Ну-ну! Побежали, наконец. Попрыгали, сверху проверив на прочность панцирь "черепахи". Смельчаки, получив удары пила по ногам, скатились на землю.

Хотел бы я посмотреть на бой со стороны!

Волна атакующих легионеров первой откатилась, по скутумам застучали затупленные наконечники дротиков.