Ксаран-варвар.Секира Тарра

Северянин и сопровождавший его скорняк дошли до небольшой площади, в центре которой была установлена статуя Святого Агапетуса Тами — покровителя города, вполне реально существовавшего человека, бывшего некогда простым целителем и спасшим не одну сотню жизней во время эпидемии "красной" лихорадки, но не сумевшим спасти самого себя. В знак признания его заслуг перед жителями Северного Арвена фирондистская церковь канонизировала Тами и назначила его, так сказать, покровителем Фунди и всей области, расположенной вокруг города. Статуя стояла внутри небольшого фонтана, дно которого было усыпано монетами разного достоинства.

— Всё, северянин, — Квидемирус Онто остановился около парапета чаши фонтана и кивком головы указал Ксарану на уходящую от фонтана под небольшим уклоном улицу, идущую в южном направлении, которая утопала в полумраке, поскольку газовых уличных светильников там было гораздо меньше, чем на тех улицах, по которым прошли сакариец и его спутник. — Дальше я не пойду, уж извини. Соваться в Дыру в тёмное время суток не самый лучший способ времяпровождения. Здание, где сидят бандиты Фридгера, ты найдёшь без труда. Иди по главной улице, пока не увидишь длинное двухэтажное строение с большими воротами на фасаде. Банда Фридгера на втором этаже обычно ошивается, там у них гнездо. Только будь осторожен. Та ещё публика в том месте обретается.

— Это всего лишь самые обычные уличные головорезы, — пожал плечами Ксаран. — Для настоящего воина они словно крысы... хотя и крысу тоже стоит опасаться. Иногда. Но я буду осторожен, Квидемирус.

Хлопнув скорняка по плечу, северянин огляделся по сторонам и уверенно зашагал вглубь этого района города, куда городские стражники если и заходили, то лишь днём и группами человек по десять-пятнадцать. Но сакарийца такими нюансами было трудно напугать. Вернее, его напугать этим было вообще невозможно.

Улица, уходящая вглубь городского квартала, ныне известного жителям Фунди под названием "Дыра", была практически пустынна, если не считать какого-то забулдыгу, полулежащего у стены какого-то обшарпанного и явно заброшенного здания в обнимку с глиняной литровой бутылкой с каким-то пойлом. К поясу пьянчужки были пристёгнуты ножны с кривым гиштанским мечом, только вот нужны они ему, интересно? Судя по его виду и облику, хорошо управляться этот тип мог только с бутылкой, и больше ни с чем.

Ксаран миновал лежащего в обнимку с бутылью пьяницу и остановился, осматриваясь по сторонам. Вне сомнения, в былую пору эта часть города выглядела гораздо лучше, чем сейчас, и вовсе не исключено, что в будущем она будет выглядеть тоже неплохо, но Ксарана эти нюансы нисколько не волновали. Его интересы сейчас лежали несколько в иной плоскости.

Здание, о котором говорили Дженотин и Онто, сакариец увидел спустя пару минут, сразу как только свернул за поворот улицы. Длинный двухэтажный дом на каменном подклете занимал главенствующее положение на улице, всем своим видом словно говоря, что здесь он является главным, а все остальные так просто тут стоят. У входных дверей, через которые свободно могли проехать сразу два дилижанса, стояла небольшая компания местных раздолбаев, причём некоторые из них были вооружены. Был ли прок от их оружия, никто сказать не мог, да Ксарана это ничуть и не интересовало. Вряд ли эти уличные забияки могли представлять серьёзную опасность для сакарийца. Некоторую проблему — да, но и всё.

Возле здания горели всего лишь два газовых фонаря, да и то чисто симоволически. Всё, на что их хватало — отбрасывать скудную тень на пару-тройку аршин. Но для тех, кто обитал в Дыре, такое положение дел было как раз на руку. И если днём в Дыре ещё было более-менее безопасно, потому что в любой момент могли появиться городские стражники, то с наступлением темноты добропорядочным горожанам посещать эту часть города явно не стоило. Можно было распроститься не только с кошельком, но и с жизнью.

Правда, к Ксарану это не относилось, но обитавшие здесь отморозки этого не знали. К большому их сожалению.

Подходя ко входу в здание бывшего склада, Ксаран внимательно всмотрелся в тех, кто стоял перед дверьми. Самые обычные городские задиры, на которых справный воин даже внимания не станет обращать. Но вот двое, что стояли чуть в стороне и о чём-то тихо переговаривались меж собой, были ягодами совсем другого поля.

Невысокий крепко сбитый смуглокожий иттриец в довольно приличной кожаной одежде, причём под плотным жилетом-безрукавкой явно была кольчуга, внешне выглядел как самый обычный иттрийский торговец, вооружённый кавалерийским палашом, только вот намётанный глаз Ксарана сразу определил, что к торговцам этот человек имеет ровно такое же отношение, как бан-холимский пират — к капитану алавийского торгового судна. Во всём его облике сквозили жестокость и умение обращаться с оружием, что говорило о том, что он, скорее всего, принадлежал к иттрийскому воинскому сословию2 и зарабатывал себе на жизнь наёмничеством, а то и самым банальным разбоем.

Второй головорез отличался от своего товарища так же, как отличается арвенский тяжеловоз от декоративной тарсийской лошадки, которые были популярны среди знати этого богатого приморского королевства. Ростом и сложением похожий на Ксарана, этот коричневокожий уроженец расположенного далеко на юге Слагерона небольшого, находящегося в добровольной полуизоляции и затерянного в южных тропических лесах союза городов-государств под названием Фарамалут, неведомо какими ветрами занесённый в этот небольшой город в Северном Арвене, всем своим видом показывал, что с ним надо считаться в полной мере. Потемневшая от частого использования рукоять длинного саварского прямого обоюдоострого меча говорила о том, что фарамалутец не просто так носил это оружие. Поворачиваться к нему спиной явно не стоило, но если Ксаран хоть что-нибудь понимал, именно иттриец здесь был самым опасным.

Появление у бандитского логова варвара-северянина не прошло незамеченным. "Крысы", как называли в обиходе бандитскую мелкотню, пришли в движение, однако властный жест иттрийца заставил их замереть на месте.

— Куда путь держишь, незнакомец? — спокойным и вроде ничего не значащим голосом осведомился иттриец, обращаясь к Ксарану на торговом диалекте. — К нам пожаловал или так просто?

— Вообще-то, я ищу Зелиндо Фридгера, — на том же языке ответил сакариец. — К вам у меня лично нет никаких дел.

— Э, я бы так не сказал, — усмехнулся иттриец. — То есть нам до Зелиндо особых дел нет, но сюда так просто войти нельзя. Это, понимаешь ли, место не для всех. Чтобы сюда войти, надо иметь определённые... навыки. Есть они у тебя, друг?

Ксаран внимательно оглядел парочку. Здоровяк-южанин выглядел весьма угрожающе, но варвар прекрасно понимал, что здесь стоит в первую очередь наблюдать за его спутником.

— А ты здесь привратником работаешь, что ли? — усмехнулся северянин.

— Привратник не привратник, но если не объяснишь, чего тебе здесь надо, войти ты не сможешь.

— Если я хочу объяснить Зелиндо, что не след тревожить добрых горожан и собирать с них дань — это изменит ситуацию?

Иттриец задумчиво потеребил себя за ухо.

— Ты непохож на королевского законника, — произнёс он, глядя на Ксарана прищуренными глазами. — Ты наёмник?

— Допустим.

— А-га... понятно... то есть Зелиндо на кого-то наехал и этот кто-то нанял тебя, чтобы ты разобрался с проблемой?

— Допустим.

— Что ты заладил — допустим, допустим! — поморщился иттриец. — А что нехорошо в чужие дела нос совать, тебе известно?

— Известно, только есть такие дела, куда нос надо сунуть, — усмехнулся Ксаран. Нехорошо так усмехнулся. — А тебе какой резон встревать? Тебе что, Зелиндо платит за это?

— Нет, но дело совсем не в этом... — иттриец переглянулся со своим спутником. — Видишь ли, здесь несколько иные законы, нежели в остальном городе. Здесь морду не бьют, если что не так — здесь могут и на голову ниже сделать. Понимаешь, о чём я толкую?

— Я-то понимаю, но мне кажется, что ты переоцениваешь свои силы. Или Зелиндо платит тебе за работу в качестве местного адвоката?

— Никто мне ни за что не платит, парень, — было видно, что иттриец начинает терять терпение, — Просто здесь, в Дыре, действуют свои законы. Ты хочешь войти в Большой Дом и затеять ссору с Зелиндо — но это не есть хорошо. Мне, если честно, до дел затросца нет никаких дел, но...

— А раз нет, тогда не суйся не в свои дела, — проворчал Ксаран, которому уже начало надоедать это идиотское препирательство с каким-то головорезом из подворотни. — Пропусти меня, и всё окончится тихо-мирно.

— Вот как? — прищурился иттриец, и северянин понял, что разговоры закончились.

Фарамалутец сделал движение по направлению к Ксарану, невнятно бурча под нос что-то типа "эй-какого-чёрта-а-не-пошёл-бы-ты-отсюда", и попытался ухватить северянина за кожаную безрукавку. Лучше бы он этого не делал от слова "совсем". Ничего хорошего всё равно не могло выйти.

Сакарийское боевое искусство инко было мало известно за пределами Сакарии, потому что сакарийцы не обучали иноземцев этой школе рукопашного боя. За редчайшим исключением. Знатоки боевых искусств, которым доводилось собственными глазами видеть в бою рукопашников-сакарийцев, почти в один голос утверждали, что противостоять бойцу инко способны только гиштанские сардаукары, да и то лишь некоторое время. Гиштанское боевое искусство эйнг-кенат славилось на весь Слагерон, но в том и дело, что о нём знали многие и так же многие его изучали. Инко же оставалось чем-то таинственным и мифическим. Так моряки рассказывают о чудовищах, обитающих в Великом Южном океане, но россказням этим мало кто верит — ведь до сих пор никому не удавалось изловить морского змея или огнедышащего дракона. Но в отличие от того же дракона, инко существовало на самом деле. На беду всяким проходимцам.

Пока фарамалутец делал те два шага к Ксарану и замахивался на него, сакариец мог без особого труда сделать с ним всё, что только пожелает большой палец его левой ноги. Например, сделать навстречу головорезу шаг и, слегка присев на правый бок и выставив вперёд и в сторону левую ногу, сбить его с ног и добить резким ударом в основание шеи. Или просто развернуться и перешибить шейные позвонки ребром ладони. Но он не сделал ни того, ни другого. А что именно он сделал, так никто и смог понять, потому что для этого надо было знать, как и куда смотреть.

Фарамалутец по праву гордился своими боевыми навыками, которые не раз выручали его в многочисленных передрягах. Он вполне резонно видел неизвестного северянина лежащим на заплёванных булыжниках мостовой, возможно, от души пинаемого ногами. Откуда же тогда взялся этот сильный порыв ветра, развернувший его вокруг собственной оси и направивший прямо на стоящий неподалёку фонарный столб? И куда делся этот идиот-северянин?

Надо отдать фарамалутцу должное — тренированное тело всё же сумело избежать слишком близкого знакомства с фонарным столбом, иначе бы наёмнику, или кем там на самом деле был этот южанин, точно не поздоровилось бы. А так он всего лишь сильно ударился левым плечом о железный фонарный столб и от столкновения с препятствием едва не свалился с ног. Но быстро восстановил равновесие и, глухо рыча от ярости, развернулся на месте, ища глазами варвара.

Ксаран стоял в нескольких шагах от фарамалутца и спокойно глядел на южанина как на некое диковинное существо. Меч всё так же висел в ножнах за спиной варвара и было непохоже, что сакариец собирался его применять.

— Что-то случилось? — поинтересовался он совершенно спокойным тоном.

Иттриец что-то нечленораздельно пробурчал на своём языке и, выхватив из притороченных к поясу ножен свой длинный кавалерийский палаш, рванулся к Ксарану с явным намерением применить своё оружие против невесть откуда взявшегося северянина. Зря, скажем прямо.

Среди приёмов инко были и такие, которые могли помочь безоружному справиться с вооружённым противником. Вот остался воин в бою без меча или секиры — мало ли что может случиться — и что ему прикажете делать? Вот как раз для таких случаев среди приёмов инко — да и не только инко — и существовали увёртки, позволяющие справиться с вооружённым противником.

Меч Ксарана так и остался в ножнах. Зачем его вынимать, если можно просто сделать пару шагов навстречу противнику и, слегка отклонившись в сторону, резким движением перехватить руку с оружием и слегка подправить движение? Дальше противник всё сделает сам, правда, не по своей воле.

Иттриец действительно когда-то был воином и служил в армии одного из Торговых Домов, но из-за одной неприятной истории, связанной с адюльтером, ему пришлось оставить воинскую службу, покинуть Иттрию и встать на стезю наёмника. И воином он себя мнил весьма неплохим, да это так и было. Неплохим — если сравнить с городскими стражниками или разбойничьими шайками, промышлявшими то тут, то там. И до сего момента он не имел дел с северянами, потому как если бы имел, то вряд ли отважился бы задираться перед сакарийцем.

Ксаран совершенно спокойно следил за приближающимся к нему иттрийцем. Тот, на его взгляд, уже сделал несколько ошибок, но суть заключалась вовсе не в них. Настоящая суть заключалась в том, что напавший на бойца школы инко проигрывает не потому, что неудачно напал — просто потому, что напал.

Нет, иттриец вовсе не собирался убивать неизвестно откуда взявшегося варвара. Он просто собирался как следует его проучить, шлёпнув того палашом плашмя по башке. Но совершенно неожиданно рука, держащая палаш, стала действовать так, как будто обрела самостоятельность. Она вывернулась в противоположную сторону, едва не выскочив из сустава, а палаш неведомым образом перешёл в руку северянина. Иттриец машинально пригнулся, чтобы избежать смертоносного удара собственным же клинком, но Ксаран вовсе не собирался никого убивать. По крайней мере, здесь и пока.

— Хорошая сталь, — одобрительно произнёс сакариец, держа в правой руке отобранный палаш и вертя им из стороны в сторону. — Такой палаш не зазорно носить и дирхельмскому кунгу3. Жаль только, что дураку достался. Тебе что, больше всех тут надо, э? Зелиндо твой родственник, что ли? Охота из-за какого-то бандита голову свою подставлять?

Иттриец зло взглянул на Ксарана, но всем своим умом он понял, что с этим варваром лучше не вступать в пререкания. Себе дороже потом выйдет.

— А тебе какая охота в чужие разборки встревать, варвар? — процедил он. — Тебе что, больше всех надо?

— Во-первых, обирать почтенных горожан нехорошо, — наставительно произнёс Ксаран, рассматривая отобранный у иттрийца палаш. Вне всякого сомнения, оружие выковал знающий своё дело мастер, возможно, знаменитый иттрийский оружейник Виго Калопри. Повернув палаш обратной стороной лезвия к себе, Ксаран и вправду рассмотрел выгравированный на клинке трилистник клевера с нанесёнными на него иттрийскими буквами "В" и "К" — клеймо известного мастера-оружейника. — Во-вторых, это противозаконно и если об этом узнают законники, мало никому не покажется. Это каторга, без вариантов. Ну а в-третьих, отец мой был кузнецом, так что считай это гильдийской солидарностью. Кузнец кузнеца никогда в обиду не даст. Так что вам будет лучше не вмешиваться не в своё дело. Здоровее будете. А зубочистку свою можешь забрать, — северянин протянул палаш иттрийцу рукоятью вперёд. — Я сегодня добрый и тем более у меня к вам лично нет никаких претензий. Вы ведь не работаете на Зелиндо?