— Вот блин! — возмутилась Вероника, — но кто про это узнает? А в детдоме сношают всех без всякого уголовного кодекса. Сами менты, в том числе, и сношают. Ладно, разберемся и с этим, — подвела итог старшая сестра.

— И как теперь быть? Ты-то, Вероника, можешь с ним жить, ты совершеннолетняя, а мне надо ещё в школу ходить. А это означает, что меня найдут и сдадут в детдом. До сентября ещё два месяца, но это ничего не значит, — чуть не заплакала Алиса.

— Илья умный, он что-нибудь решит, найдет какой-нибудь способ, — постаралась успокоить сестру Вероника.

В комнату вошел Громов.

— О, а чего глазки на мокром месте? От радости? — он посмотрел на Алису.

— От радости, — грустно повторила она. — В сентябре в школу, а это значит, что меня найдут и сдадут в детдом. Или до совершеннолетия в школу не ходить?

— В школу ходить надо, — возразил Илья, — но есть один выход, чтобы не вернуться в детдом. Твоя сестра совершеннолетняя и сможет стать твоим опекуном, Алиса. Это означает, что в детдом можно не возвращаться. Правда, побегать придется и бумаг собрать кучу, но всё решаемо.

— Ура-а! — закричала Алиса и кинулась на шею к Илье, прижалась к нему грудью, а Вероника стала ласкать рукой его гениталии, которые пошли на встречу.

Но Громов пересилил себя и отодвинул Алису. Произнес тихо:

— Извини, девочка, нам с тобой нельзя быть вместе. Пока нельзя.

Но он не убрал руку Вероники. А Алиса, понимая, вышла из комнаты.

Утром Вероника встала с кровати и ушла на первый этаж, на кухню. Она любила готовить и у Ильи было из чего. А Громов, оставшись один в постели, задумался. Картина преступлений в детдоме и его окружении была ему ясна отчетливо. Ужасающая картина. Но справится ли с этим Бодров младший? Нет, лейтенант этого не потянет. И что делать? Да всё очень просто — необходимо найти нужную журналистку. Найти журналистку... Её искать не пришлось, она сама заявилась в гостиницу "Россия" и захотела взять интервью у Говоровой, у директора гостиницы.

Но в этот момент в кабинет вошел Громов. Журналистка удивилась — вошел, как к себе домой, без доклада секретарши. Муж, наверное, решила она.

Говорова вскочила с кресла, засуетилась.

— Проходите, Илья Степанович, вам всегда рады. Чай, кофе или чего покрепче? Ах, это... это журналистка зашла, пока ещё не представилась.

Громов оглядел журналистку, не стесняясь, чем доставил неудовольствие директорше. Это было заметно. "Красивая, — подумал Илья, — везет же мне на баб".

Журналистка протянула каждому по визитке, представилась:

— Собственный корреспондент газеты "Известия" Наумова Маргарита Юрьевна. Хотелось бы взять интервью.

Она посмотрела то на Громова, то на директоршу. Пока не знала, что представляет из себя этот мужчина в кабинете, но чувствовала, что вес здесь имеет. Видела, как суетилась директорша.

— Поговаривают, что диплом на журфаке выдают только при отсутствии совести и умении сосать палец. Это верно или только слухи? — спросил Громов.

Журналистка отреагировала мгновенно:

— Диплом выдают при наличии оскорбительно-непробиваемой оболочки от разного рода...

— Понятно, — перебил её Громов, — пальцы у вас вроде бы не мацерированные. И что пришли высосать?

— Ничего не получится высосать — мозгов у вас всё равно нет.

— Что ж, готов вас выслушать, Маргарита Юрьевна.

— А вы кто, простите?

— Я? — словно удивился Громов, — хозяин этой гостиницы, Илья Степанович.

— Собственно, вопрос будет один: почему иностранцы предпочитают именно вашу гостиницу, останавливаясь в городе? Рядом гостиница, у которой сервис ничуть не хуже вашей, Илья Степанович.

— Тогда, видимо, потому, что уважаемая Зоя Аркадьевна, — он посмотрел на директоршу, — свободно говорит на многих языках Европы: на английском, немецком, французском, итальянском, испанском.

— Это, конечно впечатляет, но китайцы ведь тоже предпочитают вашу гостиницу.

— Потому что с ними можно пообщаться на их родном китайском, — ответил Громов.

— Вы хотите сказать...

— Да ничего я не хочу сказать, кроме того, что уже сказал, — перебил журналистку Громов, — подтягиваешь уголки глаз и становишься китайцем.

Илья чуть сузил глазки и подтянул кожу с боков. Журналистка хмыкнула, а потом засмеялась. Произнесла на китайском, в расчёте, что перевода не будет: "Клоун нашелся, блин". Громов мгновенно ответил ей на китайском: "Журналистская моська, но фигурка и ножки славные. Может быть, продолжим разговор внизу, в ресторане? Идите. Я вас догоню".

Оторопевшая журналистка даже отшатнулась немного. Пришла в себя и без слов вышла из кабинета.

— Что ты ей сказал, Илья? — спросила тоже удивленная Говорова.

— Ничего, Зоя, просто послал и всё. Ладно, мне надо идти.

Он вышел из кабинета и спустился в ресторан. Подсел за столик к Наумовой. Спросил сразу:

— Какой язык предпочитаешь, Маргарита? Русский, китайский, человеческий, то есть души и тела?

— Уже на ты? Хотя твоему хамству я уже не удивлена.

— Интересно получается, Рита. Между мужчиной и женщиной существует конфетно-букетный период и только потом секс без хамства. А если отбросить этот период, то будет тоже самое, но хамство. Философия, чёрт бы её побрал.

— Тебе на конфеты и букеты денег жалко? — спросила Наумова.

— Ни денег, Рита, времени жалко. Почему бы сразу не доставить удовольствие себе и красавице?

— Даже так? Ну пойдем, торопыга. Надеюсь, что в постели ты торопиться не станешь.

Он ушел от Наумовой только утром. Вернулся домой и понял, что у сестер Демьяновых случилась паника. Они, естественно, переживали, мало ли что могло случиться. Переживали ещё и потому, что чувствовали себя собственницами Ильи. Но он всё объяснил просто — необходимо решать вопросы с детдомом и гладко тут не выходит.

Теперь он думал: кого взять первым? Жирную Корову из детдома, Сарыча, ментов или министра образования и науки области. Если начать снизу, то менты отреагируют мгновенно. Поэтому министр пошел в лес за грибами, хоть они ещё и не появились в конце июня. Мало ли зачем пошел — подышать свежим воздухом, например.

Министр очнулся привязанным к большой сосне. Подергал ручками за сосной, ощутил металл и понял — наручники, дергаться бесполезно. Но и ноги привязаны к сосне, чтобы не пинался. Огляделся — вокруг ни души. И ему стало страшно: кто-то привязал его и бросил, а это ведь лес, тут звери бродят...

Но внезапно появился мужчина, возник, словно ниоткуда.

— Я министр образования и науки, отвяжите меня немедленно, — потребовал он, но сразу же получил сильный удар в живот. Понял, что тактику выбрал неправильную. — Что вам надо?

— Что надо? Шоколада, — ухмыльнулся мужчина. — Что тебе было надо, когда ты насиловал маленьких девочек из детдома? Расскажешь под запись всё подробно?

Мужчина показал видеокамеру. И сразу заметил, как побледнел министр.

— Хорошо, тогда расскажи, как переправлял девочек за границу, типа на научную конференцию. Они, конечно, не ученые, но для ассистенток или лаборанток вполне подходили, если на них намазать кучу "штукатурки". Девочкам объясняли, что они едут в зарубежные модельные агентства на съемки, что им крупно повезло и так далее. А на самом деле их забирали в бордели и даже на органы.

— Вам бы книжки писать, — возмутился министр, — если у вас есть сомнения, то сдайте меня в полицию, они уж точно разберутся.

— Ты не переживай, дядя, дойдет очередь и до твоих прикормленных ментов, и до директорши детдома, и до Сарыча. До всех дойдет. Когда захочешь сознаться полностью и правдиво — скажешь.

Мужик заклеил пластырем рот министру, произнес, словно оправдываясь:

— Не выношу поросячьего визга.

Он срезал с брюк ремень и они упали вниз, перерезал резинку на трусах и они тоже слетели.

— Будем тебя сейчас кастрировать по-поросячьи. Нет, бараньими ножницами тебе яйца никто отстригать не станет. Поросятам вскрывают мошонку, яички убирают, а потом туда засыпают стрептоцид. Но стрептоцида у меня нет, поэтому насыплем обычной землицы. Мать-сыра земля, она в сказках удачу приносит. Может быть и у тебя там потом все заживет, если сознаешься, конечно. А не сознаешься — станем дальше с тобой работать. Например, осиновый кол тебе в зад засунуть поглубже. Потом можем тебе аппендикс вырезать. Зачем тебе никчемный отросток в кишках. Нет, сразу никто тебя убивать не станет, ты будешь мучиться долго, очень долго. Сам смерти просить станешь. Ну да ладно, хватит болтовни.

Мужик достал нож, схватил рукой мошонку министра и полоснул ножом. Мычание было таким, что кажется рот и не заклеивали вовсе.

— Ты чё, министр, сказать чё-то хочешь? — он отлепил пластырь со рта.

— Я всё расскажу, всё, только яйца не вырезайте. Всё расскажу всё.

— Тогда успокаиваемся и говорим подробно на кинокамеру. Что-нибудь забудешь или соврешь — второй попытки не будет.

Видеокамера работала полтора часа без перерыва. Илья терпел с трудом, кое-как сдерживая себя, чтобы не удавить этого гада немедленно. Потом отвязал министра и направил в глубь леса, где его уже поджидал медведь. Они встретились и кровавое возмездие состоялось. Медведь жрал министра ещё живого.

Громов вернулся домой и с удовольствием проводил время в постели с Вероникой. Утром она всё-таки спросила его:

— Ты отвергаешь Алису, потому что боишься уголовного преследования? Но в детдоме имеют девочек и меньшего возраста.

— Вопрос закрыт, Вероника. Но почему тебя это гложет? Каждая женщина желает, чтобы мужчина принадлежал только ей.

— Ты прав, Илья, конечно, прав. Но Алиса моя сестра и хочется, чтобы она была счастлива. Она любит тебя и это первая её любовь. Ты бы был счастлив с нами обеими.

— Кроме уголовного кодекса есть ещё и моральный. Поэтому вопрос закрыт, — повторил Илья, — ладно, пора завтракать и у меня ещё дел много в городе.

"Вопрос закрыт, — усмехнулась про себя Вероника, — это мы ещё поглядим кто кого. Лучший мужчина должен иметь двойное удовольствие". Она встала с кровати и ушла на кухню.

VII

Начальник управления уголовного розыска полковник Пивоваров очнулся в лесу, ничего не понимая. Как он оказался в этом лесу и почему привязан к сосне? Вышел во двор своего коттеджа и оказался в лесу на опушке небольшой полянки. Попытался освободится, но почувствовал металл наручников сзади. Да и ноги ещё были примотаны скотчем. Он понял, что без посторонней помощи не освободиться и оставил эту затею.

Но кто и зачем его привязал к сосне? Он огляделся — никого. "Привязали, чтобы я с голоду умер? Но это лес, здесь звери могут быть: медведи, волки"... Пивоваров стал искать причину, перебирая в мыслях тех, кого посадил. Сидельцы могли заказать его. Но это могли быть и те, кто чувствовал, что скоро сядет. И умно придумано: звери сожрут, а наручники и скотч некто уберет позже. И никто вроде бы на него не нападал.

Он огляделся и оторопел: рядом к сосне был пристёгнут его подчиненный майор Бекетов, а чуть дальше капитан Баранов. Но он же глядел и недавно тут у этих сосен никого не было. Это сон что ли? Полковник Пивоваров ничего не понимал.

Примерно, такие же мысли посещали и майора с капитаном.

— Товарищ полковник, вы как здесь оказались? И ты почему здесь, Баранов? — спросил Бекетов.

— Не понимаю, был дома и оказался здесь, — ответил раздраженно полковник.

— Так и я был дома, — вторил ему капитан.

— Ну да, я тоже был дома. Бред какой-то — высказался Бекетов.

— Говнюки офицеры, — произнес внезапно появившийся ниоткуда мужчина, — это я вас пригласил сюда с целью чистосердечного признания о совершенных вами преступлениях.

— Я начальник...

Но полковник заткнулся сразу, получив сильный удар в живот.

— Прения здесь неуместны и каждый ментовский говнюк будет наказан за высказывания без разрешения, — пояснил мужчина. — Вы должны будете дать показания на видеокамеру о своих преступлениях, связанных с детским домом: кого и как насиловали, куда отдавали девочек, кого убивали, от кого получали деньги и так далее. Короче всё и правдиво без второй попытки, её не будет. Не захотите добровольно, станем заставлять. Например, стану холостить каждого по-поросячьи. Как это делается — вы увидите. Потом можно вырезать, например, аппендикс или селезенку. Без неё тоже можно жить. Но прежде загнать кол осиновый в задницу поглубже. И так далее, пока всё не расскажете. Отпускать вас домой я не стану. Альтернатива одна: сдохнуть быстро или помучиться. Это будет ваш выбор.

Мужчина подошел с видеокамерой к полковнику.

— Будешь говорить или мучиться?

Пивоваров отвернулся в сторону, не желая отвечать. Тоже самое сделали майор с капитаном. Мужчина пожал плечами, хмыкнул и вытащил большой нож. Покрутил им демонстративно и срезал брюки с трусами у каждого мента. Потом заклеил каждому рот скотчем, заявив, что не выносит поросячьего визга. Взял в руки мошонку у полковника и сделал надрез, оголяя яички. Полковник неистово замычал заклеенным ртом.

— Что-то сказать хочешь? — спросил мужчина и сам же ответил: — Это вряд ли, потому как ещё не очень больно. Вот поросятам, например, после разреза мошонки перевязывают канальчик с сосудами, отсекают яйца и засыпают в мошонку стрептоцид, чтобы не было воспаления. Так и мы поступим, но не перевяжем канальчик, а прижжём его зажигалкой, чтобы кровь текла меньше. Стрептоцида у меня нет, поэтому насыплем в мошонку землицы. Мать-сыра земля — она правду просит.

Полковник неистово мычал и крутил задницей.

— Всё-таки, наверно, что-то сказать хочешь, говно полицейское. Ладно, открою тебе рот. Но если соврешь или недоскажешь что-нибудь — пеняй на себя, люто подыхать станешь. Но подожди, сначала надо уши твоим подчинённым закрыть, а то станете как под копирку врать.

Мужчина заткнул уши ватой у майора с капитаном и обмотал скотчем. Подошел к полковнику в видеокамерой, записывая показания в течении почти двух часов. После заклеил ему рот и подошел к майору, освобождая его уши. Тот замычал и заюлил задом сразу.

— Будешь давать показания сразу? — спросил мужчина.

Тот закивал головой. Давал показания на видеокамеру тоже достаточно долго. Не стал злоупотреблять своими яйцами и капитан, тоже дав показания.

Итог мужчина подвел только к вечеру.

— Что ж, говнюки ментозавры, в основном ваши показания сходятся. Но никто из вас не рассказал о насилии над четырех-пятилетними девочками, которых якобы перевели в другой детдом. Вы их извращенно изнасиловали и убили. Ну да ладно, я отпущу вас с одним условием. Вот там, — он указал рукой, — проходит трасса. До нее около километра. Успеете добежать без штанов за пять минут — останетесь живы. Нет — на нет и суда нет. — Мужчина отстегнул наручники и крикнул: — Время пошло.

Менты резко рванули с места и вскоре наткнулись на стаю голодных волков. Возмездие свершилось.

Громов уехал домой к журналистке. Иногда он всё же задумывался: "Почему она отдалась так сразу"? Догадывался — предложила в расчёте на отказ, а он согласился. В ней сочетались мощь и грация. Вес более ста килограмм, но с изящной фигуркой. Крупный таз и длинные стройные ноги, узкая талия с небольшой грудной клеткой и солидными прелестями на ней. Все большое, нестандартное и манящее. Мужики облизывались в надежде освоения, но подойти не решались, считая, что такую не прое... не освоить, короче. И ошибались, естественно.