Летящая против ветра

Закончилось тем, что видя мою тягу к вокалу, Тин разучила со мной красивую балладу с переливчатой, как вода на перекате, мелодией, где рассказывалось об эльфийской деве, которая потеряла возлюбленного и так плакала, что сама превратилась в белогривый ручей. Слова были грустные, но музыка до того хороша, что я бесконечно мурлыкала ее под нос, возюкая пестиком в фарфоровой ступке или перебирая собранные травы.

Правда, страдания девы были мне решительно не понятны. Ну пропал — и слава Богине! Плясать надо, а не плакать! Да и зачем она в него вообще влюбилась? Я тщательно перебрала слова песни, но причин тоски эльфийки так и не поняла — не было в том парне ничего хорошего, кроме заковыристого имечка Фариндир!

Наутро мы отправились дальше. Весь день карабкались в гору, а к вечеру я в первый раз оказалась на каменистом лугу с удивительным, незнакомым мне разнотравьем. С обрыва вековой еловый бор, из которого мы вышли поутру, казался игрушечным. И горы на запад от нас были ниже, чем то место, где мы сейчас стояли. Я смотрела на мир с высоты птичьего полета и это мне ужасно, необыкновенно нравилось!

— Слушай внимательно, Мири! От меня ни на шаг! Здесь уже горы, и всякое встретить можно. Ты привыкла, что звери тебя не трогают. Но то — звери. А бывают — твари. Каменные горгульи, тролли. И это не сказка. Тут их быть не должно. Но всякое может произойти. Так что держись ко мне ближе, а если что случится, по моему слову беги вниз! Не оглядываясь! Сейчас найдем расщелину поуже, где переночевать можно. Утром прособираем травы, а к обеду начнем спуск с горы. И еще — не шуми. Вслух только необходимое и шепотом, и никаких песен!

После таких наставлений у меня вся радость пропала. Луг из просторного и светлого стал казаться незащищено-неуютным. Я жалась к Тин и озиралась по сторонам. Когда вдалеке загромыхал камнепад, подскочила на два локтя вверх и сунула в рот кулак, чтоб не завизжать.

Расщелина нашлась быстро. Глубиной локтей в восемь-десять, с каменной крошкой на полу и сходящимися домиком серыми шершавыми стенами. Тин осмотрела ее, хмыкнула, что это как раз то, что надо. Предложила мне сложить котомки в дальнем углу и пойти посмотреть, что тут растет. Тин рассчитывала найти снежноцвет — очень редкий цветок, листья и стебель которого были не зелеными, а словно вырезанными из голубоватого бархата. Ценился он на вес золота, а видела его я только на картинках.

Мы бродили по лугу, Тин смотрела под ноги, а я озиралась по сторонам. Почему тут нет птиц? Неужели им тут клевать нечего? Странно... И из привычных лесных звуков присутствует только один — свист ветра. Неуютно.

Тин обнаружила целую куртинку целебных горных фиалок. И, почти сразу вслед за этим, поросль ведьминых куличиков, которые помогали от кровотечений и бесплодия. Я тоже расслабилась и стала рассматривать разнотравье вокруг. Свет постепенно становился красноватым, солнце клонилось к лесу...

— Мири, хватит, через час уже закат. Пошли прятаться. Завтра еще поищем.

Эх, а мне показалось, что я заприметила впереди на склоне что-то голубенькое... вдруг это тот самый снежноцвет? Но спорить с Тин я не собиралась — ей виднее.

Втиснулись в расщелину и, расстелив один плащ на земле, уселись на нем спинами к стене. Вторым прикрылись до шеи и, насколько хватило, замотали плечи.

— На, попей. Много не наливайся... в туалет ходить до утра некуда, да и флягу я только одну с собой взяла.

Я хлебнула пару глотков. Ничего, потерплю. Но болтать нельзя, петь тоже... а что делать? Похлопала глазами на кусочек неба меж камней. Краснеет... но так медленно. А до утра вообще не дотерпишь. И страшно почему-то. Может, помедитировать? Закрыла глаза и уплыла на свою ледяную равнину, залитую лунным светом. Хорошо — чисто, спокойно, ясно на душе...

Проснулась рывком, оттого, что снаружи кто-то громко завизжал. Дернулась было, но рука Тин зажала мне рот. Я поняла — надо молчать.

Шаги. Тяжелые. Такие, что сверху каменная пыль сыплется. Потом отдельные "буммм, буммм" перешли в слитный топот. Раздался грохот. Кто-то снова завизжал. Мама, да что ж там творится? Тин потянула край плаща вверх, накрывая нас обоих с головой. Я услышала шепот:

— Молчи и не двигайся!

Да куда ж двигаться? Меня от страха парализовало. Ужас был таким, что я сунула в рот пальцы, чтобы не стучали зубы. Тин прижала меня рукой теснее к боку и чуть слышно произнесла:

— Сюда никому не протиснуться. Спи.

Ага, хорошо сказать — спи! Воображение рисовало такие картины, что впору орать было в голос от ужаса, а не спать. И потом — сейчас я сижу тихо, рот зажала, почти не дышу. А засну? Вдруг я кричу во сне? Или храплю? А меня услышат?! Нет уж, лучше я так посижу.

Не знаю, с кем дрался тот, кто грохотал. И как они выглядели. Но когда снаружи уже забрезжил серый рассвет, нас нашли. Шаги раздались почти рядом, а потом в расщелину, на высоте пяти локтей просунулась серая страшенная когтистая лапища. И заскребла по камню. Я прикусила кулак. Тин молча прижала меня теснее.

Я тряслась у нее под мышкой и уговаривала себя, что лап длиной в десять локтей не бывает! А, значит, нас не достанут. Надо только подождать, пока наступит день. А это уже скоро, совсем скоро...

День наступил. Небо из серого стало бледно-голубым, а потом ярко-синим... но лапа продолжала скрежетать по камню когтями в ладонь длиной. Тин вздохнула и протянула мне флягу:

— Один глоток.

Я кивнула. А что тут скажешь? Мы обняли друг друга и стали ждать непонятно чего. Упорная тварь продолжала скрести наше убежище изнутри, пытаясь доцарапаться до нас. В какой-то момент монстр исчез... и тут же вместо лапы в расщелину попыталась всунуться несообразно маленькая уродливая голова на широченных каменных плечах. Я вытаращила глаза — ничего безобразнее этой башки я в жизни не видела! — похожа на шершавый бородавчатый серый валун в обхват размером, скошенный лоб, глаза — дыры с красными угольями внутри, носа нет вовсе, а поперек валуна — скрежещущая щель рта. Жуть какая! Кто ж это?

— Тролль это каменный... Мири, пока он пытается влезть, давай быстро! Как свечу поджигаешь — ты правый глаз, я левый! Сосредоточься, и делаем вместе!

Вместе? Для Тин? Я всегда хотела быть полезной, сильной, защищать ее — и вот случай! Зажмурилась, зовя снег и серебряные реки. И, найдя их, распахнула глаза и уставилась в правый глаз тролля, представляя там фитиль и повторяя магическое "пирандис шхфтарр ориатэ риз!" А потом, вложив все свое желание, сбросила с плеч одеяло и сложила пальцы в жесте активации. Тин закончила заклинание одновременно со мной, наверное, специально так подгадала.

Тролль заревел. Жутко. С потолка снова посыпалась каменная крошка. Голова убралась, на миг освободив проем, и, не успели мы вздохнуть, как каменная туша с размаху впечаталась в устье расселины. Скалы содрогнулись. Тролль отступил и кинулся опять. Кажется, неудачи его не смущали. Грохот стоял такой, что я не могла думать, только клацала с перепугу зубами. Стены тряслись. А он бил снова и снова, еще и еще... Кажется, мы сделали что-то совсем не то...

— Тин?

— Мири? Живая?

— Тин... а если снова в глаз, но светлячок? И к голове привязать? Может, он ослепнет?

— Хорошо. Твой снова правый. Давай сейчас!

"Сейчас" не получилось. Надо было видеть голову — а она на месте не стояла. И появлялась лишь на несколько мгновений, когда монстр с разбегу налетал на нашу скалу. У входа начали осыпаться куски. Если так пойдет дальше — либо он нас достанет, либо обрушит стены, завалив обломками

Я попробовала сосредоточиться — не выходит. Совсем-совсем! Замотала головой... Тин как будто поняла и протянула руки, затыкая мне уши. Сразу стало тише и легче. Снег, снег... ну где ты? Зажмурилась, потянулась изо всех сил... кажется, смогу! Оттолкнула руками ладони Тин. Кивнула, мол, все в порядке. Подняла руку, чтобы сделать жест активации. Тин тоже подняла свою, а второй поймала мою ладонь. И, когда в очередной раз голова каменной твари впечаталась в проем расщелины, сжала пальцы: "Давай!!!"

Мы вместе взмахнули руками, сгибая и выворачивая пальцы. На голове тролля вместо глаз расцвели заметные даже при дневном свете два огонька. Справа бледноватый зелёный — мой. И слева — ярко-желтый, размером с кулак — Тин. От изумления я открыла рот и чуть не потеряла концентрацию.

— Держи!! — Тин сжала мне руку до боли. — Не отпускай!

Тролль заревел снова. Потом отступил, разбежался... и долбанулся в утес слева от входа в убежище. Промазал!

— Кому сказала, Мири, держи!

Встав на четвереньки, а потом поднявшись на корточки, Тин собирала в одну охапку наши торбы и плащи. Я начала помогать.

— Икры разомни! Сейчас, пока он не видит, побежим!

Стараясь держать в голове связь с моим огоньком, кивнула. Попробовала встать. Ноги не гнулись — отсидела за ночь. В икрах сильно кололо...

Тролль снова бухнулся об стену где-то в стороне от нашей расщелины.

— Слушай! Как стукнется снова — бегом к обрыву. И вниз — в лес он за нами не пойдет. Поняла? На меня не оглядывайся. Если отстану — убегай сама!

Я кивнула, думая, что нипочем ее не брошу.

— Мири, не будь дурой! Если что — я выкручусь! А начну тебя спасать — обе погибнем! Поняла?! — и дернула за руку, поднимая на ноги. А потом, прижимая одной рукой к груди вещи, потянула меня к выходу.

Ноги не гнулись. Страшно-то как... я тихонько завыла под нос.

Скалы содрогнулись от удара где-то слева.

— Вперед!

Тин рванула к обрыву на другой стороне луга, утягивая меня за собой. Первую пару шагов я чуть не по воздуху пролетела, а потом сама помчалась к кромке откоса, понимая, что бегу от смерти. Тин неслась рядом. Сзади донесся еще один мощный "бухх!"

Ширина луга в этом месте была локтей сто пятьдесят. Совсем и не много, если гулять. Но сейчас, когда мы летели сломя голову, не разбирая дороги, спотыкаясь на камнях под ногами, эта дистанция казалась бесконечной. Сердце колотилось в горле, колени подгибались от леденящего страха, дыхание хрипом вырывалось через рот. Я переставляла ноги, как могла быстро, и жутко боялась, что сейчас споткнусь, упаду и уже не встану...

Каждый следующий удар тролля об скалы подхлестывал, придавая сил. Внезапно ритмичные бубухи пропали, и эта нежданная тишина была страшнее всего, что было раньше. А потом за спиной послышался тяжелый топот — он нас догонял. Мы пробежали уже две трети, казалось, цель совсем и недалеко... но монстр гигантскими шагами мчался следом. Тин бросила за спину отчаянный взгляд. Я поняла — нам не уйти.

— Брошу тебя, лежи! Мири, давай! — Тин резко, как мне показалось, почти под самым занесенным кулаком горной твари дернула меня вправо, а потом, раскрутив, кинула дальше, в траву. А сама с громкими воплями помчалась прямо вперед, к обрыву. Когда я подняла голову, они были уже далеко — моя наставница и тянущий к ней лапу, настигающий Тин горный гигант. А потом Тин метнулась вперед, за кромку обрыва, и тролль за ней. Послышался грохот камнепада... и все стихло. Луг снова стал пустым.

Наступила тишина.

Я, пошатываясь, поднялась на четвереньки и поползла к тому месту, откуда упала Тин. Мельком разглядела у коленки несколько серебристо-голубоватых цветочков высотой в ладонь — к чему мне они? Проползла мимо кома брошенного плаща, смогла, наконец, встать и, пошатываясь, дойти до края. То, что все это время я выла на одной ноте, поняла только тогда, когда услышала голос Тин:

— Мири! Цела? Хорошо. Помоги мне вылезти, сама я не смогу.

Это привычное спокойное "хорошо" вывело меня из ступора, того безнадежного глухого отчаянья, когда любые действия и сама жизнь кажутся потерявшими смысл. Захлопнув рот, я распахнула глаза и повернула голову на голос. Она была там! На узеньком карнизе в четырех локтях справа под обрывом, вцепившаяся в кривую низкорослую сосенку. А тролля не было! Только какие-то обломки неправильной, режущей глаз формы, внизу, на скалах.

— Мири! Мне долго тут не простоять. Давай, или край плаща мне кинь, или найди котомку и достань веревку. Только сделай это быстро, как можешь — у меня руки устали.

Я не нашла ничего лучше, как тут, ни сходя с места, стянуть с себя штаны. Ткань была плотной, крой простой, должно выдержать. Обмотала одну штанину вокруг кистей рук, а вторую бросила вниз, где в нее тут же вцепилась Тин. По ее команде сначала я просто держала штаны натянутыми, давая ей возможность развернуться и подыскать хоть какую-то опору для ног, а потом села на корточки и, упираясь пятками, начала пятиться от обрыва задом наперед.

Сначала показались стиснутые до синевы пальцы Тин, потом голова, и, наконец, она перевалилась через край и, нелепо брыкаясь ногами, выползла на ровное место. Потянула на себя мои портки и сообщила:

— Воняет! Но все равно спасибо, молодец!

Я посмотрела на темное пятно в том месте, где сходились две штанины. Неужели я обмочилась со страху? И даже не заметила. Стыдно-то как...

Тин подмигнула.

— Не тушуйся. Все хорошо! Молодец, что до самого конца смогла поддерживать огонек. Если б он меня увидел — поймал бы. А так я вбок прыгнула и за сосну уцепилась, а он мимо просвистел. Но давай одевайся — отстираешься потом. И собираемся. Где один, там и два.

— Тин, а я снежноцвет нашла...

— Что-о?! Когда успела-то? Показывай!

Через десять минут, подобрав плащи и котомки и выкопав драгоценные кустики, мы начали спуск вниз. Тин молчала, только время от времени протягивала руку, чтобы подстраховать меня на самых крутых местах. Я тоже не раскрывала рот. Со вчерашнего дня случилось столько всего, что в голове не укладывалось. Но главное — Тин спасла меня, а я смогла помочь ей! А остальное можно обдумать потом, когда окажемся в безопасности.

Когда добрались до леса, Тин притормозила, порылась в котомке, вынула краюху хлеба и сунула мне в руки:

— Ешь, а то упадешь! — а потом отпила из фляги и протянула её мне. Я вцепилась в посудину и жадно забулькала.

Чесали мы так, что к вечеру злополучная гора скрылась из виду. Привал Тин устроила на берегу небольшой лесной речушки. Устало присела на выступающий из земли корень огромного вяза.

— Иди, вымойся и штаны постирай. Только с глаз никуда не пропадай!

Да я и сама б от нее дальше, чем на десять локтей, ни за что сейчас не отошла.

Спать мы легли в тесной промоине под корнями, в обнимку. Только заснуть вот никак не удавалось.

— Тин, а с кем он ночью дрался?

— Не знаю. И, если честно, и знать не хочу. Но зато теперь понимаю, почему снежноцвет таких бешеных денег стоит!

Глава 5

На следующий день к обеду мы вышли из леса на край равнины, к заимке севернее Перекатов. Забрав наших Белочку и Снежинку со двора присматривавшей за ними Франьки, отправились домой. Кстати, Белочкой козу назвали не за веселый нрав, а за то, что эта зараза, как белка, лазила по деревьям. С нашей единственной яблони она лихо перепрыгивала на покрытую дерном крышу сарая, где и паслась, и отдыхала. У Снежинки таких заскоков не было, эта просто упорно пёрла в огород, выискивая в плетне дыры, куда бы ни протиснулась и кошка, и расширяя их до своих упитанных габаритов.