| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Тогда ты её убьёшь, рав бар Раббас, только и всего... Но не раньше, чем она перестанет быть полезна. Мальвина пойдёт с тобой. И Пьеро тоже.
— Мне не нравится этот тяпнутый.
— Но ты же с ним работал?
— Работал. Тогда он хотя бы не сочинял стихов. Но потом его укусила муза. Мерзкая тварь, — Карабаса передёрнуло.
— Он наш сильнейший эмо-транслятор, это может понадобиться. И у него есть Дар.
— Дар? Знаю я этот Дар. Охрененный дар упарываться айсом в умат до дефолта. Потом он, может, что-нибудь пробормочет. Пользы от его пророчеств — как от калуши материнской любви. А потом он сделает какую-нибудь гадость, кинет нас всех. Или облажает операцию.
— Зачем?
— Не знаю. Например, чтобы иметь законный повод себя убить. В конце концов, он шахид по базовой модели!
— Не думай об этом, Шварц. Перед заданием мы немножко почистим ему мозги, он будет вести себя хорошо.
— Нам потребуется уйма времени, чтобы добраться до Директории. Никакая ментальная блокировка столько не продержится.
— Ты отправишься царской тропой. У тебе one way ticket to the blue.
Карабас поёжился.
— Не люблю летать, — признался он. — В прошлый раз это кончилось не очень.
Король неопределённо хмыкнул.
— Я возьму персекьютора, — сказал Карабас.
— Ты про Базилио?
— Да. Мне нужен перс. Который в случае чего всех найдёт и со всеми разберётся.
— Твой полубратец? Ладно, бери его... Твои претензии к Чиполино?
— Никаких. Просто я начинаю чихать сразу, как только его увижу.
— Он будет контролировать себя.
— Он полицейская вонючка по основе. Живое химическое оружие. От него разит слезоточкой.
— У нас нет другого психокинетика с такими параметрами. Он может понадобиться на завершающем этапе. Бывают замки, которые проще открыть изнутри.
— Не в нашем случае, если я вас правильно понял, — насупился раввин. — Ключ или сработает, или нет.
— До того тебе придётся открыть много других замков, — напомнил Король.
— Ваше Величество, вы слишком долго живёте в стерильной атмосфере, — осмелился Карабас. — Эта вонь сводит с ума, понимаете? И не только меня, она проест лёгкие всей команде. Я выброшу его за борт, как только мы взлетим. Хотя мне будет чертовски жаль парня.
— Ну... Убедил. Чиполино снимаем. Тогда не буду торопить его с одним делом... ладно, это я так.
— И я не хотел бы Арлекина.
— Почему? Хорошая эмо-чувствительность, функционал боевика. А главное — он устойчив к большинству паранормальных воздействий. Его нельзя загипнотизировать, заняшить, отключить голову...
— Я с ним работал. Для меня он как все.
— Значит, ты можешь им управлять. Тогда в чём дело?
— Я видел его нутро, оно гнилое. К тому же педик.
— И что? Ты же не собираешься с ним спать? Или доверять ему что-то важное?
— Хм... если так ставить вопрос... Хорошо, Ваше Величество, я беру его. Под вашу ответственность.
— Как будто это что-то меняет... По Кенни Маккормику у тебя возражений нет?
— Возражения против лишнего шанса? Дайте два. Нет, правда, я взял бы ещё парочку. Чую, понадобятся.
— Вообще-то я отдаю тебе последнего. Таких талисманов у нас больше нет. Я его берёг.
— Спасидо и на этом.
— Кстати, я думал, что ты попросишь у меня Джо.
— Неуловимого? Нет. Мне не нужен агент, в существовании которого я не уверен.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Потому что Джо я бы не отдал. Ладно, вопрос по персоналиям мы решили. Сколько тебе нужно на слаживание команды?
— В таком составе? Как минимум сорок дней. Без Мальвины — тридцать.
— Значит, две недели.
— Хотя бы двадцать дней на полигоне, — попросил раввин. — Мне нужно понять их, а им — понять меня. Или хотя бы ко мне привыкнуть. Это не так просто — смириться с тем, что тебя могут дёргать, как куклу. А мне нужно понять, как у них там с верёвочками и где они перепутаны.
— Ты прав. Но не могу. Пятнадцать дней — это всё. Тарзан молчать не будет. То есть будет, это входит в условия сделки. Однако соблюдать условия сделки он будет ровно до того момента, пока не получит Сундук. А на это уйдёт не так много времени. Я, конечно, затягиваю процесс передачи, как могу... Теперь посмотри вот это, — Король дал Карабасу ещё один листок. — Запомни и отдай мне. Это вся наша сеть в Директории. Используй её по своему усмотрению.
— И ни в чём себе не отказывай, — пробормотал раввин, разглядывая листок бумаги. — Что, вы хотите сказать...
— Да, рав бар Раббас, именно так и обстоят наши дела скорбные.
— С этим нельзя работать.
— Ты опять прав. Но других агентов у нас нет.
— Плохо, очень плохо, — Карабас снова уткнулся в список. — А это кто? — вдруг заинтересовался он, проглядывая имена. — Неужто еврей?
— Насколько мне известно, это существо считает себя таковым, — усмехнулся Король. — Будь с ним поделикатнее.
— Постараюсь, — буркнул раввин. — Не понимаю, правда, как он может быть евреем. Он же не обрезан.
— Ну, кажется, у них там тоже что-то такое есть, — сказал Бин Ладен с лёгким сомнением в голосе. — Педипальпы... или, как их там, хелицеры... не помню. Чем-то они размножаются, верно?
— У них нет крови, — отрезал бар Раббас. — А при обрезании это главное.
— Главное — задание, — перебил Король. — Теперь последний козырь. В самом крайнем случае ты можешь обратиться к губернатору Директории лично. Не как к агенту, а как... — Король запнулся. — Подойди.
На этот раз безмолвный разговор продолжался минуты три, не больше.
— Это рискованно, — сказал Карабас. — Мы не знаем, хороший ли он брат.
— У бегемота нету талии, зато обширный кругозор, — ответил Король. — А такой кругозор в Директории бывает только у хороших братьев. Но повторяю — это самый крайний случай. Ты понимаешь, что означает слово "крайний"? Это не тот случай, когда тебе придётся спасать чью-то шкуру, включая твою собственную. Я запрещаю это делать такой ценой. Однако если от цели тебя будет отделять один сантиметр, и ты не сможешь пройти этот сантиметр без помощи губернатора — вот тогда ты придёшь к нему как к брату. Я, как старший товарищ, передал тебе Пароли и Знаки. Они разрешают тебе действовать моим именем. Именем Тораборского Короля. Ещё раз — это худший вариант из всех возможных. Постарайся его избежать.
— Почему? — бар Раббас постарался вложить в вопрос возможно больше почтительности.
— Потому что в таком случае я буду обязан этому гиппопотаму. Я поклялся помогать братьям платить добром за добро. Я готов нарушить любые клятвы, и нарушал их все. Кроме этой. Потому-то, собственно, я до сих пор жив.
— А если я доберусь до... — Карабас сделал жест.
— Даже если доберёшься, — твёрдо сказал Король, — я буду следовать обычаям Ха"брат Церех Аур Бохер. Теперь понимаешь, почему я назвал данный вариант наихудшим? Но если другого выхода не останется — используй его... Всё, закругляемся. Я даю тебе полную свободу действий. Агентов расходуй как хочешь, главное — найди, войди и сделай. Молон лабе, как сказал один мой греческий коллега в непростой ситуации.
— Это может не сработать, — осторожно сказал раввин.
— Это последняя надежда. Иначе нас ждёт обычная судьба анклава высокой цивилизации, окружённой морем варваров. Сокращение территории, изоляция, наконец — уничтожение. Пока у нас есть кое-какие ресурсы, но они рано или поздно кончатся. Мы умираем, а это верный путь к тому, чтобы когда-нибудь всё-таки умереть. Впрочем, то же самое ждёт и Директорию. Останется Страна Дураков. И это навсегда, потому что эсдеки — не просто варвары. Это гораздо хуже. Это варвары, у которых нет и не будет обычных социальных проблем, характерных для варварских обществ... Иди. Впрочем, — Король усмехнулся сквозь стекло шлема, — я не удивлюсь, если ты захочешь воспользоваться этим для себя. Только не лги мне, что такая мысль никогда не придёт тебе в голову.
Карабас промолчал.
— Так вот, когда эта мысль тебя всё-таки посетит, скажи ей, чтобы она ушла. У тебя нет другого дома, кроме Подгорного Королевства. Измена Родине себя не окупает.
В этот момент Бар Раббас ощутил — слегка, самым краем насторожённого ума — ментальный контакт с глубиной сознания Короля.
Кратчайший миг; но Карабас успел понять, что Тораборский Король владеет силами, превосходящими способности психократов. Разум великого старца был твёрд, как гранит, холоден, как лёд, и замкнут, как мир. Бар Раббасу показалось, что он пойман, зажат меж зеркал, повторяющих облик друг друга в бесконечном ряду отражений — в тесной, давящей вечности, чьи ледяные пальцы сомкнулись на висках.
— Карабас даль ам"героль, — других слов не стало.
— Хорошо, — давление в висках исчезло. — Ещё что-то?
— Да. Инструкции на случай неудачи.
— Никаких инструкций. Случай неудачи нас не интересует.
ПРОЛОГ НА НЕБЕ
28 сентября 312-го года о.Х. Поздний вечер.
Воздушное пространство бывшей Южной Европы.
Страна Дураков, пустоши.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Тайная Канцелярия Его Величества Тораборского Короля .
Личное дело 5.01714.152, сокращённо
ФАКТИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 41 год
БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 41 год
ПОЛ: мужчина (в н/в)
ПРАВОВОЙ СТАТУС: подданный Его Величества
ОСНОВА: манул
МОДЕЛЬ: Электрический Кот, 4-я модификация
ОСОБЫЕ СПОСОБНОСТИ: гайзер (дальновидящий) 1-й категории, два лазера c тесла-накачкой (520 нм)
НЕДОСТАТКИ: анабаптист
ЛИЧНОЕ ИМЯ: Базилио Супермарио Кроссоверо
КЛИЧКА: Баз
Недалеко — где-то в паре километров — бушевала гроза. Тучи смотрелись огромными кусками серой ваты, прошитыми паутиной разрядов. Сеть молний пульсировала величественно и беззвучно.
— Штаники сыми, дусик, — предложил Арлекин, прижимаясь к Пьеро сзади и гладя его бёдра. Пьеро не отреагировал — он вспоминал строки Лотреамона о витринах магазинов на улице Вивиен и в который раз силился понять, что такое "витрина".
Равнодушный ко всему Кенни в потёртой парке с капюшоном — он её никогда не снимал — сидел на корточках в углу и подрёмывал. От него пованивало несвежим тряпьём, высохшим потом и застарелым унынием. Пьеро ощущал его ауру — тускло-оранжевую, сдувшуюся, какую-то даже слежавшуюся, как давно не расправлявшееся бельё — как продолжение его запаха. "Не жилец" — почему-то подумал он, и внезапно ощутил холодный ток вверх по позвоночнику. Дар пробудился, Дар показался — впервые за все эти дни, заполненные мучительным смятением чувств и айс-дефолтами с их долгой адреналиновой тоской.
Пьеро смотрел на Кенни и видел — чем-то вроде седалища души, — почерневший капюшон в траве. В нём, как ядрышко в скорлупке, белел череп. Левую глазницу пронзал ствол борщевика, туго налитой дурным соком, прущий вверх, в небеса — слепые, неблагодарные.
В небе что-то замкнуло так, что всё осветлилось мерцающим судорожно сиянием. Небо треснуло огромной коленчатой молнией, так что Пьеро послышался отдалённый грохот крошащегося воздуха. Он прижался к иллюминатору, расплющив бледное, порочное лицо о суровый пластик.
Почему обожествлялась молния? — подумалось Пьеро. Почему молния — бог? Потому что в ней сила. Бог силён. Остальное неважно.
— Бог силён, Мальвина, — пролепетал он, как бы не замечая руки Арлекина, торопливо шарящей у него в панталонах.
Задремавший было Карабас недовольно пошевелился в кресле: разбудившая его мысль Пьеро показалась ему неглубокой, а приставания маленького педрилки — пошленькими. Он сосредоточился и мысленно ущипнул Арлекина за простату.
— С-скобейда! — ненавидяще прошипел Арлекин, от неожиданной боли сложившись пополам, как перочинный нож.
Карабас с усилием выдернул своё сознание из чужого. Сконцентрировался на себе. Немного посидел с закрытыми глазами, давая вернуться естественному зрению. Осторожно поднял тяжёлые, набрякшие веки. Стены каюты, качнувшись, встали на место, тёмно-красная обивка зло сверкнула мелким золотым узором. Потом включился звук — в туалетной кабине капала вода из подтекающего крана, гудели двигатели, наверху что-то потрескивало и шуршало: гондола дирижабля слегка шевелилась в мягкой подвеске. Откуда-то доносилась музыка: Мальвина завела патефон. Карабас прислушался — и узнал заветное песнопенье Ночных Снайперов "Кошка хочет курить".
Раввин улыбнулся. Потянулся к сигаре, медленно засыпающей в пепельнице, сунул её в рот. Сигара проснулась, ожила, сладкий дым протёк сквозь скрученные листья, протянулся во рту, оставляя привкус мела и засохшей молочной пенки, и заклубился, наконец, в носоглотке. Бар Раббас немного подержал дым во рту, потом, улыбнувшись, послал это ощущение Арлекину — в качестве своего рода насмешливого извинения за вмешательство в личную жизнь.
Он вновь отложил сигару и кинул взгляд на настенный экран, куда выводились показания с приборной доски дирижабля. Последнее успешное тесла-зацепление с индукторами Оковы имело место три часа назад, аккумуляторы полны на восемьдесят два процента. Импеллеры давали устойчивую тягу в половину штатной и скорость около ста двадцати. Оба баллонета были в порядке, температура подъёмной смеси во всех отсеках соответствовала стандарту высоты, дифферент выдерживался, продольный прогиб оболочки не выходил за пределы нормы. Альтиметр стоял на шести километрах.
Единственным неприятным моментом была утечка газа из верхнего клапана — тот подтравливал. Если бы не гроза, можно было бы снизиться, сбросить скорость и отправить пару бэтменов на починку. Но здесь, наверху, бэтменов выпускать было нельзя, даже если сбросить скорость: они замёрзли и свалились бы вниз через полминуты. И в любом случае не хотелось слышать ехидных мыслей Мальвины по поводу его, Карабаса, управленческих способностей. Почему-то именно такие мысли в синекудрой голове читались ясно и отчётливо.
Кто-то осторожно поскрёбся в дверь каюты. Карабас нахмурился, потянулся мыслью к чужому сознанию, ощупал его. Базилио. Старина Баз. И опять его что-то тревожит, что-то спать-почивать не даёт.
— Заходи, раз пришёл, — вздохнул раввин.
Дверь отъехала в сторону, и ночной гость осторожно протиснулся внутрь.
Карабас в который раз подумал, что кот сильно сдал за последнее время. Шерсть на лице посеклась, уши обвисли, морда спала и как-то вдавилась в себя — так что очки, раньше сидевшие как влитые, заметно просели на переносице. Базу нужен ребилдинг, подумал раввин. По возвращению, конечно. Базилио, со своими гайзерскими имплантами, очень не любил что-то менять в привычном, пристрелянном теле.
— Утро доброе, — кот сделал характерно-неловкое движение. — Присесть у тебя можно где?
— Справа откидной стульчик, — сориентировал кота бар Раббас. — Осторожней с когтями: тут обивка.
— Да помню, помню я, — кот осторожно протянул лапу, опустил сидушку и с облегчением уселся, закинув хвост на колени. — Извини, я оптику не выставил. Для меня тут всё такое... прозрачное.
— Не люблю металл, — согласился раввин. — Сигару будешь?
— Ты много куришь, — осуждающе сказал Баз. — Видел бы ты свои лёгкие.
— И как они? — заинтересовался Карабас. — Пора чиниться?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
