Море сумерек

Очевидно, эльфийка, впервые попавшая на природу, не стала прогонять прибившегося к ней под воздействием инстинктов каналота и даже позволила ему забраться на ночь под одежду, поближе к теплу тела. Это ее и спасло во время атаки паучков. Вероятно, животное как могло отпугивало миниатюрных хищников, по меркам которых являлось несъедобным из за своего полурастительного метаболизма и одновременно лечило девушку, не давая ей ни умереть от ран, ни задохнуться. Ну а потом, когда Каэль наложил на пострадавшую лечебное заклинание, то основная его часть пришлась на измученное борьбой за жизнь новообретенной хозяйки существо и придало ему сил, которое оно теперь тратило на то, чтобы исцелить незнакомку.

Глава 2

— Случалось, конечно, что шпионов казнило тоже государство, которое и отправило их выведывать чужие секреты, — философски подумал Каэль, рассматривая внутренности одиночной камеры смертников, предназначенной для высокорожденных преступников, превосходно владеющих силой. Впрочем, из предметов мебели в каменном мешке имелась только дверь, над которой слегка светилось несколько древних символов, служащих своеобразной заменой солнцу. Сидеть или лежать заключенному предлагалось на жидковатой охапке соломы. Окон не было, да оно и не удивительно, подземелье же. Именно в глубинах было удобнее всего размещать места, в которых перворожденные эльфы, овладевшие искусством волшебства на достойном уровне, лишались своих сил. То, что сюда поместили сына осужденной преступницы можно было в некотором роде назвать даже честью и признанием его заслуг. — Но чтобы это было всего через два дня после выдачи задания?! Да я даже из границ Древнего Леса еще выйти то не успел! Впрочем, успел бы, Зеленая Стража за мной бы не сунулась. А все из-за Сариэль, чтоб ее... не сильно мучили.

Именно так звали спасенную им девушку. История пострадавшей от лесных паучков эльфийки оказалась ничуть не менее затейливой, чем судьба самого Каэля. Впрочем, оно и понятно, жизнью от нечего делать рискуют лишь законченные придурки, а остальных к этому вынуждает суровая необходимость. Дочь торговца, вызвавшего неудовольствие высших, а потому разорившегося, она стала одной из обитательниц гарема амбициозного чародея, служившего лорду-жрецу Катфаэлю. Сам молодой воин-маг этого типа не знал, но имя слышал где-то мельком. Как оказалось, волшебник отличался громадной и, в общем-то, необоснованной уверенностью в своих силах. И то, что он набрал почти целый десяток наложниц для одного себя, это еще ладно, в конце-то концов, сам Каэль возможно поступил бы так же, но вот злостное пренебрежение осторожностью заставило недавно вылезти на свет следы не слишком тщательно замаскированной интриги, ведущим хозяину Сариэль. Несколько дней назад вассал получил от своего сюзерна два богатых дара: погребальную маску и ритуальный кинжал для самоубийства. Нарушить традицию и 'не понять' волю господина, конечно было можно, но сделавшие это как правило выигрывали лишь несколько лишних дней и уходили в мир мертвых с позором, а потому ошарашенный известием о близкой гибели чародей начал готовиться к своему переселению на тот свет, причем по самому древнему из известных обычаев, то ли выгадывая время и надеясь на прощение, то ли просто планируя план бегства. Что именно задумал их хозяин ни Сариэль, ни другие девушки не знали, зато когда одна из них случайно услышала про подготовленные в усыпальнице места для слуг и наложниц повелителя, то понять для кого именно они предназначены смогли моментально.

На импровизированном военном совете, который был собран наиболее трезвомыслящими рабынями, женский ум, явление, по мнению некоторых эльфов вообще в природе не встречающееся, постановил бежать. Причем не просто из особняка чародея, а желательно из страны. Причем и средство для этого вроде как имелось. В одной из лабораторий уже не первую сотню лет стоял односторонний портал, позволяющий мгновенно переместиться достаточно далеко, и сразу двое из потенциальных покойниц, немного знакомых с магией еще по прежней свободной жизни, могли попробовать его активировать.

Дальше обитательницы гарема сработали с такой четкостью, о которой подчиненные Каэля, когда они у него еще были, разумеется, могли, пожалуй, лишь мечтать. Ближайшей ночью выйти из алькова, где они по идее должны безропотно дожидаться своей судьбы, удалось им легко. Сама обитель прекрасных дев ничем кроме магии не охранялась, а способы ее обмануть были эльфийкам давно известны. Ибо ученики волшебника оставались мужчинами, причем едва ли не более несвободными в своих действиях и передвижениях вне жилища наставника, чем его наложницы, а десять прелестниц так скучали...

У дверей лаборатории нес вахту одинокий стражник. Заслышав в соседнем коридоре подозрительный шум, который все нарастал и никак не думал прекращаться, он на свою беду решил его проверить. Зрелище двух увлеченно целующихся и почти неодетых девушек так захватило воина, что удавку, наброшенную сзади на шею и крепко затянутую несколькими парами рук, он заметил слишком поздно. Если верить рассказу Сариэль, сложнее всего девушкам оказалось не перестараться и не задушить охранника с концами. Сделай они это, и его смерть мгновенно активировала бы по всему зданию тревогу, превращающую план побега в недостижимую мечту. Амулет постового позволил эльфийкам без помех отворить охраняемые им двери и проникнуть в лабораторию. А уж оттуда они, потратив некоторое количество нервов и сил и порядочно разграбив рабочее место своего хозяина, перенеслись в пограничный лес. Хотели бы, конечно, куда-нибудь еще, но не смогли добиться этого от почти разумной паутины заклинаний и являющейся порталом. Без оружия и припасов, ну если не считать того, что было снято с незадачливого стражника и найдено в помещении, предназначенном для экспериментов и опытов перед самым отбытием.

Как считала сама Сариэль, девушкам невообразимо повезло идти по пропитанной древней магией местности почти половину ночи и не нарваться ни на что, кроме стаи ластящихся канамотов, одного из которых она на всякий случай прихватила с собой, как замену отсутствующим лечебным снадобьям. Впрочем, у Каэля на этот счет было другое мнение. Остаточные эманации, оставшиеся на эльфийках после прохождения ими портала, прекрасно улавливались большинством местных существ, а они знали лишь один вид перворожденных, фонящих магией и гуляющих отрядами. Зеленую Стражу. А потому при приближении группки девушек, испытывающих катастрофическую нехватку не то что оружия, но даже и одежды, жуткие монстры, имеющие в своих черепах достаточно мозгов, убирались куда подальше, так как раньше видели от подобной 'добычи' лишь зачарованные стрелы и волшебные клинки. Но ничто не могло продолжаться вечно. Беглых рабынь угораздило с рассветом остановиться на отдых в охотничьих угодьях лесных паучков. И, как результат, выжила всего одна из них. Да и то не на долго.

— Сложно сказать, что именно уловили чародеи Зеленой Стражи, — решил для себя Каэль. — Можем отзвук моих целительных заклинаний, может эманации от открывшегося портала. Тут уж не угадаешь, а спрашивать бесполезно. Когда я, увидев летящую мне в глаз стрелу и, испепелив ее, рефлекторно наградил лучника ударом молнии, возможность мирного урегулирования конфликта исчезла. Впрочем, она и так была невелика. Беглецов для показательной казни берут живыми лишь примерно в трети случаев, а в остальных просто уничтожают на месте. А что я вроде как шпион на мне не написано, а словам, не подтвержденным печатью священных татуировок, в Древнем лесу, увы, веры нет.

Воин-маг погрузился в воспоминания о короткой, но яростной стычке, ставшей, скорее всего, последней битвой в его жизни.

Отряд, наткнувшийся на него и Сариэль, был беспечен и не ожидал встретить хорошо обученного чародея, за что и поплатился. Его предводитель, с которым по идее Каэль должен был находиться в примерно одинаковой категории, ограничился лишь тем, что перед боем укрыл своих бойцов волшебной пеленой, отвлекающей внимание на разные малозначительные мелочи, вроде шороха листвы или колышущейся под ветром травы. Против каких-нибудь людей или даже не обученных ратному делу эльфов мера может и действенная, солдат не смогли бы увидеть, пока те не подошли бы к своим целям на расстояние вытянутой руки, Сариэль, к примеру, наверняка так их и не увидела толком, но вот против обученного волшебника такая защита помогала не больше, чем похмельный перегар против голодного упыря.

Молодой воин-маг практически мгновенно определил, где скрываются окружившие его враги и, раньше чем те успели осознать, на какую зубастую добычу нарвались, успел два раза хлестнуть их быстро сотворенным водным бичом, смахнув голову с плеч еще одному лучнику и серьезно ранив воина, держащего в руках сеть для поимки беглецов. Конечно, лучше бы было вывести из строя кого-то с более серьезным оружием, но слишком уж удобно тот стоял и Каэль не смог удержаться.

Предводитель Зеленой стражи, осознав, что нарвался на чародея, впал в другую крайность и вместо того, чтобы защитить своих солдат, которые, воспользовавшись численным преимуществом, должны были достаточно быстро покрошить одинокого волшебника, устроил полноценную магическую дуэль. И, надо сказать, у него были все шансы выйти из нее победителем. Каэль еле-еле удерживал щит, прикрывший его и Сариэль от буйства магических энергий, даже не помышляя о контратаке. Судя по всему бывшего пограничника угораздило нарваться на молодого выходца из какого-то старшего рода, пошедшего на службу ради того, чтобы потом с легкостью можно было очаровывать светских львиц байками о трудностях и опасностях настоящих битв и сражений с преступниками, которые, разумеется, все как один отчаянные головорезы. Некоторый недостаток опыта, благодаря которому защита новоявленного шпиона Древнего леса еще держалась, он с лихвой искупал недюжинной магической силой и несомненным талантом. Единственным светлым пятном в ситуации было то, что атак обычным оружием бояться не приходилось. Пробиться сквозь танец из огня, льда, молний и ядовитых колючек, немедленно выросших вокруг пары, стремящейся покинуть страну, не смогла бы ни простая, ни даже зачарованная стрела, а достать до Каэля мечом, пройдя через все это, смог бы лишь настоящий Мастер.

Наверное, он и Сариэль так бы и погибли там, просто раздавленные силой вражеского мага, но тут канамот, которому видимо так понравилось на груди эльфийки, записанной им в хозяйки, что он решил там остаться и даже сумел с помощью природной эмпатии убедить девушку не стряхивать его оттуда, все-таки сумел выбраться наружу не испортив еще один комлпект одежды и мгновенно вычленил из окружающей среды виновников того, что существа, которых почти разумное кошкообразное уже привыкло считать своими порядочно напуганы.

-Мяу!— громко и веско сказал наследник экспериментов древнего лорда-жреца. Вернее, наследница. Как установил Каэль, осмотревший магически измененное животное сразу после того, как закончил лечить его хозяйку, это самочка. Одновременно со звуком, вырвавшимся из широко распахнутой симпатичной усатой мордочки, по блестящей и переливающейся в ярком свете серой шерсти, от хвоста к голове, пробежала волна, оставляющая после себя лишь невзрачный серый мех, больше похожий на паклю.

Каэль успокоился. Мир вздрогнул и стал каким-то не таким. На воина-мага снизошло то состояние, которое зовется вдохновением и он ощутил себя равным архимагу. Пусть не по доступной силе и знаниям, но хотя бы по искусству управлять тем, что имеется. Провести между шквалом мощной, но удивительно примитивной боевой магии, которую командир Зеленой Стражи обрушил на него и Сариэль, заклятие, заставившее перевитую корнями землю выметнуть из себя каменный шип, пробивший грудь аристократа навылет, оказалось на удивление легко. Даже странно, как это он раньше не увидел такую возможность?

Эльф старшего рода остается прирожденным волшебником, даже если умирает. А уж если он этого делать не хочет, то изобретательность и талант чародея, чующего приближающуюся смерть, возрастают в этот момент как бы не на порядок. Впрочем пограничнику не потребовалось ни то ни другое, чтобы оседая на землю с пробитыми легкими и, возможно, сердцем, схватиться рукой за какой-то медальон, висящий у него на шее. Судя по всему это было нечто вроде маячка, призванного в случае неприятностей спасти благородного, телепортировав прямо к нему тревожную группу, которая во всеоружии бдила где-то в родовом гнезде аристократа, дожидаясь прихода сменщиков или подобного призыва о помощи, отправить который мог только кто-то из очень значимых персон. Вне Древнего леса эта магия не действовала, но вот в его пределах переоценивший свои силы представитель знати всегда мог рассчитывать на помощь. Если, конечно, его род достаточно богат и знатен, чтобы спасать своих отпрысков подобным образом.

Немедленно открылся портал из которого высыпались воины, клановую символику которых Каэль разглядеть так и не смог, потому как его удирили чудовищной мощи чары усыпления, преодолеть которые юный чародей, чье образование, сказать по правде, оставляло желать лучшего, не смог даже под воздействием навеянного канамотом благословления.

Очнулся он уже в тесной маленькой камере, символы над дверью которой ясно давали понять, что надеяться на спасение уже поздно. Вырваться из помещения, предназначенного для магов-смертников смог бы лишь лорд-жрец да и то, наверное, не сразу.

-Интересно, как там Сариэль?— подумал эльф, снова начиная мерить свое узилище шагами, чтобы не замерзнуть. Два шага в одну сторону, два в другую. Больше не позволяли стены. А прыгать на месте не давал потолок, в одном из углов в прямом смысле слова царапавший макушку. — Впрочем, вряд ли ей грозит что-то большее, чем отправка на арену к священным волкам. А вот мне, чувствую, придется очень сожалеть о том, что я не дал высокродному себя просто поджарить. И еще, очень волнует вопрос, скоро ли обед и будут ли кормить вообще. Живот бурчит так, словно последний раз ему случалось отведать пищи в прошлом месяце, хорошо хоть противоположенная потребность не дает о себе знать, ведь в этом каменном мешке нет ни единой дырки...

До ушей Каэля донесся звук, заставивший его насторожиться. Он отдаленно напоминал раскат грома, но какая, скажите на милость, может быть гроза в подземелье?!

За первым раскатом последовал второй, третий, четвертый. Одни заставляли трястись внутренности тюрьмы, позволяя пленнику прочувствовать голыми ступнями вибрацию каменного пола, другие были едва слышны тренированному уху бывшего пограничника. На двадцать седьмом Каэль решил бросить их подсчет, занявшись куда более важным делом, построением гипотез о том, что именно происходит и чем грозит ему лично. Впрочем, ответ на первый вопрос отсеченный от магии эльф искал лишь ничтожную долю мгновения. Ничем иным кроме боевой магии пущенные в ход силы быть не могли.

-Это не дедушка, — решил узник, когда при очередном громе, будто бы ставшем ближе, ему на голову свалился клуб то ли песка, то ли пыли. — Он, конечно, могущественный и древний чародей, но все же не лорд-жрец и даже не архимаг. А я готов поставить меч работы древних мастеров против каменного топора гоблинов, что тюрьму разносит в дребезги именно повелитель сил. Или хорошо подготовленная диверсионная группа боевых магов. Но последнее вряд ли. Если охрана тюрьмы не смогла использовать ауру этого места, чтобы подавить все активное волшебство, имеющееся у нападавших, то последние должны в мастерстве владения силами превосходить сложнейшую и почти разумную систему заклятий на голову.