Я медленно повернулся и сел на кровати. По моему лицу продолжала стекать его сперма, вызывая неприятные ощущения. Я уже не брезговал, но для меня это было неприемлемо. Он стоял рядом со мной. Даша на коленях находилась на середине комнаты. Марина была на коленях рядом с ней и облизывала ему член.
— Все, хватит! Теперь оближи ее.
Я глянул вызывающе ему в глаза. Наши взгляды встретились. Не могу сказать, что он увидел, но в его взгляде мелькнуло замешательство. Марина сделала движение в мою сторону, но от моего взгляда так же отшатнулась.
— Ты, — медленно и зло протянул я, смотря ему прямо в глаза, — ходячий труп, дело времени. Я клянусь своими детьми.
Даже Даша повернула голову в нашу сторону после этих слов. Не сказав ни слова больше, он мне презрительно улыбнулся и вышел из комнаты. Наверное, он предвкушает очередную расправу...
— Извини, — услышал я голос Марины. — Давай, я тебя вытру.
— Я сам, — зло прорычал я, даже не заметив, что сказал "сам", а не "сама".
Даша поднялась с колен, достала полотенце и, подойдя ко мне, протянула его:
— Пойдем, я провожу тебя в душ, — предложила она. — А ты смелая.
— Мне и Маринке тоже не нравится. Пойдем! — она дотронулась до плеча. А Марина, открыв рот, так и продолжала сидеть на прежнем месте. — Ты идешь? — продолжала Даша. — Да и подмыться тебе надо, вон под тобой все мокрое, — хмыкнула она. — И когда успела? Ладно, пойдем! — вновь позвала она.
Она вела себя так, как будто ничего не произошло. И Марина чем-то другим была поражена, ну ни как произошедшим. Может, женская сущность такая, воспринимать минет, как что-то такое, обычное. Вот, женщины же делают минет по желанию, по любви, и они не считают это непристойным, а вполне естественным. Наверное, это обычные отношения между полами. Я понял бы, если меня заставили сделать кунилингус. Для меня это даже в данной ситуации было бы естественней, чем брать в рот член. Наверное, они относятся к этой ситуации не как к ужасу. Подумаешь, против воли, но ничего смертельного и противоестественного не произошло. Конечно, осадок остается, но его можно и пережить. А для меня это было равносильно смерти.
Мы с Дашей вышли из комнаты и направились в душ. В зале ни кого уже не было. Это меня обрадовало. Сперма еще не высохла, но уже и не текла. Хотелось пить. Я облизал пересохшие губы, с ужасом ощутив, насколько они увеличились, и, почувствовав на языке что-то тягучее и липкое, тут же сплюнул на пол. Зайдя в душ, Даша быстро и аккуратно отстегнула подвязки и скатала чулки. Я последовал ее примеру. С поясом тоже проблем не возникло.
Когда Даша вышла из кабинки, я вновь засмотрелся как мужчина на ее обворожительную фигуру. У нее и, как я заметил, у всех, кого я видел, лобки были абсолютно гладкие, без какого либо намека на растительность. Она перехватила мой взгляд и от смущения опустила свой взгляд вниз.
— Анджела, ты меня смущаешь, — совсем тихо произнесла она. — Я еще в комнате почувствовала, как ты на меня смотришь. Так обычно девушки не смотрят. Ты это, ну как тебе сказать, — смущенно продолжала она, — ты лесбиянка?
Тут уже моя очередь пришла смутиться. Смешно, но, так же, как она, я опустил взгляд, и, заикаясь, произнес:
— Я... Ннеет... Почему?
— Ну, значит, би, — продолжала она.
— Нет, я не знаю, — уже более раздраженно ответил я.
Она подошла ближе и встала практически вплотную со мной.
— Не стесняйся ты так, сейчас это даже модно, — и неожиданно произошло то, чего я никак не ожидал.
Она лизнула меня по щеке, пытаясь слизать уже подсохшую сперму, а я так и не понял, что произошло, но уже через мгновение я впился губами в ее губы. Перестав контролировать себя, я почувствовал, что низ живота мгновенно налился расплавленным свинцом, и в следующее мгновение все это начало изливаться наружу. Я почувствовал женскую слабость и нежность. Ощущения внизу живота были необычные и непонятные для меня. Они тут же начали распространяться по всему телу. Мне даже показалось, что с меня уже струя течет. Между ног было очень мокро. Не знаю, сколько это все продолжалось, но я почему-то с каждым мгновением влюблялся в Дашу, растворяясь в ее объятиях. Дальнейшее я просто не помню, наверное, отключился. Но я отключился от настоящего наслаждения.
Придя немного в себя, я обнаружил, что мы с Дашей просто лежим на полу в душе. Дыхание у нас такое, как будто нас прогнали не один десяток километров. Я попытался встать. Это у меня получилось, но, правда, с трудом, сил практически не было. Даша в таком же состояние села рядом.
— Что это было? — тихо и, что удивительно, как-то смутившись, спросил я, и тут же добавил: — Извини, я не хотел, — опять сказав в мужском роде. — Все произошло как-то само.
— Ну, ты даешь, подруга! Что, интересно, в тебя пичкают? Вставай! Давай, помогу подмыться и умыться, — сказав, она поцеловала меня в щеку.
Тут в душ вошла еще одна девушка, только в красном белье, на лице у нее также виднелись следы спермы, да и волосы кое-где слиплись. Увидев нас на полу, она улыбнулась и, быстро сняв с себя белье, зашла в кабинку. Даша помогла мне привести себя в порядок. В комнату мы вернулись, выжатые как лимон, и обе рухнули на свои кровати. Марины в комнате не было.
— Ну, вы даете, — в комнату вошла Марина, с полотенцем на голове. Я даже не видел, когда она появилась в душе.
— Нас сегодня будут кормить? — спросил я вместо ответа.
В данный момент мне было все равно. Я находился в состояние эйфории. Я не думал о сложившейся ситуации, о том, что тут находятся моя дочь и другие девочки, которые тоже нуждаются в помощи. Я летал, или уже летала. Ведь я влюбился по-мужски, а ощутил оргазм — по-женски.
9. Наказание
Придя в комнату, я молча лег в кровать. И когда я уже начал видеть сон, то дверь открылась, и вошла довольно симпатичная девушка со светлыми волосами до пояса и очень стройной фигурой. На вид ей лет 20. Одежда у нее была весьма строгая: обтягивающие бриджи до колен и топик. Войдя в комнату, она орлиным взглядом посмотрела на нас и неторопливо произнесла:
— Меня зовут Вера. С этого дня я буду вас готовить, чтобы вы стали настоящими леди, — с сарказмом произнесла она. — И вы обязаны выполнять все, что я скажу, иначе мне даже сложно представить, что с вами будет. Поверьте мне, до этого дело лучше всего не доводить.
Следом за ней вошел охранник, вкатив к нам в комнату белый столик с едой. Пропуская мимо ушей тот бред, который несла Вера, кажется, так она себя назвала, я принялся за трапезу. Пока мы ели, Вера продолжила свой монолог:
— Поверьте мне, наказание будет суровым, хотя бить вас я никому не позволю.
Мое лицо выражало удивление и пренебрежение. Бросив взгляд в сторону Марины, я заметил, что ее взгляд стал увереннее. Было ощущение, что для нее тоже так называемая училка не указ. Она стала выше сложившейся ситуацией. Неожиданно Вера изменилась в лице. Она, заметив наши взгляды, продолжила:
— Мне нельзя портить хороший товар, а вот все остальное я могу применять. В тумбочках вы найдете инструкции по вашему поведению и распорядку дня. Необходимо все соблюдать беспрекословно. За нарушение тоже последует наказание. Кушать будете в своих номерах. У нас нет кафе, ресторанов и кинотеатров, — язвительно отметила она, — а в комнатах у вас будет все, что нужно молодым девушкам. Если будете вести себя хорошо, то получите некоторые поблажки. Поверьте мне, лучше не сопротивляться. Только вам будет хуже. За 10 лет существования этого заведения из него еще никто не убегал.
Все это время охранник продолжал смеяться. Видимо, сама идея наказания его возбуждала.
"Чертов извращенец! Все вы тут извращенцы! Суки! Ненавижу! — в душе негодовал я, зная о том, что пока мое негодование останется без ответа, в пустоте... — Ха, ерунда, что никто еще не убегал. — Воодушевившись, я продолжил свою мысль: — Просто никто и не пытался этого сделать. И вообще, убегать я не собираюсь. Я уйду гордо, через ворота. Может быть, даже выеду на вашей машине, положив всю вашу контору!"
— Так что привыкайте! — сказала она, уходя из комнаты. — Да, я вам забыла сообщить, что с вами будет жить еще одна шлюшка. Скоро ее приведут. А вы, — она посмотрела на меня и Дашу, — еще раз такое устроите, будете строго наказаны.
Марина издала ехидный смешок. Вера сделала вид, что пропустила это мимо своих ушей, хотя по ней было видно, что ее это напрягло.
— Это последнее предупреждение. Впредь будете наказаны.
Она ушла, не закрыв дверь. Я снял туфли и прилег на кровать, желая подумать о дальнейших возможностях. Даша поднялась с кровати, надела туфли и вышла из комнаты. Я обратил внимание, что пока мы ели, она постоянно кидала в мою сторону влюбленные взгляды. Как ни странно, при этих взглядах я опускал глаза и, как мне казалось, краснел.
"Вот, черт, как же меня угораздило? — подумал я, но неожиданно вспомнил про свое драгоценное ожерелье. — Чертов ошейник! Поймали, как последнюю собаку! Как же от него избавиться? Пока он на мне, я ничего не смогу предпринять. Я практически бессилен. Не ровен час, и изнасилуют".
За киску я не боялся, т.к. понял, что должен остаться девственницей, а вот накормить меня от души могут. А еще у меня есть зад. Туда, если подумать, тоже могут. И еще фактор женской физиологии масло в огонь подливает. Ладно, хватит тоску нагонять. Буду действовать по обстоятельствам. Надо осмотреться.
Я сел на кровати, Марина сидела около зеркала и наводила красоту. Вот женская порода, главное — красота. Мне захотелось немного расслабиться. Обувшись, я подошел к ней. Посмотрев в зеркало, еще раз удивился мастерству хирурга и постоял так с минуту, разглядывая себя в зеркало. Мои волосы спутались и были похожи на солому. Марина, все это время с интересом наблюдавшая за мной, встала и, обойдя вокруг меня, положила свои мягкие руки мне на плечи, усаживая в кресло.
— Давай, я приведу в порядок твои волосы, — сказала она и начала колдовать над ними.
Вообще Марина отучилась на визажиста и парикмахера, поэтому она делала очень красивые прически.
— Слушай, Марик... — запнулся я, неожиданно осознав, что сейчас сказал, но тут же продолжил: — Марина...
Казалось, что она не обратила на это внимание. Но ее рука дрогнула, и я это почувствовал. Я начал укорять себя за очередную оговорку. Только я называл ее так, и больше она не позволяла никому, даже моим друзьям. В этот момент я осознал, что забыл то, что хотел спросить. Молчание начинало затягиваться. Марина молча расчесывала мне волосы, а я сидел и думал, что даже не знаю, о чем можно было бы поговорить с дочерью. На нее я уже не обращал внимание. Ну да, дочь ходит передо мной обнаженная. А с другой стороны, так сложились обстоятельства, и от них никуда не деться. Да и я уже как бы не мужчина, и у меня тот же набор женских прелестей, что и у нее, даже киски одинаково обработаны. И если разобраться, то мне должно быть стыдным показывать ей, в какой я теперь ситуации.
— Вот, вроде и все, — сказала Марина, рассматривая меня в зеркало. — Так, — задумчиво проговорила она, — какую тебе прическу соорудить?
— Без разницы, — отрешенно сказал я и, увидев в зеркале, как она улыбнулась и хитро на меня посмотрела, уселся в кресло поудобнее и перед тем, как вновь провалиться в свои мысли, спросил ее:
— Марина, можно только это побыстрей?
— Сиди уже! — весело ответила она. — Я буду мучить тебя столько, сколько надо.
Она выдвинула ящик с тумбочки, и первое, что я увидел, это были маникюрные ножницы. "Даже детская игрушка может стать смертельным оружием", — подумал я.
— Анджела, а давай тебе африканские косички заплетем, — предложила Маринка.
— Я не Анджела, — еще раз повторил я.
Она просто так сдаваться не желала:
— Ну и кто ты тогда? Алина, что ли? — шла она в наступление. Я не успел ничего ответить, как она уже сменила тему: — Ладно, не хочешь косички, тогда одну, но толстую, — засмеялась она, осознавая, что не оставляет мне выбора. — А знаешь, Алинка, мой папа тоже не любит ждать, ему всегда нужно, чтобы все было быстро и точно. Он даже стричься не любит, потому что надо сидеть и ждать. Поэтому всегда стрижется коротко, так быстрей.
При этих словах, я посмотрел на нее и увидел, что она очень внимательно смотрит на меня через зеркало.
— Марина, а почему твой папа с вами не живет? — задав этот вопрос, я заметил, что она на мгновение впала в ступор, но тут же я услышал встречный вопрос:
— А с чего ты взяла, что он не живет с нами? Я, вроде бы, тебе об этом не говорила.
Видимо, она задала этот вопрос, решив поймать меня на словах. Конечно, зря я задал такой вопрос. Надо было выкручиваться:
— Да, ты не говорила, — неожиданно для себя, парировал я. — Я поняла так, когда ты сказала, что мама позвонит папе, и тот приедет.
Это было правдой, и Марина ответила просто:
— Так надо было, и я его понимаю. — Она действительно понимала, да и Оксана тоже.
— Вот и все, коса готова. У тебя, кстати, хорошие волосы. И вообще, девчонки тебе завидуют. И я немного...
Я уставился на нее в зеркало.
— Чему завидовать, глупая?
— Ну, подумай, — сказала она просто и как-то с грустью, — многие мечтают быть такими красивыми, чтобы их любили... Ладно, — неожиданно сменив интонацию на веселую, продолжила: — давай, тебе макияж наведем?
Она начала мне попутно рассказывать, что для чего, и как тем или иным предметом пользоваться. Помучившись еще минут тридцать, я услышал ее долгожданное:
— Ну, кажется, все.
Я, даже не посмотрев на ее работу, тут же пробкой выскочил с кресла, пока она еще что-нибудь не придумала, и, направляясь к двери, бросил вслед ей:
— Спасибо, Марина. Я хочу выйти в зал.
В зале были одни девушки, они о чем-то говорили. Меня это не интересовало, мне нужно было окно. Хотя я чувствовал их любопытные взгляды, скорее всего, это из-за секса в душевой. Пройдя через весь зал к окну, я отметил, что уже довольно-таки хорошо хожу на высокой шпильке, пусть и не так уверенно, как Марина или другие девушки. Встав около окна, я начал изучать прилегающую территорию.
Кроме того, что я уже видел, нового обнаружить не удалось. Постояв еще немного, выряжаясь военным языком, осуществив привязку к местности, я прошел и сел в кресло. Все попытки выработать какой-нибудь план и закрепить в голове увиденное сводились на нет. Наверное, это из-за сериала, который смотрели девчонки, или новые ощущения не дают сконцентрироваться. В голове все смешалось. Еще пару раз подойдя к окну, я пришел к выводу, что сейчас с привязкой ничего не получится. Моя голова не может запомнить элементарных вещей. Наверно, это на меня так цвет волос влияет. Будучи брюнеткой, я лучше соображал, чем сейчас, когда стал блондинкой. А может быть, отвлекали красивые попки девчонок, которые постоянно мельтешили возле меня.
Чертыхнувшись про себя, я собрался направиться в комнату, но почувствовал слабую боль внизу живота. Я уже знал, что это такое, и направился в туалет, по пути поймав себя на мысли, что в последнее время только и думаю о том событии в душе. От этого даже настроение поднялось, а душа захотела петь.
