Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Никем незамеченный, на цыпочках, Жорик проскользнул на второй этаж (видеокамеры он благополучно игнорировал, как будто их не существует). Сразу же ломанулся в комнату к людоеду-Макаревичу.

— Ефим Яковлевич, просыпайтесь, — тряс спящего гиганта за плечо Жорик. Сволочь этот Макаревич — не хочет просыпаться, спит как сурок в гнезде. Вставай, душнила бестолковая. Вот как этого дебила разбудить? Надо бы холодную воду на него вылить, но вдруг это существо осерчает. Ласковей надо с ним, ласковей, хоть он и непонятной национальности. Судя по фамилии — он из тех, кто в день шабаша, читает свои параши.

— Тебе чего? — непонимающе воззрился на "друга" Макаревич, которого Жорик всё-таки умудрился вытащить из объятий Морфея.

— Да понятно чего, — Жорик, как можно вкрадчивее стал объяснять Ефимке ситуацию. — Посмотри, дружище, на чём ты спишь — второй подушки нет, простынки нет, одеялки нет. Как можно такому замечательному человеку спать в таких ужасных условиях? Вставай-давай и переходи жить в другую комнату, где есть и подушки и одеялко, и даже шторы есть. Отвечаю за базар.

Темно ещё, значит, ночь на дворе — определился со временем суток Макаревич, но раз лучший друг говорит, что надо куда-то идти, то пойду. Жорик умный, он заботится о Ефимке: вон даже принёс с собой кучу всякого тряпья.

Жорик, подталкивая в спину "людоеда", загнал его в свою комнату и велел ложиться спать на вот эту кровать, где две хорошие подушки, правда, почему-то без наволочек.

— Ты достоин жить в хорошей комнате, — пояснил Жорик, распутывая клубок из тряпок. Шторы он опять повесил над окном, а простыни закинул в шкаф.

— Спи, давай, — распорядился Жорик. — Баю-баюшки баю, не ложись, мля, на краю... Если кто придёт и начнёт тебя выгонять из комнаты, говори, что эта комната всегда была моя, то есть твоя. Если начнут добадываться ... то можешь покусать ... хм.

— В смысле покусать?

— В коромысле ... это, друг мой, концептуально, ты не поймёшь.

Ефим пожал крутыми плечами и завалился в кровать: если Жорик говорит спать в этом месте, то какие проблемы.

Здорово! Без проблем перевёл дурня, с мозгами, как у креветки в соевом соусе, в свою комнату — удовлетворённо подумал Жорик. Это на некоторое время отвлечёт дознавателей с моей персоны на малахольного Ефимку. Пусть теперь вертухаи помучаются, пытаясь допросить Макаревича. А я чуть покручусь тут, да и врежу с утра по тапкам, встану на лыжи, сделаю ноги, короче, уйду я отсюда: хватит с меня злоупотреблять местным гостеприимством. Утро вечера мудренее, трава соломы зеленее — ага, вот именно, с утра, после завтрака, вы меня только и увидите: покачусь я колесом под горку — только рубашонка пузырём.

Фаддей Венедиктович Адашев спал, прижав к себе свою любимую Аврелию. Что ему снилось, то неведомо, но судя по его благодушной улыбке, ему и во сне жилось хорошо. Может ему снилась красавица Калерия Собакина, с которой он, наконец, прояснил свой статус. Лишь бы сонный Фаддей при Аврелии не произнёс имя Собакиной. Вот тогда ему устроят головомойку, а так-то у него пока всё хорошо. Вот всё ли ровно в это время у Добрыни Юзовского, то вопрос.

Приготовив две тарелки с бутербродами, Добрыня ощущал себя неплохо по всем позициям. Вот только мизинчик побаливал. Один бутер Добрыня уже съел, можно сказать с аппетитом. Взял в руку второй бутерброд, но решил нагнуться и посмотреть на свой злосчастный мизинец, а вдруг пальчику требуется какая примочка лекарством. Болит сволочь.

Одна рука Добрыни, держащая бутерброд, находилась над столом, а весь он наклонился под стол и внимательно рассматривал пораненный палец. Болит зараза, но, вроде, перелома нет. Йодом помажу, и всё пройдёт. До свадьбы заживёт. Как говорила любимая бабушка в таких случаях: "Надо пошептать". Добрыня и пошептал, ведь хуже точно не будет:

— У кошки боли, у собачки боли, у Елфимова боли, а у Добрынюшки заживи. Сейчас бы ещё щец навернуть, да под рюмочку "родименькой".

Подняв свою голову после совершения магического ритуала, Добрыня понял, что он в помещении не один и тезис "хуже не будет" не сработал.

Перед его столом молча стояли Нестор Викторович и Игнат Ермолаевич Бердышев и смотрели на тарелки полные еды цепким взглядом записных душегубов. На лбу начальников явно читалась не совсем цензурная мысль внёсти разнообразие в скучную жизнь Добрыни. Бердышев ещё и на мои родненькие, с избыточным количеством холестерина, бутербродики облизывается, дескать, отдай их мне. Вон как его нос принюхивается к ним, как он их испепеляет взглядом. Дорогой Игнат Ермолаевич, при всём к тебе уважении — провались ты в катакомбы. Дядька Игнат — иди куда-нибудь подальше по бездорожью от моих бутербродов и поешь, к примеру, заячий помёт — он ядрёный, он тебя проймёт.

— Ну, началось, — с тоской подумал подчинённый Елфимова. — Теперь придётся часа три выслушивать тоскливое начальственное камлание. Как только они смогли так тихо подкрасться, и самое главное, как не вовремя — бутерброды-то "стынут".

Вопросы в голове Добрыни замелькали, как светлячки, в ночном воздухе. Сейчас эта сладкая парочка начальников начнёт влезать своими грязными ботинками прямо ему в душу. В чём же я провинился? Хотя понятно в чём. Елфимов все уши прожужжал, что нас с Корнеем ждут проверки и хитрые экзамены на профпригодность. Типа, мы всегда должны пребывать начеку. Вот жандарм и решил сегодня ночью устроить мне проверочку на сообразительность, а я налажал. Эта грёбаная микроволновка оказалась под моей дверью не просто так, а с намёком. С толстым намёком. Ведь в инструкции чётко сказано, что если вдруг появляется в доме подозрительный предмет, то надо незамедлительно сообщать охране и поднимать тревогу. В микроволновку жандарм наверняка засунул муляж бомбы и подсунул мне под дверь, а я дурень, даже после того, как еб ... ударился об неё, тревогу не поднял. Сейчас жандармское хайло откроется и начнётся нудная головомойка с притопом и прихлопом, с оскорблениями и угрозами — катись оно всё верблюдом.

— Приятного аппетита, — почему-то жандарм с порога не начал ругаться, а проявил вежливость. А мог бы начать брызгать ядовитой слюной, как он умеет. — Господин Юзовский, не замечали ли вы чего-нибудь странного за последний час?

Да, тут у вас всё странное — хотел сказать Добрыня — даже вы с Бердышевым странные люди, но приходится вас терпеть. Но, разве такое скажешь шефу? С другой стороны, надо как-то выкручиваться и подыграть начальнику: показать, какой начальник мудрый руководитель, а Добрыня так себе, ещё учиться ему и учиться, но он старается, перенимает опыт. Пора включать режим "тыначальникядурак".

Так-то в тандеме Добрыня — Корней, именно Корней являлся мозговым центром, но сейчас Корней дрыхнет, а отдуваться приходится бедному Добрыне. Придётся самому включать буйную фантазию, раз хитросделанного Корнея рядом нет.

— Микроволновка под моей дверью, — сделав умное лицо, сообщил Добрыня. — Считаю, что это провокация, устроенная нашим мелким постояльцем Жориком Мочалкиным. С далеко идущими целями, — проговорил Добрыня, хмуря брови. — Скорее всего, это многоуровневая многоходовочка, наших противников...

— Многоуровневая? — жандарм и Бердышев переглянулись.

— Именно так, — Добрыню понесло по просторам фантастического бреда. Он даже бутерброд отложил, чтобы подробно доложить начальству своё видение проблемы. — Если внимательно приглядеться, то можно увидеть, как складывается ясная картина из разрозненных пазлов. Я решил помешать врагам осуществить их коварные планы: собрался предпринять срочные контрразведывательные мероприятия, возможно с силовым воздействием на врагов.

Добрыня сам бы не смог объяснить — с чего это у него вдруг прорезалось ораторское искусство. То два слова без мата не мог связать и произнести, а то вдруг стал кидаться умными словечками. Жизнь заставит — ещё не так раскорячишься.

— И что вы предприняли? — с любопытством уточнил Елфимов, косясь на тарелки с едой.

Да, что такого доброго Добрыня мог предпринять? Он предпринял приготовление бутербродов и готовился предпринять попытку их съесть, естественно, с аппетитом. Но, тут вы оба два явились и отвлекаете меня от важного дела. Но, мля, такое любимому начальству не скажешь: приходится фантазировать и пускаться во все тяжкие.

— Проонани ... эээ ... проанализировав ситуацию, я решил устроить засаду на врагов, которые в своём коварстве устроили ряд отвлекающих манёвров. Хотят, чтобы мы запутались в клубке противоречий.

— А конкретнее? — продолжал допытываться Елфимов.

— Конкретнее!? — Добрыня почему-то показал пальцем в потолок, где находилась комнатка Жорика Мочалкина. — Прежде всего, микроволновка. Это отвлекающий предмет. Её, как аргумент воздействия, сюда притащил, притворяющийся мелким прохиндеем Жорик Мочалкин. Думается мне, никакой он не Жорик и не Мочалкин, а опытный агент разведки наших врагов. Всё на это указывает. Он как та морская свинка, которая и не морская, и не свинка.

— С чего вы это взяли? — удивился Елфимов. — Обоснуйте.

— О, Нестор Викторович. Этот, якобы Жорик, умеет выстраивать акценты таким образом, чтобы отвлечь нас от главной цели врагов. Хитрый ползучий гад. Микроволновка — это раз. Вероника моя — это два.

— Вероника ваша сюда вписалась каким боком? — опешил Нестор Викторович.

— Вероника, как и микроволновка, аргумент воздействия, только ещё круче. Враг, маскируясь якобы Жориком, задумал сначала смутить меня микроволновкой, потом вывести меня из себя проникновением в спальню к мирно спящей Веронике. Через открытое окно он это собирается сделать, сволочь. Я сам ему открыл окно, чтобы он благополучно влез ...

Елфимов и Бердышев опять переглянулись: в глазах мужчин читалась скорбь о внезапно пошатнувшемся здоровье коллеги.

— Зачем сам окно открыл? — тихо проговорил жандарм.

— Я же говорю, чтобы он влез к ней в постель. Провокатор, мля, пробы ставить некуда. На живца ловлю, типа я не понимаю, что задумали враги. Веронику они назначили отвлекающим объектом, как и микроволновку. Неприятель думает, что я подниму тревогу и вызову вас сюда. Враги ещё и не то придумают, чтобы именно в это время вы прибыли сюда, считай в их расстановленную ловушку. Я так понимаю, что они хотят похитить вас и выведать с помощью пыток все тайны нашего холдинга. Этот Жорик, доложу я вам, такая хитрая бестия, он может заодно сымитировать и ограбление нашего дома. Делает всё, чтобы мы отвлеклись на его проделки и не увидели главного — их подготовку к вашему похищению. Зря вы сюда пришли, теперь события могут ускориться. Было бы достаточно, если бы я с Корнеем пострадал от налёта врагов, а не вы, как наш главный интеллектуальный центр. Мы с Корнеем всегда готовы пострадать на благо нашего холдинга...

При этих словах Добрыня гордо выпятил грудь и даже хотел пустить слезу, но слеза просто так не хотела образовываться в глазах. И то так — суровые мужчины не плачут, но даже суровым мужчинам надо периодически выкручиваться из нехороших ситуаций.

Елфимов начал потихоньку заводиться от таких новостей, преподнесённых его подчинённым. Начнёшь злиться: гость Жорик, идущий довеском к Макаревичу, ночью начал воровать в доме всё, что плохо лежало, а чердак Добрыни Юзовского кукушка посетила: здесь какая-то нездоровая атмосфера.

— Так вы утверждаете, — с раздражением начал повышать голос Елфимов, — что вот прямо сейчас к вашей Веронике лезет господин Мочалкин? Ага, который вовсе и не Мочалкин, а гораздо хуже.

— Точно так, — кивнул Добрыня. — Это легко проверить. Прямо сейчас зайдём в комнату к Веронике и узнаем у бедной женщины про подробности покушения на её честь, достоинство и здоровье со стороны мнимого Жорика.

Надо действовать быстрее — понял Добрыня — пока Елфимов не начал понимать, что его подчинённый просто-напросто гонит ему в уши голимый бред: разбужу сейчас Веронику, и попробую подать ей знак, чтобы она сообразила, как себя вести.

Не спрашивая разрешения у начальников, Добрыня резво ринулся в комнату к Веронике. Он только сожалел, что не успел доесть приготовленную еду: вон какими жадными глазюками смотрел на его бутерброды Бердышев. А ещё Бердышев повадился есть тортики, изготовленные Ефимкой. Что-то на феноменально вкусные изделия Ефимки много конкурентов образовалось — Добрыне достаётся всё меньше и меньше кусочков от вкуснейшего лакомства.

Вы видели, как люди умеют корчить рожи? Говорите — видели? Ничего вы не видели, если вам не случилось увидеть, как корчит рожи Добрыня! Вот бедной и несчастной Веронике среди ночи посчастливилось это дело увидеть, когда она, сделав вид, что спит, услышала, как её дражайшая половина открыла входную дверь и радостно начала тормошить женщину.

— Вероника, солнышко моё, просыпайся, — тормошил супругу Добрыня.

Войдя в комнату к "спящей" супруге, он включил верхнее освещение и прикрыл дверь перед носом начальников, возжелавших сунуться в спальню. Ага, щас вам обломится счастье увидеть голую Веронику! Но довольно приличную щель он оставил: надо же Елфимову слышать, что говорит Добрыня с женой. А может они там сговариваются за его спиной. Ага, пусть жандарм послушает. Добрыня постарается мимикой и энергичным подмигиванием сообщить супруге, что ей следует сказать начальникам.

Вот же напасть — подумал Добрыня, когда обнаружил на жене халат, а окно оказалось закрытым. Замерзла, наверное, супружница, вот и накинула на себя халатик и окно прикрыла. Это не вписывается в концепцию, но ничего не попишешь и не переиграешь. Конечно, лучше бы и Добрыня этой ночью не просыпался, и не шастал по комнатам. И не ударился бы он о дурацкую микроволновку любимым мизинчиком. И не пришлось бы сейчас придумывать, как отбрехаться от начальников. Лежал бы сейчас под горячим боком жены, и знать бы ничего не знал, что в этом доме творится.

— Ягодка моя, Нестор Викторович желает знать, кто сегодня ночью к тебе лез в окошко, — муж так энергично подмигивал, что Вероника подумала о внезапном тике поразившем лицевые нервы её мужчины. Эк лапусика корёжит. А откуда лапусик узнал, что к ней кто-то лез?

— Ко мне никто не ..., — начала Вероника, но заметила совсем уж перекосившуюся рожу супруга.

Добрыня начал покрываться потом, от осознания того, что Вероника, с её коротким женским умом, может и не вкурить ситуацию. Вдруг она не сообразит значения сигналов подаваемых мимикой лица супруга. Ага, вроде, родная жена, уставясь на перекошенную Добрыниную морду, наконец, сообразила, что надо говорить.

— Ко мне никто не влез, но влезть попытались, — пробормотала она, смотря на мужа и ожидая реакции. Правильно она сказала?

— Вооот!!! — радостно завопил Добрыня. — Нестор Викторович, входите сюда. Вам Вероника подробно расскажет о чрезвычайных событиях, произошедших этой ночью.

Конечно, жандарм и Бердышев не постеснялись войти в спальню к барышне. Работа прежде всего, а жандармы люди не очень стеснительные. Елфимов выглядел чуточку обескуражено: неужели это правда, что сообщил ему горе-работник Добрыня. Ведь этот коллега только и может, что силовыми захватами заниматься — аналитика не его конёк. Даже хитромудрый Корней пока на аналитика не тянет. Может здесь всё проще и банальнее; известная история, как говорят лягушатники — шерше ля фам. Какую только дичь люди не говорят, пытаясь выгородить себя.