-Зачем ей сумка?— подумал Николай: -Экое страшилище. А девушка вполне себе ничего. Смотрит будто впервые увидела дома и людей.
Впрочем, это не его дело. Время обеда уже миновало. Он зашёл перекусить в кафе, где весь пол был закрыт коврами — должно быть вытканными учениками какой-то школы на уроках истории орудий труда. Пришлось разуваться на входе, что не очень удобно.
Сегодня ковры, завтра занавески на окна, а послезавтра что — деревянные ложки? -ворчал про себя Коля не забывая ложка за ложкой доедать стандартно-вкусный куриный суп: -Школьникам конечно нужно изучать историю орудий труда, но до фанатизма доводить не следует.
Поев и придя в более благостное расположение духа Николай подумал: -Я элементарно расстроен. Ковры не так уж и плохи. Во всяком случае придают особый шарм, выделяя данное кафе из сотен других.
Из окна был виден фонтан на противоположенной стороне улицы. Фонтан выстреливал прозрачные струи воды, после чего они падали в пластиковую чашу выглядевшую так, словно она была сделала из мрамора. Над чашей парили голографические изображения плывущих куда-то по направлению к проспекту большевиков парусных кораблей. Нарисовавшийся на ближайшей стене рядом с фонтаном бородатый капитан обстоятельно объяснял двум заинтересовавшимся парусниками мальчишкам краткую историю кораблестроения. Пока Николай уплетал пирожки с черникой заедая горячий суп, компания мальчишек у фонтана увеличилась до восьми человек и нарисованному капитану пришлось раздвоиться, чтобы параллельно вести две разных беседы.
Убрав грязную посуду в посудомоечную машину Коля собирался покинуть кафе, как буквально перед ним соткалась надпись: -Понравилось ли вам у нас, уважаемый товарищ?
-Понравилось— пробормотал Николай: -И с коврами неплохо придумали. Оригинально.
Надпись в воздухе изменилась на: -До следующей встречи. Желаем хорошо потрудиться.
Коля прошёл сквозь тающие буквы и успел отойти метров на двадцать, когда его догнала девушка с аккуратно спрятанными под косынкой волосами. Заметив, что его догоняют, Коля развернулся. Девушка не успела остановиться и мягко врезалась в него выставив вперёд руки.
-Простите— пробормотала она: -Вам правда понравились ковры?
-Вы наверное учитесь на кулинар-мастера?— догадался Коля: -А насчёт ковров здорово придумали.
-Спасибо— сказала девушка.
Коля удивился: -За что "спасибо". Я здесь каким боком?
-Множество посетителей приходят и уходят не сказав ни слова, как будто им всё равно где есть: в каменной пещере или в нашем кафе— заливаясь краской пояснила будущая кулинар-мастер: -Но вы обратили внимание. Моим одноклассникам будет очень приятно.
-Значит это ваш класс выткал все те ковры!— догадался Коля.
-Знаете, как было сложно? Мы сначала собирали древние станки, потом учились работать на них. Даже пальцы болели— пожаловалась девушка
Коля хотел сказать, что таких великолепных ковров не видел никогда на свете, но не успел до того как кулинар-мастер ещё раз прощебетала: -Спасибо — и убежала обратно в кафе следить за автоповорами и практиковаться в редком искусстве ручного приготовления пищи.
Надо было поинтересоваться: имела ли она дело с кремовыми тортами?— посетовал Коля. Хотел вернуться и спросить, но постеснялся, мысленно пообещав самому себе вернуться завтра в это же кафе. Может быть забавная девчонка опять будет колдовать на кухне и удастся убедить её попытать силы в кремовой области. Интересно, по какой основной профессии она учится? Завтра обязательно спрошу— решил Коля направляясь обратно в институт. Надо отдать Сашке его торт, иначе полгода попрекать будет. Непонятно зачем ему обязательно вручную сделанный торт если только у настоящего мастера он может получится лучше чем в автоповаре. Да и то не факт.
Эдуард Владимирович, Колин дядя, учёный обладающий тайной — необычный человек. Очень немногие граждане советского союза имеют тайны от комитета государственной безопасности. Он не шпион, не вредитель, не больной и вообще, в целом, очень хороший человек, правда немного архаичный. Но дядя имел тайну и с этим ничего не поделаешь. Так было. Эта тайна поглотила не только его, но и племянника и ещё многих других людей.
Что за тайна о которой могущественный комитет государственной безопасности ни сном ни духом? Об этом позвольте рассказать в своё время и место, а оно сейчас пока ещё не наступило.
Тайны не могут существовать вечно. Рано или поздно скрытое всегда становится явным. Их раскрывают люди сделавшие раскрытие чужих тайн своей профессией или случайные прохожие оказавшиеся в нужном для раскрытия тайны месте, хотя на самом деле они шли по своим делам. Мой друг, ты конечно догадался, что человек которому предстоит раскрыть тайну Эдуарда Владимировича уже прибыл в город этим утром? Она приехала работать в управлении статистики, приехала осуществлять свои мечты, жить, трудиться и, конечно же, любить. Таня ещё не знает, что ей предстоит раскрывать какие-то там тайны. Она уже забыла Колю, с которым столкнулась на улице, и не догадывается о существовании его дяди. И уж тем более у неё нет никакой возможности на основании известных ей фактов предсказать какие силы она стронет с места и к чему это всё приведёт.
Но всё это будет потом, ближе к зиме, не раньше чем выпадет снег, а небо опустится ближе к поверхности и станет казаться будто достаточно подняться на крышу самого высокого здания чтобы достать до него рукой. На данный момент царит и властвует лето.
Таня успела перезнакомится со своими будущими соседями. Завтра у неё первый рабочий день. Она с нетерпением ждёт его — полная впечатлений от знакомства с большим городом, бок о бок с которым ей предстоит трудиться, раскрывая его большие и маленькие тайны.
Коля переговорил с дядей, но снова ничего не добился. Видимо он просто не умел правильно разговаривать с этим человеком. Не хватало настойчивости или, может быть, уверенности в собственной правоте. Лежащая тяжёлым грузом на плечах тайна без слов молила о раскрытии. Но ждать ей оставалось уже не долго.
Дядя поинтересовался: как у племянника обстоят дела с дипломным проектом. Коля ответил: -Осталось только посчитать.
-Очень хорошо— обрадовался Эдуард Владимирович.
Коля считал весь остаток дня, подключившись к мощным компьютерам института теоретической физики. Летними вечерами темнеет поздно и он просидел почти до темноты. Домой было идти в другую сторону, но Коля упрямо дошёл до кафе на перекрёстке. Перед входом стояли шесть пар обуви. Прибавив к ним седьмую, Коля прошёл к свободному столику в глубине зала.
Как он и ожидал, разглядев оставленную у входа обувь, один столик был занят влюблённой парочкой. Парень в синей, точно морская волна, футболке что-то увлечённо объяснял слушавшей его девушке. Она забралась с ногами в кресло. Были видны её алые, словно тронутые морозом розы, носки. На столе перед ними стояли вазочки с мороженным. Видимо давно стояли, так как мороженное успело серьёзно растаять. Но эти двое не замечали.
Ещё в зале сидел физик из института. Коля не знал как его зовут, но иногда встречал в коридорах: обычно тот целеустремлённо шагал куда-то, редко стоя на месте. Вот и сейчас полузнакомый физик целеустремлённо доедал фаршированные перцы собираясь как можно скорее вернуться в институт и работать там, наверное, всю ночь напролёт. Интересно: чем его не устроила институтская столовая где стояли такие же модели автоповоров? Может быть хотел прогуляться по вечерней прохладе освежая застоявшиеся мысли. Физик приветливо махнул Коле рукой. Решив не мешать человеку расправляться с остатками фаршированных перцев, Коля кивнул в ответ на приветствие, но сел отдельно. Садясь, он успел заметить, что у знакомого физика один штанина была тёмно-зелёного цвета, а вторая светло-синего. Видимо Коле удалось поймать момент когда его брюки морфировали.
Кроме них в зале находились ещё три человека. Они были знакомы между собой потому, что сидели за одним столом и молча ели.
Девушка, помимо основной профессии, учащаяся на кулинар-мастера давно ушла домой. Можно было догадаться, но Коля отчего-то надеялся встретить её и немного расстроился не застав на месте. Взяв чашку кофе и пару огромных, с его ладонь, бутербродов он ещё раз проглядел расчёты касающиеся дипломного проекта включающие в себя полученные сегодня данные. Потом размышлял о всякой ерунде попивая мелкими глотками горький, едва заметно пахнущий шоколадом кофе.От бутербродов остались только крошки на отодвинутой к краю стола тарелке.
Пока он неторопливо пил кофе, кафе опустело. Даже влюблённые ушли любоваться звёздами и переливающимися огнями орбитальных станций для чего им, правда, пришлось выехать за город. Светящийся потолок потемнел, лишь над столиком, где сидел задержавшийся посетитель, остался круг рассеянного, приятного для глаз света.
Возвращаться домой не хотелось. Настроение было меланхоличным и немного отрешённым — самое подходящее настроение для одиноких посиделок в ночном кафе. Вызвав из памяти спутника книгу и предусмотрительно поставив таймер чтобы случайно не зачитаться до утра, Коля погрузился в записи из дневника Евгения Семёновича Позднякова — капитана двадцать седьмой экспедиции на Марс. Той самой знаменитой экспедиции длящейся больше пяти лет, во время которой люди впервые попробовали с практической стороны приступить к задаче глобального изменения климата красной планеты. Это сейчас Марс, что вторая Земля, разделён государственными границами пяти различных стран и по нему можно гулять в одной куртке с длинными рукавами, без скафандра и дыхательной маски. Потому, что на красной планете пока ещё довольно холодно и через день идут дожди в полном согласии с планом последней стадией тераформирования. А тогда, без малого полтора столетия назад, младший брат Земли был суров и неприветлив к недавно ступившему на его ржавые пески человеку.
Коля взял себе за правило каждый день прочитывать записи из дневника капитана Позднякова за месяц или немного меньше. Будто бы он сам участвует в знаменитой экспедиции.
Вместе с капитаном и командой он прощался с родными. Вместе шёл по оплавленным плитам космодрома к челноку, готовящемуся поднять экипаж на орбиту (тогда ещё между землёй и космосом не протянули нить орбитального лифта). Вдвоём с капитаном, Коля проводил последнее тестирование космического левиафана на стационарной орбите прежде чем пуститься в дальний путь. И весь долгий полёт записывал и отсылал видеописьма молодой жене и совсем ещё крохотному сыну. Вместе они наблюдали как в ответных видеописьмах сын капитана Позднякова учиться ходить и в записи услышали его первое слово. Вместе сталкивались с трудностями и преодолевали их.
Конечно, оригинальные записи из дневника капитана прошли цензуру и подверглись двойной правке: вначале самим Поздняковым, затем в МасКультПросвете. Скупые и суровые строки снабдили массой примечаний и объяснений порой чуть ли не втрое превышающих объём основного текста. Но не смотря на усилия работников МасКультПросвета (а может быть наоборот, благодаря им) во время чтения Коля как будто ощущал дух того времени. Времени героев и первопроходцев. Когда Союз ещё только вставал на ноги и далеко не до конца были залечены раны последней большой войны положившей конец "тёмным десятилетиям". Когда Восточной Империи ещё и вовсе не было, а в колыбели токийского суперкомпьютера только-только родился интеллект позже назвавший себя божественным императором. Когда потеснённый с самовольно занятого пьедестала бывший "владыка мира" распался как государство и вновь собрался под властью могущественных корпораций вознёсшихся на разграблении конфедерации мусульманских государств и стран, немного позже вошедших, в молодую Восточную Империю. В то время никто не мог быть уверен в том, что мировая война не вспыхнет вдруг с новой силой.
Корпоративные топ-менеджеры поспешно выкапывали комфортабельные подземные бункеры, в которых могли бы в довольстве и безопасности дожить свои бесполезные жизни, даже после того как всё остальное человечество бы погибло. В это мрачное, суровое, но и наполненное самыми светлыми мечтами, дерзкими надеждами и отчаянными поступками время отправлялась двадцать седьмая по счёту марсианская экспедиция под руководством капитана Евгения Семёновича Позднякова. Отправлялась чтобы на полном самообеспечении провести на красной планете не менее трёх лёт пытаясь на месте выбрать наиболее эффективный из множества имеющихся способов продуцирования биомассы и насыщения атмосферы кислородом. Первая разведка боем. Первый триумф и первая трагедия более чем в полусотни миллионов километрах от голубой планеты.
Минуло полтора столетия. Мир не раз изменился, в чём-то стал другим, по большому счёту оставаясь прежним. Но сотни тысяч юношей и девушек, как их родители и как родители их родителей, продолжали зачитываться воспоминаниями капитана двадцать седьмой марсианской. И кто-то из них, без сомнения, вырос и сам стал космонавтом. И производил сложнейшую, из-за погодных условий, посадку на Венеру. И работал космическим строителем, до десятой части жизни проводя вне поля тяготения, создавая орбитальные инфраструктуру вокруг Земли и Марса. И кем-то ещё и где-то ещё. Но всё это совсем другие истории. А в нашем повествовании: Николай Подводный, человек тяготящийся известной ему тайной, поздним вечером, в одной из сотен уютных новосибирских кафешок, сидел за столиков в круге рассеянного света. Между чашкой из под кофе и пустой тарелкой с бутербродными крошками, личный коммуникатор "спутник" вывел, через голографические терминалы кафе, изображение раскрытой книги. Наклонившись вперёд, как будто перед ним лежал тот самый настоящий дневник капитана Позднякова, перелистывая страницы движением глаз отслеживающихся спутником. Коля увлечённо читал, пока не зазвенел предусмотрительно заведённый таймер.
"В январе ...63-ого года два корабля: "Товарищ" и "Shining", совместной советско-японской научно-исследовательской экспедиции, прошли точку невозвращения с максимальным ускорением устремляясь по направлению к Марсу. Вернее к точке с координатами, где должен будет оказаться Марс в момент их прибытия. Сейчас там нет ничего кроме пустоты.
Игорь Ледников, старший инженер систем связи, доложил об окончании дистанционной проверке спутника связи оставленного в межпланетном пространстве предыдущей экспедицией. После слов Игоря "проверка прошла успешно", мы все облегчённо вздохнули. Аккумулируя энергию солнечного ветра, за четыре года автономной работы спутник набрал достаточный запас для поддержании канала двухсторонней связи с Землёй на всё время нашей долгой "зимовки". Но удачно опрошенный спутник был только первым из цепочки ретрансляторов посеянных в пространстве между двумя планетами. Вся наша команда и команда "Сияющего" буквально молится, чтобы остальные спутники связи также работали в штатном режиме. Было бы ужасно остаться в информационном вакууме едва достигнув красной планеты. Не знать, что происходит дома и быть не в силах передать результаты работы или (плюю через плечо и стучу по специально захваченной с земли как раз для таких случаев, деревяшке) послать просьбу о помощи. Хотя я, как капитан одного из двух кораблей экспедиции, имею план на подобный случай. Хотелось бы чтобы он оставался лишь одним из многих не пригодившихся планов, закрытым файлом в недрах базы данных системы управления.
