Черный Остров

Нежило возопил, добавив себе волшебством силы в голос, аж пара человек за уши схватились:

-Караул, караул!

И два молодца из охраны порядка рядом появились, видимо, недалеко шли.

— Мужи доблие (так следовало обращаться к ним), этот вот мне в карман залез, но его колдовской защитой кошеля шандарахнуло, отчего он сидит и головой трясет, и рукой в придачу.

-Ты из бояричей будешь, раз такой кошель имеешь?

-Ну да, из Черных.

И показал знак клана на груди, а затем тот самый кошель. Кстати, в нем был еще один 'заряд', а потом его надо было 'зарядить'. И снова кошель будет готов на охрану работать.

Старший из охранников спросил у сидящего:

-Что скажешь про себя? Может, ты оголодал до полусмерти, и разум утратил от того?

Это было нечто вроде обязательной формулы задержания за уголовные преступления. В случае же облыжных слов на Императора и того, что еще хуже, надо было говорить: 'Слово и дело императорское!' Сидящий явно понял, чем пахнет, потому отвечать не стал, а попытался на карачках ускакать куда-то. Зеваки засмеялись, а второй охранник его поймал за ворот и придавил к земле.

-Отвечай, селедочный выкидыш!

Тот что-то сказал неразборчивое, но раз сказал, так сказал.

-Спрячь, боярич, свой кошель, уже по его руке видно, что он на вашу защиту нарвался. Так что мировой судья узрит знак ваш на ладони и все ему ясно будет. А что он ему пропишет-мы его милость еще не видели, в каком он гуморе пребывает, в полном или половинном.

Пошли, щучий сын! А побежишь-о том пожалеешь! Здрав будь, боярич!

-И вам здравия, мужи доблие!

Неудачливого воришку подняли и погнали перед собой.

Нежило спрятал в карман кошель, а также выпавший от всех дел носовичок.

__________________________

Зеваки расходились, обсуждая произошедшее. Слов сочувствия воришке не нашлось. Или они звучали очень далеко, и отсюда их не слыхать. Нежило продолжил шествие по базару, но при этом придерживал кошель рукой в кармане. Он отчего-то подумал, что карман можно взрезать, а не тащить кошель вручную. Правда, даже упавший кошель надо поднимать рукой с земли, но не подумал и ладно. Время подошло к полудню, о чем сообщили часы полуденным боем. Пора идти к этому трактиру, а то так и выйдет, что время миновало, а он опоздал, а тогда ему даже остывшего не дадут. Или дадут, но за деньги.

'Сорок сороков' встретил его тишиной и портретом императора напротив входа. Да и публики еще мало, потому, наверное, и тихо.

С портретом было все не так просто. Обитатели Черного Дома болтали, что несколько лет назад случилась история, когда упившийся посетитель как-то гнусно оскорбил портрет. Не то кинул миску с похлебкой в него, не то нечто подобное свершил. Народ тогда спорил, как именно пьяного покарают и бился об заклад. Но вышло совсем не так. Буйного посетителя проверили бояре, не было ли это деяние с портретом магическим трюком. Как оказалось, нет, не был способен этот Иван к магии, но мог вылакать штоф и не пасть под стол, а активно развлекаться. Оттого император его простил и велел, чтобы его портреты не висели в общем зале распивочных заведений. В отдельных кабинетах -можно. Что было дальше с Иваном-всяк полагал по-своему, но преобладало мнение, что его вышибли обратно в родной Скопин, пугать своими подвигами родных и знакомых. Вообще Скопинские славились нетерпимостью к тем, кто пил не чинно и благородно, а чудил в пьяном виде, отчего была поговорка про скопинский конец, то есть когда человек себя услаждает, но не буянит и оттого отправляется отдыхать под стол. Так что при повторении подвигов ждал бы Ивана нехороший конец. Мировой судья мог, узнав, что Иван снова мечет в императорский портрет миски с едой или бутылки, а кто-то этого не потерпел и Ваню 'приласкал' кулаком или тростью, отчего Ваня уже больше вовек не чудил, ограничиться для укротителя Вани церковным покаянием. В провинции может быть всякое, от безграничной свободы до безграничного утеснения.

Трактирщик за стойкой (он не обижался, когда его кабатчиком называли тоже) сразу же узрел на Нежиле Знак клана, поэтому уточнять, что он хочет, не стал, а извлек бумагу и нашел там Нежилу средь иных. После чего сказал, чтобы тот устраивался там, где ему нравится, но если он сядет впритык к проходу, кто-то уже перегрузившийся может на него свалиться или миску опрокинуть, и все не со зла, а по извинительной причине . Нежило занял место и стал ждать, когда ему принесут еду. Причем отчего-то он все думал, что надо устраиваться так, чтобы видеть вход и тех, кто в кабак заходит. Какое-то странное ощущение, как будто чужая память ему совет давала. Сидеть пришлось недолго, прибыл подавальщик, парнишка чуть старше него летами, и принес две миски с похлебкой и кашей, глиняный стаканчик, ложку и пару кусков хлеба. Выставил все на стол и сказал, что если чего-то еще или хмельного захочется, то надо идти к Панкрату, что за стойкой сидит, и, заплатив, потом вкушать.

Нежило спросил, а куда потом девать пустые миски? Паренек ответил, что их уберут. Отчего-то вплыла мысль: 'Как в кафе'. А откуда она. и что такое 'кафе'— подсознание дать ответ отказывалось. Как и то, что такое 'подсознание'. Но Нежило не стал застревать на воспоминаниях, а поел. Кормили хотя и хуже, чем в Черном дворе, но вполне сытно. Он, поев, посидел и подумал, а нужно ли ему чего-то добавить, или лучше посидеть еще, на кого-то посмотреть. Решил, что не надо, встал и вышел. В голове снова мелькнуло: 'Как розовая кофточка'. И что за чушь сегодня в голову лезет? Какая розовая кофточка, и она одна или на ком-то?

Отчего-то гулять по рынку расхотелось, и Нежило пошел куда глаза глядят. Глаза глядели и ноги несли к Кремлю, точнее, к тому саду, что расположен вдоль одной из стен крепости, той, к которой близка Кутафья башня. Хотя еще не настала весна, но у мыслей о магической трансформации погоды явно были основания, ибо уже седьмицу было тепло, отчего снега растаяли, кроме как в отдельных ямках и углах. Нежило потрогал рукой лавочку-вроде как сухая. Решил, что можно, и сел на нее. Посетителей в этом уголку сада было мало, а кого-то из бояр-совсем не появилось. Потому можно спокойно сидеть и ничего не делать. Такая вот маленькая радость.

Шло время, куранты отбивали часы. В четыре пополудни Нежило собрался возвращаться. Прогулка по городу завершилась, ничего страшного, непонятного и особенного не произошло и это даже хорошо.

Теперь надо посетить путного боярина и рассказать, что было и как.

-Значит, никто с тобой не подрался и Силу ты ни к кому не применял?

-Я— нет, медье, во кошель к воришке применил и пальцы ему как-то повредил. Потому стражники пришли и забрали охотника до чужих кошельков.

-Да. мне уже про то сказали. И, значит, ты в Александровском саду сидел и наслаждался тишиной и покоем? И правильно сделал, в том трактире через часок после твоего ухода вышла драка меж бояричами, но наш клан к ней совершенно никоим боком получается. Все вроде ничего, но мысль о том, что ты как бы двусоставной и из молодого и среднего возраста составлен, меня не покидает.

Нежило глядел на него и ничего не отвечал, но взглядом выражал непонимание. Но, собственно, он и действительно не понимал, о чем идет речь, и что из этого следует. Хотя какое-то предчувствие было. Не понимание, но какой-то проблеск его, как бывает, когда с трудом вспоминаешь и вот потом начинает брезжить разгадка.