Бьерн и столпы вечности

Следующая женщина в кожаной броне с копьем.

Я вижу длинную пустую дорогу, проходящую между двумя ухоженными полями. В воздухе тихо и земля кажется слишком спокойной для этого послеполуденного леса. Женщина медленно идет по дороге и ведет лошадь под уздцы, с любопытством оглядываясь по сторонам. Она чувствует, что что-то не так, но не понимает в чем дело.

Она останавливается и принюхивается, подняв носик. Её брови выгибаются и она в задумчивости что-то ищет. Воздух чист. Облаков нет. Она снова принюхивается снова оглядываясь вокруг. На её лице проступает неуверенность.

— Пожар?

Она смотрит через поля и её растерянность сменяется страхом. Она поднимает руку, прикрывая глаза от солнца и снова внимательно осматривает поля. Не обнаружив того, что искала она прыгает на спину лошади и страх быстро превращается в панику. Она подстегивает лошадь и мчится дальше по дороге, которая огибает несколько деревьев по пути туда, где должен быть дом.

Она останавливается на полном скаку, на лице читается ужас — там где раньше был дом её семьи, теперь лишь пепелище. Слезы блестят в её глазах, когда она снова подстегивает лошадь, направляясь к развалинам.

А вот и псинка.

Гончая пристально смотрит на занавешенное окно. Её голова чуть наклонена, как будто она пытается услышать некий звук. Я подхожу ближе и она поворачивается и скулит, виляя хвостом.

Глажу собаку. Она радостно бьет хвостом по полу.

Я выхожу из трактира и иду к искореженному дереву. Коренастое, распухшее тело немолодой гномы покачивается на кривом суке, прогнувшимся под её весом. В её лиловую, словно изъеденную молью шею, глубоко впивается веревка, а мертвая голова перекатывается из стороны в сторону, при каждом дуновении ветра.

Я вижу вокруг неё слабое фиолетовое свечение. Оно не освещает ничего вокруг, но я чувствую легкое тепло и понимаю вдруг, что могу потянуться и коснуться его, не руками, а чем-то что нельзя описать словами. Как я делал с теми людьми.

Я набираю воздух в легкие и стараюсь отогнать лезущие в голову мысли и сосредоточиться на цели. Выдыхая, я чувствую, как тянусь к повешенной, совсем по другому осознавая окружающую действительность.

Как только мне удается дотянуться до неё, мой разум ощущает толчок, звон, волну образов, слов, звуков.

Я невольно закрываю глаза и чувствую, как меня затягивает в глубокую воронку, где есть только я и повешенная, и когда я открываю глаза, она смотрит на меня своими подернутыми блеклой дымкой глазами. Её тело по прежнему покачивается на ветру, который я больше не ощущаю, на дереве, растущем в самом центре укутанной туманом пустоты. Женщина неторопливо кивает — веревка отзывается скрипом — и улыбается мне.

— Ты пришел сюда за мной, милый? Или просто заблудился? — Она смотрит на меня, её глаза чуть косят. — А, и то и другое, я права?

— Мне это все чудиться?

С мгновение она раздумывает над моим вопросом, оглядывая свое безжизненное тело.

— Нет, не думаю.

Цокает языком и качает головой.

— Это все жалость. Так понятнее? Больше не нужно гадать, так ведь? Увы но мы здесь, ты и я. Где бы это "здесь" ни было.

— Как тебе удается говорить?

Кальдара ощупывает рот языком, как бы проверяя его.

— это то чем мы сейчас занимаемся? Вероятно, это просто видимость действия. Возможно, так твоему разуму проще думать об этом. — Гнома одаривает меня заботливой улыбкой. — Не самый плохой вариант, как мне кажется.

— Мне кажется, что мне удалось выжить после биауака. Ты знаешь, каким образом это могло случиться?

Кальдара с мгновение смотрит на меня изучающее. И вот она снова жизнерадостна и приветлива.

— А ты знаешь, милый, мне кажется, на то могла быть причина. Возможно, счастливый случай. Очень вероятно. Буря может быть весьма беспечной. Или, возможно, она пыталась завладеть твоей душой, но не смогла её поднять. Душа может быть тяжелой, если остается цельной все время своего существования. Мы зовем такие души сильными. — Она грустно улыбается этой мысли. — Я хотела сказать звали. Эти дни давно прошли.

— То есть время от времени души распадаются на части?

— Да, конечно. Энтропия. Это все Римрганд. Мы мало знаем о том, почему это происходит и как. Когда мы умираем, то теряем частички себя, а когда возрождаемся, то вбираем в себя чужие частички. Но меньше, чем мы потеряли. Мы пытались остановить этот процесс, используя анимансию, но в пустую. Лишь немногим удается сопротивляться влиянию Римрганда и оставаться целыми, по крайней мере, какое-то время. Но и они рано или поздно не выдерживают, мне кажется. — Гнома цокает языком.

— Я хочу знать о тебе кое-что.

— Обо мне? Она качает головой. — Я скучна до невозможности.

— Кто такие анимансеры? — задал я мучающий меня вопрос. У нас на острове их нет.

— Те, кто изучают души. Такая банальная вещь и такая неизведанная. Но даже за время моей жизни было сделано несколько больших прорывов. — Она усмехается. — Моей жизни. Жизни. Простой народ считает нас кровожадными тварями, которые охотятся на слабых духом. И в отношении некоторых из нас это не такие уж и выдумки. — Но лучшие из нас? Самые лучшие? Вдохновители. Чудотворцы. Мои родители были духовными близнецами. Они были глубоко несчастны пока не нашли друг друга. Это перевернуло их жизни. Ты не поверишь. Амнесиакс помог им вспомнить их жизни. Самоубийцы, возвращенные из края забвения. Старики, платящие деньги за то, чтобы иметь возможность сказать последнее прощай. Как быстро мы забываем все это, когда нас пожирает страх... Это невероятная наука! Как здорово было жить в Дирвуде, где власти не пытались контролировать наши исследования. Мне нравились Вайлианские республики, но в последнее время они слишком осторожны.

— За что тебя повесили?

Она смеется.

— В общем, я пришла туда, где требовалась моя помощь. Предложила свои услуги лорду Редрику за деньги, конечно. Очень небольшие деньги. Мне нужно было осмотреть его жену, выяснить почему боги решили отравить её чрево. Я убила на это несколько месяцев. Изучила все на предмет загрязнения. Сделала пробы на валентность, проходимость её сущности. И как ты думаешь, что я выяснила?

— Скажи мне. — Меня действительно заинтересовал вопрос рождения детей без души. Как это вообще возможно, ведь после смерти мы все попадаем в Колесо.

Гнома качает головой.

— Ни-че-го! Пышущая здоровьем от кончиков пальцев до кончиков волос женщина с прекрасной душой. Милая до невозможности. Через несколько месяцев лорд потребовал ответы на свои вопросы. Какое-то время я успешно заговаривала ему зубы. "О да, мой лорд, есть некоторые проблемы с внутренним балансом. Лечение требует времени". Но рождение ребенка близилось. И он становился все более нетерпеливым — лорд, что с него взять. Так что сам видишь, чем все кончилось.

— Мда. Лорд Редрик и идея поселиться здесь мне нравиться все меньше и меньше.

Я выдыхаю.

— Мне нужно понять, что со мной произошло.

Она кивает, на её лице жалость, будто она утешает ребенка.

— Мир кажется другим, да? Как будто ты впервые видишь вещи, которые были всегда. Но ты их никогда не замечал? — Она вновь кивает. — ты заглянул за Завесу. Всего на мгновение. Твоя душа помнит, так ведь? Помнит, каково это — покинуть тело. Как будто ты вспоминаешь давно забытый сон. — гнома кивает вновь. — Теперь ты Хранитель. И будешь им вечно.

— Что значит "Хранитель"? — впервые слышу это определение.

— Хороший вопрос. Многие анимансеры убили месяцы и годы, пытаясь найти ответы на подобные вопросы. Но не я. Не я. Но я расскажу тебе все что знаю, раз уж мы здесь, вдвоем, и это будит во мне воспоминания о старых добрых временах. Души не умирают. Некоторые считают, что они проходят через адровые камни, вены мира. Они покидают этот мир на какое-то время, а после возвращаются в него. Иногда становясь больше, но обычно меньше. И совсем уж редко они не изменяются. Все души какое-то время существуют вне тел. Пока не свершиться переход, и эти души живут на этот свете. Так же, как и мы с тобой, уходя или блуждая. Но никто не видит их, потому что никто не помнит, как смотреть. Но Хранитель видит, умеет смотреть. Иногда он узнает человека лишь взглянув на него. Узнает, где он был много лет назад, когда его тело еще было иным. Видит воспоминания, которые тот давно позабыл. Это чудо. Настоящее чудо. Конечно, когда все идет как надо.

— Что значит "Когда все идет как надо"?

— О, уверена, бояться нечего. Просто... для некоторых это через чур. Они, бывает плохо спят и все такое.

Она улыбается мне ободряюще. От чего пучок длинных волосков на её щеке топорщиться. В её печальных глазах загорается огонек воодушевления.

— Тебе стоит поговорить со старым Мервальдом. Он сможет рассказать тебе намного больше. Он Хранитель, как и ты. В свое время он многим помог. Найти его можно в старой крепости, недалеко отсюда. Каэд Нуа, за Черным лугом. Он будет рад компании.

— До свидания.

— Прощай милый! Спасибо, что заглянул! — Кальдара закрывает глаза и её голова падает на бок под собственной тяжестью. Окружающий мир, кажется, начинает втекать в поле моего зрения из неведомого места ожидания.

Алот смотрит на меня прищуренными глазами.

— Ты в порядке? Мне показалось что тебя... только что тут не было.

— Я — Хранитель.

Его поднявшиеся брови уходят под капюшон.

— Что ж. Это интересно. — Эльф хитро улыбается. — Подозреваю это как то связано с фигурами в капюшонах из руин. Мм? В любом случае ценю твою честность. Раз мы путешествуем вместе, наверно, разумно рассказывать о таком.

— Знаешь что-нибудь про Хранителей?

— Только то, что они встречаются редко. И похоже обладают уникальной способностью проникновения в некоторые... аспекты души. — он покашливает. — Как ты только что недавно показал, Бьерн.

— Давай продолжим наш путь.

Глава 6.

Запах табачного дыма, землистый и сладкий одновременно, попадает в мои ноздри. Я отслеживаю струйку дыма до её истока и обнаруживаю широкоплечего мужчину с соломенными растрепанными волосами. Он прислонился к покрытой мхом каменой стене и мускулистой рукой держит у губ трубку.

ОН смотрит мне прямо в глаза, но взгляд не агрессивный. Он рассматривает меня с заинтересованной ухмылкой.

— Семнадцать с половиной. Или восемнадцать — смотря как считать гному.

— В смысле?

— Гнома. Ты пытался понять, нужно ли считать её за одного. Думаю нужно.

— О чем ты говоришь?

— Те, кто висит на дереве, их восемнадцать. По крайней мере столько было, когда я считал в последний раз.

Алот хмуриться.

— Это здесь так развлекаются?

Мужчина протягивает руку.

— Меня зовут Эдер. — Пожимаю ему ладонь.

— Бьерн, по вашему бурый медведь.

— Хотя для местных я могу стать просто девятнадцатым. — Он осматривает меня и хмуриться. — А тебя бы я поставил двадцать вторым или двадцать третьим, не больше. — Он цыкает. — Похоже, ты один из тех, кто любит вмешиваться.

— Почему ты думаешь, что меня заинтересовала гнома?

Эдер мгновение смотрит на меня приподняв бровь. Его ухмылка становиться еще шире.

— Я тут курил, заметил, что ты её рассматриваешь. Дважды я забивал свою трубку. Ты даже не моргнул, а челюсть у тебя так отвисла, что я тебя сперва с Редриком спутал.

— Ты знаешь кто такие Хранители?

Он быстро оглядывается по сторонам. Наклоняется поближе ко мне.

— Осторожнее, друг. Лучше не произносить тут это слово. Поблизости может быть сколько угодно прихвостней Редрика. Сайферы. Анимансеры. Хранители... для местных/, особенно для Редрика это все одно и тоже. Они приходят сюда со своими методами "исцеления" в поисках отчаявшихся. И все они обманщики. Конечно, увидев твое странное выражение я почти готов поверить что ты ДЕЙСТВИЕТЛЬНО как-то общался с этой гномой. Хе. Может, я и не буду девятнадцатым. Без обид.

— Думаешь, тебя повесят?

— Жители уже давно настроены против меня. Единственный кто выступал за меня, ну... он восемнадцатый. Мой бригадир на ферме. До войны был моим командиром.

На войне Святого что ли?

— Почему повесили твоего бригадира?

— Вмешивался. На днях Редрик отправил сюда своих людей. Сказали, что они точно знаю, что кто-то в поселке работает с Колшем. Планирует свергнуть Редрика. Сказали, что если он не признается сразу, повесят всех до последнего. Никто не признался. Поэтому Стивен, мой бригадир, вышел вперед и сказал, что это он. Они поверили ему на слово.

Эдер вздыхает и качает головой. Он не сводит глаз с дерева.

— Должно случиться рано или поздно. Если не за козни против Редрика, то за то что меня защищал.

— Кто такой Колш?

— Тот, кому надоели все эти повешения. Теперь он в бегах, пока его не поймают.

— А почему жители настроены против тебя?

Мужчина пожимает плечами.

— Выбрали не того бога. Вот к чему это сводиться. Раньше в Позолоченной долине было много последователей Эотаса. Вон та куча камней была его храмом, чтобы ты мог представить.

— И что случилось?

— Однажды тип по имени Вайдвен приходит на порог Дирвуда. Говорит, что он живое воплощение Эотаса. С ним была целая армия. Внезапно Эотас перестал быть столь популярным в этих краях. Мы с братом Воденом в это не поверили. Это не мог быть Эотас. Он пошел воевать добровольцем, а потом я. Но он не вернулся. После войны последователей Эотаса стали наказывать. Обвиняли их в предательстве. Это приняло скверный оборот, особенно после начала Наследия. Нужно было найти виноватых. Я был в безопасности, потому что сражался на войне, но пошел слух о моем брате, что он был не на той стороне. И я уже перестал быть в такой безопасности. — Пока не выступил мой бригадир и не сказал, что сначала придется повесить его, чтобы добраться до меня.

Эдер смотрит на искореженное дерево, задержав взгляд на одном из качающихся тел.

— Теперь это больше не проблема. Конечно, местные больше не вешают никого в наше время. Но с удовольствием подсказывают людям Редрика, когда те приходят.

Блядь, надо валить подальше из этого поселения. На фига я вообще в Диврвуд поехал? Надо было в Редсерас рвануть.

Алот бросает на меня взгляд и понижает голос.

— Теперь ты понимаешь, почему я так хотел покинуть это место?

— Если тебя повесят следующим, что ты здесь по-прежнему делаешь?

Эдер слабо улыбается.

— В основном пью. На самом деле я собираюсь уходить. Только еще не понял куда. Не так уж много есть мест, где не считают, что Наследие Вайдвена — началось из-за Вайдвена.

— Мы можем путешествовать вместе.

— Куда ты направляешься?

— В место под названием Каэд Нуа. Там есть старый Хранитель, который, возможно, сможет мне помочь.

— Кажется, я слышал что-то про это много лет назад. К нему обращались с разными просьбами. Проблемами души. Вопросами для покойных. Конечно, это было в те времена, когда не приходилось произносить "Хранитель" полушёпотом.

Что-то загорается в глазах Эдера, и в его голосе появляется сила целеустремленности.

— У него... мне есть что у него спросить. Не знаю, почему я раньше об этом не подумал.