— Ах, какая радость, посмотрите-ка, кто сам пришел ко мне...
Незнакомец хрипло шептал, едва касаясь губами моего уха. Одной своей лапой удерживая меня за руки, вторую он опустил мне на бедро, чуть огладив его, переполз на ягодицу и крепко сжав, выдохнул:
— Сладкий... Какой сладкий мальчик.
А "сладкий мальчик", пыхтя, пытался вывернуться, но все без толку. Этот кабан перехватил меня под грудью, прижав руки к бокам, и второй облапил мой живот, нарочито медленно ползя вниз. Мозг закоротило, ни одна умная мысль не могла пробиться сквозь хаос заполонивший мою помрачившуюся голову. Мысленно отвешивая себе пощечины мое Альтер-эго билось в истерике: соберись, идиот, или тебя сейчас поимеют прямо у стенки!
Лихорадочно пытаясь придумать хоть что-то, я с тоской вспоминал шпильки из своей прошлой жизни. Вот было оружие! Но плевать, и ботинки сгодятся. С удовольствием врезав уроду каблуками по голени и поизображав лошадь на его ногах, я затылком со всей силы стукнул ему по лицу. Хруст и приглушенные матюги райской музыкой звучали у меня в ушах. Но недолго.
— Ах, ты, сука!
Твою ж... Лицом об стену — это не комильфо, я вам скажу. Тварь, сжимая мне горло и практически перекрыв кислород, свободной рукой, уже не церемонясь, срывал с меня штаны. Чернота затопила мозг, кровавыми щупальцами оплетая сознание, она приглушила все звуки, оставив лишь его хриплое дыхание над ухом. Казалось, в голове натянулась до предела какая-то нить, еще малейшее усилие и она лопнет, разнеся весь мир в клочья. Почувствовав его руку на своей обнажившейся коже, я взвыл раненым зверем... И она лопнула.
Глава 9. Последствия.
Боль стальным обручем стискивала голову, и казалось, она вот-вот треснет, как перезрелый арбуз. Глаза, будто присыпанные горячей золой, невыносимо жгло, горло сдавило так, что я разодрал его в кровь, в безуспешной попытке глотнуть воздуха. Низкий вой монотонно бился в ушах, изредка срываясь на визг, и лишь иногда сквозь эту какофонию прорывались звуки мира.
— ..., сука, что здесь происходит?! Тебе за это платят?! Если ты, тварь, завалишь нам...
— ... да причем здесь я ?... у него резьбу... нах... подумаешь, какой нежный, ну, потискал слегка, ...а нехер было...
Звуки борьбы заглушили и так едва слышные слова.
— ...мало времени, а то ... . ...доложу ..., ... ждут у аварийного люка...
Сознание еще успело отметить удаляющиеся шаги, но накатившая очередная судорога погасила его.
* * *
— Алис! Алис, очнись!! Да... Да, Уго, я нашел его... Да, на уровне Ич. Нет, мать твою, я не знаю, что он здесь делал! И сказать он не может... Нет, не может, бля, состояние не то! Уго, готовь медотсек. Да, все так плохо... И скажи капитану.
* * *
Тьма отступила, внезапно вытолкнув меня на поверхность, и оставив растерянно щуриться на солнце... Лампочку?
— Алис... Алис, это Уго. Посмотри на меня.
Свет заслонила чья-то голова. Знакомое лицо...
— Привет, Уго. — Горло немного саднило. — А что случилось?
— Нам тоже хотелось бы знать.
— Капитан? И Вы здесь? Да что происходит-то? — я недоуменно переводил взгляд с одного на другого.
Капитан сосредоточенно хмурился, Уго смотрел встревожено и, как-то... жалостливо, что ли.
— Алис, тебя нашел Ниро на уровне Ич. У тебя все лицо было в крови, даже из ушей текла... И такие синяки на шее... Алис, что случилось? Ты же пошел к себе, как ты оказался на другом уровне?
— Я... Я заблудился. Кажется. А потом...
Перед глазами калейдоскопом пронеслись воспоминания. Торопливый бег по коридору и бьющееся в висках: скорей, скорей... Резкий рывок и поверхность стены, до мельчайших трещинок отложившаяся в памяти, чужие руки, нагло шарящие по телу и срывающие одежду, своя унизительная беспомощность и жалкие попытки освободиться. От этих картин замерло сердце, фантомная боль сжала горло и мерзлая дрожь прошлась по спине.
— Алис? Алис, что с тобой?
Чьи-то руки ласково погладили меня по голове. И когда я успел свернуться узлом и зажмурить глаза? Обнимая себя руками, чувствуя, как вздрагивают ребра в судорожной попытке вздохнуть, усилием воли пытаюсь сдержать всхлипы, рвущиеся изнутри.
— Алис...
Кровать прогнулась под дополнительным весом. Меня аккуратно взяли на руки, как ребенка, мягко прижали к груди. Ладонь вновь бережно, успокаивающе прошлась по волосам.
— Алис, все хорошо. Чтобы ни было, уже все хорошо...
От нежности, звучащей в чужом голосе, сдержать собственные рыдания стало практически невозможно. Кусая губы, в отчаянной попытке спасти остатки своей гордости, я спрятал лицо, уткнувшись носом в форменный китель. Перед самыми глазами с нагрудного кармана лукаво подмигивали капитанские лычки.
— Ну, все, малыш, успокойся. Тшшш...
— Я заблудился. А потом... Потом на меня напали, я не видел лица. И еще, ужасно, нестерпимо болела голова...
— Алис, из физических повреждений у тебя ссадины на лице и синяки на горле. А вот в ментальном плане... Психоматрица основательно покорежена. Мы едва успели тебя стабилизировать.
Капитан говорил тихо и ровно, так, будто раненое животное успокаивал. А я и есть — раненое животное. Расслабившись в его руках, я ощущал чужую заботу как теплое одеяло, мягко укутывающее меня и отгораживающее от всех проблем. Нервная буря, сотрясавшая мое тело, затихала. Подняв слипшиеся от непролитых слез ресницы, я с удивлением обнаружил свои руки, истерично вцепившиеся в капитанский китель.
— Я прошу прощения. Обычно мне не свойственно подобное. — Голос после пережитого звучал устало и хрипло.
Отстранившись, я выбрался из рук капитана, хотя было безумно жаль покидать безопасное место. Вернувшись на свою подушку и оглянувшись по сторонам, я с благодарностью понял, что нахожусь в своей каюте, где кроме Уго и капитана никого не было. Слабость — это так унизительно, особенно при посторонних взглядах. Уго и капитан, как ни странно, уже были своими. И еще Ниро.
— Капитан, там был кто-то еще. Я плохо помню, но говорили что-то про аварийный люк.
Пальцы нервно теребили кончик косы и лишь усилием воли, я заставил себя прекратить это. Впрочем, они тут же вцепились в край одеяла, но я сделал вид, что не заметил этого демарша.
Капитан и Уго переглянулись.
— На уровне Ич находятся камеры. Мы везем заключенных с Сороса. Военные преступники, их ждет трибунал на Гархаре. Уго?
— Да, капитан. Я сейчас узнаю.
Уго включил рацию на правом запястье и что-то быстро-быстро затараторил.
— Алис, поспи. Тебе надо отдохнуть. Завтра ты уже почувствуешь себя лучше.
Капитан вновь провел рукой по моим волосам. И я с удивлением понял, что он прав. Глаза слипались, и я не стал этому противиться. Перед тем как погрузиться в сон, успел услышать взволнованный возглас Уго:
— Капитан, камеры пусты!
Глава 10. Блины и не только.
Проснувшись, я понял — хочу блинов! Еще в прошлой жизни это было моё любимое средство успокоения. Пока их готовишь — на глупости нет времени, когда их ешь — любишь весь мир. Русские традиции, ха, против папиных корней не попрёшь!
По дороге к камбузу твердо решил про себя, что ни одна тварь больше не подловит меня, такого беспомощного. Надо поговорить с ребятами, может какой-нибудь курс молодого бойца мне организуют. И, пожалуй, стоит носить с собой что-нибудь колюще-режущее.
А еще меня очень занимали все эти танцы вокруг психоматрицы. Помнится, еще на корабле сарутов господин Дье возмущался, что она у меня неправильная. И блокираторы с ней через раз справляются. Капитан тогда сказал, способности литуса им блокируются полностью, а у меня иногда что-то да прорывается. Еще бы понять, что. Причем, в особо стрессовых ситуациях штормит совсем не по-детски. Как меня накрыло во время нападения... Брр, до сих пор мороз по коже.
— Алис? Привет. Как ты себя чувствуешь? — Навстречу мне улыбнулся Ниро.
— Ты знаешь, на удивление хорошо. — Я добрался до 'винограда' и задумчиво его ощипывал.
— Ну, медикам тоже не зря деньги платят, камеры медотсека разве что с того света не возвращают.
— Угу, с вашей медициной я знаком. А ты сегодня один дежуришь?
— Ну да, Уго занят, ищут, где взломали систему. — Ниро что-то сосредоточено помешивал в огромной сковороде, периодически принюхиваясь, смешно морща нос. Надеюсь, это не хоч.
— Ниро, а что это вообще было? Побег? — меня почему-то очень волновала эта тема.
— Побег. Нам теперь влетит, по самое не балуй. И ведь главное, как чисто удрали, паршивцы! Если бы была хоть одна стычка, нам бы это зачлось, а так... — Ниро огорченно вздохнул. — Будут у капитана проблемы.
— А кто это был, Ниро? Капитан сказал: военные преступники, да?
И вовсе меня это не интересует. Чужие тайны, особенно военные, опасны для здоровья. Так, чисто для поддержания беседы спросил... Я увлеченно разглядывал стол, ковыряя его в поисках зацепок. Надо же, какая крепкая, ровная поверхность. Просто удивительно.
— Ну, да-а... Можно и так сказать... Не все конечно согласны с решением Императорского Суда, но оспорить его... — Ниро ехидно усмехнулся. — О, да, на это способен только сам Исмаэль!
— Мм...— Не глядя на Ниро, (чтоб не сбить его с мыслей, а то вдруг вспомнит про какие-нибудь запреты на распространение информации?)я продолжал колупать стол. Действительно, очень интересный стол, и конструкция такая удобная.
— Исмаэль Тонг. В Лётной Академии они с капитаном были не разлей вода . Даже поговаривали... Хотя враки конечно. А потом, эта хрень с Императорским Домом закрутилась. Они же с капитаном из знатных Домов. Император таких всегда держит на коротком поводке, во избежание, так сказать... — Ниро решил все же попробовать свою стряпню, и теперь дул на горячую ложку. Долго дул. — Ну вот. А когда Император на Большом Балу прижал Исмаэля, ну, в смысле во всеуслышание объявил о предстоящей помолвке господина Тонга и Лиин, племянницы Императора, у него их кстати немеряно. Так Исмаэль там же во всеуслышание ответил, что будь она хоть трижды императорская родственница, даже это не заставит его жениться на подобной особе. Мало того, что дура, так еще и невоздержанна в связях. А в своей супружеской постели ему очередь неинтересна.
Ниро достал овощи и стал строгать их на салат. Учитывая количество едаков, строгать он будет до вечера.
— Ниро, давай помогу.
— Давай. А ты умеешь?
— Я тебя умоляю, что тут уметь-то? Только скажи, как резать: соломкой, колечками, кубиками?
— Так. Давай ты меня сбивать не будешь. Режь просто, кусочками.
— Я думал, у вас везде техника — а вы салат вручную режете.
— Малис технику не любит, витамины пропадут и толку тогда? А без него в космосе совсем никак.
Теперь мы стучали в два ножа, шинкуя овощи и диковинку под названием малис. Не знаю, по мне так на зеленый лук похож.
— И в чем суть его полезности? — Я зажевал перышко, ну да, и на вкус очень похож, только нежнее.
— Он от космической радиации хорошо помогает. А на женщин не действует, потому их в космосе и нет. Кто ж позволит им рисковать здоровьем, их и так мало? К тому же, для них космос — практически стопроцентное бесплодие.
— Ясно.
Что ж, это многое объясняет в их обществе. И отсутствие женщин в космосе, — а они у них всё-таки есть! — и абсолютное приятие однополых отношений. Я легко принял к сведению эту информацию. Меня и на Земле такое в принципе не беспокоило, а тут и вовсе. Совсем чужой монастырь*.
— Ниро, а что было дальше после Большого Бала?
— А-а, это. Император посчитал себя оскорбленным и объявил Исмаэля вне закона. От него отвернулся его Дом, и он ушел вольным наемником в космос. А поскольку его мозги остались при нём, то скоро он стал очень дорогим наемником. Но на Соросе его имперцы и прихватили, а капитан не смог игнорировать прямой приказ наместника. Вот так и получилось, что Исмаэль, и еще двое из его команды ехали на Гархар в наших высококомфортабельных номерах. А теперь сбежали, прихватив спасательный бот, и капитан за это получит взыскание, хорошо, если лычек не лишат.
— Ниро, это получается что: им помог кто-то из ваших?
Ниро замер, недоумённо глядя на меня и дожёвывая пёрышко малиса.
— Да быть такого не может... Чтобы кто-то из наших предал капитана? Нет... Никогда. Скорее систему снаружи взломали. Алис, я не спросил, ты что хотел-то?
Мы с Ниро настрогали целый таз салата, и сейчас он его заправлял маслом, помешивая. Я сидел на краю столешницы, дрыгал ногами и переваривал услышанное.
— Блинов я хотел. Как проснулся сегодня, так и подумал: хочу блинов.
— Не-е, я такого не знаю. Может Уго умеет?
— Да я сам умею, мне бы продуктов и хорошую сковородку. — Тут я оценил его инвентарь и добавил. — Маленькую.
— Сковородки разные в том шкафу, а из продуктов, что надо?
— Мука зерновая, яйца, вода и соль.
— Ну, с этим проблем нет. Мука в том шкафу, яйца в холодильнике, вода из-под крана, соль на полке.
— Еще миску и ложку. И соду.
— Там. — Ниро с любопытством наблюдал за моими приготовлениями, руками указывая направление поисков. — И что это будет?
— Это будут блины. Это не объяснить, Ниро, надо пробовать. Примитивный набор продуктов и прелесть в результате. Хотя если захочется совсем вкуснятины, можно добавок всяких разных намешать. А ещё в них начинки можно разные заворачивать. Короче, шикарная вещь — эти блины.
Я неторопливо и тщательно замешивал тесто, основная рецептура простая, если без изысков кулинарить, но нахалявишь и получится не пойми что. Повязав вокруг талии полотенце и мурлыкая немудреную песенку, я с головой погрузился в расслабляющую процедуру. Меня всегда жарка блинов настраивала на позитивный лад.
Ниро не мешал, занимаясь своими делами, и вскоре я совсем забыл о его присутствии. Знакомый запах поднимал настроение, песенки становились все более задорные, и вот я уже вовсю пританцовывал у плиты, полотенце исполняло роль пояса, жаль, не было монисто, его не хватало. При очередном пируэте глаза зацепили дивную картину: Ниро и Уго восхищенными взглядами провожают каждое моё движение. Я замер в растерянности, из которой впрочем быстро выпал от сдвоенного вопля:
-Научишь?!!
_____
Совсем чужой монастырь*. — Имеется в виду пословицы и размышления на тему: "В чужой монастырь со своим уставом не ходят", а также "В Тулу со своим самоваром не ездят". Суть, думается мне, всем ясна? ;-)
Глава 11. Гару.
"Виноград" встал поперек горла.
— Ребят, вы чего? — насторожено сумел выдавить я.
— Алис! Это же невообразимо прекрасная хрень! Я ж такого вообще никогда не видел! — Уго в своем репертуаре, эмоции так и брызжут. — Я тоже хочу так танцевать. Алис, научи, а? Я ж просто помру, если хотя бы не попробую!
Ниро перехватил бешено машущего руками друга, закрыл ему рот ладонью и спокойно сказал:
— Поверь мне, Алис, для всех будет лучше, если ты ему покажешь хотя бы пару движений.
Уго, что-то протестующее замычал, но Ниро его не отпустил, продолжая удерживать, крепко прижимая к себе его сопротивляющуюся тушку и ехидно улыбаясь, продолжил:
