The Revelation of All Things. часть 2

* * *

Он увидел ее на следующее утро на заседании военного совета, но им нужно было обсудить слишком многое, чтобы ограничиться приятными приветствиями. Они договорились как можно скорее начать ремонт башни магов для группы Фионы, а также подробнее рассказали о своих планах по продвижению на Запад. После собрания Джозефина увела Эвану на встречу с другим дворянином, а он отправился на короткую утреннюю зарядку.

День клонился к вечеру, когда он услышал, как тихо открылась дверь, и, выглянув из-за книжного шкафа, увидел, что она приближается. Он поднялся с пола, где копался на нижней полке в поисках книги об орлесианских обычаях, которую он одолжил у Лелианы и которую теперь хотела вернуть. Он сунул книгу посыльному и повернулся, чтобы встретиться с Эваной.

— Инквизитор, что я могу для вас сделать сегодня?

Он смотрел, как посыльный уходит, и увидел, как появился другой посыльный с несколькими отчетами для него.

— Я подумала, мы могли бы поговорить... — Оглянувшись на курьера, который все еще рылся в бумагах возле своего стола, она покраснела и понизила голос. — Наедине?

Каллен знал, что так и будет, но почему-то это застало его врасплох.

— Наедине? Я имею в виду... конечно.

Он вывел ее из своего кабинета на крепостную стену. В воздухе между ними повисло ощутимое нервное напряжение. Он не был уверен, куда идет; он только знал, что едва может дышать. Они прошли над сторожкой у ворот, через заброшенную башню, пересекли следующий участок крепостной стены и миновали следующую башню в полном молчании, их обычное уютное молчание теперь было неловким и напряженным. Когда он больше не мог молчать, он сказал первое, что пришло ему в голову.

— Сегодня прекрасный день.

Она остановилась, как будто его голос потревожил ее.

— что?

Он тоже остановился. Было непонятно, расстроена ли она или просто отвлечена. В любом случае, он понимал, что происходит. Его рука предательски легла ему на затылок, когда он начал запинаться на словах.

— Это... э-э... ты хотела что-то обсудить?

Он увидел, как она прикусила нижнюю губу. В обычной ситуации это было бы соблазнительно, но сейчас это только усилило сомнения и нервозность, которые и без того были у него в груди.

— Каллен, я...

Она замолчала и закрыла глаза. Затем, сделав глубокий вдох, она, казалось, собралась с духом. Каллен, в свою очередь, взял себя в руки.

— Каллен, я забочусь о тебе и...

Он слегка вздрогнул, когда ее слова дошли до его сознания, и она снова замолчала, густо покраснела и вздохнула. Она опустила глаза, но страх в нем растаял. Вместо этого надежда, которую он лелеял много недель, наконец-то превратилась в уверенность. Он действительно был ей небезразличен. Какие бы сомнения и страхи ни появились потом — а у нее, очевидно, были и те, и другие, — по крайней мере, у него их было хоть немного. Часть его сознания взорвалась неземной радостью, которую он никогда раньше не испытывал, хотя он и пытался сосредоточиться и подавить глупую улыбку, грозившую расползтись по его лицу. На ее лице отразилось нечто среднее между смущением и печалью, и ему пришло в голову, что он должен что-то сказать. И он снова сказал первое, что пришло ему в голову.

— что не так?

Он внутренне сжался. Красивая женщина — женщина, которую ты любишь, не меньше — только что сказала тебе, что ты ей небезразличен, и это твой ответ? Что за глупый вопрос. Он и сам мог бы ответить на него несколькими вещами. Однако это, казалось, подстегнуло ее, и ее взгляд сосредоточился на горах позади него, пока она обдумывала свой ответ в виде новых вопросов.

— Ты ушел из ордена храмовников, но можешь ли ты... можешь ли ты действительно доверять магу? Полагаю, мой вопрос в том, что... — Ее глаза — прекрасная смесь надежды и нерешительности — наконец снова встретились с его глазами, и она продолжила: -...мог бы ты думать обо мне как о ком-то большем, чем друге?

Он не должен удивляться. Все его проблемы с доверчивостью к магам были в основном внутренними, и он знал, что ему все еще есть над чем работать. Откуда она могла знать, как он винил себя в тех ужасных вещах, которые произошли с магами в Киркволле? Как ему становилось плохо, когда он думал о том, как он обошелся с ними после того, что случилось в Ферелденском круге? Каким облегчением и радостью — и в то же время настороженностью — он был охвачен, когда узнал, что у магов, которые сейчас были с ними, все так хорошо? Она не могла знать. Все, что она знала, это то, что он был бывшим храмовником со взглядами, которые довольно сильно расходились с ее собственными.

— Я мог бы... Я-я имею в виду, что я делаю... думаю о тебе. И о том, что я мог бы сказать в подобной ситуации.

Я думаю о тебе постоянно, даже когда не должен. Он отвернулся от нее, воспоминания о его прошлых решениях теперь преследуют его. Как она может на самом деле хотеть меня? Она бы не захотела, если бы знала. Мог ли он сделать это с чистой совестью? Мог ли он позволить ей связать себя с человеком, которого она возненавидела бы всего пять лет назад? Он потер пальцами виски и пошел дальше вдоль крепостной стены. Она последовала за ним и прислонилась к стене, когда он остановился.

— Так что же тебя останавливает? — неуверенно спросила она.

Он покачал головой и посмотрел на нее.

— Назови это. Ты инквизитор. Мы на войне. А ты... — Он замолчал, все в нем тянулось к ней, и он не смог удержаться, чтобы не подойти на шаг ближе, прежде чем продолжить, понизив голос. — Я не думал, что это возможно.

На ее лице отразилось напряжение, которого он никогда раньше не видел, когда она, задыхаясь, ответила:

— И все же я все еще здесь.

Он снова придвинулся к ней, теперь его дыхание участилось, и осторожно положил руки ей на бедра.

— Так и есть... Кажется, я прошу слишком многого... — Его голос слегка понизился. — Но я хочу.

Это колебание было не чем иным, как притворством в его сознании, и он знал это. Он хотел большего... Создатель, гораздо больше. Разве он уже не признался себе, что бросил бы все, если бы она была ему хоть немного небезразлична? Она действительно заботилась о нем, и теперь он примет ее такой, какая она есть. Возможно, он мог бы не торопиться и раскрыть ей больше себя, когда они узнают друг друга лучше? Если она решит порвать с ним, узнав о его прошлом, он примет это.

Создатель проклянет его за слабость, но он воспользуется этим шансом на счастье, пусть весь мир будет проклят.

Когда он начал наклонять к ней голову — их дыхание сбилось, сердца бешено колотились — он посмотрел на ее губы, а затем снова в глаза. Правда открылась ему. Она действительно хотела его. Это было невероятно, и все же... она была здесь, с ним, ее лицо было открыто для него, приглашая его наконец попробовать губы, о которых он столько раз мечтал.

Его губы оказались в паре сантиметров от ее губ как раз в тот момент, когда дверь башни позади них распахнулась и чей-то голос прокричал:

— Командир!

Записи:

Для этого мне нужны были обе точки зрения, и это был самый простой выход. Честно говоря, в будущем я, вероятно, сделаю что-то подобное для нескольких других сцен, но я всегда буду стараться, чтобы главы были как можно ближе друг к другу.

Как всегда, спасибо за чтение и не стесняйтесь, дайте мне знать, что вы думаете!!

Глава 31, в которой друзья становятся любовниками, к их обоюдному удовольствию

Резюме:

Каллен и Эвана совершают прыжок в неизвестность.

Записи:

Эта глава посвящается моему бедному, измученному Кагецукаю (и всем остальным, кто терпеливо ждал этого безумного медленного процесса). Вот и все поцелуи! Я прощена?

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Эване показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди от разлившегося по венам жара. Мурашки пробежали по ее груди и рукам, когда его пальцы нежно впились в ее бедра. Она едва могла в это поверить, но вот он говорит, что хочет этого... хочет ее. Это было слишком приятно, чтобы быть правдой, но его внешность, его близость, его прикосновения — все подтверждало волнующие слова. И теперь он собирался поцеловать ее. Его лицо нависло над ней так близко, что она почувствовала его дыхание и земляной аромат успокаивающего чая, окутавший ее. Создатели, она хотела этого так сильно, что думала, взорвется, если его губы в ближайшее время не коснутся ее.

Но со звуком открывшейся двери и голосом посыльного все рухнуло, и вместе с этим пришло разочарование, настолько сокрушительное, что у нее перехватило дыхание. Фенедис ласа! Неужели они будут прерваны навсегда? Каллен застыл на долю секунды, а затем с разочарованным вздохом закрыл глаза. Он все еще не отходил от нее, его руки все еще впивались в ее бедра, но когда посыльный приблизился, не отрываясь от своих бумаг, Каллен, наконец, опустил руки и повернулся к молодому человеку.

— Вы хотели получить копию отчета сестры Лелианы.

Каллен только прорычал низкое, угрожающее

— Что?, — приближаясь к мужчине. Посыльный, все еще ничего не понимая, продолжил.

— Отчет сестры Лелианы. Вы хотели, чтобы его доставили "без промедления".

Несмотря на свое смущение и разочарование, она не могла избавиться от чувства легкой жалости к посланнику, который теперь, несомненно, смотрел прямо в глаза смерти. Каллен больше ничего не сказал, но по тому, как он продолжал угрожающе надвигаться на молодого человека, она поняла, что этого было бы достаточно, чтобы напугать его до потери сознания. Она смущенно отвела взгляд, когда посыльный посмотрел в ее сторону, а затем услышала, как он пробормотал что-то насчет того, чтобы отнести отчет в офис Каллена. Он быстро попятился, а затем повернулся и практически побежал к двери.

Впрочем, это не имело значения. Ее снова охватило непреодолимое разочарование, когда она увидела его напряженную спину и сжатые кулаки. Посыльный испортил настроение, и Каллен, вероятно, захочет ознакомиться с отчетом. Им придется найти другое время — если... если он все еще хочет найти другое время. Создатели, что, если он передумает? Она отвела взгляд от него, когда он снова повернулся к ней, разочарование сменилось покорностью и легким отчаянием.

— Если тебе нужно...

Ответ Каллена остановил все связные мысли, когда его тело устремилось к ней, и его жадные губы впились в ее собственные, проглотив остальные слова, а также ее удивленный вздох. Однако ее первоначальное удивление быстро прошло, и она растаяла в его объятиях, одновременно потянувшись, чтобы ухватиться за его куртку. Ее мир сузился до этого единственного момента, до требовательного прикосновения его слегка потрескавшихся губ к ее губам, до тихого рычания, вырвавшегося из его горла, когда она прижалась еще теснее, до нежного прикосновения кожистой ладони к ее щеке, до того, как его пальцы впились в ее бедро, отчаянно пытаясь удержать, словно она могла выскользнуть из его объятий или превратиться в ничто. Он приподнял ее голову, одновременно наклоняясь, чтобы еще сильнее прижаться к ней, и грубо заставил ее губы двигаться в такт с его губами. Ее никогда раньше не целовали так страстно и напористо, и она почувствовала, как его губы проникают прямо в ее лоно, как мурашки пробегают по всему ее телу симфонией прикосновений, вкусов и звуков.

Этот. Это то, чего я хочу. Все, чего я когда-либо хотела. И, о, это стоило каждой минуты ожидания!

Через несколько секунд или минут — она с трудом могла уследить за временем — он прервал поцелуй. Ее губы были в восхитительных синяках от его прикосновения, все ее чувства обострились от его близости, от его прикосновений. Его прерывистое дыхание соответствовало ее собственному, но когда он отстранился, чтобы встретиться с ней взглядом, она увидела в его глазах своего старого врага — сомнение. Паника поднялась в ее груди, ее пальцы отчаянно вцепились в его куртку, словно пытаясь удержать его, и она с трудом сглотнула, когда он пробормотал извинения.

— Прости... это было... э-э-э..... действительно мило.

По мере того, как он говорил, его озабоченное выражение лица сменилось легкой улыбкой, но его поведение оставило ее неуверенной. Испуганные слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла их остановить.

— Ты ведь не жалеешь об этом, правда?

Удивление, отразившееся на его красивом лице, немного успокоило ее панику. И все же ее сердце учащенно билось, а за спиной маячил призрак потери и неприятия.

— Что? — удивленно спросил он. — нет! Нет... вовсе нет.

Призрак непрошеных воспоминаний мгновенно улетучился, и она с облегчением улыбнулась ему. Словно подчеркивая свои слова, он нежно приподнял ее подбородок и снова завладел ее губами. Если первый поцелуй был полон отчаяния и желания, то этот получился нежным, пробным и изучающим. Он провел губами по ее губам — раз, другой, — прежде чем прижаться к ним плотнее и слегка потянуть за нижнюю губу. Ее руки крепче вцепились в его мантию, когда он обнял ее, притягивая к себе вплотную. Он скользнул кончиком языка по изгибу ее губ, словно прося о доступе, и она нерешительно открылась ему. Конечно, она видела такое и раньше, но никогда не могла себе представить, как восхитительно его язык проникает в ее рот, когда он начинает исследовать его. У него был вкус чая, меда и еще чего-то, явно принадлежащего ему, и глубокая боль в животе опустилась ниже. Прежде чем она смогла себя остановить, она с наслаждением выдохнула ему в рот.

Он отстранился, чтобы прижаться лбом к ее лбу, его плечи поднимались и опускались от глубоких, прерывистых вдохов. Его тело словно защищало ее, и от хриплого голоса у нее по спине побежали мурашки, когда он, наконец, заговорил.

— Дыхание Создателя... Эвана...

Он отстранился, и его глаза с неприкрытым восхищением скользнули по ее лицу. Чувственность, с которой ее имя сорвалось с его губ, прогнала все оставшиеся у нее сомнения относительно его желаний. Она действительно была ему небезразлична. Достаточно, чтобы целовать ее так, как ему хотелось... как это. Создатели, помилуйте, теперь, когда она испытала на себе такие поцелуи, она думала, что никогда не сможет жить без них.

Где-то на крепостной стене захлопнулась дверь, и ее мысли внезапно вернулись к их опасному положению. Конечно же, он не хотел бы, чтобы его увидели солдаты?

— Каллен, — выдохнула она. — Я не хочу двигаться, но..... мы на крепостной стене.

Он закрыл глаза и улыбнулся.

— Хммм, да. Где все могут нас видеть.

Она удивленно приподняла бровь, удивленная его спокойной реакцией.

— Вот именно.

— Это ужасно, что мне сейчас все равно? Я знаю, что сделаю это позже, но...

Странная, тяжелая радость вырвалась из ее сердца и наполнила грудь. Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в небритый подбородок.

— Все в порядке. Но просто знай, что я разрешаю тебе целовать меня, когда захочешь.

Он снова открыл глаза, и на его лице промелькнуло удивление, которое тут же сменилось ухмылкой и приподнятыми бровями.

— Когда? Это может быть опасно.

— Нет, не будет. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты был бы слишком смущен, чтобы совершить что-то по-настоящему рискованное.